Ночь варфоломея. Варфоломеева ночь. Исторический ход событий
Ночь святого Варфоломея во Франции (24 августа 1572) стала одним из самых кровавых эпизодов мировой истории. Этот день стал поворотной точкой в религиозных войнах, раздирающих Францию с 1560-х до 1590-х годов. Влияние Варфоломеевской ночи на Францию было очень глубоко, она изменила ход истории и инициировала новую главу в «Религиозных войнах». Знаменитой ночи предшествовала серия событий, которые укрепили гугенотов и ослабили французскую монархию. Побоище, призванное окончить войну вместо этого продлило ее.
Предыстория
Перед массовыми убийствами середины XVI века во французском обществе шло активное разделение на католиков и протестантов. Чтобы понять, что предшествовало Варфоломеевской ночи, необходимо осознать всю степень нетерпимости и религиозного фанатизма царивших во Франции в то время. После ранней смерти короля Генриха II страна была сильно ослаблена. Начался период кризиса, наследники короля показали свою глубокую некомпетентность и неспособность управлять страной. Франциск II, Карл IX и Анри III находились во власти амбиций своей матери Екатерины Медичи, либо во власти различных дворянских групп. В то же время, в стране все возрастало число убежденных протестантов. Несмотря на жестокие преследования со стороны Церкви и государства, протестанты процветали.
Выбрали своим лидером Жана Кальвина, и он внушил им идею «избранности». Они верили, смогут спастись во время страшного суда, в отличие от своих собратьев католиков. Вскоре гугеноты основали свои церкви на всей территории Франции, но особенную власть имели на юге. Некоторое время спустя гугеноты и католики жили в отдельных, независимых друг от друга сообществах и были непримиримо враждебны по отношению друг к другу.
И протестантское и католическое сообщества возглавлялись дворянами. Католиками руководила семья Гизе, считавшая гугенотов еретиками, которые должны быть уничтожены. Насилие стало во Франции привычным явлением, даже скорее некой особенностью жизни страны. Семья Гизе спровоцировала первую Религиозную войну в 1562 году. Они уничтожали протестантов вплоть до 1564 года. Потом было еще три аналогичные войны: В 1566, 1567 и 1568 годах. Все эти войны были кровопролитными и отмечены актами массового насилия, истребления людей и анархии. Кроме того, войны не привели к решению конфликта, а только способствовали еще более ожесточенному сопротивлению гугенотов.
Во Франции воцарилось беззаконие, бандиты свободно ходили по улицам, король был бессилен прекратить беспорядки и убийства. К 1572 году гугеноты смогли укрепить свою силу. Несмотря на то, что официально война была окончена, на самом же деле французское общество просто пришло к такому режиму существования, когда беспорядки и насилие стали признанной нормой. Государственная власть была слишком слаба, чтобы остановить этот процесс.
Убийство Колиньи
После третьей войны король Карл IX и его советники договорились о заключении брака между лидером гугенотов Анри Наваррским и Маргарет Валуа, чтобы принести мир во Францию. Маргарет была сестрой короля. В 1572 году пара поженилась в соборе Нотр-Дам. Свадьбу отмечали неделю, и многие знатные лидеры протестантов посетили это торжество. хотела оказать гугенотам поддержку, поскольку она с подозрением относилась к намерениям герцога Гизе. Представители государственной власти также надеялись, что брачный союз Валуа и Анри поможет остановить религиозную вражду и положить конец десятилетней гражданской войне.
Тем не менее, нетерпимость в обществе продолжала держаться на крайне высоком уровне. Католическое духовенство предупредило королевский двор, что заключенный брак обрушит на Францию гнев Божий. Многие католики опасались, что гугеноты теперь смогут проникнуть в судебную власть и благодаря этому Франция будет втянута в войну Нидерландов с Испанией.
Екатерина Медичи была обеспокоена ростом влияния Колиньи на короля Франции. Она приняла решение избавиться от адмирала. 22 августа, когда Колиньи возвращался домой в него выстрелил наемный убийца. Колиньи не погиб, он получил серьезное ранение в руку. Однако, гугеноты молниеносно отреагировали на покушение. Начались беспорядки и королевская семья, вместе с семьей Гизе в страхе перед гугенотами приняли решение совершить упреждающую атаку. Королевским приказом была мобилизована милиция для задержания и убийства протестантского руководства. Ранним утром 23 числа Королевская гвардия убила Колиньи. Другие протестантские лидеры, вместе с Анри Наваррским, были задержаны.
Варфоломеевская ночь и ее последствия
Действия Королевской гвардии вдохновили католиков. Они сформировали отряды, которые патрулировали улицы и нападали убивая на каждого встреченного на пути протестанта. Не было никакого плана, католики просто вершили беззаконие и массовую резню. Беспорядки и насилие вышли из-под контроля. Гугенотов казнили прямо на улицах, обезображенные тела выставлялись напоказ развешенные на заборах и столбах. Король приказал остановить насилие, однако кровопролитие продолжалось еще несколько недель. Многие гугеноты бежали, точное количество погибших в результате массовых убийств во Франции за время с августа по конец осени 1572 года никогда не будет известно. Современные исследования предоставляют ориентировочные цифры: 10000 гугенотов, из которых 5000 были убиты непосредственно в Париже.
Известие о массовых убийствах шокировало протестантскую Европу. С другой стороны, в католической Европе новости из Парижа приняли с воодушевлением. Папа распорядился, чтобы в Риме радостные события Варфоломеевской ночи отмечались праздничным звоном колоколов. Королевская семья Франции была шокирована произошедшими событиями. Несмотря на то, что именно благодаря их покушению на Колиньи гугеноты устроили беспорядки, массовые убийства не входили в монарший замысел. Гизе предложил Медичи план, по которому короне было необходимо только обезглавить движение гугенотов.
Однако, после задержания лидеров движения все пошло вопреки сценарию. Католики решили, что теперь у них развязаны руки, и устроили в Париже кровавую баню. Медичи не ожидала этого. Поскольку к такому повороту событий власти были не готовы, то и ликвидировать последствия конфликта не было возможности. Никто не представлял, как это можно сделать, не усугубив ситуацию еще больше.
Французская монархия сильно ослабела после событий Варфоломеевской ночи. Истребив гугенотов они попали в полную зависимость от жесткой католической церкви. Все руководство французских протестантов было либо убито, либо арестовано. Самым тяжелым ударом для гугенотов стала гибель Колиньи. Принцу Анри Наваррскому был предоставлен выбор: смерть или католичество. Анри принял католическую веру и это спасло ему жизнь. Однако, позже он снова стал протестантом, но среди своих собратьев по вере он всегда слыл раскольником и ему не доверяли. В тот период многие гугеноты были вынуждены бежать из Франции, многие отказались от своей веры. Оставшиеся же во Франции протестанты подвергались гонениям. Они были вынуждены покинуть крупные города и вернуться в свои крепости на юге и западе.
Варфоломеевская ночь не положила конец войне. Гражданская война на религиозной почве тянулась во Франции еще до 1598 года. К тому моменту количество убитых с обеих сторон, по некоторым данным, составило около 3 миллионов человек.
Могло ли такое быть?
Вероятно. Просто, это тот случай, когда история сильно пересеклась с литературой, а конкретно с «Хроникой времен Карла IX» Проспера Мериме и, что еще серьезнее, с «Королевой Марго» Александра Дюма. Талант двух писателей оказался сильнее исторических фактов. Тот же Дюма, например, описывает события Варфоломеевской ночи таким образом, что у читателей не остается сомнений — королева-мать Екатерина Медичи и герцог Де Гиз составили заговор, целью которого было полное истребление гугенотов. Число читателей Дюма измеряется миллионами и для них этот «заговор» — почти аксиома. Вот только историю по литературе изучать нельзя.
