Никколо макиавелли государь читать онлайн. Шпора государь. Приобретение новых территорий

Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Книга вторая Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Глава 21 Глава 22 Глава 23 Глава 24 Книга третья Глава 25 Глава 26 Глава 27 Глава 28 Глава 29 Глава 30 Глава 31 Глава 32 Книга четвертая Глава 33 Глава 34 Глава 35 Глава 36 Глава 37 Книга пятая Глава 38 Глава 39 Глава 40 Глава 41

Роман «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя выходит в свет в 1929 году одновременно с двумя другими крупнейшими произведениями писателей «потерянного поколения» - «На западном фронте без перемен» Э. М. Ремарка и «Смертью героя» Р. Олдингтона. В восприятии современников эти романы стали как бы частями единого художественного целого - огромного полотна писателей «потерянного поколения», опсывавших вчерашнюю катастрофу - Первую мировую войну. Это восприятие было и верным, и ошибочным, а последствия его до сих пор влияют на прочтение и понимание романа американского писателя, как произведения, в основе своей направленного лишь против войны и ее ужасов. Все три романа были приняты восторженно, и все же самым популярным стал роман Хемингуэя "Прощай, оружие!".

Сюжет романа, как и всегда у Хемингуэя, несложен, не отягчен интригами и побочными линиями. Фредерик Генри, молодой офицер итальянской армии, американец по происхождению, получает во время артиллерийского обстрела ранение, оказывается в одном из миланских госпиталей, где влюбляется в свою соотечественницу, медсестру по имени Кэтрин Баркли (первое знакомство произошло раньше, еще на фронте, но тогда - обещало лишь легкий флирт). Затем, по излечении, он возвращается в действующую армию - в момент для союзников весьма тяжелый: немцы прорвали фронт обороны у Капоретто, повсюду царит неразбериха и паника, герой вместе с двумя солдатами оказывается отрезанным от своей части и в поисках ее наталкивается на заградительный отряд полевой жандармерии. Ему чудом удается спастись от расстрела за мнимое дезертирство, и тогда он решает заключить "сепаратный мир". Выходит из войны, возвращается к Кэтрин, и они переправляются на лодке - через озеро - в Швейцарию…

Хемингуэй как-то пожаловался Синклеру Льюису, что ему трудно писать о чем-либо сразу, по горячим следам. Но есть основания думать, что под свежим фронтовым впечатлением в 1919 - 1920 годах была написана рукопись, ставшая позже зерном "Прощай оружия". Та самая, что была похищена у его жены Хедли Ричардсон на парижском вокзале в 1922 году. Это было для Хемингуэя тяжелым ударом.

За "Прощай, оружие!" Хемингуэй принялся весной 1928 года, работал почти год. В разгар работы в декабре 1928 года он узнал о самоубийстве отца, доктора Кларенса Хемингуэя. С этой поры мысль о самоубийстве преследовала писателя. Несмотря на страшное известие, он заставил себя вернуться к работе. Анализ его черновиков показывает его чрезвычайную требовательность к себе. Было тридцать два варианта финала.

Часто роман "Прощай, оружие!" считают сугубо автобиографическим, а в главном герое ошибочно видят чуть ли не самого Хемингуэя. Действие произведения разворачивается в 1915 - 1917 годах, а писатель прибыл в Италию в 1918 году, уже после Капоретто и находился значительно западнее лейтенанта Генри. Конечно же, военный опыт очень важен, считал Хемингуэй, чтобы передать дух, атмосферу происходящего, однако совсем не обязательно присутствовать при конкретных сражениях.

В письме Хемингуэя к Морису Киндро, французскому переводчику "Прощай оружия", читаем, что главное в книге то, что им придумано, а не личные воспоминания. А издателя Скрибнера он просит не рекламировать его пребывание на фронте и тяжелое ранение: читатели должны воспринимать его роман как произведение сугубо литературное.

В "Прощай оружии" Хемингуэй очень точно передает отступление при Капоретто. В пору Муссолини в Италии роман был даже запрещен, дабы не травмировать национального сознания напоминанием о поражении. Итальянский критик Джакомо Антонини через четверть века после выхода романа писал: "Любой ландшафт, оживленный в этом ныне знаменитом романе, каждая упомянутая местность мне знакомы... Роман передает атмосферу первых двух лет войны с поразительной живостью... Все исполнено неотразимой подлинности... все это действительно имело место в Италии между летом 1915-го и осенью 1917-го года".

