Особый отдел кгб ссср. Особые отделы

19 декабря в Российской Федерации отмечается День военной контрразведки. Эта структура занимается очень важной для безопасности страны и вооруженных сил деятельностью: «особисты» выявляют лиц, сотрудничающих с иностранными разведками, ведут борьбу с терроризмом, с преступностью и коррупцией, с наркоманией и другими девиантными явлениями в армейских рядах. Текущая дата для российской военной контрразведки имеет большое значение – исполняется 99 лет со дня создания 19 декабря 1918 года в составе ВЧК РСФСР особых отделов. Прошло почти столетие, но военных контрразведчиков до сих пор в просторечье называют «особистами».

Путь военной контрразведки в России был тернистым и сложным. Эта служба неоднократно меняла свои названия, претерпевала различные организационные изменения, но суть ее работы оставалась неизменной. Несмотря на то, что первые отделы, занимавшиеся контрразведкой в армии, появились еще в Российской империи в 1911 году, подлинное становление военной контрразведки в нашей стране всецело связано с советским периодом отечественной . Революция нуждалась в защите и вопросами организации структур, способных бороться с диверсантами и шпионами, советская власть озаботилась уже в 1918 году. Сначала были созданы Военный отдел ВЧК и Военный контроль. В Военный контроль приняли на службу некоторое количество царских офицеров, прежде служивших в контрразведывательных отделах армии.

Однако двойственность в системе организации управления контрразведкой не способствовала ее эффективности. С предложением ликвидировать двойственность выступил Виктор Эдуардович Кингисепп – старый большевик, член ВЦИК, прикомандированный к ВЧК. Феликс Эдмундович Дзержинский внял аргументам Кингисеппа. Уже в декабре 1918 года. Был создан Особый отдел ВЧК при СНК РСФСР.

Первым руководителем Особого отдела ВЧК стал Михаил Сергеевич Кедров. Большевик с солидным дореволюционным стажем, Кедров еще в ноябре 1917 года был включен в состав коллегии Народного комиссариата по военным делам РСФСР, став комиссаром по демобилизации русской армии. В сентябре 1918 года Кедров возглавил Военный отдел ВЧК, поэтому не было ничего удивительного в том, что именно ему доверили руководство органами военной контрразведки. 1 января 1919 года Кедров издал приказ, предписывавший объединить Военные отделы ВЧК и Военный контроль в рамках Особого отдела ВЧК. Двойственность системы военной контрразведки была ликвидирована.

На службу в особые отделы направлялись наиболее надежные кадры, предпочтение отдавалось проверенным коммунистам. Первый съезд сотрудников особых отделов даже принял специальное постановление, в котором подчеркивал, что требования к партийному стажу, предъявляемые к чекистам, должны быть выше, чем к другим советским партийным, военным и государственным служащим. В 1919 году начальником Особого отдела ВЧК по совместительству стал сам председатель ВЧК Феликс Дзержинский. Таким образом, он взял на себя непосредственное руководство органами военной контрразведки. Особые отделы ВЧК сыграли важнейшую роль в борьбе с шпионами и диверсантами в годы Гражданской войны. В период Гражданской войны контрразведчиками было ликвидировано большое количество заговоров, в которых участвовали противники советской власти.

Интересный эпизод в истории военной контрразведки – передача Особому отделу ВЧК обязанностей по охране государственной границы РСФСР, последовавшая в ноябре 1920 года. С июля 1920 по июль 1922 гг. Особый отдел ВЧК возглавлял Вячеслав Рудольфович Менжинский, который затем сменил Дзержинского на посту руководителя ОГПУ. В январе 1922 года было создано Секретно-оперативное управление (СОУ), в составе которого в июле 1922 г. выделили два отдела – контрразведывательный, отвечавший за общую контрразведку на территории страны и борьбу с контрреволюционными организациями, и особый, отвечавший за контрразведывательную работу в армии и на флоте. Именно в 1920-е – 1930-е годы происходило дальнейшее укрепление органов военной контрразведки. В 1934 году Особый отдел вошел в состав Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР в качестве 5-го отдела (с 1936 г.), а в 1938 году, после упразднения ГУГБ, на базе 5-го отдела было создано 2-е Управление особых отделов НКВД СССР. Однако в 1938 году, по инициативе Лаврентия Берия, Главное управление государственной безопасности было воссоздано. В его составе возродился и 4-й Особый отдел ГУГБ, отвечающий за военную контрразведку.

Самым серьезным испытанием для военных контрразведчиков стала Великая Отечественная война. В 1941 году было воссоздано Управление особых отделов, в состав которого вошло 3-е Управление Народного комиссариата обороны СССР и Особый отдел НКВД СССР. 19 апреля 1943 года постановлением Государственного комитета обороны СССР было создано легендарное Главное управление контрразведки «СМЕРШ» Народного комиссариата обороны СССР.

В качестве его названия был выбран лозунг «Смерть шпионам!». СМЕРШ подчинялся непосредственно наркому обороны Иосифу Сталину, а начальником СМЕРШ был назначен Виктор Семенович Абакумов, прежде занимавший должность заместителя народного комиссара внутренних дел СССР и начальника Управления Особых отделов НКВД СССР, а до этого руководивший Управлением НКВД СССР по Ростовской области. Помимо ГУКР «СМЕРШ» Народного комиссариата обороны, собственное управление СМЕРШ было создано в Народном комиссариате ВМФ СССР, а в Народном комиссариате внутренних дел СССР был создан отдел СМЕРШ под руководством Семена Юхимовича. Для лучшей конспирации всем оперативникам СМЕРШ было приказано носить форму тех войск, при которых они несли службу.

