Поражение японии во второй мировой войне кратко. Япония во второй мировой войне

На вопрос «Что стало причиной капитуляции Японии?» существуют два популярных варианта ответа. Вариант А - атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Вариант Б - Манчжурская операция Красной армии.
Далее начинается дискуссия: что оказалось важнее – сброшенные атомные бомбы или разгром Квантунской армии.

Оба предложенных варианта неверны: ни атомные бомбардировки, ни поражение Квантунской армии не имели решающего значения - это были лишь заключительные аккорды Второй мировой войны.

Более взвешенный ответ допускает, что судьбу Японии определили четыре года боевых действий на Тихом океане. Как ни странно, но и этот вариант ответа является истиной с «двойным дном». За десантными операциями на тропических островах, действиями самолетов и подлодок, жаркими артиллерийскими дуэлями и торпедными атаками надводных кораблей скрывается простой и очевидный вывод:

Война на Тихом океане была спланирована США, инициирована США, и велась в интересах США.

Судьба Японии предопределилась ранней весной 1941 года - едва руководство Японии поддалось на американские провокации и начало всерьез обсуждать планы подготовки к грядущей войне. К войне, в которой у Японии не было ни единого шанса на победу.

Администрация Рузвельта просчитала все заранее.

Обитатели Белого дома прекрасно знали, что промышленный потенциал и ресурсная база Соединенных Штатов многократно превосходит показатели Японской Империи, а в области научно-технического прогресса США, как минимум, на десятилетие опережают своего будущего противника. Война с Японией принесет огромную выгоду Соединенным Штатом – в случае успеха (вероятность которого считалась равной 100%), США раздавят своего единственного соперника в Азиатско-Тихоокеанском регионе и станут абсолютными гегемонами на просторах Тихого океана. Риск предприятия сводился к нулю – континентальная часть США была совершенно неуязвима для Императорской армии и флота.

Главное – заставить «джапов» играть по американским правилам и ввязаться в заведомо проигрышную игру. Америке негоже начинать первой – это должна быть «война народная, священная война», в которой добрые янки громят злого и подлого противника, рискнувшего напасть на Америку.

К счастью для янки, Токийское правительство и Генштаб оказались излишне заносчивы и самонадеянны: дурман легких побед в Китае и Индокитае вызвал неоправданное чувство эйфории и иллюзии собственной силы.
Япония успешно портила отношения с США – еще в декабре 1937 года самолеты Императорских ВВС потопили американскую канонерку «Панай» на реке Янцзы. Уверенная в собственном могуществе, Япония не искала компромиссов и демонстративно шла на конфликт. Война была неизбежна.

Американцы ускоряли процесс, дразнили противника заведомо невыполнимыми дипломатическими нотами и душили экономическими санкциями, заставляя Японию сделать единственное, кажущееся приемлемым для неё решение – вступить в войну с США.

Рузвельт сделал все возможное, и своего добился.

«how we should maneuver them into the position of firing the first shot without allowing too much danger to ourselves»
«…как нам заставить Японию сделать первый выстрел, не подвергая себя значительной опасности»

- запись в дневнике Военного министра США Генри Стимсона от 25.11.1941 г., посвященная разговору с Рузвельтом на предмет ожидаемой японской атаки

Да, все началось с Перл-Харбора.

Была ли то «ритуальная жертва» американской внешней политики, или янки стали жертвами собственного разгильдяйства – мы можем лишь строить предположения. По крайней мере, события последующих 6 месяцев войны ясно свидетельствуют, что Перл-Харбор мог случиться безо всякого вмешательства «темных сил» - американская армия и флот в начале войны продемонстрировали свою полную недееспособность.

Тем не менее, «Великое поражение в Перл-Харборе» - искусственно раздутый миф с целью вызвать волну народного гнева и создать образ «грозного врага» для сплочения американской нации. Фактически же, потери оказались минимальны.

Японским летчикам удалось потопить 5 древних линкоров (из 17, имеющихся на тот момент в составе ВМС США), три из которых удалось вернуть в строй в период с 1942 по 1944 гг.
Всего в результате налета различные повреждения получили 18 из 90 кораблей ВМС США, стоявших в тот день на якоре в Жемчужной гавани. Безвозвратные потери среди личного состава составили 2402 человека – меньше чем количество жертв теракта 11.09.2001. Инфраструктура базы осталась цела. - Все согласно американскому плану.

Часто встречается утверждение, что главная неудача японцев связана с отсутствием в базе американских авианосцев. Увы, даже если бы японцам удалось сжечь «Энтерпрайз» и «Лексингтон», вместе со всей ВМБ Перл-Харбор – исход войны остался бы прежним.

Как показало время, Америка могла ЕЖЕДНЕВНО спускать на воду по два-три боевых корабля основных классов (авианосцы, крейсеры, эсминцы и подлодки – тральщики, охотники и торпедные катера не в счет).
Рузвельт об этом знал. Японцы – нет. Отчаянные попытки адмирала Ямамото убедить японское руководство в том, что существующий американский флот – всего лишь видимая вершина айсберга и попытка решить проблему военным путем приведет к катастрофе, ни к чему не привели.

Возможности американской промышленности позволяли мгновенно компенсировать ЛЮБЫЕ потери, а растущие, как на дрожжах, Вооруженные силы США буквально «раздавили» Японскую Империю, как мощный паровой каток.

Перелом в войне на Тихом океане наступил уже в конце 1942 – начале 1943 года: закрепившись на Соломоновых островах, американцы накопили достаточно сил и принялись со всей своей яростью крушить японский оборонительный периметр.

Гибнущий японский крейсер "Микума"

Все происходило так, как и рассчитывало американское руководство.

Дальнейшие события представляют собой чистое «избиение младенцев» - в условиях абсолютного господства противника на море и в воздухе, корабли японского флота массово гибли, даже не успевая приблизиться к американскому флоту.

После многодневного штурма японских позиций с использованием авиации и корабельной артиллерии, на многих тропических островах не оставалось ни одного целого дерева – янки в буквальном смысле стирали противника в порошок.

Послевоенные исследования покажут, что соотношение потерь личного состава Вооруженных сил США и Японии описывается пропорцией 1:9! К августу 1945 года Япония потеряет 1,9 миллиона своих сынов, погибнут самые опытные бойцы и командиры, «выйдет из игры» адмирал Исороку Ямамото – самый здравомыслящий из японских командующих (убит в результате проведенной спецоперации ВВС США в 1943 году, редкий случай в , когда киллеров подсылают к военачальнику).

Осенью 1944 года янки вышвырнули японцев с Филиппин, оставив Японию практически без нефти, попутно были разгромлены последние боеспособные соединения Императорских ВМС – с этого момента даже самые отчаянные оптимисты из японского Генштаба потеряли веру во сколь-нибудь благоприятный исход войны. Впереди замаячила перспектива высадки американского десанта на священную японскую землю, с последующим уничтожением страны Восходящего солнца, как независимого государства.

Высадка на Окинаве

К весне 1945 году от некогда грозного Императорского флота остались лишь обгоревшие руины крейсеров, сумевших избежать гибели в открытом море, и вот теперь медленно умиравших от ран в гавани ВМБ Куре. Американцы и их союзники практически полностью истребили японский торговый флот, посадив островную Японию на «голодный паек». Ввиду отсутствия сырья и топлива, японская промышленность практически перестала существовать. Крупные города агломерации Токио один за другим превращались в пепелища – массированные налеты бомбардировщиков B-29 стали ночным кошмаром для жителей городов Токио, Осака, Нагоя, Кобе.

В ночь с 9 на 10 марта 1945 года состоялся самый разрушительный налет в истории с использованием обычных вооружений: три сотни «Суперкрепостей» обрушили на Токио 1700 тонн зажигательных бомб. Было разрушено и сожжено свыше 40 кв. километров города, в огне погибло свыше 100 000 человек. Остановились заводы, из
Токио случился массовый исход населения.

«Японские города, будучи сделанными из дерева и бумаги, загорятся очень легко. Армия может заниматься самовосхвалением сколько хочет, но если начнется война и будут крупномасштабные авианалеты, страшно представить, что тогда произойдет»

- пророчество адмирала Ямамото, 1939 год

Летом 1945 года начались рейды авианосной авиации и массированные обстрелы побережья Японии линкорами и крейсерами ВМС США – янки добивали последние очаги сопротивления, крушили аэродромы, еще раз «перетряхнули» ВМБ Куре, окончательно добив то, что не успели добить моряки в ходе сражений в открытом море.

Вот в таком виде предстает перед нами Япония образца августа 1945 года.

Квантунский погром

Бытует мнение, что криволапые янки 4 года грызлись с Японией, а Красная Армия разбила «япошек» за две недели.

В этом, на первый взгляд, абсурдном утверждении незамысловато переплелись и правда, и вымысел.
Действительно, Манчжурская операция Красной Армии – шедевр военного искусства: классический блицкриг на территории, равной по площадям двум Зап. Европам!

Прорывы моторизованных колонн сквозь горы, дерзкие десанты на аэродромах противника и чудовищные котлы, в которых наши деды заживо «сварили» Квантунскую армию менее чем за 1,5 недели.
Не менее здорово прошли Южно-Сахалинская и Курильская операции. Для взятия острова Шумши нашим десантникам потребовалось пять дней – для сравнения, янки штурмовали Иводзиму больше месяца!

Однако, для каждого из чудес имеется своё логичное объяснение. О том, что из себя представляла «грозная» 850-тысячная Квантунская армия летом 1945 года говорит один простой факт: японская авиация, по совокупности многих причин (недостаток топлива и опытных пилотов, устаревшая матчасть и т.д.), даже не попыталась подняться в воздух – наступление РККА велось при абсолютном господстве советской авиации в воздухе.

В частях и соединениях Квантунской армии совершенно отсутствовали автоматы, противотанковые ружья, реактивная артиллерия, мало было артиллерии РГК и крупнокалиберной (в пехотных дивизиях и бригадах в составе артиллерийских полков и дивизионов в большинстве случаев имелись 75-мм пушки).