Дос Пассос, служивший в санитарных частях в Италии почти одновременно с Хемингуэем, считал, что "книга эта - первоклассный пример мастерства и написана человеком, знающим свое дело", что помимо литературных достоинств, это "документ безукоризненной достоверности", точно передает момент, когда "люди уже более или менее свыклись с войной как с естественной формой существования, когда каждый с какой-то удручающей безысходностью сражался за собственное выживание".

Роман появился на книжных прилавках, когда Хемингуэй был в отъезде, сначала в Испании, затем в Париже. Ему телеграфировали о первых восторженных рецензиях. На страницах влиятельной "Нью-Йорк Таймс" писали, что "история любви между медсестрой-англичанкой и американским офицером санитарной службы, трагичная, как у Ромео и Джульетты, - высшее достижение того, что заслуживает имени нового романтизма". Клифтон Федимен считал его "апофеозом одной из форм модернизма". Малькольм Каули видел в нем символ "прощания с определенной полосой жизни, с определенными взглядами, а возможно, и методом".

Скотт Фицджеральд сразу же назвал роман "современной классикой", а такой авторитет, как будущий Нобелевский лауреат, Т. С. Элиот писал об авторе, как о тонком психологе, опровергая широко бытовавший стереотип: Хемингуэй - это "сентиментальный" и "крутой (hard-boiled)" писатель.

У нас возможность читать "Прощай оружие" появилась в журнале "Знамя" (1934, № 4), где роман печатался в отрывках, затем в полном виде в том же "Знамени" и в "Интернациональной литературе", а в 1936 году вышел отдельным изданием.

Были попытки сделать пьесы по "Прощай оружию" (сценическая "онлайн" версия Лоуренса Столлингса в нью-йоркском Национальном театре; спектакль Немецкого театра в Берлине), но неудачные. В 1932 году появился и голливудский фильм, причем в главных ролях снимались Гари Купер и Элен Хейс. Но голливудский традиционный "счастливый конец" возмутил Хемингуэя, и, конечно же, не мог передать верно тональность произведения.

В предисловии к роману «Прощай, оружие!», краткое содержание которого изложено в сегодняшней статье, автор назвал войну наглым, смертоубийственным, грязным преступлением. Хемингуэй знал о ней не понаслышке. Он участвовал в Первой мировой войне, после чего и написал вышеупомянутую книгу.

Одно из лучших произведений, посвященных войне, - роман «Прощай, оружие!». Краткое содержание дает представление о сюжете, героях, особенностях книги Хемингуэя. Сокращенный вариант подойдёт людям занятым. Его предпочитают также те, кто считают чтение лишней тратой времени, но желают иметь хотя бы поверхностное представление о знаменитых произведениях литературы.

Стоит ли читать краткое содержание? "«Прощай, оружие!», как и другие сочинения лучших авторов XX века, читать нужно только полностью", - скажут многие. С этим утверждением можно поспорить. Ведь нередко экранизации или даже пересказ книги побуждает на прочтение оригинала - в данном случае самого романа «Прощай, оружие!».

Знакомство с Кэтрин.
В ожидании наступления.
Атака.
В Милане.
Арест.
Конец войны.
Швейцария.

Знакомство с Кэтрин

Главный герой - лейтенант Фредерик Генри . События происходят в годы Первой мировой войны. Фредерик служит в санитарных войсках итальянской армии. Поначалу бои идут вяло, и у солдат есть время ходить по борделям, пить спиртное - в общем, развлекаться. Главный герой знакомится со странной девушкой по имени Кэтрин. Она работает медсестрой. Во Франции у девушки погиб жених.

В ожидании наступления

Австрийцы находятся совсем близко. Генри пытается ухаживать за Кэтрин, но его удивляет странное поведение девушки. За попытку поцеловать он получает пощечину . Но вдруг ее поведение меняется, и она сама готова броситься ему в объятия. Фредерик не исключает, что девушка слегка не в себе. Однако она красива, проводить время в ее компании куда приятнее, нежели в публичном доме.

Атака

Солдаты отправляются в наступление. По пути лейтенант выскакивает из машины, дабы повидаться Кэтрин. Она дарит ему медальон с изображением католического святого.