На органы СМЕРШ возлагались обязанности по борьбе со шпионами вражеских разведок, борьба с дезертирством и осознанным членовредительством на фронте, со злоупотреблениями командного состава, с воинскими преступлениями. Сама аббревиатура СМЕРШ наводила ужас не только на противника, но и на преступников и правонарушителей в рядах РККА, на дезертиров и предателей всех мастей. По мере освобождения оккупированных территорий Советского Союза, органы СМЕРШ приступали и к выяснению событий, происходивших во время оккупации, в том числе выявляли лиц, сотрудничавших с гитлеровскими оккупационными властями. Именно органы СМЕРШ играли главную роль в установлении личностей и задержании многих военных преступников – полицаев, карателей и их пособников из числа советских граждан. Сегодня в некоторых публикациях органы СМЕРШ показываются исключительно как безжалостные «каратели», которые якобы стреляли в спину своих же солдат и преследовали советских военнослужащих за мельчайшие нарушения, иногда – и по сфабрикованным обвинениям.

Конечно, в деятельности СМЕРШ, как и любой другой структуры, имели место ошибки и перегибы и, учитывая специфику, эти ошибки могли привести к поломанным судьбам и стоить кому-то жизни. Но обвинять весь СМЕРШ в этих ошибках и даже преступлениях недопустимо. Смершевцы с в руках сражались против гитлеровских оккупантов, полицаев, коллаборационистов, участвовали в ликвидации банд уголовных преступников и дезертиров, которые орудовали в лесных массивах, в сельской местности и освобождаемых городах. Неоценим вклад СМЕРШ в восстановление советской власти, законности и порядка на освобожденных территориях Советского Союза. Многие сотрудники контрразведки «СМЕРШ» погибли в боях с противником, пали при исполнении служебных обязанностей в тылу. Например, во время боев за освобождение Белоруссии погибли 236 сотрудников СМЕРШ и пропали без вести еще 136 сотрудников. Оперативные работники СМЕРШ в среднем служили по три – четыре месяца, после чего выбывали в связи с гибелью на боевом задании или в связи с полученным ранением. Сотрудники СМЕРШ старший лейтенант Пётр Анфимович Жидков, лейтенант Григорий Михайлович Кравцов, лейтенант Михаил Петрович Крыгин, лейтенант Василий Михайлович Чеботарёв были посмертно удостоены высокого звания Героев Советского Союза. Но очень много смершевцев золотые звезды не получили, хотя и вполне заслуживали – на награды контрразведчикам власть не отличалась особой щедростью.

Групповое фото солдат и офицеров отдела контрразведки СМЕРШ СССР 70-й армии в Берлине

После победы над гитлеровской Германией контрразведка «СМЕРШ» занималась изучением и фильтрацией солдат и офицеров, возвращавшихся из германского плена. В мае 1946 года органы СМЕРШ были расформированы, на их базе возрождены особые отделы, переданные в ведение Министерства государственной безопасности СССР. Впоследствии особые отделы сохранили свои функции и в составе Комитета государственной безопасности СССР. 18 марта1954 года в составе КГБ было создано Третье Главное управление КГБ СССР, отвечавшее за военную контрразведку и деятельность особых отделов. С 1960 по 1982 гг. оно назвалось Третьим Управлением, а в 1982 г. был возвращен статус Главного управления КГБ СССР. Особые отделы были созданы во всех военных округах и флотах. В советских войсках, дислоцировавшихся за пределами страны, были созданы Управления особых отделов ГСВГ (Группы советских войск в Германии), СГВ (Северной группы войск в Польше), ЦГВ (Центральной группы войск в Чехословакии), ЮГВ (Южной группы войск в Венгрии). Отдельное Управление особых отделов действовало в Ракетных войсках стратегического назначения, а в 1983 году было создано Управление особых отделов, отвечавшее за контрразведывательную работу во Внутренних войсках МВД СССР.

с февраля 1974 до 14 июля 1987 гг. Третье Управление возглавлял генерал-лейтенант (с 1985 – генерал-полковник) Николай Алексеевич Душин (1921-2001). В РККА он пришел на службу в 1940 году, после окончания Сталинградского военно-политического училища служил политруком роты, командиром стрелковой роты на Дальневосточном фронте, а в 1943 году был переведен в органы военной контрразведки «СМЕРШ». Службу в структурах военной контрразведки Николай Душин нес всю жизнь – почти полвека он отдал особым отделам. С декабря 1960 до июня 1964 года Николай Алексеевич возглавлял Управление особых отделов по ГСВГ, затем с июня 1964 до августа 1970 гг. был начальником 1-го отдела Третьего управления КГБ СССР. В 1987 году Душина отстранили от занимаемой должности – якобы в связи с вскрывшимися нарушениями работы особых отделов в войсковых частях на Дальнем Востоке. На самом деле, судя по всему, 66-летний генерал-полковник попал под разворачивавшийся маховик «чистки» органов государственной безопасности и вооруженных сил СССР от патриотов – коммунистов. Напомним, что именно в 1987-1989 гг. ускоренными темпами происходило «освобождение» советских силовых структур от «старых кадров» сталинского призыва, в которых М.С. Горбачев и его окружение могли видеть опасность для своих планов по «перестройке» и развалу советского государства.

В советское время «особисты» работали в каждой крупной воинской части Советской Армии и Военно-морского флота. В мирных условиях на них были возложены обязанности по наблюдению за морально-психологической и идеологической обстановкой в воинских коллективах. Военные контрразведчики сыграли очень важную роль во время участия Советского Союза в вооруженном конфликте в Афганистане. Многие сотрудники военной контрразведки прошли афганскую войну, участвовали в боевых действиях, в секретных операциях против моджахедов. Эти навыки пригодились им и младшему поколению военных контрразведчиков уже в постсоветское время, когда на территории бывшего СССР разгорелся целый ряд вооруженных конфликтов.