- «История Великой Отечественной войны» (т. 5, с. 548-549)

Не удивительно, что Красная Армия образца 1945 года просто не заметила присутствия такого странного противника. Безвозвратные потери в операции составили «всего лишь» 12 тыс. чел. (из которых половину унесли болезни и несчастные случаи). Для сравнения: при штурме Берлина РККА теряла до 15 тыс. чел. за одни сутки.
Аналогичная ситуация сложилась на Курилах и Южном Сахалине – к тому времени у японцев не осталось даже эсминцев, наступление приходило при полном господстве на море и в воздухе, а на укрепления на островах Курильской гряды были мало похоже на то, с чем столкнулись янки на Тараве и Иводзиме.

Советское наступление окончательно поставило Японию в тупик – исчезла даже призрачная надежда на продолжение войны. Дальнейшая хронология событий выглядит следующим образом:

9 августа 1945, 00:00 по забайкальскому времени - советская военная машина была приведена в действие, началась Маньчжурская операция.

10 августа - Япония официально заявила о готовности принять Потсдамские условия капитуляции с оговоркой относительно сохранения структуры императорской власти в стране.

2 сентября - состоялось подписание Акта о капитуляции Японии на борту линкора USS Missuori в Токийском заливе.

Очевидно, что первая ядерная бомбардировка Хиросимы (6 августа) не смогла изменить решение японского руководства продолжать бессмысленное сопротивление. Японцы просто не успели осознать разрушительную мощь атомной бомбы, что касается сильных разрушений и потерь среди гражданского населения, - пример мартовской бомбардировки Токио доказывает, что ничуть не меньшие жертвы и разрушения никак не отразились на решимости японского руководства «стоять до последнего». Бомбардировку Хиросимы можно рассматривать, как военное мероприятие с целью уничтожения стратегически важного объекта противника, либо как акт устрашения по отношению к Советскому Союзу. Но не как ключевой фактор капитуляции Японии.

Что касается этического момента применения ядерного - ожесточение в годы Второй мировой достигло таких масштабов, что любой, у кого бы появилось такое оружие – Гитлер, Черчилль или Сталин, не моргнув глазом, отдали бы приказ о его применении. Увы, на тот момент ядерные бомбы были лишь у США – Америка испепелила два японских города, и вот, уже 70 лет она оправдывается за свои действия.

Наиболее сложный вопрос заключен в событиях 9 - 14 августа 1945 года – что же стало «краеугольным камнем» в войне, что наконец заставило Японию изменить свое мнение и, принять унизительные условия капитуляции? Повторения ядерного кошмара или потеря последней надежды, связанной с возможностью заключения сепаратного мира с СССР?

Боюсь, что точный ответ о том, что творилось в те дни в головах у японского руководства, мы не узнаем никогда.

Токио в огне

Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

Поражение Японии

Советский Союз внёс существенный вклад в разгром милитаристской Японии. В декабре 1941 года Рузвельт высказал пожелание нашему правительству о военном выступлении СССР против Японии. 17 июня 1942 года он снова призвал его начать совместные военные действия против неё, отметив, что «японское правительство, возможно, готовится к операциям против советского Приморья». Это соответствовало действительности, но провал плана «Барбаросса», наша победа под Москвой и Сталинградом охладили японских политиков. В октябре 1943 года Сталин сказал государственному секретарю Хеллу о готовности помочь союзникам разбить Японию.

Об этой настоятельной необходимости союзники говорили в 1943 году в Тегеране. Там Сталин заявил, что СССР может выступить против Японии через 6 месяцев после поражения Германии. В феврале 1945 года в Ялте он сократил этот срок до 3 месяцев. В июле 1945 года на Потсдамской конференции Трумэн говорил, что «США ожидают помощи от СССР». Сталин ответил, что Советский Союз будет готов вступить в действие в середине августа.

Военный министр США Стимсон 2 июля 1945 года в записке Трумэну так оценивал перспективу войны с Японией: «Начав вторжение, нам придётся… завершать его даже ещё более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесём огромные потери и будем вынуждены оставить Японию». Считалось, что только американцы могут потерять 1 миллион солдат. Конец войны виделся американскому командованию в 1946 или даже в 1947 году.

Японские милитаристы выполняли задачу сковывания большого количества советских войск во время войны СССР с Германией. Немецкий посол Отт писал Риббентропу: «Япония готовится ко всякого рода случайностям в отношении СССР для того, чтобы объединить силы с Германией». 15 мая 1942 года Риббентроп, отметив эффективность японской политики сковывания советских войск на Дальнем Востоке, подчеркивал, что «Россия должна держать войска в Восточной Сибири в ожидании русско-японского столкновения». В составе советских Вооружённых Сил было 5493000 человек, из них 1568000, то есть свыше 28%, находились на Дальнем Востоке и у южных границ СССР.

В «Истории войн» говорится: «Японский фанатизм лишний раз доказывал, что без огромных потерь Японию, которую защищали 2 миллиона стойких солдат, не завоевать и не покорить. Лидеры союзников... стремились как можно быстрее вынудить Россию вступить в войну с Японией, надеясь этим приблизить конец войны и избежать дополнительных потерь и материальных ресурсов». Не получалось у них завершить войну без участия Советского Союза.

Однако в «Истории войн» сделан странный, ничем не аргументируемый вывод: «Но соглашения в Ялте и Потсдаме были неуместными и наивными», ибо «недельное участие» СССР «в войне никоим образом не приблизило её конца». Представлять наивными таких выдающихся политиков, как Черчилль и Рузвельт, - это надо быть столь недалёким дилетантом, что дальше ехать некуда.

Советский Союз 8 августа 1945 года объявил войну Японии. После этого правителям Японии стало предельно ясно, что у них нет не только никакой возможности добиться перелома в войне, но и стало бессмыслицей даже простое её затягивание. На заседании высшего военного совета 9 августа 1945 года премьер-министр Судзуки заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны». В послании «К солдатам и матросам» от 17 августа 1945 года императора Хирохито, являвшегося одновременно верховным главнокомандующим Японии, говорилось: «Теперь, когда в войну против нас вступил Советский Союз, продолжать сопротивление… означает поставить под угрозу саму основу существования нашей империи».

Как отметил А. Кошкин, у японского правительства были перед этим намерения «выторговать неучастие СССР в войне в обмен на добровольную уступку» Южного Сахалина и Курильских островов. Эти намерения остались только намерениями. Японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию от 26 июля 1945 года, призывавшую Японию капитулировать. Кошкин в книге «Японский фронт маршала Сталина. Россия и Япония: Тень Цусимы длиной в век» (2004) отметил, что Сталин вступил в войну с Японией не только для того, чтобы возвратить нашей стране русские дальневосточные земли. Основным обоснованием было у Сталина выполнение союзнических обязательств и желание не допустить войска США к границам Советского Союза с Китаем и Кореей. Нынешняя напряжённая обстановка заставляет нас не забывать о геополитике. Сейчас Япония настойчиво претендует на Курильские острова.

Советские войска под командованием маршала А. Василевского за 24 дня наголову разгромили японскую армию. Они потеряли в боях около 12000 человек, а японцы - 83700 убитыми, а пленными - 594000 солдат и офицеров и 148 генералов. При завершении разгрома Квантунской армии были обнаружены недалеко от Харбина остатки лабораторий специального «Отряда 731» и «Отряда 100», которые занимались массовым производством и средствами доставки бактерий чумы, холеры и других болезней. Имевшихся готовых к использованию бактерий «хватило бы, по словам одного из сотрудников «Отряда 731», для уничтожения всего человече-ства». «Авиабомбы, начинённые чумными блохами, намечалось сбросить в районах Читы, Хабаровска, Благовещенска и Уссурийска».

2 сентября 1945 года был подписан Акт о капитуляции Японии. В Указе Президиума Верховного Совета СССР было сказано: «В ознаменование победы над Японией установить, что 3 сентября является днём всенародного торжества - ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ над Японией». Напомнив об агрессивных действиях Японии в 1904, 1918, 1938 и 1939 годах, Сталин в обращении к народу говорил: «Сегодня Япония признала себя побеждённой и подписала акт безоговорочной капитуляции. Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии».

В печати тысячи раз поднимался вопрос о том, почему США сбросили атомные бомбы на японское население Хиросимы и Нагасаки. Может быть, это заставило японцев срочно капитулировать? Но даже Черчилль заявил: «Было бы ошибочным полагать, что судьба Японии была решена атомной бомбой». Американский генерал Макартур, возглавлявший войска союзников на Тихом океане, признал в 1960 году, что «не было никакой военной необходимости в применении атомной бомбы в 1945 г.».

Это было сделано для того, чтобы запугать Советский Союз, заставить его вести политику, наиболее выгодную США и Англии. Английский учёный Блэкетт посчитал, что атомные бомбардировки были первыми залпами начинавшейся «холодной войны». Такую же мысль высказал А. Василевский: «Массовое уничтожение населения японских городов не диктовалось никакой военной необходимостью. Атомная бомба была для правящих кругов Соединённых Штатов не столько актом конца Второй мировой войны, сколько первым шагом в «холодной войне» против СССР».

Ценой неимоверных усилий в труднейшей обстановке первых послевоенных лет советские люди под руководством Сталина добились, как казалось, невероятного военно-технического рывка, очень быстро ликвидировали атомную монополию США. В результате этого были сорваны крайне циничные планы американских агрессивных кругов уничтожить многие советские города атомными бомбами, а позже было заложено начало стратегического паритета, который положил конец иллюзиям наших противников поставить на колени Советский Союз.

Лицемерие союзников

Как помогали нам Англия и США во время Великой Отечественной войны? Сталин 18 июля 1941 года предложил Англии открыть второй фронт: «Военное положение Советского Союза, как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если был бы создан фронт против Гитлера на западе (Северная Франция) и на севере (Арктика). Фронт на севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию». Но Черчилль ответил: «Начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести вам хотя бы самую малую пользу». 3 сентября 1941 года правительство СССР опять поставило вопрос о необходимости открыть второй фронт в 1941 году с тем, чтобы он заставил бы немцев снять с Восточного фронта 30-40 дивизий. Снова последовал категорический отказ. Советское руководство осенью 1941 года предложило британскому правительству перебросить на советско-германский фронт несколько английских дивизий для совместной борьбы против общего врага. В этом нам тоже было отказано.

