Тамара Бедарева: «В конце марта 1944 года гестапо меня арестовало и отправило в концлагерь, в блок для политических заключенных»

11 апреля - Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Этот день установлен по инициативе ООН в память об интернациональном восстании, которое подняли 11 апреля 1945 года узники концлагеря «Бухенвальд», узнав о приближении Советской армии.

Многих очевидцев событий Второй мировой войны нет в живых, в Украине их тоже осталось немного. Но эти люди, которые подверглись жестоким испытаниям в концлагерях, незаметно живут рядом с нами и тихо радуются мирному небу над головой. Одной из узниц женского концлагеря «Равенсбрюк» была киевлянка Тамара Дмитриевна Бедарева. Слово «концлагерь» у нынешних людей вызывает ассоциации с нечеловеческой жестокостью, но не вызывает таких страшных воспоминаний, как у Тамары Дмитриевны.

- Как случилось, что вы оказались в концлагере?

В концлагерь «Равенсбрюк» я попала не сразу. Когда началась, война мне было 15 лет, я еще училась в школе. Вместе с родителями мы жили на Крещатике, 25, в Пассаже. Мой отец был военным, окончил Киевское училище связи, а мама была домохозяйкой. Как только узнали о начале войны, папа вместе с родным братом сразу ушли на фронт. Его брат, кстати, погиб на войне, он был генералом. Я, мама и мой брат остались жить в Киеве, не могли эвакуироваться. После оккупации Киева оккупационные власти начали сгонять молодежь на пункты, где отбирали крепких и здоровых для принудительных работ в нацистской Германии. Так мы с братом оказались на таком пункте. И вскоре в вагонах для скота нас отправили на работы.

- У вас была возможность сбежать и не ехать в Третий Рейх?

Мы сначала прятались у бабушки, она жила на Печерске, но все соседи знали, что мы дети военного, он на фронте, поэтому там было очень опасно. Мама была киевлянкой, но ее родные не смогли нас приютить, а папины родственники жили в России. Мой дед по папиной линии был первым революционером в Минеральных водах - Михаил Богомолов, там даже есть ему памятник.

- После того, как вас привезли в нацистскую Германию, куда вас распределили?

Сначала я стала работать ткачихой на текстильной фабрике в городе Брюкмуль, а мой брат попал к бауэру на сельхозработы. Работа на фабрике была тяжелой, но потом меня стали переводить с одной фабрики на другую, и в итоге я попала работать на кухню - «гасштет». Хозяин гастштета меня невзлюбил и постоянно называл «коммунисткой» и «советише иуда», и в конце марта 1944 года гестапо меня арестовало и отправило в концлагерь, в блок для политических заключенных.

- Что вы тогда знали о концлагере?

Да ничего, я думала, меня везут на смерть, но оказалась в лагере. Это позже, когда мы с мужем жили в Германии (мой муж - военный, полковник, его последним местом службы была ГДР), мы посещали мемориал концлагеря «Равенсбрюк», я прочитала об истории его создания. И даже нашла в списке узников, фамилии которых выбиты на каменной стене, и свою девичью фамилию.

Концлагерь «Равенсбрюк».
Первоначально в лагере содержали немок, «позорящих нацию»: «преступниц», женщин «асоциального поведения» и представительниц свидетелей Иеговы. В июне 1939 года из Австрии в «Равенсбрюк» были депортированы 440 цыганок с детьми. С сентября по ноябрь того же года в лагерь прибыли около 60 полек из так называемой «имперской области». К декабрю 1940 года в 16 жилых бараках жили около 4 200 женщин, в том числе из Австрии, Польши и Чехословакии.

В апреле 1941 года в «Равенсбрюк» прибыли 3 500 новых заключенных, в том числе женщины из Нидерландов, Польши и Югославии. В марте 1942 года на строительство лагеря смерти «Освенцим» из лагеря «Равенсбрюк» были отправлены около 1 000 женщин. 14 июня 1942 года из ликвидированной чешской деревни Лидице прибыли 182 женщины. В октябре 1942 года Главное управление имперской безопасности (РСХА) отдало приказ сделать лагерь «свободным от евреев». Более 600 заключенных, в том числе 522 еврейки, были депортированы в «Освенцим». К декабрю 1942 года количество заключенных в лагере достигло 10 800 человек, среди них были в том числе женщины из Франции, Бельгии, Норвегии, Люксембурга и Румынии.