Много кому известно сегодня имя адмирала Германа Алексеевича Угрюмова – Героя Российской Федерации. В честь Германа Угрюмова назван корабль Каспийской флотилии (в которой начинал службу офицер), улицы в Астрахани, Владивостоке, Грозном. Выходец из органов военной контрразведки ВМФ, в которых он прослужил с 1975 по 1998 годы, в конце 1990-х Герман Угрюмов пришел в центральный аппарат ФСБ РФ – на должность первого заместителя начальника Управления военной контрразведки ФСБ РФ, руководил деятельностью военной контрразведки ВМФ России. В ноябре 1999 года Герман Угрюмов возглавил Департамент по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ РФ. Он планировал и разрабатывал многочисленные операции по борьбе с террористами на Северном Кавказе, а 21 января 2001 г. вице-адмирала Угрюмова назначили одновременно и руководителем Регионального оперативного штаба на Северном Кавказе. К сожалению, 31 мая 2001 года, всего лишь в возрасте 52 лет, Герман Угрюмов скоропостижно скончался в своем кабинете на территории штаба российской военной группировки в поселке Ханкала (ЧР).

Сегодня сотрудники органов военной контрразведки, как бы к ним не относилось общество, продолжают нести свою тяжелую и опасную службу по защите национальной безопасности российского государства. В этот знаменательный для них день остается лишь поздравить военных контрразведчиков и ветеранов службы с праздником, пожелать им побольше успехов и поменьше потерь.

Есть в истории Великой Отечественной войны много того, что нам, людям современным, просто не понять. Мы живем не только в другое время, мы живем в другом измерении. Мы привыкли к тому, что обязаны подтверждать факт своего существования на этом свете целой горой всевозможных документов и справок, каждый день мы доказываем, что мы это мы. Бюрократы всяких контор и ЖЭКов по любому поводу требуют ксерокопию паспорта. Мало, кто знает, что в первый и самый тяжелый год войны в Красной Армии, на фронте, у рядовых и младших командиров, вообще, не было никаких документов, подтверждающих личность военнослужащего, это кажется невероятным. И так, по порядку… Красноармейская книжка, как основной документ, была введена приказом НКО № 171 от 20.04.1940 , но п.7 этого приказа в действующей армии она была отменена. С началом войны 22 июня 1941 года сложилась ситуация, когда на фронте миллионы красноармейцев и младших командиров не имели документов. Первые месяцы войны это бесконечная череда отступлений, окружений и выходов из «кольца». Через линию фронта перемещались огромные массы людей, а документов у большинства не было… Если представить все это, то внимание особых отделов к «окруженцам» уже не кажется чрезмерным и параноидальным. Стереотип «особиста» сформировался под влиянием перестроечных и постперестроечных фильмов и публикаций. Образ вырисовался следующий: тупой фанатик, маньяк, стремящийся посадить любого, попавшегося «под руку», красноармейца или командира по малейшему подозрению. В действительности на особые отделы легла непосильная ноша: в условиях неразберихи и царившего хаоса выявить агентуру противника, при том, что невозможно доподлинно установить личность военнослужащего. Напротив, для задача по внедрению агентуры была проще, чем апельсин, даже изготовлением подделок себя утруждать не надо. И Абвер использовал это по полной программе. Тылы Красной Армии были наводнены диверсантами и шпионами. Достаточно прочесть мемуары участников войны и вы найдете строки о «ракетчиках», наводивших ракетами немецкие бомбардировщики на эшелоны и склады, о псевдорегулировшиках, стоявших на дорогах и т.д. А знакомая всем по кинофильмам фраза: «Предъявите ваши документы, товарищи бойцы!» — миф, предъявлять-то было нечего. Получалось что, реально удостоверить личность красноармейца мог либо его командир, либо его сослуживцы, а выходящие из окружения группы состояли из военнослужащих разных частей. Для того, чтобы навести порядок в тылу были созданы заградительные отряды.

Вот выдержка из инструкции для особых отделов НКВД Северо-Западного фронта по борьбе с дезертирами, трусами и паникёрами

… § 4 Особые отделы дивизии, корпуса, армии в борьбе с дезертирами, трусами и паникёрами осуществляют следующие мероприятия: а) организуют службу заграждения путём выставления засад, постов и дозоров на войсковых дорогах, дорогах движения беженцев и других путях движения, с тем чтобы исключить возможность какого бы то ни было просачивания военнослужащих, самовольно оставивших боевые позиции;

б) тщательно проверяют каждого задержанного командира и красноармейца с целью выявления дезертиров, трусов и паникёров, бежавших с поля боя;

в) всех установленных дезертиров немедленно арестовывают и ведут следствие для предания их суду военного трибунала. Следствие заканчивать в течение 12-часового срока;

г) всех отставших от части военнослужащих организовывают повзводно (поротно) и под командой проверенных командиров в сопровождении представителя особого отдела направляют в штаб соответствующей дивизии;

д) в особо исключительных случаях, когда обстановка требует принятия решительных мер для немедленного восстановления порядка на фронте, начальнику особого отдела представляется право расстрела дезертиров на месте. О каждом таком случае начальник особого отдела доносит в особый отдел армии и фронта;

е) приводят в исполнение приговор военного трибунала на месте, а в необходимых случаях перед строем;

ж) ведут количественный учёт всех задержанных и направленных в части и персональный учёт всех арестованных и осуждённых;

з) ежедневно доносят в особый отдел армии и особый отдел фронта о количестве задержанных, арестованных, осуждённых, а также о количестве переданных в части командиров, красноармейцев и материальной части.