Среди французских историков до сих пор идет спор о том, был «заговор» или нет. У тех, кто полагает, что резня началась спонтанно, хватает весомых аргументов в пользу этой точки зрения. Приведу лишь некоторые из них. Во-первых, спланировать массовое истребление гугенотов в Париже было достаточно трудно, и на это ушло бы несколько месяцев. Протестантов в столице было не слишком много, большая их часть приехала на свадьбу Генриха Наваррского (одного из лидеров гугенотов) с Маргаритой Валуа (сестрой короля Карла IX). Расселились они в городе как пришлось. Кто-то в Лувре, кто-то на постоялых дворах, кто-то у родни, в том числе и родни другого вероисповедания. Тайно оповестить половину города о том, что в назначенный час она должна подняться и перебить другую половину города — невозможно. Хотя бы потому, что если в заговор вовлечены сто тысяч человек, то многочисленные утечки неизбежны.
Во-вторых, среди жертв Варфоломеевской ночи было довольно много католиков. Это не была самозащита гугенотов, просто кто-то сводил с единоверцами старые счеты. А это наталкивает на мысль о том, что резня вспыхнула стихийно, а убивали всех, кто подворачивался под руку. В-третьих, никакой атаки с первым ударом набата не было. Всплеск насилия пришелся на первые рассветные часы. Есть версия, что группа агрессивно настроенных католиков из свиты герцога Гиза, узнав об убийстве адмирала Колиньи (другого лидера протестантов), отправилась убивать прочих гугенотов. В этот момент какой-то монах принес весть о том, что на парижском кладбище зацвел боярышник, что было воспринято как знак свыше убивать протестантов.
Так или иначе, многие историки видят картину так. Заговор Гизов и Екатерины Медичи действительно имел место, но касался он лишь лидеров протестантов. В первую очередь Генриха Наваррского, адмирала Колиньи и их ближайшего окружения. И якобы Карл IX даже дал на это согласие, хотя его матушке оно на самом деле и не требовалось. Генриха Наваррского убить не удалось, хотя он находился в Лувре. Колиньи закололи у него дома. Когда весть о смерти адмирала, которого рядовые католики люто ненавидели, разнеслась по Парижу, набожные жители города решили поубивать «еретиков» во славу божью.
У этой версии много слабых мест, но есть и очевидные плюсы. Вот еще один: если бы существовал масштабный заговор, то Гизы первым делом планировали бы убийства людей из свит Наваррского и Колиньи, а не лавочников и бедных дворян. Однако очень многие видные гугеноты благополучно пережили Варфоломеевскую ночь. Одним спас жизнь Карл IX, другие спаслись благодаря личной отваге, третьи (таких, правда, меньшинство) вообще не знали, что происходит резня. Франсуа де Флеран, приближенный Генриха Наваррского, спокойно встретил Варфоломеевское утро и лишь около полудня узнал, что той ночью в Париже убивали его братьев по вере.
Показательна и история шотландца Габриэля Монтгомери — того самого, который невольно убил на турнире Генриха II — отца Карла IX. Он не только спасся от убийц, но еще и собрал в предместье столицы отряд из двухсот человек, чтобы, в случае чего, взять Лувр штурмом. Словом, если и существовал план поголовного истребления гугенотов, то он провалился. А так как Екатерина Медичи всегда очень тщательно обдумывала свои шаги, то мы можем говорить, что плана такого, наверное, все-таки не было. Так что на вопрос о том, могло ли не случиться Варфоломеевской ночи, мы также смело можем ответить: «Да, могло».
Как бы то ни было, а события Варфоломеевской ночи нанесли сокрушительной удар по партии гугенотов. Адмирал Колиньи, радикально настроенный лидер протестантов, был убит. Сложили головы и другие видные гугеноты. Например, зять адмирала Шарль де Телиньи и Франсуа де Ларошфуко, принц де Марсильяк — прадед знаменитого писателя. Генрих Наваррский и принц Конде — два других вожака протестантов, перешли в католичество. По сути, партия осталась без руководства. Отстаивать идеи было некому. Гугеноты не избрали новых лидеров, многие вообще покинули Францию. А ведь до Варфоломеевской ночи они представляли собой силу, с которой короне приходилось считаться. Напомнят они о себе лишь через несколько лет, когда Генрих Наваррский убежит из Парижа в Беарн, вновь примет протестантизм и начнет войну против своего шурина Генриха III, брата Карла IX, который сменит его на троне в 1574-м. Но вот что важно, в августе 1572-го гугеноты с католиками находились в состоянии очень близком к заключению длительного мира.
Генрих де Гиз.(wikipedia.org)
К тому моменту Франция уже успела пережить три религиозные войны. Последний мир был подписан в Сен-Жермене в 1570-м. Король подтвердил обещанные ранее гугенотам уступки в плане вероисповедания и территорий, которые были отданы под их контроль. Все мирные договоры, что подписывались после французских религиозных войн, как правило, очень похожи. Суть их сводится к тому, что гугеноты получают во владение три-четыре крепости (Ла-Рошель, Монтабан и Коньяк) и полную свободу вероисповедания. В остальных французских областях на их культ вводились строгие ограничения. Примерно также был составлен и знаменитый Нантский эдикт — договор, положивший конец религиозным войнам.
Три крепости в масштабах Франции — это очень мало. Вот только лидеры католиков — герцоги Гизы — никогда не готовы были принять даже столь незначительные уступки. Ибо лотарингские герцоги — сначала Франсуа де Гиз, прозванный Меченным, а затем его сын Генрих, — позиционировали себя как защитники веры. Их огромная популярность строилась вокруг их бескомпромиссности и непримиримости в вопросах уступок гугенотам. Гизы имели колоссальное влияние на двор, а потому никакой мирный договор не мог остановить новую войну. Так было бы и в 1572 году, если бы не случилась Варфоломеевская ночь. Собственно, война-то началась и так. После резни католики попытались овладеть Ла-Рошелью и Монтабаном, но потерпели крах. Однако, если бы Колиньи был жив, а его партия не оказалась обескровленной, то война пошла бы по другому сценарию. Скорее всего, католики проиграли бы ее и вынуждены были бы идти на новые уступки.
Это очень тонкий момент, о котором нельзя забывать. Потому что два сильных лидера — гораздо хуже одного. Колиньи принял на себя руководство гугенотами после того, как погибли Антуан де Бурбон и принц Конде-старший — отцы юных принцев-кузенов Генриха Наваррского и Генриха де Конде. Адмирал командовал силами гугенотов от лица двух этих молодых людей. Это предполагало, что опытный и авторитетный военный является только местоблюстителем. Стало быть, он должен был в какой-то момент отказаться от «лидерства» в пользу кого-то из принцев. Интересно, в пользу кого? В 1572-м, когда Колиньи погиб, Генриху Наваррскому было 18, а Конде — 19. Оба по меркам своего времени давно вступили в возраст совершеннолетия. Больше того, оба претендовали на лидерство, но оставались в тени адмирала. По сути, это было такое насильственное регентство.
Генрих Наваррский.(wikipedia.org)
Гибель Колиньи расчистила Генрихам дорогу к власти. К слову, кузены еще долго конфликтовали друг с другом. Потому что Конде был протестантом убежденным и от взглядов своих не отказался даже под угрозой смерти. Генриху Наваррскому, тем временем, ставили в вину абсолютную религиозную беспринципность, ведь вероисповедание он менял трижды. Конде в итоге вынужден был уступить кузену пальму первенства, но опытный и хитрый Колиньи едва ли пошел бы на такое. Он еще мог формально признать главенство одного из Генрихов, но никогда не передал бы всех полномочий. А это, в свою очередь, могло привести к расколу в рядах гугенотов. А при таких обстоятельствах одно из «крыльев» часто идет на союз с врагом, чтобы уничтожить оппозицию. Вот вам и расклад: то ли Генрих Наваррский и его товарищи принимают католицизм, образуя собственную, третью, силу; то ли католики разделяют гугенотов, а потом побеждают их поодиночке.