В феврале 1943 года в «Равенсбрюк» привезли 536 советских военнопленных: женщин-врачей, медицинских сестер и связисток, участвовавших в боях за Крым. Первоначально их блок был отделен ото всех остальных колючей проволокой. В том же году из Парижа прибыл транспорт с 1000 француженками. К декабрю 1943 года в подчинении комендатуры СС лагеря в самом «Равенсбрюке» и во внешних лагерях находились 15 100 женщин-заключенных.

В феврале 1944 года из тюрем Компьена в лагерь «Равенсбрюк» были переведены около 1000 француженок; в том же месяце в лагерь прибыли транспорты с заключенными из лагерей смерти «Саласпилс» и» Майданек». Из-за переполненности бараков в сентябре на территории лагеря были установлены большие палатки, в которых зимой погибло много женщин и детей. После подавления Варшавского восстания в октябре 1944 года в «Равенсбрюк» были депортированы 12 000 польских женщин и детей. На 15 января 1945 года в концлагере «Равенсбрюк» насчитывалось 46 070 женщин и 7 858 мужчин-заключенных, половина их которых находилась во внешних лагерях. В январе-феврале прибыли еще 11 000 заключенных из закрытых концлагерей и внешних лагерей.

- Как вы жили в концлагере?

Мы спали в бараке на деревянных нарах без ничего. Кормили нас брюквой на воде и выделяли искусственный кофе. Заключенным давали какие-то таблетки, от которых останавливались женские физиологические процессы. Из одежды у меня была полосатая роба и деревянные колодки. День и ночь работала в подземном заводе, где выпускали детали для самолетов. У кого не получалось вытачивать детали - тех сильно избивали. Ночью наш блок будили по пять раз и вызывали на построение. И так каждую ночь. Чтобы в бараке был порядок, за нами следили надзирательницы - «абзерки».

- Много там было женщин из Украины?

Украинок было много. А вообще, там были женщины разных национальностей. Но в тот период, когда я была в концлагере, там было много француженок, бельгиек и полячек. Кстати, иностранки могли получать посылки из дома, а советские заключенные не имели такой возможности, так вот француженки делились с нами кусочками шоколада.

- Кто вас освобождал из концлагеря?

Нас освобождали советские войска. Немцы, зная о приближении советских войск, хотели нас сжечь в газовых камерах, но не подвезли газ. Тогда они решили нас погнать к Эльбе и утопить. Позже я узнала, что в книгах по истории это событие назвали «Маршем смерти». Как говорится, «и в воде не тонет, и в огне не горит».

«Марш смерти».
27 апреля 1945 года началась эвакуация лагеря. За исключением 3500 оставшихся на месте слабых и детей, «маршем смерти» в западном направлении погнали более 20 000 человек. 28 апреля марш достиг коммуны Ретцов, где находился внешний лагерь концлагеря «Равенсбрюк». Это был первый пункт отдыха для колонн. Следующей промежуточной станцией и пунктом продовольственного снабжения на «Марше смерти» для заключенных стал внешний лагерь «Равенсбрюка» «Мальхов». Многие заключенные получили здесь горячую пищу впервые с момента выхода из «Равенсбрюка». Для преобладающей части пришедших из «Равенсбрюка» этот лагерь был конечным пунктом «Марша смерти». Охранники СС заперли ворота лагеря и бараки и к вечеру полностью бросили лагерь. На следующий день «Мальхов» был освобожден Советской Армией.

- Как вы попали домой?

Советские солдаты после освобождения концлагеря накормили нас, и все заключенные заболели. Нас предупреждали, что есть много нельзя, но остановиться никто не мог. Многие умерли.