В функции заградотряда не входило сидеть с пулеметами в окопах и стрелять по отступающим своим частям, это еще один «перестроечный» миф.

Их задачи были совсем другие, выдержка из директивы

об усилении работы заградительных отрядов по выявлению и разоблачению агентуры противника, перебрасываемой через линию фронта Одним из серьёзных средств выявления засылаемых к нам агентов германской разведки являются организованные заградительные отряды, которые должны тщательно проверять всех без исключения военнослужащих, неорганизованно пробирающихся с фронта в прифронтовую полосу, а также военнослужащих, группами или в одиночку попадающих в другие части. Однако имеющиеся материалы говорят о том, что работа заградительных отрядов ещё недостаточно организована, проверка задержанных лиц проводится поверхностно, зачастую не оперативным составом, а военнослужащими. В целях выявления и беспощадного уничтожения агентуры противника в частях Красной Армии предлагаю:

1. Усилить работу заградительных отрядов, для чего выделить в отряды опытных оперативных работников. Установить, как правило, что опрос всех без исключения задерживаемых должен производиться только оперработниками.

2. Всех лиц, возвратившихся из германского плена, как задержанных заградительными отрядами, так и выявленных агентурным и другим путём, арестовывать и тщательно допрашивать об обстоятельствах пленения и побега или освобождения из плена. Если следствием не будут добыты данные о причастности их к органам германской разведки, таких лиц из-под стражи освобождать и направлять на фронт в другие части, установив за ними постоянное наблюдение как со стороны органов особого отдела, так и со стороны комиссара части.

Особое внимание уделялось командирам, если выходя из окружения они утратили документы. Случаев, когда командиры Красной Армии одевали форму рядовых и уничтожали свои документы, опасаясь попасть в плен было достаточно. Вспомним «Живые и мертвые» К. Симонова был там такой полковник Баранов, выходящий из окружения в красноармейской форме и без документов… Другой, совсем не литературный персонаж, генерал А.А. Власов, продел трюк с переодеванием дважды, в 1941 под Киевом и летом 1942 под Новгородом.

По поводу подобного был издан приказ Ставки Верховного Главного командования Красной армии от 16 августа 1941 г. № 270 с пометкой «Без публикации», но подлежащий прочтению «во всех ротах, эскадронах, эскадрильях, командах и штабах», цитаты из приказа:

«…1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами….

2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам. Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными…»

Приказ, как видим, уникальный. Если называть вещи своими именами, приказ отменял принцип единоначалия в армии, это говорит о многом. Только 7 октября 1941 был издан приказ

Приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР №330 7 октября 1941 года г. Москва «О введении красноармейской книжки в военное время в тылу и на фронте»

Введенная приказом НКО № 171 в 1940 году красноармейская книжка пунктом 7 этого же приказа отменена для действующей армии. Ввиду этого красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих их личность. Противник воспользовался этим беспорядком и в некоторые части Красной Армии заслал своих людей, одетых в наше обмундирование. В одной из дивизий Севере-Западного фронта была обнаружена и расстреляна группа из 7 таких людей, посланных противником со шпионско-диверсионной целью. Не может быть сомнения, что при полном отсутствии документов, удостоверяющих личность военнослужащих, такие факты имеются и в других частях Красной Армии. Далее, не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить своих людей от агентуры противника. И, наконец, отсутствие на руках документов у отправляемого на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другими видами довольствия.

В целях исправления допущенной ошибки, освобождения частей от враждебных элементов и упорядочения учета личного состава Красной Армии

ПРИКАЗЫВАЮ: 1. Немедленно ввести во всех частях и учреждениях Красной Армии как в тылу, так и на фронте красноармейскую книжку с фотографией согласно объявленному образцу. Приказ НКО № 171 от 20.04.1940 года отменить.

2. Красноармейскую книжку считать единственным документом, удостоверяющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармейскую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получение им от военного ведомства предметов довольствия (оружия, снаряжения и обмундирования).

3. Красноармейские книжки выдавать красноармейцам и младшим командирам с момента зачисления их в часть. Книжки вести командирам или заместителям командиров рот, эскадронов, батарей и команд. Начальникам штабов войсковых частей по проверке записанных сведений прикладывать к книжкам гербовую печать части.

4. Красноармейские книжки выдавать строго по спискам, под личные расписки красноармейцев и младших командиров.

5. Наличие у красноармейцев и младших командиров красноармейских книжек проверять: в частях, находящихся в тылу, — ежедневно на утренних осмотрах, в боевых частях -при первой возможности по усмотрению командиров рот, но не реже одного раза в три дня.

6. Каждому красноармейцу и младшему командиру красноармейскую книжку постоянно иметь при себе.

7. Красноармейские книжки выдавать на все время службы красноармейца и младшего командира в Красной Армии. При переводах из одного подразделения в другое или в другую часть красноармейцам и младшим командирам сохранять красноармейские книжки при себе, предъявляя их по новому месту службы. Красноармейцев и младших командиров, не имеющих красноармейских книжек, как подозрительных задерживать и направлять в военные комендатуры для выяснения личности.

8. Командирам рот, эскадронов, батарей и команд о всякой перемене по службе красноармейцев и младших командиров, о выдаче и сдаче полученного ими военного имущества отмечать в книжке не иначе, как в присутствии красноармейца и младшего командира, которому принадлежит книжка.

9. При увольнении из Красной Армии красноармейские книжки сдавать через командиров подразделений в штаб части для уничтожения. Взамен красноармейских книжек увольняемым выдавать военные билеты.