Война в романе показана без прикрас. Об этом важно сказать при анализе произведения. «Прощай, оружие!» - книга, пропитанная ненавистью к войне. Автор не изобразил ни героизма, ни самоотверженности. Итальянские солдаты в минуты затишья рассуждают о войне. Что может быть хуже неё? Даже проиграть войну - и то лучше. Захватчики дойдут до Италии, а затем вернутся. Каждому солдату хочется домой.

В блиндаж, где находится лейтенант, попадает бомба. Много погибших. Кровь, развороченные тела, стоны умирающих - всё это довольно реалистично изображает Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие!» - произведение, созданное человеком, который когда-то, еще в юности, полагал, что писатель непременно должен иметь военный опыт. Но оказавшись на фронте, возненавидел на всю жизнь всех тех, кто развязывает войну и наживается на ней.

Генри получает тяжелое ранение, его отправляют в миланский госпиталь. От священника, который навещает его однажды, он узнаёт, что и Кэтрин туда переводят.

В Милане

До того как Генри получил ранение и попал в миланский госпиталь, он и не знал, что способен любить. Неожиданно для себя он вдруг с большим нетерпением ждет Кэтрин. Лишь только она заходит в палату, лейтенант понимает, что он ее любит. Между ними завязывается роман. Вскоре Фредерик уже может передвигаться на костылях. С Кэтрин он проводит много времени. Почти каждый день они отправляются в парк, и все чаще проводят вместе ночи.

Они считают себя мужем и женой. Но Кэтрин против заключения брака - в таком случае ей придется уехать. Девушку посещают предчувствия, что с ней произойдёт нечто страшное.

Проходит несколько месяцев. Генри должен вернуться в часть. Однако он чувствует, что Кэтрин от него что-то скрывает. Наконец-то ему удается добиться от нее правды: девушка уже три месяца как беременна.

Арест

Генри не удаётся добраться до части. По дороге его задерживает итальянская жандармерия. Лейтенанта принимают за переодетого немца. Особенно подозрительным жандармам почему-то кажется его американский акцент. Фредерика собираются расстрелять. Однако ему чудом удается сбежать.

Конец войне

Спасаясь от жандармов, Генри прыгает в реку. Вода словно смывает с него чувство воинского долга. Война еще не закончилась, но для Фредерика ее больше нет, что и объясняет значение названия романа - «Прощай, оружие!». Тему книги можно назвать пацифистской . Человек, по мнению Хемингуэя, рожден не для войны, а для того, чтобы любить и быть любимым.

Генри возвращается к Кэтрин. Война не прошла бесследно. То и дело в голову лезут невесёлые мысли. В Италии долго оставаться опасно. К тому же знакомый бармен сообщает, что на Генри кто-то донес . Утром придут его арестовывать.

Швейцария

Бармен находит для Фредерика лодку. Они решают бежать в Швейцарию. План срабатывает. Несколько месяцев главные персонажи («Прощай, оружие!») проводят в Монтрё, в большом деревянном домике. Кругом сосны и горы. И кажется, что войны никогда не было. Счастье заканчивается в тот день, когда у Кэтрин начинаются схватки. При родах умирает ребёнок. Мать погибает от потери крови. Так печально заканчивается роман «Прощай, оружие!», сюжет которого мы изложили. Герой книги не обрел счастья даже вдали от войны.

После публикации книги «Прощай, оружие!» Эрнесту Хемингуэю не раз говорили, что она получилась слишком трагической. Но писатель полагал, что жизнь - это и есть сплошная трагедия. Ведь ее исход предрешен .

Из истории создания

Хемингуэй начал работу над книгой в марте 1928 года. Спустя год рукопись была отправлена в редакцию. В конце сентября 1929 года произведение вышло в свет и стало очередной сенсацией в мире литературы. Роман с самого начала был воспринят как резкая антивоенная книга, которая показывает несостоятельность цивилизации, неспособной предотвратить вооруженные конфликты.

Критика

О романе Хемингуэя написано множество статей. Для того чтобы сделать полный обзор их всех, придётся написать отдельную книгу. Критики особое внимание обращали на стиль писателя. Один из них заметил, что в романе «Прощай, оружие!» только военные сцены переданы типичным языком Хемингуэя. В остальных же был замечен «неуклюжий стиль». Другой критик утверждал, что это произведение можно поставить на одну доску с лучшими книгами, созданными с тех пор, как существует английский язык.