Когда наш народ истекал кровью, когда для СССР было очень важно отвлечение какой-то части германских войск с нашего фронта, Черчилль 16 декабря 1941 года рассуждал: «В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России. Мы ещё не можем сказать, насколько велика эта катастрофа для германской армии и нацистского режима. Этот режим держался до сих пор благодаря своим успехам, достававшимся ему без труда, дешёвой ценой. Теперь же вместо предполагавшейся лёгкой и быстрой победы ему предстоит в течение всей зимы выдерживать кровопролитные бои, которые потребуют огромного количества вооружения и горючего. Ни Великобритании, ни Соединённым Штатам не придётся играть какую-либо роль в этом деле, за исключением того, что мы должны обеспечить точную и своевременную отправку обещанных нами материалов».

Посол в Лондоне И. Майский сообщил советскому руководству, что Черчилль 18 декабря выдвинул ряд условий, выполнение которых позволит «нанести удар в Северной Франции, да и то не раньше 1943 года… По существу Черчилль отвергал второй фронт в Северной Франции и только вуалировал свой замысел нагромождением предварительных условий».

Американский план предусматривал высадку осенью 1942 года на французском берегу Ла-Манша десанта силами 5-6 дивизий, но «только в двух случаях: если в Германии неожиданно обнаружится глубокий внутренний развал или если ситуация на советском фронте резко ухудшится». Американский президент Рузвельт и начальник генерального штаба Маршалл признали желательность операции «Оверлорд», но считали, что только весной 1943 года должно последовать англо-американское вторжение в Северную Францию силами 49 дивизий.

21 мая 1942 года в Лондон на самолёте прибыл нарком иностранных дел В. Молотов. В разговоре с Черчиллем в течение почти недели он требовал скорейшего открытия второго фронта в 1942 году, чтобы этим было отвлечено с советского фронта по крайней мере 40 немецких дивизий. Черчилль доказывал невозможность это сделать: нет-де достаточного количества самолётов, десантных судов. Надо-де готовиться к вторжению в Германию в 1943 году.

Молотов отправился в Вашингтон. С 29 мая в течение 5 дней он имел беседы с Рузвельтом, в результате было согласовано коммюнике. В нём есть фраза: «При переговорах была достигнута полная договорённость в отношении неотложных задач создания второго фронта в 1942 г.»

На обратном пути Молотов ещё раз остановился в Лондоне и продолжил переговоры с Черчиллем, который согласился ввести в англо-советское коммюнике фразу о втором фронте, содержавшуюся в американо-советском коммюнике. На словах согласился, но при расставании Черчилль дал Молотову меморандум, в котором, с одной стороны, говорилось: «Мы делаем приготовления к высадке на континент в августе или в сентябре 1942 года». С другой стороны, в документе отмечалось, что трудно «заранее сказать, окажется ли данная операция возможной, когда придёт момент её осуществления. Поэтому мы не можем дать обещания в этом деле». Стало понятно, что в 1942 году второго фронта не будет.

12 июня Черчилль прибыл в Вашингтон, вручил Рузвельту меморандум, в котором говорилось, что британский кабинет министров высказывается против проведения операции «Оверлорд» в 1942 году. Он предложил изучить возможность операции «Факел» с целью завоевать французскую Северную Африку. Это, мол, «является лучшим способом облегчить положение на русском фронте в 1942 г.».

Английский фельдмаршал Монтгомери писал в своих воспоминаниях: «Когда северо-американский проект был одобрен, все понимали, что его стоимость в объединённых ресурсах будет означать не только отказ от всяких операций в Западной Европе в 1942 году, но также невозможность закончить подготовку сил в Англии для крупной трансламаншской атаки в 1943 году».

Возникают вопросы: «Как могли Рузвельт и Черчилль подписывать в июне коммюнике об открытии второго фронта в 1942 году, зная, что накануне, в апреле, они решили организовать второй фронт только в 1943 году? Как могли они заверять нас в открытии второго фронта в 1943 году, когда они начинали операцию «Факел» в 1942 году?» Приведём верное суждение: «Переговоры о втором фронте служат прекрасной иллюстрацией того, как буржуазные государственные люди не на словах, а на деле понимали свои обязанности по отношению к советскому союзнику в войне против фашизма».

С середины июля 1942 года немцы начали стремительное наступление на Сталинград. В Англии стали доказывать, что русские не могут устоять, «что, пожалуй, они могут начать переговоры с Германией о заключении сепаратного мира». Этого наши союзники, конечно, не хотели. Им было крайне необходимо, чтобы Советский Союз отвлекал на себя подавляющую часть сил вермахта.

23 июля 1942 года Сталин писал о втором фронте: «Боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьёзный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год».

После этого письма встревоженный Черчилль обратился с просьбой к Сталину принять его 1 августа. Сталин официально пригласил его в удобное для него время «для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угрозы со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигли особой силы».

В своих мемуарах Черчилль пишет: «Мы все были озабочены реакцией Советского правительства на неприятное, хотя и неизбежное сообщение о том, что в 1942 году мы не сможем развернуть операции по ту сторону Ла-Манша». Англо-американцы опасались, что это может привести к сепаратному миру между СССР и Германией. В телеграмме британскому военному кабинету от 14 августа из Москвы, где находился с визитом, он с удовлетворением отметил: «На протяжении всех переговоров не было ни одного, даже самого легкого намёка на то, что они (СССР. - А.О.) могут прекратить войну». 13 августа Сталин вручил Черчиллю меморандум, где говорилось: «Мне и моим коллегам кажется, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на Восточный фронт».

Цена тушёнки и людской крови

Как бы компенсируя отсутствие второго фронта, Англия и США помогали нам самолётами, танками, автомобилями. Англичане отправляли караваны судов с вооружением и стратегическими грузами в Мурманск. История с караваном PQ-17 - один из крупнейших провалов военно-морских сил Великобритании в ходе Второй мировой войны. 4 июля 1942 года по приказу адмирала Далли Паунда английские крейсеры и миноносцы перестали охранять торговые суда и ушли на запад. Этим воспользовались немецкие военно-морские силы и авиация, они разгромили караван, уничтожив один за другим беззащитные торговые транспорты.

Как отмечается в Военном энциклопедическом словаре, «Конвой PQ-17 - один из союзных конвоев во время 2-й мировой войны, понесший в июле 1943 года самые крупные потери (23 из 35 транспортов). Главная причина: неоправданное решение английского адмиралтейства оставить транспорты в море без кораблей охранения. Факт разгрома каравана английские и американские правящие круги использовали в качестве предлога для прекращения отправки стратегических грузов в СССР в наиболее напряжённый период Сталинградской битвы». В утонувших 23 кораблях остались на дне 335 автомобилей, 430 танков, 210 самолётов, 99316 тонн стального листа, боеприпасов, каучука. Из 188000 тонн военных грузов в советские порты прибыли только 65000 тонн. Погибли 153 человека.

«Победу на море в Берлине расценили как выигрыш крупного сражения на суше, эквивалентный разгрому стотысячной армии». Опираясь на этот факт разгрома торгового каравана, Черчилль написал: «Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом метрополии к востоку от острова Медвежий или там, где он может подвергнуться нападению немецких самолетов, базирующихся на побережье».

Британское правительство, нарушая свои союзнические обязательства, заявило о нецелесообразности посылки в ближайшее время в СССР каравана PQ. 23 июля Сталин ответил Черчиллю на его послание от 18 июля письмом, в котором, в частности, было сказано: «Приказ Английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым… Я никак не мог предположить, что правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно тогда, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов, в момент серьёзного напряжения на советско-германском фронте».

В. Пикуль написал «документальную трагедию» «Реквием каравану PQ-17», где правдиво проследил судьбу кораблей, плывущих из Исландии в советские порты. Он воссоздал и подвиг советской подводной лодки «К-21» под командованием капитана II ранга Н.А. Лунина, которая потопила германский эсминец и четырьмя пущенными минами (две из них попали в цель) серьёзно повредила немецкий линкор «Тирпиц». Его поставили на ремонт, осенью 1944 года английские самолеты разбомбили его тяжёлыми фугасными бомбами, и он перевернулся.

На север наше командование направило крупные воздушные силы для охраны караванов в Баренцевом море. После протестов Советского правительства вышел PQ-18. 27 судов из 40 благополучно прибыли в советские порты. PQ-19 вышел 22 декабря 1942 года из Исландии, из 30 судов не потерял ни одного судна и прибыл в советский порт. В 1941-1942 годы за 15 месяцев в СССР было направлено 283 транспорта (124 английских и 159 американских), из них благополучно прибыли в наши порты 219, погибло в пути 64 судна.

Положение Германии облегчалось тем, что правительства США и Англии отказались от своих обязательств открыть второй фронт и в 1943 году. Они саботировали начало боевых действий во Франции, считая выгодным для них то, что германские и советские войска подорвут свои силы в жестоких боях на Восточном фронте. Летом 1943 года была прекращена отправка морских конвоев в наши северные порты. Черчилль объяснял это тем, что не хватало транспортных кораблей для обеспечения союзных войск на острове Сицилия.

А. Громыко писал в книге «Памятное…»: «И у нас в стране, и в США знали, что в самый тяжёлый период Великой Отечественной войны - в её первый год - США не поставили почти ничего, как бы ожидая, выстоит ли Советский Союз или нет. И только когда выяснили, что он выстоял - один на один, - только тогда начали постепенно осуществлять кое-какие поставки». Закон о ленд-лизе конгресс США принял 11 марта 1941 года. Он предоставлял право президенту США передавать, давать взаймы военные материалы любой стране, если «её оборона против агрессии важна для обороны Соединённых Штатов».

С 11 марта 1942 года по 1 августа 1945 года поставки СССР по ленд-лизу оценивались в сумме 9800000 долларов. В книге Г. Куманёва «Рядом со Сталиным» есть статья начальника Главного управления тыла Красной Армии в годы Великой Отечественной войны А. Хрулёва, в которой подробно написано о поставках США в Советский Союз в ту пору. Сталин в ноябре 1943 года говорил: «Союзники регулярно снабжают нас разным вооружением и сырьём... можно сказать без преувеличения, что всем этим они значительно облегчают успехи нашей летней кампании». Разбить Германию нам помогли поставки США и Англии, составившие по артиллерии 2%, по танкам - 10%, самолётам - 12% от того количества, что выпустил СССР. Он получил 375000 грузовых автомашин, 446000 металлорежущих станков.