Наименее вероятный сценарий, однако и он имеет право на существование. Действительно, к августу 1572 года католики и гугеноты уже два года как не воевали. За это время проявились некоторые признаки потепления. Генрих Наваррский женился на Маргарите Валуа — сестре короля Карла. Этот брак призван был подтвердить союз (что любопытно, свадьба состоялась 18 августа, за неделю до резни). Карл и Екатерина Медичи несколько охладели к Гизам, но приблизили к себе протестантов. Это, однако, понятно. Двор не был заинтересован в продолжении конфликта, который, по сути, был гражданской войной. А потом Екатерина Медичи вынуждено лавировала между враждующими партиями. Что вынудило ее отказаться от этого плана — в точности неизвестно, но очевидно, что без ее поддержки Гизы новую войну развязывать бы не стали. Вопрос о том, быть новой эскалации или нет, решался в зависимости от того, удавалось им убедить двор или нет. Надо сказать, что Генрих Гиз в этом плане был менее успешен, нежели его отец. Другое дело, что конфликт гугенотов с католиками подпитывался не столько религиозными разногласиями, сколько мотивами личной ненависти.
Убийство герцога Гиза.(wikipedia.org)
Генрих Гиз считал адмирала Колиньи убийцей своего отца. Генрих Наваррский предполагал, что Екатерина Медичи приложила руку к безвременной кончине его матери — Жанны д’Альбре. Среди рядовых гугенотов было немало тех, кто жаждал мести. Католики тоже имели претензии, основанные на кровной мести. Избежать новой войны в таких условиях было бы тяжело, но если бы на то была политическая воля Лувра, то новый конфликт, вероятно, удалось бы погасить.
В ночь на 24 августа 1572 г., то есть в канун Дня святого Варфоломея, в столице Франции вырезали, по различным оценкам, от 2 000 до 4 000 протестантов, которые прибыли в Париж на свадьбу короля Наварры Генриха Бурбона.
С того времени словосочетание «Варфоломеевская ночь» стало нарицательным, а произошедшее не перестает волновать воображение писателей и кинорежиссеров. Но, завороженные вакханалией насилия, художники как правило упускают ряд важных деталей. Их зафиксировали историки.
Если с вниманием изучить исторические данные, то станет понятным – резня в Варфоломеевскую ночь имела совсем не религиозную подкладку. А вот религия явилась замечательным знаменем для людей, желающих добиться своей цели любыми способами. Цель оправдывает средства – такой девиз испокон веков был известен не слишком чистоплотным политикам и другим общественным деятелям. Но чего же удалось достичь в результате дикой резни в далеком 1572-м?
Съезд победителей
Жуткая и на первый взгляд ничем не мотивированная резня, устроенная во Франции мирными обывателями столицы в ночь на святого Варфоломея, станет более понятной, если учесть, что в течении десятилетия страна не вылезала из кровопролитной войны. Формально религиозной, а по сути – гражданской.
Точней, за период с 1562-го по 1570 год по Франции прошли целых три опустошительные религиозные войны. Католики, бывшие в большинстве на севере и востоке страны, сражались с протестантами-кальвинистами, прозванными во Франции гугенотами. Ряды гугенотов составляли как правило представители третьего сословия – провинциальная буржуазия и ремесленники, а также дворяне из южных и западных провинций, недовольные выстраиванием вертикали королевской власти.
Враждующие партии возглавляла феодальная знать, которая стремилась ограничить королевскую власть: католиков – герцог Генрих де Гиз и его родня, гугенотов – король Наварры Антуан Бурбон (отец будущего Генриха IV), а после его смерти – принц де Конде и адмирал Гаспар де Колиньи. Кроме этого, немаловажную роль в интриге сыграла королева-мать Екатерина Медичи, фанатичная католичка, фактически правившая Францией от имени своего слабовольного сына – короля Карла IX.
За внешне религиозным характером войн четко проступал давний династический конфликт. Угроза нависла над королевским домом Валуа: болезненный Карл IX не имел детей, а нетрадиционная сексуальная ориентация его вероятного наследника – брата Генриха (герцога Анжуйского и будущего короля Генриха III) – была всем известна. В то же время угасавшему и вырождавшемуся семейству бросали вызов две пассионарные боковые ветви царствующего дома: Бурбоны и Гизы.
Молодой король Наварры Генрих Бурбон был опасен для королевы-матери не как еретик, а скорей как вероятный претендент на трон, к тому же известный своей любвеобильностью и завидной жизненной силой. Не зря молва приписывала Екатерине отравление матери Генриха – Жанны Д’Альбре.
Но ближе к осени 1570 г. в войне настала кратковременная передышка. По Сен-Жерменскому мирному договору, подписанному в августе, гугеноты получили ряд важных уступок со стороны королевской власти. Им даровали частичную свободу отправления культа, передали ряд крепостей, а Колиньи был введен в Королевский совет, игравший в то время роль правительства Франции. В качестве примирительной PR-акции (а также с целью ограничить растущее влияние Гизов) Екатерина Медичи посоветовала королю выдать замуж свою сестру Маргариту за молодого вождя гугенотов – Генриха Наваррского.
В лагере его сподвижников царила эйфория, им показалось, что они – одержали победу. Колиньи даже сделал предложение для сплочения католического и гугенотского дворянства выступить вместе против короля Испании Филиппа II, который, поддерживая католиков Франции, в то же время постоянно угрожал французским интересам в Италии и Фландрии. Но адмирал не смог учесть, что в душе Екатерины материнские чувства возьмут верх над государственными интересами. Все по тому, что ее вторая дочь, Елизавета, была замужем за королем Испании. А кроме этого, в случае возможной победы над испанцами влияние Колиньи на короля, мечтавшего о воинских подвигах, могло бы стать непреодолимым.
Впрочем, и показная дружба с предводителем гугенотов тоже была только тактическая уловка слабовольного короля, всеми силами старавшегося выйти из-под слишком плотной материнской опеки. И наконец, назначенную еще в 1569 г., в самый разгар третьей религиозной войны, королевскую награду за голову адмирала – 50 000 экю – никто официально не отменил.
Тем не менее к середине августа 1572 г. в столицу Франции на свадебное торжество съехался весь цвет гугенотской аристократии, а также сотни средних и мелких дворян. Они прибывали в Париж вместе с женами, детьми и челядью и подобно всем провинциалам стремились пустить парижанам пыль в глаза. Высокомерие и вызывающая роскошь гугенотов вызывали раздражение: после опустошительных войн города Франции (в отличие от быстро восстановившейся провинции) переживали не наилучшие времена, став центрами нищеты, голода и социального расслоения, чреватого взрывом.
Стихийный и неосознанный ропот обнищавших и оголодавших парижан умело был направлен в богоугодное русло многочисленными католическими проповедниками, с щедростью оплаченными Гизами, испанцами и папой. С кафедр Сорбонны и городских амвонов в адрес наводнивших город «лиц гугенотской национальности» летели проклятия; на них же, еретиков, возлагали всю ответственность за невзгоды, переживаемые Францией.
По Парижу поползли слухи о будто бы раскрытом заговоре, имевшем целью убийства короля и захвата власти, о тревожных знамениях, грозивших парижанам невиданными испытаниями. Вместе с тем провокаторы не скупились на красочные описания богатств, якобы привезенных с собой гугенотами.
По плану народного гнева
В этой обстановке 17 августа проходило бракосочетание Генриха Наваррского и Маргариты Валуа. Пышность церемонии, которая была запланирована как акт гражданского примирения, вызывала у парижан не благоговение и восторг, а ярость и раздражение. А после неудачного покушения 22 августа на Колиньи, который отделался легкой раной, страсти накалились до предела.
О том, что заказали лидера гугенотов королева-мать, ее младший сын и герцог де Гиз, в Париже говорилось открыто. И неудача покушения вызвала раздражение в обеих группировках. Гугеноты хотели сатисфакции, и король, которого заказчики покушения поставили перед свершившимся фактом, был вынужден вместе с братом, матерью и свитой навестить раненого. У постели Колиньи он публично выразил адмиралу сочувствие и обещал взять под королевскую защиту всех его сподвижников. Оставшись с королем наедине, адмирал посоветовал ему поскорей выйти из под материнской опеки.
Содержание этого приватного разговора дошло до ушей королевы-матери, успевшей наладить в столице образцовую систему «стука», и участь Колиньи была предрешена. Тем временем гугенотов до такой степени вдохновило королевское унижение, что они начали вести себя еще более вызывающе. Раздавались даже призывы в срочном порядке покинуть Париж и начать подготовку к новой войне.