Я заболела, отекла. Когда меня освобождали из концлагеря, я весила 38 кг. Потом я прошла фильтрацию, вернулась в Киев. И на два года выпала из жизни - лежала дома, была больна, меня выхаживали. Выздоровела, вышла замуж, родила дочь. Есть внуки и правнуки. Мой муж - Михаил Бедарев - военный, я с ним 22 года ездила по гарнизонам. Прожили с ним 60 лет.

- Как вы думаете, чтобы не повторились эти чудовищные испытания, что нужно делать?

Всегда необходимо решать вопросы мирным путем.

В 1944 г. Советская Армия повела наступление на всех участках фронта - от Баренцева моря до Черного. В январе началось наступление частей Ленинградского и Волховского фронтов, поддержанное Балтийским флотом, итогом которого явилось полное освобождение Ленинграда от вражеской блокады , длившейся 900 дней, и изгнание фашистов из Новгорода. К концу февраля во взаимодействии с войсками Прибалтийского фронта были полностью освобождены Ленинградская, Новгородская и часть Калининской области.

В конце января началось наступление войск Украинских фронтов на Правобережной Украине. Ожесточенные бои разгорелись в феврале в районе Корсунь-Шевченковской группировки, в марте - под Черновцами. Одновременно были разбиты вражеские группировки в районе Николаева - Одессы. С апреля развернулись наступательные операции в Крыму. 9 апреля был взят Симферополь, а 9 мая - Севастополь.

В апреле, форсировав р. Прут, наши армии перенесли военные действия на территорию Румынии. На несколько сот километров была восстановлена государственная граница СССР.

Успешное наступление советских войск зимой - весной 1944 г. ускорило открытие второго фронта в Европе . 6 июня 1944 г. англо- американский десант высадился в Нормандии (Франция). Однако основным фронтом второй мировой войны продолжал оставаться советско-германский, где были сосредоточены главные силы фашистской Германии.

В июне - августе 1944 г. войска Ленинградского, Карельского фронтов и Балтфлота, разгромив финские части на Карельском перешейке, освободили Выборг, Петрозаводск и 9 августа вышли на государственную границу с Финляндией, правительство которой 4 сентября прекратило военные действия против СССР, а после разгрома фашистов в Прибалтике (главным образом в Эстонии) 1 октября объявило войну Германии. В это же время армии Белорусских и Прибалтийских фронтов, разгромив вражеские войска в Белоруссии и Литве, освободили Минск, Вильнюс и вышли на границу Польши и Германии.

В июле - сентябре части Украинских фронтов освободили всю Западную Украину . 31 августа немцы были выбиты из Бухареста (Румыния). В начале сентября советские войска вступили на территорию Болгарии.

Осенью 1944 г. начались ожесточенные бои за освобождение Прибалтики - 22 сентября был освобожден Таллин, 13 октября - Рига. В конце октября Советская Армия вступила в пределы Норвегии. Параллельно с наступлением в Прибалтике и на Севере наши армии в сентябре - октябре освободили часть территории Чехословакии, Венгрии, Югославии. В боях за освобождение Чехословакии принимал участие Чехословацкий корпус, сформированный на территории СССР. Войска народно-освободительной армии Югославии вместе с армиями маршала Ф. И. Толбухина 20 октября освободили Белград.

Итогом наступления Советской Армии в 1944 г. явилось полное освобождение территории СССР от фашистских захватчиков и перенесение войны на территорию врага.

Победа в борьбе с гитлеровской Германией была очевидна. Она была достигнута не только в боях, но в результате героического труда советского народа в тылу. Несмотря на огромные разрушения, причиненные народному хозяйству страны, промышленный потенциал ее постоянно возрастал. В 1944 г. советская промышленность перегнала военное производство не только Германии, но Англии и США, производя около 30 тыс. танков и самоходных орудий, более 40 тыс. самолетов, свыше 120 тыс. орудий. Советская Армия с избытком была обеспечена ручными и станковыми пулеметами, автоматами и винтовками. Советская экономика благодаря самоотверженному труду рабочих и крестьян одержала победу над всей европейской промышленностью вместе взятой, которая почти полностью была поставлена на службу фашистской Германии. На освобожденных землях сразу начиналось восстановление народного хозяйства.