Анализ

Стиль Хемингуэя действительно своеобразен. Так, как он пишет, не пишет никто. События он описывает короткими, обрубленными фразами. Так же передает чувства, мысли своих героев. Война у Хемингуэя ужасна в своей простоте. Писатель не использует каких-либо красочных описаний для того, чтобы передать трагедию, ужас. Всё очень лаконично, просто. Но именно благодаря сдержанному, холодному стилю читатель проникается переживаниями людей, оказавшихся в центре военных действий.

Хемингуэя давно поставили в один ряд с классиками за мастерство в создании ситуаций, их описания, раскрытие характеров персонажей. Примечательно, что диалоги прописаны как-то сумбурно, создается впечатление, что разговаривают сумасшедшие: отрывочные высказывания, множество повторений и так далее. Но если вдуматься, люди в повседневной жизни ведут несодержательные диалоги. Хемингуэй изображает жизнь такой, какая она есть.

Что же касается эффекта безумия в разговорах героев романа, то стоит вспомнить, что обитают они в годы войны. Войны, которая на тот момент оказалась самой страшной в истории человечества. Сознание того, кто прошел фронт, нередко нарушается. Быть может, странные диалоги прописаны Хемингуэем неслучайно.

Пейзаж

Дождь сопровождает героев на множестве страниц романа. Это далеко не новаторский художественный метод. Многие писатели обращали внимание на то, как удачно и как тонко можно провести параллель между состоянием души человека и состоянием природы. Человеку больно, и природа плачет.

Герои

Критики не раз отмечали, что в романе «Прощай, оружие!» показана своего рода предыстория главного героя произведения «Фиеста». Джек Варне - представитель так называемого потерянного поколения. Лейтенанта Генри охарактеризовать так однозначно нельзя. Его образ в романе даётся в динамике.

Читатель видит его в процессе накопления впечатлений, воспитания чувств. В книге происходит изменение его жизненных позиций. В начале романа это человек циничный, убежденный в том, что не способен на глубокую привязанности. А потому менее уязвим. В главах, которые повествуют о швейцарском периоде, он уже предстаёт в почти романтичном образе.

После Первой мировой войны в мире было создано множество антивоенных романов. Но, в отличие от общей массы подобных произведений, у Хемингуэя история главного героя неразрывно связана с историей героини. В характере Кэтрин есть тоже динамика, хотя она и не совпадает с динамикой главного героя.

История любви Фредерика и Кэтрин составляет первую сюжетную линию романа. Война - вторую. Но события на фронте в произведении, конечно, не служат простым фоном. Война нанесла сокрушительный удар по иллюзиям о всеобщем благополучии. Она породила социальное явление, которое принято называть «потерянным поколением».

Экранизация

«Прощай, оружие!» - фильм 1934 года, удостоенный четырех наград «Оскар». Режиссер - Фрэнк Борзейги . Произведение Хемингуэя экранизировали ещё трижды. Второй раз - в 1957 году. Режиссером картины стал Чарльз Видор . Другие фильмы по книге Эрнеста Хемингуэя вышли 1966-м и 1970-м. Авторское название во всех кинолентах сохранено.

Эрнест Хемингуэй

Прощай, оружие!

Ernest Hemingway

A Farewell to Arms

Книга первая

Глава первая

В тот год, поздним летом, мы жили в деревенском доме, откуда открывался вид на горы, отделенные рекой и равниной. Вдоль русла валялись высушенные, выбеленные солнцем голыши и булыжники, а по протокам быстро неслась прозрачно-голубая вода. По дороге мимо дома шли войска, и поднятая ими пыль оседала на кронах деревьев и на стволах, а листья в тот год опали рано. Мы видели, как шагают по дороге солдаты, поднимая пыль, и как падают листья под порывом ветра, но вот солдаты уходили, и оставалась пустая, выбеленная дорога, если не считать опавшей листвы.

Равнина утопала во фруктовых садах, а за ней коричневели голые горы. В горах шли бои, и по ночам можно было видеть артиллерийские вспышки. В темноте это походило на летнюю зарницу, но ночи стояли прохладные, никаких признаков надвигающейся грозы.