Не зная, видимо, этих фактов, Д. Гранин, укоряя наши средства массовой информации, считал, что надо шире оповещать «о том, чем и как нам по-настоящему помогли союзники»: «Да, долго не открывали второго фронта. Но мы ели американскую тушёнку, мы пользовались «студебеккерами», мы летали на их самолётах и так далее. Почему мы об этом не пишем в истории войны?» Почему же не пишем? Давно обнародованы данные об этой помощи. Но за свиную тушёнку мы обильно платили своей кровью. Понятно, что тушёнка не могла заменить открытие второго фронта. Цена за неё и за нашу кровь очень разная.

Если бы не победы Красной Армии, то немцы бы завоевали Англию, вряд ли устояли и США. Это хорошо понимали их правители, и потому их помощь СССР была фактически вынужденной и дозированной - такой, чтобы мы могли воевать, отвлекая наибольшую часть немецких войск с Запада. Но при этом им очень хотелось, чтобы мы несли как можно больше потерь, чтобы Советский Союз оказался в положении слабого государства.

Весной 1943 года руководство Коминтерна объявило о самороспуске. Сталин сказал 28 мая того года корреспонденту агентства «Рейтер» Кингу: «Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободолюбивых наций против общего врага - гитлеризма... разоблачает ложь гитлеровцев о том, что Москва якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и «большевизировать» их».

Победа социалистической системы

Самая кровопролитная за всё время существования человечества война закончилась нашей блестящей победой, в мае 1945 года над поверженным Берлином торжественно взмыл советский флаг. Почему мы победили? Гитлеровское руководство создало для нападения на СССР самую сильную в то время армию, все её звенья возглавляли хорошо подготовленные, имеющие немалый боевой - победный - опыт командиры. Г. Жуков отметил: «Немецкие войска вторглись в пределы нашей Родины с надеждой на лёгкую победу. Особенно воинственно были настроены молодые солдаты и офицеры, состоящие в фашистских организациях». Далее маршал продолжал: «Боеспособность немецких солдат, их воспитание и выучка во всех родах войск были высокими, но особенно хорошо были подготовлены к войне танковые и авиационные части». Немецкий солдат «был упорен, самоуверен и дисциплинирован».

Немецкое командование, казалось, всё выверило, предусмотрело, чтобы победить: выбрало наиболее удобный момент для нападения, когда Красная Армия была в состоянии начавшейся реорганизации и перевооружения, когда боевая выучка советских солдат и офицеров страдала немалыми изъянами, когда остро не хватало командиров, а самолёты и танки - в своём большинстве - были старого типа. Оно тщательно изучило расположение наших воинских частей, аэродромов, складов, сумело ввести в заблуждение военно-политическое руководство СССР и добиться, чтобы военное нападение стало внезапным для Красной Армии.

Д. Гранин писал: «Объективно говоря, мы должны были проиграть немцам - по всем параметрам». В. Петушков поддержал эту мысль: «Выиграть войну Гитлер вполне мог, все ресурсы у него для этого были - и технические, и материальные, и в плане наличия выдающихся учёных и стратегов. Немецкая армия была оснащена на порядок лучше нашей и вела войну с информационной, разведывательной и прочих точек зрения на уровне не сороковых, а скорее шестидесятых годов, опережая остальной мир на добрых два десятка лет». Встаёт закономерный вопрос: почему же наши войска сокрушили такую великолепную армию, которая «была оснащена на порядок лучше», опережала всех «на добрых два десятка лет»?

На Западе многим представляется, что блестяще разработанный германским генштабом план «Барбаросса» был сорван непредвиденными событиями, затяжными дождями, скверными дорогами, очень суровой зимой. Ну и дилетант Гитлер со своим ефрейторским кругозором помешал опытным, мудрым немецким генералам победно, с высоко поднятой головой (не в качестве военнопленных) промаршировать по Москве. Сам же Гитлер обвинял в поражениях своих военачальников, которые погрязли в рутине и не сумели достойно реализовать его гениальные планы. Многих из них он беспощадно отстранял от командования войсками.

Полагая, что германскому поражению в войне «содействовали и необычные климатические условия», Якобсен утверждает: «Недооценка русских пространств, а особенно людских и материальных сил и резервов Советского Союза, была одной из главных причин неудачи Гитлера». Большим положительным фактором было то, что наше руководство в 1939-1940 годах сумело отодвинуть советскую границу на запад.

В. Молотов говорил: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придётся отступать… И нам нужно иметь как можно больше территории». Военный исследователь А. Соколов посчитал, что «только огромные размеры страны, её людские и материальные ресурсы, патриотизм народа позволили избежать полного краха». Но следует признать, что только эти, сами по себе важные, факторы не привели бы нас к торжеству победы.

Увидев причины наших первоначальных поражений в войне с Германией «в довоенном развитии советского общества», А. Соколов не сумел оценить дальновидности Сталина, который в 1931 году верно определил главную историческую задачу нашей страны: «Мы отстали от передовых стран на сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Выдающаяся заслуга Советской власти состояла в том, что СССР в 30-е годы много сделал, чтобы существенно сократить это огромное отставание. Без культурной революции, без коллективизации и индустриализации мы бы не победили.

А. Фурсов считает, что коллективизация стала выходом из зашедшего в тупик мелкого землевладения. Она осуществила «вариант крупного коллективного хозяйства, который в целом соответствовал традициям русского крестьянина», был реализован «при поддержке основной массы крестьян, но вопреки воле значительной (до 25%) и вовсе не худшей части самого крестьянства. Крестьянская проблема была решена большевистским режимом путём раскрестьянивания. Но так решался крестьянский вопрос в XIX-XX веках во всём мире. Особенность раскрестьянивания в СССР не в его жестокости - здесь все рекорды бьют англосаксы, - а в его сжатых сроках (5-7 лет) и в его проведении на антикапиталистической основе, то есть в ориентации на интересы не кучки сельских и городских богатеев, а основной массы сельского населения».

«Британская энциклопедия» отметила: «В течение десятилетия СССР действительно был превращён из одного из самых отсталых государств в великую индустриальную державу: это был один из факторов, который обеспечил советскую победу во Второй мировой войне». Жуков настойчиво добивался, чтобы молодое поколение поняло, «что темпы довоенного развития были одним из ярких свидетельств прогрессивности нашего строя», тогда были построены «заводы, производившие самолёты, авиационные двигатели, мощные артиллерийские системы, средства радиосвязи… С военной точки зрения исключительное значение имела линия партии на ускоренное развитие промышленности в восточных районах…»

Важную роль в нашей победе сыграла великолепная управляемость и маневренность советской экономики: она «приобрела способность почти мгновенно развернуть военное производство». Л. Исаков верно подчеркнул: «Если мобилизация промышленности Великобритании потребовала 22 месяца, из них 9 месяцев без прямого воздействия неприятеля, если экономика США, не затронутая войной, мобилизовалась за 36 месяцев, то экономика СССР, при прямом воздействии войны, мобилизовалась за 3-4 месяца по основным производствам и за 7 - полностью».

Великая Отечественная война для нас была чрезвычайным испытанием, которое в очень жёсткой форме проверило жизнеспособность нашей общественной системы, идеологии и экономики. «Приверженцы капиталистического строя не могли понять, - отмечал Г. Жуков, - как нашему правительству удалось осуществить в столь крупных размерах демонтаж и перебазирование крупнейших экономических комплексов. В преимуществе социалистического строя, основанного на общественной народной собственности, и лежит ответ на загадку «русского чуда», над разрешением которой до сих пор бьются наши идеологические противники».

С июля 1941 года по февраль 1942 года было эвакуировано на восток 2593 промышленных предприятия, и они на новом месте вскоре заработали. Можно ли было это сделать, если бы они находились в частной собственности? Не думаю, что сейчас найдётся серьёзный исследователь, который положительно ответит на этот вопрос. Во время войны были переброшены на восток более 20 миллионов человек, проложено 10000 километров железнодорожных линий, 5000 километров автомобильных трасс, восстановлено 117000 километров железнодорожных трасс, 16000 мостов. Разве это не свидетельство очень высокого, непревзойдённого достижения организации транспорта и промышленности?

Вторая мировая война (1939 – 1945) – крупнейший вооруженный конфликт XX века, затронувший десятки миллионов жизней. Япония – на тот момент влиятельная держава с мощным военным потенциалом – не могла оставаться в стороне. Под влиянием возросших милитаристских настроений в правящих кругах в 30-е годы Япония проводила активную экспансионистскую политику. Это в дальнейшем и определило интересы империи в мировом конфликте, в котором она приняла сторону нацистской Германии.

Предпосылки вступления Японии в войну

После долгих переговоров 27 сентября 1940 года в Берлине государства-участники Антикоминтерновского пакта, а именно Япония, Германия и Италия, подписали новый договор, получивший название Тройственного пакта. В нем были оговорены сферы влияния каждой из сторон: Германии и Италии – в Европе, Японии – на территории «Великой Восточной Азии». Хотя соглашение и не содержало никаких конкретных наименований, направлено оно было в большей степени против Великобритании и США. В связи с этим именно подписание Тройственного пакта официально определило дальнейшие отношения Японии с западными странами. Уже 13 апреля 1941 года, следуя примеру Германии, Япония подписала соглашение о нейтралитете с Советским Союзом, обязывавшее обе стороны «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и уважать территориальную целостность и неприкосновенность другой Договаривающейся Стороны», а также соблюдать нейтралитет в случае, если одна из стран вступит в военный конфликт с третьей стороной. Действовать данный договор должен был пять лет со дня его заключения.

С началом Второй мировой война между Японской империей и гоминьдановским Китаем, начавшаяся в 1937 году, все еще продолжалась. В связи с этим японское правительство, пытаясь прервать поддержку Китая западными державами, в июле 1940 года вынудило Великобританию закрыть поставки по бирмано-китайской дороге. В сентябре того же года японские войска по соглашению с французским правительством вошли на северную территорию Индокитая, а в июле 1941 года – и на южную, что также перекрыло одну из линий связи. США же сначала прекратили экспорт в Японию лишь стратегического сырья, а после оккупации всего Французского Индокитая ввели эмбарго практически на все товары, включая нефть. Великобритания также прекратила свои экономические отношения с Японией. Это значительно усугубило положение последней, ведь без топливно-энергетического обеспечения стало невозможно долго поддерживать военно-морской флот и армию.

Но война была неминуема. Япония вела длительные переговоры с США, тем временем готовясь к масштабному наступлению. 26 ноября 1941 года они были прерваны.