Следует отметить труд советских ученых, инженеров и техников, создавших первоклассные образцы вооружения и обеспечивших ими фронт, что в значительной мере обусловило победу над врагом.
Имена их хорошо известны - В. Г. Грабин, П. М. Горюнов, В. А. Дегтярев, С. В. Ильюшин, С. А. Лавочкин, В. Ф. Токарев, Г. С. Шпагин, А. С. Яковлев и др.

На службу военному времени, воспитанию патриотизма и воспеванию боевых традиций русского народа были направлены произведения замечательных советских писателей, поэтов, композиторов (А. Корнейчука, Л. Леонова, К. Симонова, А. Твардовского, М. Шолохова, Д. Шостаковича и др.). Единство тыла и фронта было залогом победы.

В 1945 г. Советская Армия располагала абсолютным численным перевесом в живой силе и технике. Военный потенциал Германии значительно ослаб, так как она фактически оказалась без союзников и сырьевых баз. Учитывая, что англо-американские войска не проявляли особой активности с развитием наступательных операций, немцы по-прежнему держали на советско-германском фронте главные силы - 204 дивизии. Более того, в конце декабря 1944 г. в районе Арденн немцы силами менее 70 дивизий прорвали англо-американский фронт и стали теснить союзные войска, над которыми возникла угроза окружения и уничтожения. 6 января 1945 г. премьер- министр Англии У. Черчилль обратился к Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину с просьбой ускорить проведение наступательных операций. Верные союзническому долгу, советские войска 12 января 1945 г. (вместо 20) развернули наступление, фронт которого простирался от берегов Балтики до Карпатских гор и равнялся 1200 км. Мощное наступление осуществлялось между Вислой и Одером - на Варшаву и Вену. К концу января был форсирован Одер , освобожден Бреслау. 17 января освобождена Варшава , затем Познань, 9 апреля - Кенигсберг (ныне Калининград), 4 апреля - Братислава , 13 - Вена . Итогом зимнего наступления 1915 г. явилось освобождение Польши, Венгрии, Восточной Пруссии, Померании, Данни, части Австрии и Силезии. Был взят Бранденбург. Советские войска вышли на рубеж Одер - Нейсе - Шпрее . Началась подготовка к штурму Берлина.

Еще в начале 1945 г. (4-13 февраля) в Ялте собралась конференция руководителей СССР, США, Великобритании (Ялтинская конференция ), на которой решался вопрос о послевоенном устройстве мира . Была достигнута договоренность о прекращении военных действий только после безоговорочной капитуляции фашистского командования. Главы правительств пришли к соглашению о необходимости ликвидации военного потенциала Германии, полного уничтожения нацизма, военных контингентов и центра милитаризма - германского генштаба. Одновременно было решено осудить военных преступников и обязать Германию уплатить репарации в сумме 20 млрд. долл. за ущерб, причиненный в период войны странам, с которыми она воевала. Было подтверждено ранее принятое решение о создании международного органа для поддержания мира и безопасности - Организации Объединенных Наций . Правительство СССР дало обещало союзникам вступить в войну с японским империализмом через три месяца после капитуляции Германии.

Во второй половине апреля - начале мая Советская Армия нанесла последние удары по Германии. С 16 апреля началась операция по окружению Берлина, закончившаяся к 25 апреля. После мощной бомбардировки и артиллерийского обстрела завязались упорные уличные бои. 30 апреля между 14 и 15 часами над рейхстагом был водружен красный флаг.

9 мая была ликвидирована последняя вражеская группировка и освобождена столица Чехословакии Прага . Гитлеровская армия прекратила свое существование. 8 мая в берлинском пригороде Карлхорсте был подписан акт безоговорочной капитуляции Германии .

Великая Отечественная война завершилась окончательным разгромом фашистской Германии и ее союзников. Советская Армия не только вынесла на своих плечах всю тяжесть войны, освободила Европу от фашизма, но и спасла от разгрома англо-американские войска, дав им возможность воевать с малочисленными немецкими гарнизонами.