Эти настроения тоже дошли до дворца, и тут начал нервничать сам Карл, чем неприменули воспользовались враги Колиньи. Выбрав момент, мать и брат навязали королю идеальный, по их мнению, вариант разрешения появившейся проблемы: довести начатое дело до конца. Это было решением вполне в духе захвативших в то время Европу идей Макиавелли: прав всегда сильный, цель оправдывает средства, победителей не судят.
Поначалу было решено убить в превентивных целях лишь Колиньи и его ближайшее окружение. По мнению организаторов акции, это устрашит остальных гугенотов и подавить реваншистские настроения в их рядах. Распространенная версия о том, что король будто бы в раздражении воскликнул: «Раз вы не смогли убить одного Колиньи, то тогда убейте их всех до одного, чтобы никто не смел бросить мне в лицо, что я клятвопреступник», – основана только на одном единственном свидетельстве очевидца. Которым был герцог Анжуйский, мечтавший о троне и ради достижения заветной цели готовый запустить и поддержать любой компромат на братца Карла.
Скорей всего, идея «окончательного решения гугенотской проблемы» созрела в ходе обсуждения в голове у королевы-матери и была поддержана герцогом де Гизом. А вот в чью голову пришла другая далеко идущая мысль – вовлечь в планируемую акцию «широкие народные массы», придав ей имидж народного возмущения, а не очередного дворцового заговора, – так и осталось тайной. Как и то, почему автору такого заманчивого предложения не пришла мысль об очевидных последствиях спровоцированного народного гнева. Исторический опыт показывает: вакханалия санкционированного насилия очень быстро становится неуправляемой.
Вечером 23 августа, сразу же после того как было решено привлечь народные массы, Лувр тайно посетил бывший старшина городского купечества Марсель, который пользовался в Париже огромным влиянием. Ему было поручено организовать горожан – буржуа, торговцев и бедноту – для проведения широкомасштабной акции против понаехавших в Париж гугенотов. Правоверных парижан разбили на группы по месту жительства, от каждого дома выделялся вооруженный мужчина. Всем группам были розданы списки заранее отмеченных домов, в которых проживали еретики.
И только с наступлением темноты в Лувр вызвали преемника Марселя – купеческого старшину Ле Шаррона, которому королева-мать изложила официальную версию «гугенотского заговора». Что бы его предотвратить парижскому муниципалитету предписывалось: закрыть городские ворота, связать цепями все лодки на Сене, мобилизовать городскую стражу и всех горожан, которые способны носить оружие, разместить вооруженные отряды на площадях и перекрестках и выставить пушки на Гревской площади и у городской ратуши.
Все это начисто опровергает пущенную со временем версию по поводу спонтанного характера начавшейся резни. В действительности она была тщательно спланирована, приготовления провели на удивление оперативно. И к наступлению сумерек речь шла уже не об избирательном политическом убийстве, а про тотальное уничтожение заразы, своего рода религиозно-политическом геноциде.
«Неокончательное решение» гугенотской проблемы
Все события Варфоломеевской ночи известны до деталей, скрупулезно собранных и зафиксированных в монографиях историков.
Услыхав условный сигнал – колокольный звон церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа, отряд дворян из свиты герцога де Гиза, который был усилен наемниками-швейцарцами, отправился к дому, где жил Колиньи. Убийцы изрубили адмирала мечами, скинули его тело на мостовую, после чего отрубили голову. Обезображенное тело после еще долго таскали по столичным улицам, перед тем как повесить за ноги на привычном месте казней – площади Монфокон.
Как только с Колиньи покончили, началась массовая бойня: колокольный набат церквей Парижа отозвался похоронным звоном по нескольким тысячам гугенотов и членов их семей. Их убивали в постелях, на улицах, выбрасывая тела на мостовые, а потом – в Сену. Нередко жертвы перед смертью подвергались зверским истязаниям, были зафиксированы также многочисленные случаи надругательств над телами убитых.
Свиту короля Наваррского швейцарцы закололи в покоях Лувра, где ночевали высокие гости. А самого Генриха и принца де Конде король и Екатерина Медичи пощадили, вынудив под угрозой смерти принять католичество. Чтобы окончательно унизить новообращенных, их отвели на «экскурсию» к повешенному обезглавленному телу адмирала.
И все-же, несмотря на тщательно составленный план, истребить всех еретиков в столице Франции за одну ночь не удалось. К примеру, несколько соратников адмирала, остановившихся в предместье Сен-Жермен-де-Пре, смогли прорвать линии городской стражи и покинуть город. Герцог де Гиз лично преследовал их на протяжении нескольких часов, но догнать не смог. Других переживших Варфоломеевскую ночь добивали еще в течение почти недели. Точное число жертв осталось неизвестно; по ряду дошедших до нас деталей (к примеру, могильщикам только на одном парижском кладбище было заплачено 35 ливров за захоронение 1 100 тел) историки оценивают количество убитых в 2 000-4 000 человек.
После столицы волна насилия кровавым колесом прошлась по провинции: от крови, пролитой в Лионе, Орлеане, Труа, Руане и других городах, вода в местных реках и водоемах на несколько месяцев сделалась непригодной для питья. Всего, по разным оценкам, за две недели во Франции убили от 30 до 50 000 человек.
Как и следовало ожидать, в скором времени резня по религиозным мотивам превратилась в простую в резню: почувствовав вкус крови и безнаказанности вооруженные лавочники и городской плебс убивали и грабили дома даже верных католиков, если там можно было чем поживиться.
Как написал один французский историк, «в те дни гугенотом мог себя назвать любой, у кого были деньги, высокое положение и свора алчных родственников, которые не остановились бы ни перед чем, чтобы побыстрей вступить в права наследования». Пышным цветом расцвело сведение личных счетов и всеобщее доносительство: городские власти не затрудняли себя проверкой поступивших сигналов и тут же посылали по указанному адресу команды убийц.
Разгул насилия привел в шок даже его организаторов. Королевские указы с требованием о прекращении резни выходили один за другим, священники с церковных амвонов тоже призывали правоверных христиан остановиться, но запущенный маховик уличной стихии уже не была в состоянии остановить никакая власть. Только через неделю убийства сами собой пошли на спад: пламя «народного гнева» стало потухать, и вчерашние убийцы вернулись к своим семьям и повседневным обязанностям.
Уже 26 августа король официально принял на себя ответственность за резню, заявив, что это делалось по его приказу. В письмах, разосланных в провинцию, папе и зарубежным монархам, события Варфоломеевской ночи интерпретировались как всего лишь превентивная акция против готовившегося заговора. Известие о массовом убийстве гугенотов с одобрением было встречено в Мадриде и Риме и с осуждением – в Англии, Германии и других странах, где были сильны позиции протестантов. Парадоксально, но действия французского королевского двора осудил даже такой известный в истории «гуманист», как русский царь .
Инвестиции в религиозный фанатизм
Жестокости, творившиеся в Варфоломеевскую ночь, красочно описаны в десятках исторических романов, включая самые известные: «Королеву Марго» — Александр Дюма и «Юные годы короля Генриха IV» Генриха Манна. Хватает и экранизаций первого романа: от сусального и причесанного отечественного сериала до брутально-натуралистичного французского фильма Патриса Шеро.
Но практически во всех художественных оценках Варфоломеевской ночи авторы до такой степени заворожены внешней иррациональностью и массовым характером насилия, что спешат объяснить их разгулом религиозного фанатизма, вообще влиянием темных демонов на податливую злу человеческую натуру.
Между тем у парижских буржуа и черни, которые методично вырезали не только дворян-гугенотов, но и их жен и детей, были и другие мотивы. В том числе сугубо материальные.
Во-первых, нет сомнений, что Варфоломеевская ночь явилась преднамеренно спровоцированным бунтом «низов» против «верхов», только умело переведенным с социальных рельсов (иначе мало не показалось бы и католическому дворянству, и жировавшему духовенству) на религиозные. Парижане, как уже было сказано, летом 1572 г. изрядно оголодали и обнищали, а прибывшие гугеноты послужили очевидным социальным раздражителем. Хотя и среди них не все могли похвастаться богатством, каждый из приезжих, будь то самый последний разорившийся дворянчик, предпочитал спустить в Париже последнее су, только бы произвести необходимое впечатление.