Ход военных действий

7 декабря 1941 года Япония совершила нападение на Перл-Харбор, военно-морскую базу США на Гавайях. Только через час после этого война США была объявлена официально. Пострадали или были уничтожены 8 американских линкоров, 6 крейсеров, 1 эсминец и 272 самолета. «Потери в людях составили 3400 чел., в том числе 2402 убитыми». Данная атака ознаменовала вступление Японии и Соединенных Штатов во Вторую мировую войну.

Одновременно с этим японская армия начала захват Филиппин и Британской Малайи. 2 января 1942 года японцы вступили в Манилу, 15 февраля был захвачен Сингапур. Эти победы открыли им путь для дальнейшего продвижения к Бирме и Индонезии, где успехи также не заставили себя долго ждать: уже весной того же года японские войска захватили всю Голландскую Индию и продвинулись на территорию Китая через бирманскую столицу Рангун.

Япония господствовала и на море. В марте 1942 года была совершена атака на британскую военно-морскую базу на Цейлоне, заставившая англичан передислоцироваться на восток Африки. «В результате действий японцев союзники были отброшены к границам Индии и Австралии, а Япония получила в свое распоряжение богатейшие сырьевые ресурсы, позволившие ей значительно укрепить свою экономическую базу».

Следующим крупным сражением стала битва у атолла Мидуэй (4 – 6 июня 1942 года). Вопреки значительному численному превосходству, японцам не удалось одержать победу: американцы, раскрывшие вражеский военный шифр, заранее знали о предстоящей кампании. В результате сражения Япония потеряла 4 авианосца, 332 самолета. На Тихоокеанском фронте наступил перелом. Одновременно с атакой Мидуэя Япония проводила операцию на Алеутских островах, носившую отвлекающий характер. Ввиду своей незначительности в тактическом плане, эти территории были окончательно отвоеваны американцами лишь к лету 1943 года.

В августе 1942 года в районе Соломоновых островов велись ожесточенные бои за Гуадалканал. Несмотря на то, что поражения как такового японские войска не потерпели, командованием было принято решение покинуть остров, так как длительное удержание данных территорий не давало Японии никаких преимуществ перед противником.

В 1943 году на Тихом океане практически не велось никаких военных действий. Пожалуй, самым заметным событием этого периода стало отвоевание американскими войсками островов Гилберта.

Исход войны для Японии уже был предрешен. В начале 1944 года союзники захватили Маршалловы и Каролинские острова, а к августу – и все Марианские. Огромные потери ожидали японцев и в сражениях за Филиппины, в частности у острова Лейте в октябре 1944 года. Именно здесь были впервые задействованы японские летчики-смертники, называемые камикадзе. Военные успехи в этом районе открыли американским войскам путь к берегам самой Японии. «Таким образом, к исходу 1944 г. основные силы японской армии понесли огромные потери, был утрачен контроль над стратегически важными территориями».

К марту 1945 года американцы окончательно завоевали Филиппинские острова, захватив главный из них – остров Лусон. Однако полноценная атака японских территорий началась лишь после взятия острова Иводзима, который располагался всего в 1200 км от Токио. Сильное сопротивление японцев растянуло осаду острова приблизительно до месяца. 26 марта Иводзима был уже под контролем американских войск. Начались активные рейды на территорию Японии, в результате которых многие города оказались совершенно разрушены. 1 апреля началась осада Окинавы. Продлилась она до 23 июня, окончившись ритуальным самоубийством японского главнокомандующего.

26 июля была обнародована Потсдамская декларация, предъявлявшая Японии ультиматум о ее срочной капитуляции. Декларация была официально проигнорирована. Именно это и подстегнуло США к использованию атомных бомб. Американское правительство намеревалось не только ускорить выход Японии из войны, но и продемонстрировать миру свою военную мощь. Первая бомба была сброшена на город Хиросима 6 августа 1945 года. Однако, вопреки ожиданиям США, капитуляции за этим не последовало. 9 августа очередная бомба была сброшена на Нагасаки. Между этими двумя атаками, 8 августа, СССР объявил Японии войну. Именно это и стало решающим фактором для последней – уже 10 августа японское руководство объявило о готовности принять Потсдамскую декларацию. 14 августа за этим последовал официальный императорский указ. Однако на этом война не закончилась. Это произошло лишь 2 сентября 1945 года с подписанием Акта о капитуляции.

2.2 Япония в годы второй мировой войны

После оккупации Германией в 1940 г. Франции и Голландии Япония воспользовалась удобной ситуацией и захватила их колонии – Индонезию и Индокитай.

27 сентября 1940 г. Япония заключила военный союз (Тройственный пакт) с Германией и Италией, направленный против СССР. Англии и США. Одновременно в апреле 1941 был заключен договор о нейтралитете с СССР.

После нападения Германии на СССР в июне 1941 г. Японцы многократно усилили свой военный потенциал на границей в этом районе – Квантунскую армию. Однако провал германск4ого блицкрига и поражение под Москвой, а также то, что Советский Союз постоянно держал на восточных рубежах боеспособные дивизии – не позволило японскому руководству начать здесь военные действия. Они были вынуждены направить свои военные усилия на других направлениях.

Нанеся поражение войскам Англии японцы в короткий срок захватили многие территории и страны Юго-Восточной Азии и подошли к границам Индии. 7 декабря 1941 г. Японская армия без объявления войны внезапно атаковала базу ВМС США Перл-Харбор (Гавайские острова).

Внезапное нападение на военно-морские объекты США, расположенные на расстоянии более 6тысю км от Японских островов, нанесло огромный урон американским вооруженным силам. Одновременно японские войска вторглись в Таиланд, начали военные операции по захвату Бирмы, Малайи и Филиппин. Первый этап войны развертывался успешно для японских милитаристов. После пяти месяцев войны ими были захвачены Малайя, Сингапур, Филиппины, основные и острова Индонезии, Бирма, Гонконг, Новая Британия, Соломоновы острова. За короткое время Япония захватила территорию в 7 млн. кв. км с населением около 500 млн. человек.. Сочетание факторов внезапности и численного превосходства обеспечило японским вооруженным силам успех и инициативу на первых этапах войны.

Играя на стремлении этих народов освободиться от колониальной зависимости и представляя себя подобным "освободителем", японское руководство насаждало в оккупированных странах марионеточные правительства. Однако эти маневры Японии, беспощадно грабившей оккупированные страны, устанавливая здесь полицейские режимы, не могло обмануть широкие народные массы этих стран.

Главными причинами, которые удержали Японию от нападения на СССР, были его военная мощь – десятки дивизий на Дальнем Востоке, тяжелое положение японских войск, безнадежно застрявших в изнурительной войне в Китае, народ которого вел героическую борьбу против захватчиков; победы Красной Армии в войне с гитлеровской Германией.

Однако вскоре ситуация начала меняться. Командование Японии недооценило важность использования подлодок и больших авианосцев и вскоре американские и английские части начали наносить им существенные поражения. В 1944 г. После потери Филиппин начались массированные бомбардировки самой Японии авиацией США. Токио был разрушен почти полностью. Такая же судьба постигла и большинство крупных городов. Однако даже в 1945 г. Япония не собиралась сдаваться и войска сопротивлялись очень ожесточенно. Поэтому США и Великобритания вынуждены были отказаться от планов высадки своих войск непосредственно на территорию Японии и Америка произвела атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки - 6 и 9 августа 1945 г.

Ситуация кардинальным образом изменилась только после вступления в войну СССР. Советский Союз 9 августа 1945 г. Начал военные действия против Квантунской армии. Она была разгромлена в короткий срок и уже 14 августа 1945 г. Имератор был вынужден объявить о капитуляции. Акт был подписан 2 сентября 1945 г. На борту американского линкора "Миссури"… /Новейшая история стран Азии и Африки, часть 1, 2003, с. 51-70/.

14 августа 1945 г. правительство и военное командование безоговорочно приняли условия Потсдамской декларации и капитулировали перед союзными государствами в лице Китая, США, Англии и Советского Союза. Это была длительная и несправедливая война. Она продолжалась 14 лет с момента начала агрессии в Маньчжурии, со времени агрессии в Китае 8 лет, с начала военных действий против других народов – четыре года. В ходе этой войны были уничтожены миллионы людей в Китае, на Филиппинах, Вьетнаме, Сиаме, Бирме, Малайе и в Индонезии.

Осуществляя подготовку к войне, правящие классы Японии постепенно лишали свой народ его прав и, в конце концов, отняли у него всякую свободу. Вначале, до инцидента в Маньчжурии, незаконным арестам, пыткам, тюремному заключению и расстрелам подвергались коммунисты, передовые рабочие и крестьяне. Затем, после 1933 г. репрессии распространились на либералов и демократов. Свобода слова, собраний, союзов была уничтожена. Люди, которые до 1936-1937 гг. думали, что гонениям подвергаются лишь "красные", что эти репрессии их не коснуться, что оживление экономики, вызванное войной, спасительно, в ходе войны поняли свое заблуждение. Многих из них заставили изменить свою профессию и насильственно отправляли на работу в военную промышленность.

Вся экономическая жизнь регламентировалась военщиной, чиновниками и крупными капиталистами. Безработных действительно не стало. Нор это произошло потому, что несколько миллионов человек было обречено на рабский труд на военных предприятиях. Более 3,5 миллионов молодых людей, включая студентов и 12-летних школьников (мальчиков и девочек) были мобилизованы в военную промышленность и сельское хозяйство. Короче говоря, 80 миллионов японцев обрекли на подневольный труд в огромной военной тюрьме /Иноуэ Киёси и др.,1955, с. 257, 258/.

К концу войны подавляющая часть японской территории находилась полностью в разрушенном состоянии. Бомбардировками союзников были практически уничтожены основные городские центры, в том числе и много городов, которые не имели военного или стратегического назначения. Еще более трагичной была судьба Хиросимы и Нагасаки, которые были фактически стерты с лица земли. За годы военных действий японская армия потеряла более 2 млн. человек /там же, с. 259, 260/.

Это привело к тому, что следующее резкое повышение цен на нефть в конце 70-х годов не оказало значительного влияния на экономику Японии. Вторая половина 70-х и 80-х годов – это переход к модели умеренных темпов экономического развития, наиболее важными чертами которого, явилось создание наукоемкого производства. Основное внимание стало уделяться отраслям промышленности, работающим на экспорт...