10. Ввести в действие объявленную при этом «Инструкцию о порядке заполнения и ведения красноармейской книжки».

11. Независимо от красноармейских книжек вести в ротах, эскадронах, батареях и командах установленные именные списки по учету личного состава и суммарные арматурные списки по учету военного имущества, выдаваемого красноармейцам и младшим командирам в индивидуальное пользование.

12. Главному интенданту Красной Армии в 15-дневный срок изготовить и обеспечить действующую армию и внутренние округа красноармейскими книжками утвержденного мною образца, а также дать указания войскам о порядке изготовления фотографических карточек.

13. Инспекторам родов войск и служб, а также всем прямым начальникам при посещении подчиненных частей проверять наличие у красноармейцев и младших командиров красноармейских книжек и правильность их ведения.

Народный комиссар обороны И. СТАЛИН

Ситуация с красноармейскими книжками начала меняться, но в первую очередь их выдавали призывникам, в действующей армии все военнослужащие получили книжки лишь к июню-июлю 1942 года. С начала войны по октябрь 1941 года особыми отделами и заградотрядами войск НКВД было задержано 657364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. В этой массе было выявлено и разоблачено 1505 шпионов и 308 диверсантов. По состоянию на декабрь 1941 года особыми отделами было арестовано изменников - 4647 чел., трусов и паникеров - 3325, дезертиров - 13887, распространителей провокационных слухов - 4295, самострельщиков - 2358, за бандитизм и мародерство - 4214 чел. После освобождения временно оккупированных территорий в Красную Армию было призвано вторично около 900 тысяч человек. Эти люди попали в окружения в 1941-1942 гг и документов, естественно, не имели. Проверка таких военнослужащих производилась в фильтрационных лагерях, после чего большинство было направлено в действующую армию. Нельзя сказать, что все эти меры были лишними….

У каждого была своя война. Лётчик видит войну по-своему. Сапёр по-своему.

А у фронтового особиста война - это бесконечные мародёры, дезертиры, самострельщики, перебежчики.

До войны и в первые годы войны в армии офицерских званий не было. Были комдивы, комвзводы и даже замкомпоморде - заместитель командующего по морским делам. В НКВД офицерские звания были. Но очень своеобразные. Сержанты были приравнены к сегодняшним лейтенантам, а майор - к сегодняшнему генерал-майору. Потом, после введения офицерских званий в армии, звания в НКВД и армии уравняли. Сержантам присвоили лейтенантов. И дали ему право задерживать (Только задерживать!) при наличии оснований армейского офицера на два звания выше его. То есть, майор мог задержать полковника.

Был у батальонного особиста план: в каждом отделении должен быть свой осведомитель. Непростая задачка в условиях фронта! Бывало, за месяц половина батальона выбывала. Кто в госпиталь, а кто и под камушек. Вот и восполняй! Сильно изощряться и конспирироваться в работе с агентурой было некогда. Агента прикрывали обычно самым простым методом. Вызывали на допрос всех подряд по одному. И среди всех прятали агента. Днём была война. Солдат отрывать было нельзя. Только ночью. Когда немец спал. Вот и будили по одному и допрашивали каждого по полчаса. Вопросы всем, кроме агента, задавали одни и те же по сотому разу. Представляете, как солдаты «любили» особиста? Только уснул (а на фронтах многого хватало. Даже иногда баб, спирта и еды было - хоть обожрись. Кроме сна. Самое ценное на фронте - сон) Только уснул - растолкали и тащят в землянку особиста. Где тот задаёт одни и те же дурацкие вопросы, на которые солдат уже раз двадцать отвечал. И так не по одному разу в месяц.

Самому особисту было несколько полегче. Но не сильно. Он мог иногда и днём поспать, но не долго. Днём, во первых, война. А во вторых штабы тоже днём работают. Визитами и звонками задолбают. И еженедельные отчёты о проделанной работе и обстановке во вверенном его попечению подразделении писать надо. А потом ещё и месячные сводные отчёты. И не перепутать данные в тех и других. В вышестоящем особом отделе эти отчёты всё таки (иногда) читали. Если ночью солдат иногда ещё может перехватить минуток триста - четыреста сна, а вот особист - нет. Работать надо - план! Бывало, особист засыпал вместе с допрашиваемым за одним столом. Так и спали пока не разбудят.

Ещё у особиста был план на пополнение штрафных батальонов. (Тоже куча бумажек на каждого.) Говорят, что 3% от личного состава. Выполнять было надо. Иначе самим дополнят. А перевыполнять нет необходимости. Никто не оценит. (Хотя наши доморощенные либерасты в своих опусах описывают по-другому. Чем больше посадишь, тем выше звание дадут.) Звание хер повысят - должность не позволяет. Надо чтобы в дивизию на повышение перевели. А там своих хватает. С высшим образованием! Если только кто погибнет из них. Но у кого больше шансов погибнуть: у армейского или батальонного особиста? А вот план по комплектации могут и повысить от достигнутого. Для покрытия недоработок других особистов.