Иногда в темноте мы слышали под окнами мерный топот и гул тягачей, волокущих артиллерийские орудия. По ночам движение возрастало: шли мулы с вьючными седлами, а по бокам у них болтались коробки с боеприпасами, серые грузовики везли людей, за ними тянулись другие – с ящиками снарядов, накрытых брезентом. Случалось, что и днем тягачи провозили тяжелые орудия со стволами, прикрытыми зелеными ветками и вьющимися растениями. На севере просматривалась долина, за ней каштановая роща и еще одна гора по эту сторону реки. За гору тоже шли бои, но безуспешные; осенью зарядили дожди, листва с каштанов облетела, мокрые стволы почернели. Виноградники тоже поредели и оголились, и сама деревенская округа вымокла, порыжела и увяла вместе с осенью. Над речкой повисли туманы, а над горой облака, из-под колес грузовиков разлеталась жидкая грязь, и солдаты топали по дороге в промокших грязных накидках, оттопыренных на животе из-за двух пристегнутых к ремню кожаных патронташей, набитых под завязку узкими длинными патронами калибра шесть с половиной миллиметра, так что казалось, будто они на шестом месяце.

На огромной скорости, разбрызгивая больше грязи, чем тягачи, проносились серые легковые автомобили; впереди, рядом с водителем, обычно сидел офицер и еще несколько на заднем сиденье. Если сзади между двух генералов обнаруживался офицерик такого росточка, что можно было разглядеть лишь верх его фуражки да узкую спину, и при этом автомобиль мчался особенно быстро, то это скорее всего был король. Он жил в Удине и почти каждый день проезжал мимо, чтобы посмотреть, как идут дела, а дела шли хуже некуда.

С наступлением зимы зарядили дожди, а с ними пришла холера. Но ее взяли под контроль, так что в результате от нее умерли только семь тысяч военнослужащих.

Глава вторая

Следующий год принес много побед. Мы отбили гору, что за долиной, и холм с каштановой рощей, и были победы в южном направлении, на плато за равниной, а в августе мы форсировали реку и поселились в Гориции, в доме с фонтаном и мощными тенистыми деревьями в саду за каменной стеной и пурпурными побегами глицинии на боковине самого дома. Теперь бои шли в ближних горах, меньше чем в миле от нас. Городок был чудесный и дом прекрасный. Река осталась сзади, город достался нам как на блюдечке, а вот горы взять не удалось, и оставалось только радоваться тому, что австрийцы, судя по всему, намеревались когда-нибудь, если война закончится, вернуться в городок, так как они не старались его разрушить с помощью своей артиллерии, а наносили, с военной точки зрения, минимальный урон. Жизнь продолжалась, с военными госпиталями и кафешками, с тяжелыми орудиями в переулках и двумя борделями, для офицеров и для солдат, кончилось лето, ночи стали прохладнее, в горах шли бои, железнодорожный мост получил отметины от снарядов, тоннель возле реки разрушили во время сражения, зато стояли нетронутыми деревья по периметру площади и на ведущей к ней длинной аллее; это, вкупе с приехавшими в город девочками и проезжающим неспешно в автомобиле королем, чье лицо с седой бородкой, похожей на клок волос на том же месте у козла, теперь можно было порой разглядеть помимо тщедушного тельца с вытянутой шеей; все это, вместе с неожиданно открывшимися интерьерами домов, потерявших одну стену после прямых попаданий, и груд обломков кирпичей и штукатурки в прилегающем садике, а то и на улице, и удачным наступлением на гору Карсо, делало осень столь непохожей на прошлогоднюю, когда мы жили в деревне. Изменился и ход войны.

От дубовой рощи на горе осталось одно воспоминание. Летом, когда мы вошли в город, она стояла зеленая, а сейчас лишь пни, да обрубки стволов, да вывороченная земля, и как-то в конце осени я оказался на месте бывшей рощи и увидел наплывающее облако. Оно двигалось очень быстро, и солнце потускнело, и все сделалось серым, небо заволокло, облако накрыло гору, и вот уже всюду снег. Его косило ветром, он покрывал голую землю и торчащие пни, снег лежал на орудиях и заметал дорожку, что вела к сортиру позади траншей.