Противоречий. Вследствие этого и дальневосточная окраина России становится ареной классовой борьбы, местом вызревания движущих сил буржуазно-демократической революции. Международное положение на Дальнем Востоке во второй половине XIX в. Несмотря на высокие темпы экономического развития в пореформенный период, Россия продолжала отставать от таких капиталистических государств, как Англия, Франция, ...

Капиталистическое развитие Японии, а захват о. Тайвань и островов Пэнхуледао явился началом создания японской колониальной империи. 6. Внешняя политика в начале XX века. Подготовка Японии к мировой войне Международное влияние Японии возрастало. Япония добилась от европейских держав и США отмены неравноправных договоров. Англия отказалась от такого договора первой -16 июля 1894 г. В конце...

Человека. Процесс, начатый в Хельсинки, был продолжен на последующих встречах представителей государств-участников ОБСЕ. Однако дальнейшие действия советского и американского руководства привели к тому, что во второй половине 70-х гг. процесс разрядки затух и возобновилась "Холодная война". СССР решил заменить устаревшие ракеты СС-4 и СС-4 новыми, более мощными ракетами СС-20. Новые ракеты были...

Разгром японских войск в районе озера Хасан в 1938 г. и в Монголии в 1939 г. нанес серьезный удар по пропагандистскому мифу о "непобедимости императорской армии", об "исключительности японского воинства". Американский историк Дж. Макшерри писал:

"Демонстрация советской мощи на Хасане и Халхин-Голе имела свои последствия, она показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой"{778}.

Вероятно, понимание этого оказалось для Японии основным сдерживающим фактором в период 1941-1945 гг. и одной из главных причин того, что с началом Великой Отечественной Советский Союз был избавлен от войны на два фронта.

Впрочем, это вовсе не означает, что после своего поражения в "номонханском инциденте" Япония не готовилась к новому нападению на СССР. Даже подписанный 13 апреля и ратифицированный 25 апреля 1941 г. пакт о нейтралитете между двумя странами носил, по мнению японского руководства, временный характер, дающий возможность обезопасить свои северные границы, "следить за развитием обстановки" и спокойно "набираться сил", чтобы "в нужный момент" нанести Советскому Союзу внезапный удар{779}. Вся внешняя политика Японии в этот период, в особенности активное сотрудничество с союзниками по Тройственному пакту - Германией и Италией, свидетельствует о том, что она просто выжидала наиболее благоприятного момента. Так, военный министр Тодзио неоднократно подчеркивал, что вторжение должно произойти тогда, когда Советский Союз "уподобится спелой хурме, готовой упасть на землю", то есть, ведя войну с Гитлером, ослабнет настолько, что на Дальнем Востоке не сумеет оказать серьезного сопротивления{780}. Однако прибывший в начале июля 1941 г. из Европы и убежденный в превосходстве сил Германии и ее неизбежной победе над СССР генерал Ямасита был настроен более решительно.

"Время теории "спелой хурмы" уже прошло... - заявлял он. - Даже если хурма еще немного горчит, лучше стрясти ее с дерева"{781}.

Он опасался, что Германия победит слишком быстро, и тогда осторожная Япония может опоздать к разделу "пирога": ненасытный союзник, не считаясь с интересами Страны Восходящего Солнца, сам захватит Сибирь и Дальний Восток, ранее обещанные азиатской империи в качестве платы за открытие "второго фронта".

Однако война на советско-германском фронте приняла затяжной характер, и Япония так и не решилась предпринять против СССР прямых военных действий, хотя в нарушение пакта о нейтралитете постоянно задерживала и даже топила советские пароходы. В связи с этим в период с 1941 по 1945 г. Советское правительство 80 раз выступало с заявлениями и предупреждениями по поводу японских провокаций{782}. По опыту зная коварство соседа, на дальневосточных рубежах страны приходилось держать несколько армий в полной боевой готовности, в то время, когда на западе нужна была каждая свежая дивизия.

В ноябре 1943 г. в Тегеране на конференции глав государств антигитлеровской коалиции в ряду других решался вопрос о ликвидации очага войны на Дальнем Востоке. Советская делегация дала союзникам согласие вступить в войну против Японии сразу после разгрома гитлеровской Германии. На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. это согласие было закреплено секретным соглашением, согласно которому СССР возвращал себе Южный Сахалин и прилегающие к нему острова, восстанавливал права на аренду Порт-Артура и эксплуатацию Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железной дороги, получал Курильские острова{783}. Таким образом, Портсмутский мирный договор 1905 г. полностью терял свою силу.

5 апреля 1945 г. правительство СССР денонсировало советско-японский пакт о нейтралитете от 13 апреля 1941 г. После капитуляции Германии, 26 июля на Потсдамской конференции от имени США, Англии и Китая было опубликовано обращение, в котором Япония также призывалась к безоговорочной капитуляции. Требование было отклонено. При этом премьер-министр Судзуки заявил:

"Мы будем неотступно продолжать движение вперед для успешного завершения войны"{784}.

8 августа 1945 г., выполняя союзнические обязательства, Советский Союз заявил о своем присоединении к Потсдамской декларации и сообщил японскому правительству о том, что с 9 августа будет считать себя в состоянии войны с Японией. Началась Маньчжурская наступательная операция.

В общей сложности Советский Союз выставил на поле боя полтора миллиона войск, которым противостояла полуторамиллионная Квантунская армия. Кстати, командовал ей генерал Отодзо Ямада, имевший опыт войны 1904-1905 гг. в качестве командира эскадрона{785}. Вопреки прогнозам западных стратегов о том, что на разгром Квантунской армии СССР потребуется не менее шести месяцев, а то и год, советские войска покончили с ней за две недели{786}.

2 сентября 1945 г. на американском линкоре "Миссури" состоялось подписание акта о безоговорочной капитуляции Японии. Вторая мировая война закончилась.

В своей речи, в тот же вечер произнесенной по радио, И. В. Сталин напомнил об истории непростых взаимоотношений нашей страны с Японией с начала XX века, подчеркнув, что у советских людей имеется к ней "свой особый счет".

"...Поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания, - заявил Верховный Главнокомандующий. - Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот, этот день наступил"{787}.

Эта оценка, данная лидером Советского государства в условиях его высшего военно-политического триумфа и в значительной мере окрашенная в государственно-националистические тона, в тот момент была полностью созвучна настроениям страны, в которой "пролетарский интернационализм" был провозглашен официальной идеологией. Эта идеология формально сохранялась, но практика Второй мировой войны со всей очевидностью показала, что "пролетариат" враждебных стран (фашистской Германии и всех ее сателлитов, в том числе и Японии) отнюдь не готов прийти на помощь своему "классовому союзнику". И в официальной пропаганде, и в массовых настроениях идеи защиты и торжества национально-государственных интересов СССР как преемника тысячелетнего Российского государства были доминирующими. И это обстоятельство следует учитывать как важнейшую часть общей ситуации восприятия противника в последней в XX веке русско-японской войне.

В целом эта ситуация отличается несколькими важными особенностями, характеризующими как состояние субъекта и объекта восприятия, так и его обстоятельства. Прежде всего, весь контингент, участвовавший в боевых действиях на Дальнем Востоке, четко делился на две основные категории: участников боев против фашистской Германии, и "дальневосточных сидельцев" большой группировки, все четыре года Великой Отечественной простоявшей на границе на случай японского нападения. Последние в большинстве своем не имели боевого опыта, но являлись свидетелями многочисленных японских провокаций, были лучше информированы о потенциальном противнике и его реальной силе, опыте и коварстве. Лучше разбирались они и в природно-климатических условиях, особенностях местности и т.п. Ветераны боевых действий на западе, напротив, имели большую практику сражений, но не разбирались в местных особенностях. У них был самый высокий боевой дух, но он нередко переходил в "шапкозакидательские" настроения. Ведь советский солдат вышел победителем из тяжелейшей многолетней войны на европейском театре военных действий. После такого могучего противника, как фашистская Германия, японцы, которых, кстати, не так давно "побили" на Хасане и Халхин-Голе, в массовых армейских представлениях и не рассматривались как враг достаточно серьезный. Вероятно, последнее обстоятельство не раз негативно сказалось в ходе дальневосточной кампании. В частности, недостаточно учитывались особенности пустынной местности, а в результате на ряде участков плохое водоснабжение армии повлияло на эффективность передвижения и боеспособность отдельных частей.

В целом же в соотношении сил (хотя количественно оно было примерно равным) превосходство советской стороны оказалось безусловным. Особенно это проявилось в техническом обеспечении, боевом опыте и моральном духе войск. Армия на Дальний Восток пришла опытной, отмобилизованной, с настроением победителя и желанием как можно быстрее вернуться к мирной жизни. Однако бои ей предстояло вести в глубине чужой территории, преодолевать десятилетиями создававшиеся укрепрайоны, продвигаться в незнакомой местности с неблагоприятными климатическими условиями. Да и противник был значительно опытнее, чем в конце 1930-х годов: уже много лет японская армия вела успешные боевые действия на море, на суше и в воздухе против американских, британских и других вооруженных сил. Так что "двухнедельная" военная кампания отнюдь не оказалась для нашей армии легкой прогулкой, как сегодня нередко пытаются представить в западной историографии.

Об ожесточенности этой войны и ее опасности для советских солдат свидетельствует и такой факт, как широкое распространение именно на этом этапе боевых действий феномена "камикадзе". Не случайно именно он лучше всего запечатлелся в памяти участников тех событий и чаще всего отмечается советскими мемуаристами.

В нашей и японской трактовке это явление имеет различное толкование. Мы понимали под "камикадзе" любых японских "смертников", независимо от рода войск, к которым они принадлежали, а японцы - только вполне определенную их часть. И "камикадзе" в официальном, более узком понимании (как летчики, таранящие боевые корабли противника, следуя лозунгу "Один самолет за военный корабль!"), и в более широком (как все солдаты-смертники) - сугубо японское явление, уходящее корнями глубоко в историю, в национальные и религиозные особенности страны. Согласно легенде, в конце XIII века внук Чингисхана Хубилай пытался завоевать Японию, но его корабли уничтожил тайфун - "священный ветер" ("божественный ветер"), "камикадзе". Через семь лет попытку повторили - и снова тайфун разметал монгольские корабли. Так и возник этот термин, а от него в XX веке - движение добровольцев-смертников{788}.