Поясню: Не во всех частях есть объективная возможность выполнить план по комплектации штрафбата. Часть понесла большие потери. Которые выжили, тех к наградам представили. И кто героев в штрафбат отправит? Те, кто наградные списки утверждал? Да и за что их судить? У них ничего более криминального, чем пьянки, нет. Героя за пьянку в штрафбат? Где вы такое видели? Да и кто позволит боевую часть оголять? И так обстреляных мало осталось.
В часть прислали новобранцев. Вернее, ещё не прислали. Только списочный состав пополнили на бумаге. А сами новобранцы где то в эшелонах на путях застряли. Может, вообще не доедут. Под бомбёжку попадут. А часть числится полностью укомплектованной по документам. Вот и работай тут… Вот вышестоящий особый отдел и ищет, кого бы работой нагрузить. Перераспределяет нагрузку. А все ноют. Не справляемся, дескать! Объективные причины приводят. И нахера особисту высовываться своей высокой результативностью? Вот выскочку и нагрузят. Кто везёт, того и погоняют…

В наших фильмах особист в этом случае должен поискать у героя дедушку белогвардейца. И вот на этом основании и…

Ну, наши киношники - они горазды на всякие глупости. Подумайте: архивы эвакуированы. Лежат в эвакуации неразобранными. Некоторые под немцем остались или уничтожены. Архивариусов в армию мобилизовали. Запрос то, конечно, можно послать, но кто на него отвечать будет? Ну даже и ответит кто из какого ни будь сибирского архива. Ну и что? В гражданской у половины россиян дедушки «не там» воевали. А после гражданской ОГПУ 20 лет шерстило архивы на предмет поиска врагов. Если кого не репрессировали или реабилитировали, то не твоего ума дело это отменять. Раз живой и на свободе, значит, так надо. Там покомпетентнее тебя товарищи поработали. Да и ответ придет не ранее, чем через год. Год на фронте - целая вечность. Или герой погибнет, или особист. Или часть переформируют и разбросают их по разным фронтам. Или по госпиталям...

Да и где и время, и силы на эту писанину взять? И начальство заинтересуется: этому особисту, видимо, работы мало. Пишет и пишет. Проинспектировать пора. И догрузить работой.

Вот в свежесформированой части для выполнения плана обычно хватало клиентов. А если не хватало, просто оформляли кроме перебежчиков и дезертиров ещё самовольщиков и дебоширов. За драку со старшими по званию. За письма с фронта оформляли редко. Только если писаки совсем уж распоясывались. Или директивку спустили как раз по этому поводу. А так просто вычёркивали строчки писем с фронта. И делал это не особый отдел, а политотдел части. Бывало, всё письмо и вычеркнут. Кроме «жив-здоров». Если бы к письмам придирались, всех бы в штрафбаты перевести можно было. А кто в обычных частях воевать будет? (Штрафные части - это плохо вооружённая пехота. Но на войне и другие рода войск нужны.) Да и не хватит заградотрядов сильно разросшиеся штрафбаты охранять. И тогда пугать военнослужащих уже нечем будет. Так хоть штрафбатов ещё боялись. (Кое кто).

За своих агентов приходилось отвечать. Если агента убивали, требовалось оформлять дополнительныепротоколы допросов. С кем выдвигались. Когда видели последний раз. И т. д. И при этом нельзя было засвечивать агента даже после смерти. А как не засветить при таких вопросах? Про каждого убитого всегда так расспрашивать? Точно в психушку упекут. Вот и халтурили. Сочинит опер протоколы допросов и скажет, что «так и було». Всё равно проверять некому. А ещё хуже было, если агент перебегал к немцам. Тогда, кроме всего вышеперечисленного, надо было уже самому объяснения писать, как это ты дошёл до жизни такой?

Был план и по выявлению и наказаниям особистов. Ещё один довод, чтобы не высовываться. Мало ли кому на верху твоя активность не понравится. А повод придраться всегда можно найти. Да вот пожалуйста: из карьеристских побуждений сфабриковал дело против героя. И пропустил предателя в своих рядах. Одно утешение было, что дальше фронта не пошлют. И в пехоту рядовым не переводили. Если только уж совсем за что то жуткое. Грамотных особистов не хватало. Просто понижали в звании и отправляли назад. Иногда за год раза по два снижали звание, а потом опять восстанавливали за боевые заслуги.

Армейские офицеры особистов не любили, но ценили их труд. И не потому, что боялись. Фронтовой офицер уже мало чего боялся. Просто в начале войны, когда ещё не только офицеров не хватало в частях, но и особистов (да и те, и другие ещё не научились делать своё дело), в подразделениях власть часто захватывали уголовные элементы. Да и позже такое бывало. Особенно, если в часть присылали человек сто с одной деревни. А то и с одной зоны. Командиров списывали на боевые потери, а сами начинали мародёрствовать, а не воевать. А то и дезертировали всем подразделением с оружием.

А опытные воины научались использовать особистов. Опытный солдат задолго до наступления (хоть нашего, хоть немецкого) чуял его. Как почует, начинает разговорчики: «А вот в обед от немецких окопов жареными котлетами пахло. Аж слюнки потекли! Хорошо немца кормят! Не то что нас.» И так, пока не донесут особисту. Согласно инструкциям, особист в этом случае должен арестовать «агитатора» и переправить в особый отдел армии для дальнейшего расследования. Что он и исполнял. Там его допрашивали две недели. (Срок дознания таким был установлен. Спешить и сокращать сроки дознания смысла не было. Другие дела на шустрого следователя навесят), а потом возвращали, но уже в другую часть. (А наступление к этому времени уже выдохлось). Опять таки, согласно инструкции. Чтобы не разлагал воинский коллектив. А куда его ещё девать? В тыл? Или к стенке? А кто воевать будет? И в штрафбат не всегда отправляли. Плана комплектации не было. Да и хитрые попадались солдатики. Научились выкручиваться.

После войны некоторые так и говорили, встретив знакомого особиста: «Спасибо особому отделу. Только благодаря ему и жив остался!» Издевались, гады!