Парад Победы на Красной площади - 24 июня 1945 г.

17 июля 1945 г. в Потсдаме собралась конференция глав правительств СССР, США и Великобритании (Потсдамская конференция ), обсудившая итоги войны. Руководители трех держав договорились навсегда ликвидировать германский милитаризм, гитлеровскую партию (НСДАП) и не допустить ее возрождения. Были решены вопросы, связанные с выплатой Германией репараций.

После разгрома фашистской Германии Япония продолжала вести военные действия против США, Англии и других стран. Военные действия Японии угрожали и безопасности СССР. Советский Союз, выполняя свои союзнические обязательства, 8 августа 1945 г. после отклонения предложения о капитуляции объявил войну Японии. Япония оккупировала значительную территорию Китая, Кореи, Маньчжурии, Индокитая. На границе с СССР японское правительство держало миллионную Квантунскую армию, угрожая постоянным нападением, что отвлекало значительные силы Советской Армии. Тем самым Япония объективно помогала фашистам в агрессивной войне. 9 августа наши части тремя фронтами перешли в наступление, началась Советско-японская война . Вступление СССР в войну, которую безуспешно вели несколько лет англо-американские войска, резко изменило обстановку.

В течение двух педель была полностью разгромлена главная сила Японии - Квантунская армия и поддерживающие ее части. Стремясь поднять свой «престиж», США без всякой военной необходимости сбросили две атомные бомбы на мирные японские города - Хиросиму и Нагасаки.

Продолжая наступление, Советская Армия освободила Южный Сахалин, Курильские острова, Маньчжурию, ряд городов и портов Северной Кореи. Видя, что продолжение войны бессмысленно, 2 сентября 1945 г. Япония капитулировала . Поражением Японии окончилась вторая мировая война . Наступил долгожданный мир.

Дорогая Лиля! Милая Зина!

Пишу Вам, так сказать, о с"aмом свежем в моей новой судьбе. Вторично (даже - 3-й раз) я остаюсь здесь, в Алабино, на неопределенное время. Две недели тому назад, когда рота отправлялась в марш, я в последнюю минуту был выключен из списка из-за болезни и биографических данных. Командир роты написал рапорт по моему поводу; впоследствии я был вызван парторгом батальона и всё ему рассказал о себе, но от этого ничего не выяснилось и не прояснилось: он сочувственно всё выслушал, но никакого решения по моему поводу принято не было.