В действительности оно подразделялось на ряд категорий. К собственно "камикадзе" относились элитные летчики-самоубийцы, призванные топить боевые корабли противника. Первый вылет "камикадзе" был произведен 21 октября 1944 г. на Филиппинах. О распространении явления свидетельствует то, что за период войны на Тихом океане их усилиями было осуществлено 474 прямых попадания в корабли ВМС США или близких взрывов у их бортов. Однако эффективными оказались не более 20% вылетов "камикадзе". По американским данным, они потопили 45 боевых кораблей, а повредили около 260{789}.

В конце войны получило широкое распространение и движение "тейсинтай" ("ударные отряды"), к которым относились человеко-торпеды "кайтэн", управлявшиеся вручную, начиненные взрывчаткой катера "сине", парашютисты-смертники, человеко-мины для подрыва танков, пулеметчики, приковывавшие себя цепью в дотах и дзотах, и т.п.{790} Причем наши войска сталкивались преимущественно с "сухопутными" категориями японских смертников.

Однако впервые советские солдаты столкнулись с этим феноменом еще 3 июля 1939 г. в боях за сопку Баин-Цаган на Халхин-Голе. Японцы бросались на краснозвездные танки с минами, связками гранат, поджигали их бутылками с горючей жидкостью. Тогда от огня вражеской артиллерии и солдат-смертников в тяжелейшем бою советская танковая бригада потеряла почти половину боевых машин и около половины личного состава убитыми и ранеными{791}.

Новая, еще более тяжелая встреча с "ударными отрядами" предстояла нашим войскам в августе 1945 г. в Маньчжурии во время боев с Квантунской армией. Вот как вспоминает об этом участник боев на Хингане А. М. Кривель:

"В бой были брошены спецподразделения - японские "камикадзе". Они занимали по обе стороны Хинганского шоссе ряды круглых окопов-лунок. Их новенькие желтые мундиры резко выделялись на общем зеленом фоне. Бутылка с сакэ [рисовой водкой - Е.С.] и мина на бамбуковом шесте тоже были обязательными атрибутами "камикадзе". Мы кое-что слышали о них, этих фанатиках, одурманенных идеей "Великой Японии"... Но живых "камикадзе" не видели. А вот и они. Молодые люди, чуть старше нас. Полурасстегнутый воротничок, из-под которого выглядывает чистое белье. Матовое, восковое лицо, ярко-белые зубы, жесткий ежик черных волос и очки. И выглядят-то они совсем не воинственно. Не зная, что это "камикадзе", ни за что не поверишь. Но мина, большая, магнитная мина, которую даже мертвые продолжают крепко держать в руках, рассеивает все сомнения"{792}.

Следует отметить, что подвиги "камикадзе" прославлялись всеми средствами японской пропаганды, и число таких добровольцев-смертников стремительно росло. В Квантунской армии из "камикадзе" была сформирована специальная бригада, кроме того их отряды были в каждом полку и батальоне. В задачу смертников входило взорваться вместе с танком, самоходным орудием, убить генерала или высшего офицера. При отступлении японские войска часто оставляли их в тылу противника, чтобы сеять там панику.

Как же описывают действия "камикадзе" в Маньчжурии сами японцы?

"Один танк вспыхнул, - вспоминает бывший японский офицер Хаттори. Другие, развернувшись в боевой порядок, упрямо двигались вперед. Это и были те самые "Т-34", которые овеяли себя славой в боях против германской армии. Они, используя складки местности, заняли оборону. Было видно, как из укрытия по соседству с русскими выскочили несколько японских солдат и побежали по направлению к танкам. Их тут же сразили пулеметные очереди. Но вместо убитых появились новые "камикадзе". С криками "банзай!" они шли навстречу своей гибели. На спине и груди у них была привязана взрывчатка, с помощью которой надо было уничтожить цель. Вскоре их трупами была устлана высота. В лощине горели три подожженных ими русских танка..."{793}

Нельзя сказать, чтобы действия "камикадзе" принесли серьезные результаты. Они так и не сумели сдержать наступающую лавину советских войск. А метод борьбы со "священным ветром" нашелся быстро и оказался простым и эффективными: на броню танков садились десантники и расстреливали в упор из автоматов поднимающихся с миной смертников{794}.

Интересно, как оценивали феномен "камикадзе" ретроспективно, уже после войны, в своих мемуарах советские военные:

"Тысячи японцев становились смертниками. Смертники - чисто японское изобретение, порожденное слабостью техники Японии. Там, где металл и машина слабее иностранных, - Япония вталкивала в этот металл человека, солдата, будь то морская торпеда, предназначенная для взрыва у борта вражеского судна, или магнитная мина, с которой солдат бросается на танк, или танкетка, нагруженная взрывчатым веществом, или солдат, прикованный к пулемету, или солдат, оставшийся в расположении противника, чтобы, убив одного врага, покончить с собой. Смертник в силу своего назначения может произвести лишь какой-то один акт, к которому готовится всю свою жизнь. Его подвиг становится самоцелью, а не средством достижения цели..."{795}

Сравнивая действия "камикадзе" с подвигами советских солдат, сознательно жертвующих собой в тяжелую минуту боя ради спасения товарищей, мемуаристы подчеркивают, что для советского воина важно было "не только убить врага, но и уничтожить их как можно больше", и, будь у него хоть какой-нибудь шанс сохранить жизнь "во имя будущих боев", он, безусловно, постарался бы выжить. И вот вывод, который делается из этого сравнения:

"Японский смертник - самоубийца. Жертвующий собой советский солдат герой. Если же учесть, что японский смертник до осуществления своего назначения получает повышенное содержание, то окажется, что его смерть оплата расхода, произведенного на него при жизни. Так тускнеет ореол, который пыталась создать вокруг этого явления японская пропаганда. Смертник - это пуля, она может сработать только один раз. Смертничество свидетельство авантюрности, дефективности японской военной мысли"{796}.

Но такая оценка мемуаристами феномена "камикадзе" несколько упрощена: это явление связано со спецификой национальных традиций, культуры, менталитета, религиозных установок японцев, не вполне понятной представителям российской культуры, тем более в советский, атеистический период. Смесь буддизма и синтоизма, культ воина в самурайской традиции, почитание императора, представления об избранности Страны Восходящего Солнца, - все это создавало предпосылки для особого рода фанатизма, возводимого в ранг государственной политики и военной практики.

Становились смертниками только добровольцы, которых собирали в отдельные отряды и специально готовили. Перед боем они обычно писали завещания, вкладывая в конверт ноготь и прядь волос, - на тот случай, если не останется праха солдата, чтобы похоронить его с воинскими почестями. Что же двигало этими людьми? В одном из завещаний смертников сказано: "Дух высокой жертвенности побеждает смерть. Возвысившись над жизнью и смертью, должно выполнять воинский долг. Должно отдать все силы души и тела ради торжества вечной справедливости". Другой "камикадзе" обращается к своим родителям со словами:

"Высокочтимые отец и мать! Да вселит в вас радость известие о том, что ваш сын пал на поле боя во славу императора. Пусть моя двадцатилетняя жизнь оборвалась, я все равно пребуду в извечной справедливости..."{797}

Так что этот феномен нельзя объяснить меркантильными соображениями, хотя и известно, что "камикадзе" получал повышенное армейское довольствие, а после его гибели фирма, где он раньше работал, обязана была выплатить семье тридцатитрехмесячное жалованье{798}. "Материальное поощрение" было просто инструментом государственной "социальной" политики, проявлением "заботы" о национальных героях, стимулированием распространения данного явления, однако рождено оно было особенностями японской цивилизации и было возможно только на этой национально-культурной почве.

Идея жертвенности, вплоть до предпочтения добровольной смерти, самоубийства принятию поражения своей страны и, тем более, позору плена, приобрела массовое распространение в конце войны ввиду краха японской империи и ее вооруженных сил. Узнав о безнадежном положении Квантунской армии, военный министр Японии Анами заявил:

"Если мы не сумеем остановить противника, 100 миллионов японцев предпочтут смерть позорной капитуляции".

"...Довести до конца священную войну в защиту земли богов... Сражаться непоколебимо, даже если придется грызть глину, есть траву и спать на голой земле. В смерти заключена жизнь - этому учит нас дух великого Нанко [герой японской мифологии - Е.С.], который семь раз погибал, но каждый раз возрождался, чтобы служить родине..."{799}

Однако конец был уже предопределен. И вот 2 сентября 1945 г. на американском линкоре "Миссури" состоялось подписание акта о безоговорочной капитуляции Японии.

Сотни людей на дворцовой площади в Токио рыдали и бились головой о камни. Прокатилась волна самоубийств. Среди тех, кто "исполнил завет Анами", было более тысячи офицеров, не считая сотен военных моряков и гражданских лиц. Покончил с собой и сам военный министр, и несколько других крупных правительственных чиновников.

Даже после объявления капитуляции еще долго сохранялись отдельные очаги сопротивления японских фанатиков. Известны случаи, когда японские солдаты на заброшенных островах продолжали сохранять верность присяге своему императору в течение многих послевоенных лет (и даже десятилетий), порой просто не зная об окончании войны, а иногда отказываясь признать и принять поражение.

Здесь, наверное, стоит сопоставить понимание героизма в европейском, в том числе и в советском сознании, с японским явлением смертников, включая "камикадзе". И в том, и в другом случаях ядром героизма является жертвенность, сознательный выбор человеком готовности отдать свою жизнь во имя своей страны. Однако в японской культуре это понятие расширено. Оно включает даже бессмысленную, с точки зрения рационалистического европейского ума, смерть путем самоубийства, которая с позиции японцев являлась демонстрацией верности долгу, своему императору и презрения к смерти. Таким образом, если для европейцев жизнь является самоценностью, которой жертвуют ради других, более значимых социальных ценностей, то для японских воинских традиций самоценностью оказывалась "правильная", почетная смерть. С этих позиций и следует оценивать феномен "камикадзе".

Если европейский солдат идет на смерть, повинуясь приказу или совершая сознательный выбор в момент действия, мотивационное поле его выбора оказывается очень широким. Это может быть и эмоциональный порыв, и трезвый расчет при оценке ситуации, учитывающий целесообразность собственной гибели для достижения какой-либо значимой цели (спасение товарищей ценой собственной жизни, уничтожение максимально возможного числа врагов, оборона важных объектов и т.п.). Японец-смертник совершает выбор заранее, задолго до момента реализации принятого решения. Он причисляет себя к определенной категории добровольно обреченных на смерть, с этого момента лишая себя выбора и фактически превращаясь в живой автомат, ищущий повода умереть. При этом реальная целесообразность и цена собственной гибели становятся для него незначимыми: сам факт смерти в бою оказывается почетным, соответствующим выполнению высшего долга. Причем, героем в равной степени является и тот, кто подорвал танк, бросившись под него с миной, и тот, кто до этого танка не добежал. Не случайно советских солдат поражало бессмысленное упрямство лезших напролом под автоматные и пулеметные очереди "камикадзе". Они действовали шаблонно, как бездушные автоматы, в то время как обычные войска могли бы предпринять гораздо более эффективные действия при существенно меньших потерях. Добровольная обреченность, казалось, лишала смертников способности соображать.