Во-вторых, католикам-парижанам щедро было заплачено за убийство гугенотов. Во время посещения Лувра экс-старшина купечества Марсель получил несколько тысяч экю от Гизов и духовенства (королевская казна была, как всегда, пуста) на раздачу капитанам штурмовых групп. Есть свидетельства и того, что убийцам платили «по головам», как каким-то охотникам за скальпами в Новом Свете, и для получения без канители желанного «нала» надо было представить весомое подтверждение своих претензий, для чего подходили головы, носы, уши и прочие части тел жертв.
А ответ на вопрос, зачем погромщики начали убивать вместе с дворянами-гугенотами их жен, детей и прочих родственников, некоторые исследователи предлагают поискать в тогдашнем королевском законодательстве. В частности, в тех статьях его, которые определяли процедуру и характер наследования движимого и недвижимого имущества.
Не вдаваясь в тонкости, все имущество вассала французской короны после его смерти переходило к родственникам, а за неимением их по истечении определенного срока поступало в королевскую казну. Так, например, поступали с имуществом казненных заговорщиков, формально не подлежавшим конфискации: установленный срок проходил, а претенденты из родственников не объявлялись (ибо это грозило им самим лишением головы: объявить их сообщниками было раз плюнуть), и все имущество уходило в казну.
Нет никаких достоверных свидетельств того, что кто-то из организаторов Варфоломеевской ночи сознательно и заранее продумал в том числе и такой меркантильный вопрос. Но известно, что погромщики получили от Екатерины Медичи и герцогов Анжуйского и де Гиза четкие инструкции, суть которых сводилась к одному: не оставлять в живых никого – в том числе и родню приговоренных. С другой стороны, это могла быть и понятная во времена кровной мести дополнительная страховка.
Кровавый опыт Варфоломеевской ночи крепко усвоили по крайней мере двое из высокопоставленных очевидцев. Одним был английский посол в Париже сэр Фрэнсис Уолсингем. Пораженный неоправданной беспечностью гугенотов, позволивших заманить себя в примитивную западню и не имевших даже лазутчиков во вражеском лагере, он задумался о разведывательной службе, которую и была им создана через годы в Англии.
А вторым – счастливо избежавший участи большинства своих соратников Генрих Наваррский. Значительно позднее, после бегства из столицы Франции, возвращения в лоно кальвинизма, еще одной вспыхнувшей религиозной войны, насильственной смерти двух королей (Карла IX и Генриха III) и герцога де Гиза, он победит Католическую лигу. И ценой еще одного (на сей раз добровольного) перехода в католичество займет французский престол, произнеся свою историческую фразу: «Париж стоит мессы».
Смысл названия
В Париже, столице Франции, в 1572 году никак не могли между собой ужиться протестанты –гугеноты, у которых был лидером Генрих Наваррский и католики, во главе которых стоял король. Обычно двадцать четвертого августа отмечается праздник Святого Варфоломея, в этом, 1572 году, он тоже не был исключением. Лидер протестантов решил в ночь на этот день в самый разгар праздника заключить свой брачный союз с Маргаритой Валуа. Но, к сожалению, он не знал, каким станет этот день в его жизни.
Карл Девятый вместе со своей матерью, которые являлись настоящими католиками, решают в это воскресенье избавиться от гугенотов, уничтожив их всех. Считается историками, что главным организатором и вдохновителем на массовое убийство все –таки стала мать короля – Екатерина Медич. Исследователи этого страшного убийства считают, что она легко оказалась под влиянием советников из Италии. И А. де Гонди и Л. Гонзага просто уговорили ее на это. Им не понравилось, что королевская дочь вышла замуж за протестанта, хотя тот был и самым богатым гугенотов во всем Париже.
Исследователи утверждают, для протестантов было дано предупреждение и за два дня до массового убийства было нападение на их предводителя Гаспара Колиньи. Но в ночь на двадцать четвертое число августа месяца погибло огромнейшее число людей. Цифры обычно называют разные, но все-таки примерно около тридцати тысяч человек. После этого во Франции начались убийства, причем эта волна носила массовый характер.
Неравный и неугодный брак
Массовое убийство гугенотов стало результатом сразу несколько событий, которые имели огромное влияние на правящие круги того времени во Франции. К основным причинам можно отнести:
✔ Восьмого августа 1570 года был заключен Жерменский договор о мире.
✔ Было окончена третья религиозная французская война.
✔ Восемнадцатого августа 1572 года был заключен брак предводителя протестантов Генриха Наваррского и королевской дочери Маргариты Валуа.
✔ Двадцать второго августа 1572 года состоялось покушение на жизнь адмирала гугенотов Колиньи.
В начале августа 1570 года был заключен мирный договор, который для Франции оказался призрачным. Конечно, он положил конец практически сразу трем гражданским войнам, которые шли бесконечно, но все-таки отношения между протестантами и большинством католиков по –прежнему оставались натянутыми. Не все католики желали признавать это мирное соглашение, особенно те, кто был агрессивно настроен. Это относилось к радикальным представителям католичества.
В то время радикальных католиков при дворе Карла Девятого представляло семейство Гизов, которые вскоре добиваться того, чтобы Колиньи, адмирал, не входил в состав совета при короле. Но королева и ее сын пытались немного уменьшить этот пыл католиков, которые уже к этому времени были настроены на войну с протестантами. Но кроме благих побуждений у Карла Девятого и его матери были и другие: у них были трудности в финансах, поэтому им просто был необходим мир с гугенотами.
Те хорошо платили своим аристократам, имели сильную и хорошо вооруженную армию, да и они же укрепили несколько городов во Франции и теперь их контролировали. Это Монтобан, Ла-Рошель и Коньяк. Одним из предметов конфликта между этими двумя французскими партиями стала и поддержка Испании и Англии. Понимая, что необходимы какие-то решительные действия, чтобы примерить эти две враждебные стороны, французская королева дает согласие на брак с принцем протестантов. Эта свадьба состоялась восемнадцатого августа, накануне массового убийства.
Протестантский принц, за которого вышла замуж Маргарита, должен был стать в скором будущем королем Генрихом Четвертым, но пока он носил имя Генриха Наваррского. Но католики и Филипп Второй, который, как известно из истории, в то время управлял Испанией, совсем не разделяли политику, которую вела королева Екатерина.
Исторический ход событий
Брак, который вот-вот должен был состояться, стал поводом для того, чтобы в Париж стали собираться и стекаться много протестантов. Именитые гугеноты тоже приехали, чтобы стать участниками брачной церемонии своего принца. Но Париж встречал их недружелюбно, так как парижское общество против того, чтобы гугенотские лидеры приезжали в их город. И что антигугенотские настроения подавлялись, но католики были возмущены и негодовали.
Неодобрительно отнеслись к этому событию в парижском парламенте. Но простые люди, которые уже были на грани восстания, ведь в этом году как раз повысились цены на продукты, были плохие урожаи, да и возросли налоги, теперь протестантов совсем не собирались. Они видели, как шли приготовления к этой ненавистной свадьбе, то, насколько она должна была быть роскошной, да и была потом, и ненависть и злость в них росла.
Разделился во мнениях и королевский двор. Так, Папа Римский не стал одобрять этот брак, тогда королеве Екатерине пришлось уговаривать провести брачный процесс кардинала Бурбона. Губернатор города, видя, как нарастают волнения, понимая, что уже не в силах сдерживать натиск тех, кто протестовал, перед королевской свадьбой, он уезжает за пределы города. Екатерина сама приказала резать гугенотов, так как покушение на адмиралов не неудачно окончилось. Она видела, что де Колиньи оказывал сильнейшее влияние на ее сына.