Пользуюсь тем, что, благодаря милому С. Шемшурину, письмо будет Вам передано в руки, чтобы наиболее полно написать обо всем. Кругом визг пилы и глубокомысленная болтовня плотников, так что письмо выйдет наверняка бессвязным; простите. Итак, жизнь мою в Алабине можно разделить на несколько периодов (нахожусь я тут уже с месяц). Первые две недели моего пребывания здесь я был здоров и ходил на занятия. Занятия - строевая подготовка, т. е. «направо», «налево», «кругом», в общем, топанье, тактика - ползать в снегу «в атаку», «в дозор», перебежки и т. д.; прошел саперную подготовку (мины, как минировать и разминировать местность; общие понятия по саперному делу.) Стрелял всего один раз на 200 м, на «пос.» (из 3-х патронов один попал в цель). На занятиях я очень быстро зарекомендовал себя с неважной стороны; на фоне наших здоровяков я выглядел весьма плохо, отставал, когда другие бежали, и отсутствие, действительное отсутствие физических сил определило мой окончательный неуспех на занятиях. Правда, нельзя сказать, что я - самый худший на занятиях, - но один из самых худших - абсолютно, как в школе по физкультуре и математике. Очень часто назначали наряд в баню за 3 км. Там я разгружал дезокамеру (я и еще 3 человека); обычно назначается суточный наряд; взвалишь кучу горячих шинелей, брюк и белья из дезокамеры (похожей на «душегубку») и тащишь в помещение. Голые люди набрасываются на тебя, разыскивают свои вещи и жалуются, что их еще нет, гам стоит невообразимый. В камерах вещи «прожариваются» 40 минут. В промежутках между разгрузками спишь. Кто колет дрова, кто носит эти дрова в котельню, кто просто спит на печке, кто… И так - сутки. Часто посылают на чистку дорог, за дровами; последнее - мой бич; я очень плохо пилю, и все ругаются по этому поводу, а как болят плечи под тяжестью толстых бревен! Однажды мы из бани тащили огромную корягу, так я просто не знаю, как я выдержал; помню только, что я энергично думал почему-то о Флобере (!) и шел в каком-то обмороке. Дрова - самое сильное физическое страдание всей моей жизни. В конце концов я заболел - почему-то заболела пятка (фу, как глупо звучит!), да так, что вот уж две недели, как я болею. 15-го рота должна была отправиться на Украину: ее уже обмундировали в новое; но зачёты показали, что знания по военному делу очень слабы, пришел новый приказ, роту раздели и начали вновь обучать. После 15-го очень сильно начали наседать по части дисциплины; ежедневны драмы с подъемом, когда нужно одеться в 4 минуты и идти без шинели на физзарядку; особенно канителят узбеки (т н «юлдаши»). Никому вставать не хочется, начальство кричит и угрожает… Некоторых заставляют вновь раздеваться и одеваться, дают «наряды вне очереди»: ночью мыть и «драить» полы, копать снег; это - меры наказания. Очень много начальства, которое никак не согласует своих приказов; трудно сообразить - кому же, все-таки, подчиниться. Каждый говорит, что надо выполнять только его приказание. Мое начальство: командир роты, командир взвода, парторг, старшина роты, пом. старшины роты, командир отделения, дежурный по роте, и это не считая батальонного и полкового начальства. Ротный старшина наш - просто зверь; говорит он только матом, ненавидит интеллигентов, заставляет мыть полы по 3 раза, угрожает избить и проломить голову. Мне он втиснул больную ногу в ботинок, сорвав шнурки; с освобождениями он не считается; абсолютно как Павел: «Марш в Сибирь», так и он: «Марш за дровами», и длинной чередой плетутся совершенно больные, негодные ни к чему люди - «доходяги» на местном арестантском наречии. Суп - «баланда», мясо и хлеб - «бацилльное» (!), очки - «рогачи» и т. п. 99 % роты - направленные из тюрем и лагерей уголовники, которым армия, фронт заменила приговор. Много больных, стариков, много страшных рож, каких можно увидеть лишь в паноптикуме, Mus"ee Gr"evin. Все ненавидят интеллигентов и мстят; все думают так (примерно): до армии ты, интеллигент, нас не замечал, мы были для тебя ничто, а теперь ты - в нашей неограниченной власти, и мы тебе мстим, как только можем, унижаем и издеваемся над тобой. Старшина роты - что-то невообразимое; это хамство в кубе, злое, ликующее, торжествующее и безграничное хамство; просто удивительно. Воровство здесь совершенно небывалое; воруют всё, всё время, и даже воры друг у друга. В столовой стоит крик от спекуляции: меняют сахар на суп, продают хлеб и суп, делят, дают взятки поварам, ругаются почем зря, комбинируют всяческим образом, это Ташкент в кубе; ужасно противно и отвратительно. Опустились все страшно, да и некоторым опускаться нечего, они давно опустились. Проклятый военкомат, что направил меня на сборный пункт! Здесь собран какой-то поганый вшивый сброд; не все, конечно, но большинство. С 15-го я болею (пятка) и не хожу на занятия. Переписываю пьесу для агитатора, помогаю художникам, стараюсь не попадать на глаза старшине (остальное начальство - ничего), стараюсь побольше отдохнуть в тепле, почитать газеты, раз всё равно ходить нельзя. Сижу в клубе и занимаюсь перепиской, в умывальнике на досках. Научился беречь свое имущество, зорко слежу за мешком и ношу его всегда на себе; ложась спать, прячу ботинки, обмотки, шапку, рукавички и пояс кладу под голову вместе с мешком. Очень боюсь, что кто-нибудь украдет мешок, а с ним и Маллармэ пропадет - самое ценное. Здесь ведется интенсивная клубная работа, но, во-первых, я - строевой, и это мне мешает полностью включиться в эту работу, а, во-вторых, сам характер этой работы очень чужд мне и, по-видимому, я так и ограничусь перепиской и окрашиванием рамок, подобно какой-нибудь благородной девице, умеющей только рисовать в альбоме и петь романсы. Для работы в художественной самодеятельности мне не хватает оптимизма, легкости, бодрости, подвижности. Я «расцветаю» только в определенных условиях, а в прочих условиях я очень замкнут, не в пример, например, Але. Нога моя выздоравливает, и завтра-послезавтра, пожалуй, кончится мой сравнительный отдых и придется вновь напрягать все физические и моральные силы. Всё мое отделение отправляется, в составе большинства роты, на полтора месяца в Москву в жел-дор. батальон, на работу по выниманию противотанковых надолбов. Нестроевиков направляют на заводы в Москву (преимущественно, стариков). Приказы быстро и противоречиво сменяются; ничего не поймешь. Я не еду, остаюсь здесь; говорят, что там - тяжелая физическая работа. Но все с радостью отсюда уезжают - «лишь бы вырваться из этого ада». А я придерживаюсь мнения, что это - самообман, и нечего разъезжать попусту; может, в жел. - дор. бат’е еще хуже будет. Правда, там не будет старшины и муштры и занятий, но раз меня нет в списках, то лезть на рожон я не намерен; увидим. Много народа уехало в Наро-Фоминск таскать кирпичи; я остался здесь. Лишь бы только почаще приезжали; это имеет огромное значение; есть, что ждать, и этим живешь, надеждой, что придут и скажут: «К тебе приехали». Итак, я в таком же неопределенном положении, как и по-прежнему (т. е. как до призыва); судьба такая! Чувствую себя на дне; слава Богу, радуют победы. Жду, жду приездов. О необходимости установить связь с Буровыми и Алёшей я Вам уже писал.