В целом при столкновении с японскими вооруженными силами советские военнослужащие воспринимали того же противника, который в конце 1930-х годов дважды потерпел от них поражение. Новыми были лишь масштабы боевых действий, количество вовлеченных в них войск, глубина проникновения на территорию противника, ожесточенность его сопротивления в ситуации политической и стратегической обреченности. Так, в то время нередко отмечались особенности поведения японцев, о которых, в частности, говорится в секретном меморандуме союзных войск: "Неоднократно наблюдалось, что в непредвиденной или новой обстановке многие японцы проявляют такую неуверенность, какая представляется почти ненормальной большинству европейцев. Их поведение в этих условиях может варьироваться от крайней апатии и физической прострации до безудержного неистовства, направленного против самих себя или любого объекта их окружения"{800}. Военно-политический крах и капитуляция как раз и представляли собой такую ситуацию, к которой японцы, десятилетиями воспитывавшиеся милитаристской пропагандой, в массе своей оказались не готовы.

Ситуация поражения оказалась особенно драматичной для японского массового сознания еще и потому, что для этой национальной культуры было издревле характерно самовосприятие как исключительной, а своих государства и народа - как "избранных". В условиях первой половины XX века, когда постоянно возрастали имперские амбиции, а в мире получили распространение расовые теории, эти культурно-идеологические установки попали на благоприятную почву. Не случайно союзником милитаристской Японии стала фашистская Германия: важными оказались не только близость геополитических и стратегических интересов, но и идеи исключительности и национального превосходства. Лидерам Японии льстило, что гитлеровцы называли японцев "арийцами Дальнего Востока", то есть высшей расой Азии{801}.

Именно эти расистские и гегемонистские установки руководителей Японии явились основой пренебрежения международными правовыми нормами, перешедшего в преступления против человечества. Вступление советских войск на оккупированные японцами обширные территории Дальнего Востока, включая Маньчжурию, Северный Китай и Корею, позволило раскрыть множество таких преступлений, от подготовки бактериологической войны до фактически поголовного уничтожения военнопленных. В мае 1946 г. в Токио состоялся Международный трибунал по рассмотрению дел японских военных преступников. Подсудимые обвинялись в нарушении международного права, договоров и обязательств, законов и обычаев войны. Так, на захваченной китайской территории в 20 км от Харбина в течение десяти лет действовал секретный исследовательский центр Квантунской армии, разрабатывавший бактериологическое оружие массового уничтожения, которое собирались использовать в войне против СССР. Эксперименты проводились на живых людях, включая женщин и детей{802}.

В ходе процесса выяснились чудовищные подробности расправ, которые устраивались в японской армии над пленными:

"людей обезглавливали, четвертовали, обливали бензином и сжигали живыми; военнопленным вспарывали животы, вырывали печень и съедали ее, что являлось якобы проявлением особого самурайского духа"{803}.

Секретная директива японского командования от 1 августа 1944 г. требовала тотального уничтожения всех пленных, попавших в японские застенки. "Неважно, как будет происходить ликвидация: индивидуально или группами, - говорилось в ней, - неважно, какие методы будут использоваться: взрывчатка, отравляющие газы, яды, усыпляющие препараты, обезглавливание или что-либо еще - в любом случае цель состоит в том, чтобы ни одному не удалось спастись. Уничтожены должны быть все, и не должно остаться никаких следов"{804}.

Все это, включая факты зверств японской военщины на оккупированных территориях, становилось известным советским войскам уже в ходе наступления, влияя на общее восприятие и оценку японцев как противника.

В целом, заключительная кампания Второй мировой войны, проведенная Советской Армией на Дальнем Востоке, не только приблизила завершение войны, ускорив окончательный разгром последнего сателлита фашистской Германии, не только обеспечила принципиально иной расклад стратегических сил в послевоенном мире, но и способствовала окончательному изживанию комплекса побежденной страны, который все еще сохранялся в исторической памяти советских людей, будучи унаследованным от царской России и в какой-то мере подкрепленным в период японской оккупации Дальнего Востока в годы Гражданской войны и интервенции. По этому комплексу был нанесен удар еще в конце 1930-х годов, но сам факт сохранения за Японией отторгнутых еще в начале века российских земель, а также постоянно нависавшая угроза удара в спину в тяжелейшие моменты Великой Отечественной войны, сохраняли в массовом сознании образ этой страны как главного после Германии потенциального, коварного и сильного врага. И этот образ был вполне адекватен реальному положению вещей: японские стратеги активно готовились к войне и не решились напасть лишь потому, что из-за соотношения сил риск был слишком велик. И вышеприведенная оценка Сталина о значении разгрома милитаристской Японии была абсолютно точной политически и созвучной настроениям советского общества.

Восприятие других народов и стран всегда находит отражение в массовой культуре. Одним из ее проявлений является песенное творчество и бытование песни в народной среде. В этой связи стоит, пожалуй, отметить три песни, весьма популярных или, по крайней мере, широко известных вплоть до настоящего времени. Все они возникли по следам исторических событий, драматичных для народного сознания, и вполне выразили его состояние. Именно поэтому они и сохранились в исторической и культурной памяти народа. Первая песня - "Варяг", посвященная подвигу русских моряков в русско-японской войне. В ней отражены не только драматические моменты боя, но и отношение к врагу, причем, с явным намеком на его расовую принадлежность:

"Из пристани верной мы в битву идем,

Навстречу грозящей нам смерти,

За родину в море открытом умрем,

Где ждут желтолицые черти!"{805}

Примечательно, что при исполнении "Варяга" уже в советское время именно это четверостишие из песни "выпало": интернационализм - одна из ключевых составляющих официальной коммунистической идеологии - не позволял использовать подобные "расистские" характеристики даже по отношению к противнику, а вездесущая цензура "вымарывала" неугодные строчки даже из народных песен.

Косвенно в этот ряд произведений, фиксирующих русско-японские конфликтные отношения, можно включить и революционно-романтическую песню о Гражданской войне "По долинам и по взгорьям", имевшую в основе народное происхождение и родившуюся на Дальнем Востоке. В одном из ее фольклорных вариантов говорится не только об освобождении Приморья, но и непосредственно об изгнании интервентов{806}. Для слушателя было совершенно ясно, что речь идет в первую очередь о японцах, а ее пророческие заключительные строчки "И на Тихом океане свой закончили поход" стали особенно популярны в 1945 году. Здесь уже иная доминирующая тональность: вся эта песня - своеобразное эпическое повествование о мощном людском потоке, вытесняющем врага с родной земли.

И наконец, третья знаменитая песня про трех танкистов из фильма конца 1930-х гг. "Трактористы". В ней постоянно упоминается противник, который коварно, ночью перешел "границу у реки". Противник этот, конечно же, самураи, которых разгромила доблестная Красная Армия:

"Мчались танки, ветер поднимая,

Наступала грозная броня.

И летели наземь самураи

Под напором стали и огня".

Эта песня стала результатом прямого социального заказа, так же как и сам фильм, для которого она была написана. Режиссер И.А.Пырьев поручил поэту Борису Ласкину написать произведение, в котором "нашла бы отражение тема обороны наших границ, подвиг славных героев-танкистов, участников боев на Хасане"{807}. И песня действительно оказалась актуальной: появление фильма на экранах совпало с новыми осложнениями на юго-восточных рубежах страны, с событиями на Халхин-Голе. Именно поэтому воинственные слова и маршевая музыка "Трех танкистов" пользовались такой популярностью. Здесь уже, в отличие от предыдущих песен, утверждалась наступательная, победоносная мощь современной армии.

В период Великой Отечественной войны эта песня чаще бытовала в измененном виде: бойцы на фронте переделывали ее слова в соответствии с новой обстановкой и новым противником. И только части, стоявшие на Дальнем Востоке, продолжали петь ее так, как она звучала в фильме. Зато в августе-сентябре 1945 года песня обрела "вторую жизнь": ее традиционный, антияпонский вариант снова стал актуален. Стоит отметить и тот факт, что сама дальневосточная кампания 1945 года, несмотря на всю свою историческую значимость, не вызвала к жизни столь же популярного произведения, как вышеупомянутые песни: вероятно, на трагическом и масштабном фоне Великой Отечественной русско-японское столкновение оказалось на периферии народного сознания.

Необходимо сказать и о таком факторе, влияющем на бытование произведений массовой культуры в качестве формы проявления общественного сознания, как внешняя политика и межгосударственные отношения. Например, в 1970-е годы та же песня про трех танкистов довольно часто звучала в концертах и по радио, однако цензура внесла в текст характерные поправки. Теперь в нем фигурировали не вполне конкретные враги-самураи, а абстрактная "вражья стая". Замена образа врага на более обобщенный, очевидно, имела ряд причин. Прежде всего, существовали соображения дипломатического характера: СССР был заинтересован в нормализации отношений со своим восточным соседом, чьи научно-технические и экономические достижения становились все более значимыми в мировой политике. В условиях сохранявшейся проблемы так называемых "северных территорий" (мирный договор с Японией после окончания Второй мировой войны так и не был заключен) любой фактор, способный усугубить напряженность, был нежелателен. Тем более, нецелесообразны были пропагандистские штампы, возникшие в 1930-е годы и проникшие в произведения массовой культуры: всем было известно, что и художественное творчество, и средства массовой информации контролировались Советским государством, а потому сохранение этих старых клише в новых условиях могло восприниматься как знак недоброжелательности в межгосударственных отношениях. Да и образ Японии как врага не отвечал задачам пропаганды.

Следует также заметить, что в народной памяти события 1938-1939 гг. оказались прочно "перекрыты" более масштабными событиями Великой Отечественной, где главным врагом была не Япония, а Германия. Так что само понятие "самураи" для молодых поколений уже требовало разъяснения.