Адмирал уговаривал Карла Девятого поддержать восстание против испанского короля, которые шли во Фландрии. Он даже послал туда армию. Екатерина же желал восстановить мир с Испанией. Здесь взгляды католиков и протестантов разнились. Екатерина правильно понимала, что ее страна после множества гражданских войн уже была ослаблена, поэтому в войне с Испанским государством она бы получила больше поражений, чем удач. Но Катерина совсем не думала, что получиться после ее приказа устранить Колиньи, такая резня.
Кроме ненависти местного населения, кланы Колиньи и Гизов враждовали между собой. Поэтому приказание Екатерина уничтожить адмирала и его приближенных привело к такой массовой резне. Убийцы легко определяли гугенотов в любой толпе, так как они были одеты в черные одеяния. На домах, где жили или остановились протестанты, заранее были нарисованы кресты. Поэтому озверевшие люди не только убивали гутенотов, но и поджигали их жилища. А люди, убившие несколько гугенотов, потом действовали так, словно они обезумели. Они убивали всех подряд: женщин, стариков и даже детей. Страшным фактом было и то, что людей раздевали, стараясь одежду сделать добычей. Вскоре уже было все равно, кто кого убивает. И тогда король приказал на улицах города навести порядок.
Известно, что сигналом к началу этого массового и страшного убийства послужил звук церковного колокола. В воспоминания Обинье сказано, что королева приказала звонить раньше в придворной часовне:
«приказав звонить на полтора часа раньше».
Но насилие, которое произошло в Париже, потом перебросилось и на другие городские поселения, превратив всю страну в одну кровавую бойню. Несколько дней длились массовые страшные убийства, лилась людская кровь. Протестанты, которые ослабели без своих предводителей, закрепили мнение о том, что католицизм - это предательская религия, основанная на людской крови и бессмысленных жертвах.
Значение варфоломеевской ночи
Эта необычная ночь с массовыми убийствами смогла заслонить все остальные попытки как-то расправиться с гугенотами. Большая часть протестантов после этого события убежали в соседние страны и государства. По подсчетам современников таких беглецов было более двухсот тысяч. Многие государства высказали Франции свое недовольства. Небольшие немецкие княжества, Польша и Англии были возмущены такой вспышкой насилия. Не остался в стороне и Иван Грозный.
С августа и по октябрь этого же года, 1572 года, массовые убийства продолжались. И такие вспышки вспыхивали постоянно где-то во французских городах. В результате этого погибло еще более шести тысяч человек. Принцу Генриху Наваррскому повезло больше, он не был убит, его помиловали, но главным условием было принятие католичества. Среди жертв варфоломеевской ночи были многие именитые протестанты. Например, адмирал Франции Колинья, который по одной из версий был убит немецким наемником. Адмирал был убит Бэмом дома вместе со своей свитой.
Среди жертв были и Рамэ, который относился в философам -гуманистам. Бреу, ученый, который пытался заступиться за принца, был убит прямо в покоя своего воспитанника. Жертвой стал известный композитор К. Гудимель. Но некоторые именитые протестанты все-таки в ту ночь смогли и спастись. Прежде всего, это Наваррский, герцогиня Шартрская, аббат де Клейрак, племянник маршала Франции, барон де Рони, который потом стал министром финансов, сын адмирала Колиньи и другие.
Но, несмотря на все это, государство после этой страшной и жестокой ночи стало лишь только сильнее, да и восстания и недовольство вскоре совсем прекратилось. Своей цели королева достигла, хотя и кровопролитным путем. Принц, женившийся на Маргарите, принял католицизм, и единая вера взяла вверх в этом государстве.
Варфоломеевская ночь – массовое убийство гугенотов католиками в Париже и ещё в 12 провинциальных городах, начавшееся 24 августа 1572 года, один из самых страшных эпизодов в истории Франции, отпечатавшийся в памяти не только профессиональных историков, но и простых людей. Картина этого события во многом создана писателями, художниками, режиссёрами – людьми искусства. Она не лишена стереотипов и мифов, и часто Варфоломеевская ночь представляется нам чересчур односторонне. Попробуем восстановить хронологию тех событий и разобраться в его причинах и последствиях.
Реформация и Религиозные войны
Варфоломеевская ночь возникла не сама по себе, важно знать контекст, логику событий того времени, чтобы правильно её представить. XVI век – это время Реформации и Котрреформации, время церковных реформ, противостояния новых религий старым, гражданских войн. И сложно в то время найти более ожесточённое и длительное противостояние жителей одной страны, чем это было во Франции, где гугеноты и католики обладали собственными армиями и полководцами, собственными королями и выдающимися лидерами. Нам сейчас сложно представить, что люди могли ссориться и воевать из-за догматических расхождений, зачастую даже не самых значительных, ведь и те, и другие всё-таки верили в одного бога. И даже в рядах протестантов нередко возникали теологические споры и расхождения, появлялись собственные еретики, многие из которых и просто использовали народный протест в личных целях, для обогащения и разбоя, отрицая все моральные нормы и государственные законы.
К. Ф. Гун. Канун Варфоломеевской ночи
Реформация явилась реакцией на произвол католических властей, падение нравов, вмешательство духовных лиц в мирские дела, обогащение и интриги католической церкви, циничную продажу индульгенций и «мест в раю», подавление аристократией самостоятельности горожан. За пышной религиозной формой, торжественностью, роскошью католицизма терялось действительное содержание. Священнослужители пренебрегали правилами своей собственной религии, думая больше о мирских благах, участвуя в дворцовых интригах, вмешиваясь в дела князей и королей. Папа Римский был таким же участником политических процессов и дипломатических отношений, как и обычные короли, он мог возводить на трон, устраивать политические браки, а мог отлучать от церкви и провоцировать войны и смуты. Папы давно уже больше заботились о собственных богатствах и об удержании влияния и власти, чем о духовности народов и мире между странами. Именно поэтому беднеющий и закрепощённый народ чувствовал необходимость в обновлении и реформе религии, в избавлении от гнёта католической церкви, очищении веры от мирского, заботе о ближних. Реформация вызывало пробуждение национального самосознания, способствовало общественной перестройке, освобождению стран от влияния Рима. В каждой стране в XIV-XVI вв. являлись собственные проповедники и духовные лидеры. В Германии это был Мартин Лютер, во Франции — Жан Кальвин, в Чехии – Ян Гус, в Англии – Джон Виклиф. Реформация способствовала ослаблению влияния Рима и пробуждению национальных настроений, улучшению жизни и нравов, усилению роли буржуазии, среднего класса. Протестанты быстро богатели благодаря тому, что отказывались от дорогих обрядов, церковной роскоши, предпочитали посту и молитве реальные дела, профессиональный и честный труд, ценили бережливость, практичность. Моральная часть их религии соблюдалась более строго, чем у католиков. Но церковь не могла столь легко сдаться и просто позволить людям верить в то, во что они хотят, религиозные реформы не обошлись без противостояния и жертв. На реформацию церковь повсеместно отвечала контрреформацией, кровавой борьбой с еретиками, кострами инквизиции, судебными процессами, пытками и реставрацией католичества. Но для многих протестантов вера не была пустой формой, многие из них не отступили от неё до конца и пошли ради неё на смерть, стали мучениками. Рим со временем вынужден был отступить, однако произошло это не сразу. И одним из эпизодов этой борьбы, охватившей разные государства, стала Варфоломеевская ночь.
Хотя фактическая сторона этих событий почти полностью известна, в историографии нет единого мнения относительно событий 24 августа 1572 года. Ранее господствовала старая теория, сложившаяся во многом под влиянием протестантов. Согласно этой версии, Варфоломеевская ночь была частью плана короля Карла IX, его матери Екатерины Медичи и герцогов де Гизов, желавших разом избавиться от наиболее влиятельных представителей гугенотов. Закреплению этой концепции в массовом сознании во многом способствовал Александр Дюма своим романом «Королева Марго». Однако сложно назвать массовую расправу над протестантами спланированной акцией. В том, что народ в данном случае мог действовать по приказу Екатерины Медичи, представляющейся многим настоящим исчадием ада, возникают серьёзные сомнения. Проследим основные события, предшествовавшие трагедии в Париже.