Крепко обнимаю и желаю сил и здоровья.

нитки, иголка

те две деревянных ложки, которые я забыл, или хотя бы одну.

преимущество денег - их почти невозможно украсть, а продукты приходится таскать на себе (иначе - украдут); когда ползаешь по снегу, то это очень неудобно. Но я «мужественно» всё таскаю на себе; нужно всё. Конечно, Буровы и Алёша помогут; может, Буровы, через Сельвинского, помогут в отношении какого-то изменения моей судьбы, потому что, все-таки, как я ни креплюсь, сейчас - кошмар. Вы, может, неприятно удивлены, что я так настаиваю на помощи мне и более частых посещениях, но Вам расскажут и письмо тоже даст понять.

Николаевский десант

26 марта 1944 года в порту города Николаева высадились 67 десантников, которые отбили 18 атак противника и уничтожили 700 фрицев.

В конце марта 1944 года наши войска приступили к Одесской операции , в рамках которой предполагалось освободить крупный город и порт Николаев.
Однако взять Николаев было непростой задачей. Соотношение сил было такое: у противника – 20 батальонов, 136 полевых орудий, 43 противотанковых орудия, 154 миномета, 722 пулемета. С нашей стороны действовало 35 батальонов, 207 полевых орудий, 348 минометов, 1451 пулемет. Однако нашим войскам приходилось преодолевать инженерные сооружения, которые создавались пять месяцев, да еще в условиях непогоды и бездорожья, что водило к нулям наше численное преимущество. Кроме того, наши войска были вынуждены прогрызать прочную оборону, плотность насыщения которой войсками в результате отступления увеличивалась, повышалась ее огневая насыщенность, росла его сопротивляемость. В этих условиях, чтобы дезорганизовать и взорвать изнутри оборону противника, спасти от уничтожения причалы и сооружения морского порта, сорвать эвакуацию немецких войск, не допустить угона мирных жителей, командование 28-й армии принимает решение высадить десант непосредственно в город, в район нового элеватора. Десантный отряд был сформирован из 55 моряков 384-го ОБМП и 12 солдат - двоих связиста из штаба 28-й армии, четверых саперов из 1-й роты 57-го ОИСБ и восьми сапёров из 1-го гвардейского укрепленного района. В составе группы были 34 русских, 16 украинцев, двое белорусов, двое татарин, аварец, адыгеец, азербайджанец и даже один цыган.