Позже, уже в городе, я наблюдал за падающим снегом из окна борделя для офицеров, где мы с приятелем распивали бутылку асти, и, глядя на обильный снегопад, понимали, что военная кампания этого года закончилась. Горы так и не взяли – ни в верховьях реки, ни за ней. Эта задача перенеслась на следующий год. Мой приятель увидел, что по улице, старательно обходя грязь, идет полковой священник, с которым мы встречаемся в офицерской столовой, и постучал в окно, чтобы привлечь его внимание. Священник задрал голову, увидел нас и улыбнулся. Мой приятель сделал ему знак – мол, заходите. Священник покачал головой и пошел дальше. Вечером в столовой народ быстро, со знанием дела наворачивал спагетти: кто-то сначала поднимал их на вилке и, лишь оторвав от тарелки, отправлял по назначению, другие одним движением всасывали в рот, запивая вином из четырехлитровой плетеной фляги. Фляга раскачивалась в железной люльке, ты наклонял ее указательным пальцем, и отличное прозрачное вино красного дубильного цвета выливалось в стакан, который надо было держать в той же руке. А после спагетти капитан начал подтрунивать над священником.

Молодой священник, красневший, как девица, был в такой же, как у всех, военной форме, только над левым нагрудным карманом серого френча болтался темно-красный бархатный крестик. Капитан в расчете на меня, чтобы я все понял и ни одна шутка не пропала даром, перешел на ломаный итальянский.

– Сегодня святой отец с девочки, – сказал капитан, переводя взгляд со священника на меня. Священник покраснел и с улыбкой покачал головой. Ему часто доставалось от капитана.

– Не так? – удивился капитан. – Сегодня я видеть святой отец с девочки.

– Нет, – ответил священник. Офицеры тащились от этих наездов.

– Святой отец без девочка, – продолжал капитан. – Совсем без девочка, – пояснил он для меня. Потом взял мой стакан и стал подливать, при этом не сводя с меня глаз, но и не выпуская из виду священника.

– Святой отец каждую ночь пять девочки. – За столом все засмеялись. – Вы поняли? – Святой отец каждую ночь пять девочки. – Он показал пятерню и расхохотался. Священник отнесся к этому как к шутке.

– Папа римский хочет, чтобы австрийцы выиграли войну, – сказал майор. – Ему нравится Франц-Иосиф. Вот от кого идут денежки. Я – атеист.

– Вы «Черную свинью» читали? – спросил лейтенант. – Я вам достану. Эта книга пошатнула мою веру.

– Грязная и подлая, – ответил священник. – Она не могла вам понравиться.

– Очень ценная книга, – возразил лейтенант. – Она рассказывает о церковниках. Вам понравится, – обратился он ко мне.

1915-1918 гг. Итало-австрийский фронт. Американец Фредерик Генри - лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской - потому что США ещё не вступили в войну, а Генри пошёл добровольцем). Перед наступлением в городке на Плавне, где стоят санитарные части, - затишье. Офицеры проводят время кто как умеет - пьют, играют в бильярд, ходят в публичный дом и вгоняют в краску полкового священника, обсуждая при нем разные интимные вещи.

В расположенный по соседству английский госпиталь приезжает молодая медсестра Кэтрин Баркли, у которой во Франции погиб жених. Она сожалеет, что не вышла за него замуж раньше, не подарила ему хоть немного счастья.

По войскам проносится слух, что надо ждать скорого наступления. Надо срочно разбить перевязочный пункт для раненых. Австрийские части находятся близко от итальянцев - на другой стороне реки. Генри скрашивает напряжение ожидания ухаживанием за Кэтрин, хотя его смущают некоторые странности её поведения. Сначала после попытки её поцеловать он получает пощёчину, потом девушка сама целует его, взволнованно спрашивая, всегда ли он будет добр к ней. Генри не исключает, что она слегка помешанная, но девушка очень красива, и встречаться с ней лучше, чем проводить вечера в офицерском публичном доме. На очередное свидание Генри приходит основательно пьяным и к тому же сильно опаздывает - впрочем, свидание не состоится: Кэтрин не совсем здорова. Неожиданно лейтенант чувствует себя непривычно одиноким, на душе у него муторно и тоскливо.

На следующий день становится известно, что ночью в верховьях реки будет атака, туда должны выехать санитарные машины. Проезжая мимо госпиталя, Генри на минуту выскакивает повидаться с Кэтрин, та даёт ему медальон с изображением святого Антония - на счастье. Приехав на место, он располагается с шофёрами в блиндаже; молодые ребята-итальянцы дружно ругают войну - если бы за дезертирство не преследовали родных, никого бы из них здесь не было. Нет ничего хуже войны. Проиграть её - и то лучше. А что будет? Австрийцы дойдут до Италии, устанут и вернутся домой - каждому хочется на родину. Война нужна только тем, кто на ней наживается.