Предшествующие события
Третья религиозная война во Франции была одной из самых кровавых и жестоких, огромные потери понесли обе стороны. И, хотя гугеноты в ней понесли поражение на поле боя, война закончилась в 1570 г. подписанием Сен-Жерменского мирного договора, во многом выгодного протестантам. Власть шла на значительные уступки и провозглашала веротерпимость, предоставляя гугенотам возможность свободно отправлять свои богослужения во многих городах, самостоятельно избирая себе священников, не соблюдая обязательные для католиков посты, не отмечая их праздники. Льготы и послабления распространялись не на всю территорию Франции, однако видно, что этот договор был действительной попыткой успокоить и примирить две враждующие религиозные фракции, объединить расколотое общество. Этот мир был во многом детищем именно Екатерины Медичи, сделавшей немало для того, чтобы прекратить войну и найти компромисс. Нужно понимать, что война не была выгодна ни одной из сторон, смута сильно ослабила Францию экономически, чему была только рада католическая Испания, являвшаяся в то время основным защитником старой веры, борцом с ересями и главным помощником Рима. Вначале Екатерина долго и упорно пыталась сблизиться с могущественной Испанией, однако Филипп II в действительности не хотел усиления Франции, смута в ней была ему выгодна. Несчастная Маргарита де Валуа, сестра Карла IX, в судьбе которой как в зеркале отразилась вся история религиозных и политических противостояний, была инструментом и средством в дипломатических играх. В течение многих лет её прочили в невесты разным принцам и королям, однако переговоры с Испанией и Португалией были намеренно затянуты, а однозначного ответа никто не давал, отговариваясь различными причинами. Поняв наконец, что испанцы лишь играются с Францией и всерьёз не намеренны заключать брачный союз, Екатерина решила и отомстить за нанесённую обиду, и использовать Маргариту наиболее выгодным способом, который ещё оставался. Было решено выдать её за протестантского принца Генриха Бурбона, будущего короля Наварры. Таким образом, казалось, можно было помирить две религии и партии.
Брак было не так-то просто заключить, потому как и в самой стране, и за рубежом к нему не все относились положительно. Испанский король, конечно, был недоволен таким итогом, он не хотел мира во Франции и сближения католиков и гугенотов. С другой стороны, брак был явно неприятен Риму, и долгое время не удавалось получить разрешение папы на брак, которого так жаждала Екатерина. В итоге свадьба состояталась и без письменного позволения папы (разрешение было просто подделано Медичи), которое было дано лишь позже. Да и при самом дворе, и в народе многие были недовольны этим браком. Особенно же он был невыгоден герцогам де Гизам, очень влиятельной католической семье, давно желавшей породниться с королевским домом и яро ненавидевшим гугенотов и особенно самих Бурбонов. Генрих де Гиз уже сватался к Маргарите, а девушка, кажется, и сама была неравнодушна к нему, как говорят некоторые источники, однако Гизы получили отказ, который мог быть истолкован и как оскорбление. Влияние Гизов на слабовольного Карла IX было огромным, сами Валуа вряд ли хотели ещё большего усиления этой могущественной фамилии. Ещё одним препятствием на пути к браку с Генрихом Бурбоном было недоверие к католическому двору его матери, Жанны д’Альбре, давней противницы Екатерины.
Кровавая свадьба
В любом случае, после долгой подготовки и переговоров свадьба была организована. Она состоялась 18 августа 1572 года, причём народ Франции никогда раньше не видел ничего подобного – особым образом, каждый по-своему, венчались католическая принцесса Маргарита и гугенот Генрих. Свадьба была организована очень богато и торжественно, что могло восприниматься парижанами и резко отрицательно – так как сам народ в это время был не в лучшем финансовом положении. К тому же, парижане, в отличие от менее религиозных провинциалов, были настроены очень фанатично. В Париже сильно преобладали католики. О свадьбе горестно рассуждали католические проповедники, говоря, что она не может закончиться ничем хорошим и что бог обязательно пошлёт кровавое возмездие на головы еретиков. На празднество собралась большое число влиятельных особ от обеих партий, никогда ещё в Париже не было такого количества протестантов.
Последнее время влиятельных Гизов при дворе несколько сместил недавно приехавший ко двору адмирал Гаспар де Колиньи, благородный, сильный, обаятельный и харизматичный лидер протестантов, по условию Сен-Жерменского мира вошедший в королевский совет. Карл IX всерьёз увлёкся его рассказами о боевых приключениях и поддался его обаянию, проводя с ним много времени. Считалось, что Колиньи вполне может убедить Карла оказать помощь восставшим против Испании Нидерландам. Войны с Испанией боялись, Екатерина Медичи была уверена, что она закончится большой бедой для ослабленной сейчас Франции. И в лучшие свои годы французы уже проигрывали Испании, а сейчас к этой борьбе они были тем более не готовы. Неизвестно, изначально ли было так задумано и кому было известно о заговоре, однако 22 августа в Колиньи, спокойно, ничего не подозревая, идущего по улице Парижа, выстрелили из открытого окна. Только благодаря тому, что в этот момент адмирал нагнулся, чтобы поправить обувь, он не был убит на месте. Выстрелом его лишь ранило, а на одной руке у него оторвало палец. Сопровождавшие его люди тут же кинулись в дом, но стрелявшему удалось сбежать, у окна же была найдена ещё дымящаяся аркебуза. Колиньи доставили к нему в апартаменты и вызвали врача. Карл IX, узнав о происшествии, лично навестил адмирала и поставил у его двери дополнительную охрану из своих солдат. Как выяснилось, дом, откуда стреляли, принадлежал кому-то из людей де Гизов, давних противников Колиньи. Гизы враждовали с адмиралом и гугенотами не только по политическим и религиозным причинам, они считали, что Франсуа де Гиз был убит выстрелом в спину именно по вине Колиньи, подосланным им убийцей, и поклялись отомстить адмиралу. Ни у кого не было сомнений в том, что это они организовали покушение. Также никто не сомневался, что это приведёт к обострению отношений между партиями и что гугеноты будут мстить за своего раненого вождя и потребуют справедливого возмездия. Король же, которому де Гизы были нужны, не мог выступить против герцогов и наказать их. Царственная семья была не на шутку обеспокоена, следующие два дня проходило что-то похожее на тайное экстренное совещание, на котором присутствовали король и его брат герцог Анжуйский, Екатерина, канцлер Бираг и некоторые другие вельможи. Неизвестно, кому из них первому в голову пришла мысль нанести «превентивный удар», пока вся гугенотская знать находится в Париже. В субботу вечером милиции приказали крепко запереть городские ворота. Примерно в два часа ночи к резиденции Колиньи пришли люди Генриха Гиза с ним во главе, к которым тут же примкнули и солдаты, охранявшие адмирала. Раненый Колиньи и его помощник были тут же убиты, а позже в дома знатных гугенотов стали врываться люли Гиза и герцога Анжуйского. Убивали гугенотов даже и в самом Лувре. Генриху Наваррскому и младшему принцу Конде, а также некоторым другим знатным гугенотам сохранили жизнь, однако лишь после обещания, что они вскоре перейдут в католичество. Историки пишут о том, что Генриху и Конде удалось уцелеть лишь благодаря заступничеству Маргариты, в этот момент ощутившей себя будущей протестантской королевой и действительно проявившей стойкость и храбрость. Но это была лишь первая часть расправы над гугенотами. Часть, которая точно была организована с позволения самого короля.