Во время наступления особист выдвигался вместе со штабом. Позади части. Согласно уставу. Ну и чтобы свои не подстрелили. (А штаб охранялся комендантским взводом автоматчиков). При отступлениитакже. Супротив дурацких фильмов постперестроечной эпохи, особисты на время боёв не выезжали из части в армейский штаб отсиживаться. Во первых, потому, что в вышестоящий штаб без приказа не ездят. Если без приказа оставил часть, патрули перехватят по дороге и сам в штрафбат можешь угодить. А во вторых, не было смысла. Особенно, в первые годы войны. Немецкая авиация и артиллерия, а особенно, немецкие разведчики и диверсанты, охотились на штабы и штабные машины ещё сильнее, чем на танки и пехоту. Да и в условиях хаоса в прифронтовой полосе первых дней войны и наши родные дезертиры и мародёры могли перехватить по дороге. (Роты автоматчиков для прикрытия передислокации в тыл ведь не дадут). А вот эти точно прикончат. Хорошо, если без пыток и издевательств. А позже, чтобы не было хаоса в прифронтовой полосе, заградотряды ставили. А эти вначале стреляли, а потом выясняли. (Если выясняли). И патрули прочёсывали местность. И СМЕРШ. А у них свои инструкции были. Тоже могли к стенке прислонить. Или «за неподчинение и оказание сопротивления» безо всякой стенки обойтись. Нет человека - нет проблемы! А останется в живых - потом отписывайся за него. Чтобы чего подобного не случилось, при перемещениях по тылу своей армии надо было предварительно пропуск заказывать. Если командование одобрит - выпишут. А оно одобрит? Можно попробовать и по наглянке проскочить, но на свой риск. Залетишь - как минимум, взыскание по службе получишь. Если жив останешься. А оно тебе надо?

Так что разумнее было держаться вместе со своими. В стае безопаснее. На войне все, в том числе и особисты, твёрдо знали принцип: держись подальше от командования и поближе к кухне!

Сами особисты никого не судили. Не имели права. Оформляли документы на преступника и передавали по инстанции в армейский особый отдел. А те могли передать в трибунал. А могли и не передать. Начальству виднее.

Особисты во время войны редко кого расстреливали. Только совместно с армейскими командирами, когда пресекали панику. Или по приговору трибуналов. Впрочем, у трибуналов были свои исполнители. Хотя, в некоторых случаях привлекали и со стороны. В том числе и особистов. Но не полковых. Поближе хватало. (Это только в наших постперестроечных фильмах особисты только и делали, что мучили и стреляли боевых офицеров. Не было у них большего удовольствия, чем замучить героя. А в конце пристрелить его, если тот не сдох от пыток.)

Хотя, на фронте чаще всего расстреливали безо всяких приговоров. Или заград.отряды, или командиры. Паникёров и дезертиров. А иногда и сами солдаты. («Батя! Тут такое дело, батя! Кокнули мы тут одного между собой… Сволочь он оказался».)

А вовсе не особые отделы и трибуналы.

Впрочем, о трибуналах в другой раз.

Для тех, кто служил в армии, тем более на офицерских должностях, хорошо известно, кто такие «особисты». Это представители КГБ (а ныне ФСБ) в армейских частях. Их главной задачей во все времена было проведение работы по предотвращению разведывательной деятельности противника (действующего и вероятного) в армии. По сути, это армейские контрразведчики.
Их деятельность носила весьма специфический характер, они тихо, малозаметно вели свою работу, только им одним известными методами. В шутку их называли «молчи-молчи».
Как правило, «особистами» становились обычные офицеры войскового звена, как бы, «извлеченные» из войск и возвращенные назад в армейские части после специальной подготовки и работавшие там уже «особистами».
У них были достаточно большие полномочия, и в вопросах своей компетенции они выходили непосредственно на командиров частей, к которым были прикреплены. Командиры обязаны были оказывать им всяческое содействие и помощь в решение особых задач.
Однако это никак не давало право «особистам» вмешиваться в вопросы боевой и политической подготовки, или командовать личным составом любых уровней и звеньев войскового организма.
Надо сказать, что они этого никогда и не делали, им своих забот хватало, однако, в любой семье не без урода. К сожалению и в этой среде встречались излишне амбициозные, либо просто не умные офицеры, допускавшие порой превышение своих полномочий.
Про один такой случай из своей жизни мне рассказал однажды при очередной нашей встрече «дедушка Женя».