Начинается атака. В блиндаж, где находится лейтенант с шофёрами, попадает бомба. Раненный в ноги, Генри пытается помочь умирающему рядом шофёру. Те, кто уцелел, доставляют его к пункту первой помощи. Там, как нигде, видна грязная сторона войны - кровь, стоны, развороченные тела. Генри готовят к отправке в центральный госпиталь - в Милан. Перед отъездом его навещает священник, он сочувствует Генри не столько потому, что того ранили, сколько потому, что тому трудно любить. Человека, Бога... И все же священник верит, что когда-нибудь Генри научится любить - душа у него ещё не убита - и тогда будет счастлив. Кстати, его знакомую медсестру - кажется, Баркли? - тоже переводят в миланский госпиталь.

В Милане Генри переносит сложную операцию на колене. Неожиданно для себя он с большим нетерпением ждёт приезда Кэтрин и, как только она входит в палату, переживает удивительное открытие: он любит её и не может без неё жить. Когда Генри научился передвигаться на костылях, они с Кэтрин начинают ездить в парк на прогулку или обедают в уютном ресторанчике по соседству, пьют сухое белое вино, а потом возвращаются в госпиталь, и там, сидя на балконе, Генри ждёт, когда Кэтрин закончит работу и придёт к нему на всю ночь и её дивные длинные волосы накроют его золотым водопадом.

Они считают себя мужем и женой, ведя отсчёт супружеской жизни со дня появления Кэтрин в миланском госпитале. Генри хочет, чтобы они поженились на самом деле, но Кэтрин возражает: тогда ей придётся уехать: как только они начнут улаживать формальности, за ней станут следить и их разлучат. Ее не беспокоит, что их отношения никак официально не узаконены, девушку больше волнует неясное предчувствие, ей кажется, что может случиться нечто ужасное.

Положение на фронте тяжёлое. Обе стороны уже выдохлись, и, как сказал Генри один английский майор, та армия, которая последней поймёт, что выдохлась, выиграет войну. После нескольких месяцев лечения Генри предписано вернуться в часть. Прощаясь с Кэтрин, он видит, что та чего-то недоговаривает, и еле добивается от неё правды: она уже три месяца беременна.

В части все идёт по-прежнему, только некоторых уж нет в живых. Кто-то подхватил сифилис, кто-то запил, а священник все так же остаётся объектом для шуток. Австрийцы наступают. Генри теперь с души воротит от таких слов, как «слава», «доблесть», «подвиг» или «святыня», - они звучат просто неприлично рядом с конкретными названиями деревень, рек, номерами дорог и именами убитых. Санитарные машины то и дело попадают на дорогах в заторы; к колоннам машин прибиваются отступающие под натиском австрийцев беженцы, они везут в повозках жалкий домашний скарб, а под днищами повозок бегут собаки. Машина, в которой едет Генри, постоянно увязает в грязи и наконец застревает совсем. Генри и его подручные идут дальше пешком, их неоднократно обстреливают. В конце концов их останавливает итальянская полевая жандармерия, принимая за переодетых немцев, особенно подозрительным им кажется Генри с его американским акцентом. Его собираются расстрелять, но лейтенанту удаётся бежать - он с разбегу прыгает в реку и долго плывёт под водой. Набрав воздуху, ныряет снова. Генри удаётся уйти от погони.

Генри понимает, что с него хватит этой войны, - река словно смыла с него чувство долга. Он покончил с войной, говорит себе Генри, он создан не для того, чтобы воевать, а чтобы есть, пить и спать с Кэтрин. Больше он не намерен с ней расставаться. Он заключил сепаратный мир - лично для него война кончилась. И все же ему трудно отделаться от чувства, какое бывает у мальчишек, которые сбежали с уроков, но не могут перестать думать о том, что же сейчас происходит в школе. Добравшись наконец до Кэтрин, Генри чувствует себя, словно вернулся домой, - так хорошо ему подле этой женщины. Раньше у него так не было: он знал многих, но всегда оставался одиноким. Ночь с Кэтрин ничем не отличается от дня - с ней всегда прекрасно. Но от войны осталась оскомина, и в голову лезут разные невесёлые мысли вроде того, что мир ломает каждого. Некоторые на изломе становятся крепче, но тех, кто не хочет ломаться, убивают. Убивают самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых - без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, то тебя убьют тоже - только без особой спешки.