Хотя говорят обычно о ночи 24 августа, на самом же деле самое страшное началось лишь утром. Источники указывают на то, что на следующий день народ, услышавший весть об убийстве Колиньи, возрадовался. Одновременно парижане узнали о том, что на кладбище Невинноубиенных этой ночью внезапно расцвёл сухой боярышник, что тут же было истолковано католическими проповедниками как знак, что люди начали богоугодное и праведное дело. Неизвестно, исходили ли непосредственные указания от короля или Екатерины, однако народ вслед за солдатами стал резать и убивать гугенотов повсюду, где их находил. Мало кому из них удалось выжить в этой мясорубке, однако протестанты, жившие в предместье Парижа, прослышав о происходящем, вовремя убежали. Современные историки всё же сомневаются в том, что Карл IX мог отдавать какие-то указания по поводу массовой резни, к тому же, на следующий день он сам приказал прекратить беспорядки. Впрочем, приказ был отдан не очень решительно, и католики к нему не сочли нужным прислушаться, а серьёзного противостояния им никто не оказал. Волна ненависти перекинулась и на другие города. Помимо Парижа, убийства совершались ещё в 12 провинциях, как например, в Лионе, Орлеане, Руане, Мо, Бордо и др. Правда, там не было столь многочисленных общин гугенотов, и пострадало меньше людей. Любопытно, что волнение не распространилась повсеместно, а число жертв было меньшим, чем можно было бы ожидать. Можно предположить, что французы, живущие не в Париже, были настроены менее фанатично и агрессивно. Кроме того, некоторые чиновники сами взяли протестантов под защиту, как было, например, в Дижоне, где граф де Шарни, наместник провинции, не спеша отдавать гугенотов на растерзание толпы, заключил их в крепость и приставил стражу, рассудив, что если король и в действительности хочет их смерти, то торопиться всё равно незачем, ведь монарх ещё может и передумать.
Кого убивали в Варфоломеевскую ночь
Резня длилась повсюду в течение шести недель. Сложно назвать точное число потерь, современные историки осторожно говорят, что жертв было не менее пяти тысяч. Убийства обусловливались не одними лишь религиозными причинами. 24 августа убивали не только протестантов, но и просто нелюбимых соседей, таких же католиков. Прикрываясь борьбой с еретиками, расправлялись с теми, чьей собственностью хотели завладеть, тех, кому были должны деньги. Люди и просто сводили старые счёты, т.к. в этих беспорядках невозможно было ничего разобрать. Гибли и женщины, в том числе беременные, и дети, и старики, ожесточённая толпа не щадила никого.
История Варфоломеевской ночи содержит множество мифов. Одним из них является миф о белых крестах, которые якобы наносили на дома, и о белых повязках на одежде католиков. На самом деле данная бойня вряд ли могла быть так тщательно организована и спланирована, что кто-то думал об одежде и опознавательных знаках. К тому же, списки всех гугенотов и без того были у парижан, т.к. они обязательно должны были регистрироваться во дворце, незачем было помечать дома. Да и сами гугеноты носили традиционную для них чёрную одежду, их было легко узнать. Историки предполагают, что миф о белых крестах возник позднее в пересказе гугенотов, ассоциировавших данные события с библейским текстом и убитыми младенцами.
Итоги и последствия Варфоломеевской ночи
В последующие за 24 августа дни Карл IX увидел результат того, что они сами пробудили и, кажется, был всерьёз напуган и расстроен. Говорят даже о том, что данное событие он уже никогда не мог забыть и оно оставило след на его и без того хрупком здоровье. После того, как волнения утихли, Екатерина Медичи и двор поспешили взять ответственность за совершившееся на себя, объявив повсюду, что это они приказали расправиться с гугенотами, которые готовили заговор против короля и оскорбляли священные ценности, религию и обряды. Но ужаснее всего была даже не сама резня, а то, что папа Григорий XIII, узнав о ней, отслужил хвалебную мессу и даже велел выбить памятную табличку с ангелами, изображающую данное событие. Благосклонно отнеслись к убийствам многие католики, король Испании и вовсе сказал, что «превозносит сына, имеющего такую мать, и мать, имеющую такого сына». Правда, некоторым правителям, как королеве Англии или Максимилиану II, императору Германии, убийства показались бесчеловечными и несправедливыми. На событие отозвался и русский царь Иван Грозный, который тоже в своём письме Максимилиану II сожалел о невинно убиенных младенцах. Сложно сказать, насколько Екатерина изначально была причастна к заговору и какое отношение она имела к организации массовых убийств, но сама она никогда не жалела о жертвах Варфоломеевской ночи и с готовностью воспользовалась данным событием в политических целях. Многие считали, что всё это она задумала ещё тогда, когда заключала невыгодный для католиков мир в 1570 году, что совсем уж маловероятно. Протестанты же изображали Екатерину как чудовище и во многом повлияли на восприятие Варфоломеевской ночи впоследствии. Но даже если Екатерина и не была организатором бойни, её очень хорошо характеризует один небольшой эпизод. Генрих Бурбон вскоре после убийств вынужден был перейти в католичество. Когда на одной церемонии он склонился перед алтарём, как обычный католик, Екатерина Медичи, увидев это, в присутствии многих иностранных послов громко и радостно рассмеялась, ей было приятно унизить своего врага, никакого сочувствия к убитым протестантам у неё не было и в помине. По-видимому, это была очень хладнокровная и жестокая женщина. Так что Дюма не так уж сильно ошибся в её характере.
Говоря о зверствах католиков, будет неправильным совсем не упомянуть о том, чем вообще была вызвана такая ненависть их к протестантам, а то это выглядит совсем непонятным. Дело в том, что Варфоломеевская ночь, хотя оправдывать никакие зверства ни при каких обстоятельствах абсолютно недопустимо, была вызвана не просто религиозными различиями, догматическими спорами. Сами гугеноты были не столь добры к католикам, как мы иногда думаем. В тех местах, где их вера преобладала или где их было много, они вели себя крайне вызывающе, устраивали погромы, нападали на католиков, врывались в христианские храмы, издевались над иконами, открыто высмеивали христианские обряды, нарушали закон и способствовали разжиганию ненависти, не выполняя условий Сен-Жерменского мира. Поэтому и Варфоломеевская ночь воспринимались как возмездие за всё это. Да и война сильно озлобила обе стороны, сами гугеноты некогда пытались даже похитить короля, захватить его вместе с матерью в плен, пока те отдыхали в провинции близ Монсо.
Хотя, казалось бы, правящему дому была выгодна Варфоломеевская ночь, тем более что после убийств многие протестанты вынуждены были перейти в католичество, а тысячи других бежали в другие страны, на самом деле резня лишь вызвала ещё одну, новую религиозную войну во Франции, способствовала продолжению вражды и экономическим потерям, а мир ещё долго не мог воцариться. В итоге власть всё равно была вынуждена пойти на уступки гугенотам. Многие из самих католиков выделились в отдельную партию «политиков» и стали искать мира, ужаснувшись совершённому и не желая повторений подобных зверств. Протестанты же считали, что видят в Варфоломеевской ночи истинное лицо католицизма и использовали это событие для собственной пропаганды, боролись за независимость внутри самой Франции.
Восприятие и образ Варфоломеевской ночи в искусстве
Мы в большинстве своём совсем мало знаем о Реформации и Религиозных войнах, Варфоломеевская же ночь, хотя и была лишь частным эпизодом, причём не единственным примером крайней жестокости и нетерпимости, сохранилась в памяти у многих людей, далёких от исторической науки. Во многом это заслуга Дюма, который известен в России даже больше, чем во Франции, и других писателей: Проспера Мериме, Бальзака, Генриха Манна. Они сформировали образ этого события в массовом сознании. И если в частностях они могли ошибаться и отступать от фактов и хотя не во всём их картина произошедшего достоверна, но зато их произведения обладают большой художественной силой и выразительностью. Помимо литературы, на наше восприятие повлияли также кинематограф и театр, роман Дюма часто экранизировался. Варфоломеевская ночь нашла отражение во многих фильмах, к ней обращались не раз и художники.
Варфоломеевская ночь для всех нас остаётся символом бездумной жестокости, религиозной вражды, ненависти к тем, кто чем-то отличается от остальных. В наше время не лишним бывает вспомнить о том, до чего может дойти человек, когда перестают работать законы, когда он думает, что насилием и жестокостью может и должен защитить свою веру, свои идеалы и ценности. Это явное заблуждение – нельзя отстаивать свою веру, убивая людей.
Использованная литература
1. Варфоломеевская ночь, событие и споры. М., 2001. Под ред. П.В. Уварова.
2. Йегер, О. Всемирная история. Том 3. Новая история.
Нападение на нацгвардию в Чечне: “китайский расстрел” или атака ИГ?
Химические реакции алюминия
Детские стихи про космос, планеты, звезды, созвездия, кометы, астрономию Что такое Солнце