Шел 38-й год. Обстановка на дальнем востоке была крайне напряжена. Японцы совсем обнаглели, провокации на границе становились обычным делом. В этой обстановке, рассказывает Емельян Филаретович, полк осваивал новые, только что полученные по программе перевооружения истребители И-16. Машина эта была особенная, в ней авиа-конструктор Поликарпов попытался максимально соединить скоростные и маневренные качества, что ему блестяще удалось, однако ничего не дается просто так без потерь. Машина, оказалась достаточно сложной в управлении и требовала от пилотов хорошей летной подготовки.
Полк интенсивно осваивал новый самолет, полеты шли ежедневно, с максимальной напряженностью, ведь времени на «расслабление» не было. Команда вступить в боевые действия могла быть получена в любой момент.
Техника всегда остается техникой, тем более новая, не вполне «объезженная». Неполадки, естественно, возникали, а куда от них денешься. Однажды в полете, при посадке у меня самого, вспоминает генерал, на самолете не выпустилось одно колесо шасси и пришлось сажать машину на единственное другое, но все, слава Богу, обошлось. Однако серьезных аварий и тем более катастроф, к счастью не было.
В этот день один самолет при посадке «скапотировал», т.е. после касания, ткнулся носом в землю и повредил лопасти винта. Такое бывает, чаще всего, когда по тем или иным причинам заклинивает колеса шасси после посадки.
Случай, конечно, не приятный, но не из разряда «ЧП». Полетами в этот день руководил мой заместитель. Он сообщил мне о инценденте и я тут же поспешил на летное поле. Однако несколькими минутами раньше туда прикатил на велосипеде полковой «особист» старший лейтенант Крутилин.
«Хлопец» он был, скажу тебе Костя, не приятный, все время «совал нос» не в свои дела и пытался командовать не только летным и техническим составом, но даже, случалось иногда командирами эскадрилий. Мне не раз приходилось аккуратно ставить его на место, но, все же сглаживая «острые углы», стараясь уладить конфликтные ситуации максимально дипломатично.
Однако то, что произошло на этот раз, вывело меня из себя!
Я обнаружил, что полеты остановлены. В чем дело, интересуюсь у заместителя, почему не летаем?
- Старший лейтенант Крутилин, докладывает зам, приказал прекратить полеты, ввиду аварии на летном поле. Я не стал конфликтовать, решил дождаться Вас.
Где он, спрашиваю?
- Да вон со своим велосипедом стоит в стороне.
Пошлите солдата, передайте, что я вызываю его сюда.
Крутилин подошел развязанной походкой, не говоря ни слова, всем видом показывая, что он в полку настоящий хозяин.
Товарищ старший лейтенант, Вас, что не учили в армии как следует подходить и рапортовать старшему начальнику, когда он Вас вызывает?
- А Вы мне не начальник, чтобы я Вам докладывал!
Все опешили, такой «борзости» не ожидали даже от него, смотрели, что же я предприму в ответ. Было явно видно, что Крутилин провоцирует меня на неадекватный поступок, чтобы я сорвался и сделал, что ни будь такое, на что права не имел, или же спасовал перед ним на виду у подчиненных.
Вон отсюда, и чтобы без моего личного разрешения твоей ноги на летном поле не было!
- Ну, ты майор еще об этом горько пожалеешь – выдавил из себя побелевший от злости и досады Крутилин, схватил велосипед и укатил с аэродрома.
Я дал команду продолжать полеты и уехал в штаб полка. Крутилина больше в расположении полка никто не видел, а через день я был вызван к командующему.
У Блюхера были начальник политического управления Армией и начальник особого отдела.
Доложил, как положено о прибытии. Командующий поздорововался, жестом руки предложил начальнику особого отдела задавать вопросы.
- Товарищ майор, объясните, почему Вы выгнали из полка представителя особого отдела, или Вы сами решили в полку шпионов ловить?
- Никак нет, товарищи полковник, никто Крутилина из полка не выгонял, а только с летного поля, куда он, во время полетов, не имеет права заходить без разрешения руководителя.
- А тот ему, что же не разрешил?
- Он разрешения у руководителя полетами и не спрашивал, более того, приказал прекратить полеты.
- И что, тот прекратил?
- Да, до моего прибытия на аэродром.
- А кто имеет право прекращать или продолжать полеты?
- Только руководитель полетов и лично я – командир полка.
- И что же Крутилин, как он объяснил Вам свои действия?
- Да никак, начал хамить при личном составе, вот я его с летного поля и выставил и сказал, чтобы на аэродром, в случае необходимости, во время полетов, появлялся с моего личного разрешения.
- Так Вы его из полка не выгоняли?
- Конечно, какое бы я имел на это право, да и зачем, я же понимаю, что шпионов все равно ловить придется, а это уже его дело.
- Да уж это точно!
Начальник особого отдела улыбнулся, встал, повернулся к Блюхеру.
- Товарищ командующий, у меня к майору больше вопросов нет.
- А у меня, тем более, ответил Василий Константинович. У тебя к нам вопросы есть?
- В рабочем порядке, если позволите, ответил я.
- Ну, вот и договорились, подвел итог беседы Блюхер.
- Разрешите идти?
- Да, конечно, идите, работайте.

Крутилина из полка убрали, прислали взамен капитана, хорошего, толкового офицера, с которым сразу нашелся общий язык и без проблем решались все вопросы.
А с Крутилиным судьба свела еще раз, уже на войне. Пришел ко мне в полк проситься, не хотел ехать в пехоту, дескать, мы же старые знакомые по дальнему востоку. Я его, естественно, и там выставил, знал, что за гусь.
- Емельян Филаретович, ну а вообще вот эта больная тема, репрессии, как же Вам удалось избежать всего этого?
- Это же 37-й год, я тогда в Испании воевал, а когда вернулся, все уже прошло. Как видишь, даже конфликтные ситуации с «особистами» решались объективно, никто ни кого «за просто так», не арестовывал и под суд не отдавал. А в войну тем более, воевать нужно было, люди погибали, каждый летчик и тем более командир на особом учете, без серьезного основания никого не трогали. У меня в полку и потом в дивизии ни разу никого по линии особого отдела не арестовывали.
А что Сталин, каким он был?
- Я его несколько раз на различных мероприятиях довольно близко видел. Серьезным был человеком и очень авторитетным. От него действительно что-то такое необычное исходило. Глубоким пользовался уважением. Во всяком случае, лично я ничего о нем плохого сказать не могу. Ну а общаться не приходилось, все-таки уровень-то несопоставимо разный. А вот с маршалом Жуковым много раз встречался. Это ведь он меня лично в Китай главным военным советником попросил поехать.
- Что, так уже и попросил?
- Да, именно так, потому, что работа там предстояла особая. Конечно, мной его просьба воспринималась как приказ, я и не раздумывал поэтому, надо, значит надо, но это история отдельная.
Ладно, пойдем чай пить, Нила Павловна нас уже заждалась.

Киев. Декабрь 2011г.