Генри знает: если его увидят на улице без формы и узнают, то расстреляют. Бармен из гостиницы, где они живут, предупреждает: утром Генри придут арестовать - кто-то донёс на него. Бармен находит для них лодку и показывает направление, куда надо плыть, чтобы попасть в Швейцарию.

План срабатывает, и всю осень они живут в Монтрё в деревянном домике среди сосен, на склоне горы. Война кажется им очень далёкой, но из газет они знают, что бои ещё идут.

Близится срок родов Кэтрин, с ней не все благополучно - у неё узковат таз. Почти все время Генри и Кэтрин проводят вдвоём - у них нет потребности в общении, эта война словно вынесла их на необитаемый остров. Но вот выход в мир, к людям становится необходим: у Кэтрин начинаются схватки. Родовая деятельность очень слабая, и ей делают кесарево сечение, однако уже поздно - измученный ребёнок рождается мёртвым, умирает и сама Кэтрин, Вот так, думает опустошённый Генри, все всегда кончается этим - смертью. Тебя швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда застанут врасплох, убивают. Никому не дано спрятаться ни от жизни, ни от смерти.

Если бы не финал, отнес бы книгу к провалам месяца... Но концовка спасла ситуацию, хотя именно такая и напрашивалась с самого начала.
Мое почти негативное восприятие связано с тем, что данный роман, во-первых, уже не первый (тавтология, пардон) у Хемингуэя в моей копилочке (и предыдущие были на порядок сильнее), а во-вторых и главных - герои слишком сильно ассоциировались с Ремарком и его литературной Марлен Дитрих.

Главный герой Фредерик Генри, американец, во время Первой мировой войны вступает в итальянскую армию и отправляется на фронт. Там он видит все то, что многократно показывали такие писатели как Хемингуэй, Ремарк, Воннегут, Хеллер и тому подобные. Т.е. то, что война - это маразм и тупизм, что по обеим сторонам стреляют обычные люди, которым и страшно, и жутко и вообще все это нафиг не надо. Но приматы в правительствах считают необходимым управлять государствами именно таким образом... В общем с точки зрения военных видов и военной философии - ничего нового.

Выручают книгу два момента: отношения мистера Генри с британской медсестрой Кэтрин Баркли и общение главного персонажа с сослуживцами - безымянным (вроде бы) священником и доктором Ринальди. Там и умно, и смешно, и глубоко, и дерзко. Местами.
Проблема, впрочем, есть и в Кэтрин. Во-первых, мне не нравится, когда женщина отказывается от собственного я, полностью растворяясь в любимом человеке. Может быть к этому ее подталкивает искреннее чувство - не спорю. Но как такая женщина может оставаться интересной долгое время - не понимаю. А во-вторых, снова эта ассоциация-сравнение с ремарковскими дамами. И тут Кэтрин проигрывает не только великой Дитрих, не только ее более простому (по сравнению с актрисой) книжному альтер-эго из , но даже и таким девушкам как Пат Хольман из , Герда и Изабелла из , Мария Фиола из . Даже Лилиан из более любопытна как человек, хотя в свое время у меня к ней были претензии.

Короче говоря, женский образ на этот раз Хемингуэю мягко говоря не поддался. Но финал подправил ощущения. Не событиями, а тем как мастерски автор нагнал на читателя тяжесть происходящего. Те самые ощущения.

В целом: из трех самых знаменитых книг эта показалась мне наименее стоящей. Если в можно пофилософствовать и посмотреть на все под разными углами, включая "а было ли вообще то все или просто сон?", а в чудесно показано духовное (душевное точнее) проникновение людей друг в друга, то на этот раз - чуть ли не дневник одного человека, с мельчайшими подробностями. Часто - не нужными. Например, мне не особо важно какой рукой персонаж поправил фуражку. Просто "поправил" более чем достаточно. Однако у Эрнеста из этого рождаются целых два полновесных предложения.
Вообще в этом романе Хемингуэй предстоет в виде "чукча light version" - в том смысле "что вижу, о том и пою". С той разницей, что американскому писателю хватает таланта из самых будничных эпизодов составить жизненную драму.