В штаб батальона вызвали председателя рыбоколхоза Семена Аверьяновича Федоровского. На вопрос, сколько есть лодок в рыбоколхозе и в каком они состоянии, Федоровский ответил, что лодки и баркасы разбиты и затоплены. Нужно их вытащить из воды, может, какие и отремонтируем. Котанов отправил в Галициново местных мальчишек – Васю Пономаренко, Мишу Левицкого, Мишу Васильченко, Федю Карлович, которые крутились возле десантников. Они должны были взять в Галициново лодки и переправить их в Богоявленск. Старшим назначили Мишу Левицкого. Галициновские рыбаки прятали лодки от немцев в скирдах. Когда их спустили на воду, то пригодными оказались только две, да и те текли. Мальчишки, как бурлаки, перетащили лодки. В назначенный час десантники прибыли к месту посадки. У каждого был вещмешок не менее чем двумя тысячами патронов и по десятку гранат.
Встречный штормовой ветер замедлил движение баркасов; старые лодки постоянно давали течь. После прохождения Сивирского маяка в двух километрах севернее Богоявленска одна лодка развалилась; отряд был вынужден пристать к берегу и переформироваться - рыбаки и понтонёры покинули лодки, за вёсла сели сами десантники. В результате преодоление пятнадцати километров до точки высадки заняло более пяти часов. Из-за этой задержки сапёры, окончив разминирование, не смогли вернуться в своё расположение до рассвета и вместе с лоцманом-проводником Андреем Андреевым остались в составе отряда.
В 4 часа 15 минут 26 марта 1944 года морские пехотинцы скрытно высадились в торговом порту, сняли часовых, и, заняв несколько зданий, организовали круговую оборону в районе элеватора. Связисты передали радиограмму об успешном начале выполнения боевой задачи.

Семеро десантников были посланы на разведку. Краснофлотцы Михаил Хакимов и Николай Медведев бесшумно сняли троих вражеских часовых, после чего десантники заняли круговую оборону в двухэтажном здании конторы элеватора (44 десантника), находящемся восточнее конторы деревянном домике (10 десантников) и каменном цементном сарае (9 десантников). Один матрос устроился в небольшом сарайчике.

Главный опорный пункт превратили здание конторы элеватора. Командиром «гарнизона» деревянного домика, который находился восточнее конторы, стал старшина 1-й статьи Лисицын. В его группу входили старшина 2-й статьи Макеёнок, 3 матроса: Артёмов, Индык, и Мамедов, а также пятеро сапёров.

При осмотре территории элеватора отряд понёс первую потерю - подорвался на мине старшина 1-й статьи Василий Бачурин.

Лишь утром факт захвата элеватора был обнаружен противником. Предполагая, что им противостоят партизаны, немцы предприняли попытку уничтожить десант небольшими силами. Вначале наглая немчура шла в полный рост. Подпустив её на близкое расстояние, десантники открыли огонь из автоматов и винтовок. Цепи фрицев таяли на глазах, и вскоре они откатлились на исходные позиции.

Потерпев первую неудачу, немцы за десантников решили взяться всерьёз, и следующая атака была предпринята уже силами пехотного батальона, прибывшего в город с передовой. Его подразделения стали «обтекать» с трех сторон позиции морпехов и… подставились под огонь основных сил отряда, засевших в конторе «Заготзерно». Атака захлебнулась, так, по сути, и не начавшись. Следующая атака началась после артподготовки: в порт вкатили снятые с фронта четыре 75-миллиметровые пушки., которые всадили в здание конторы несколько снарядов. У десантников появились погибшие и раненые.

Четвёртую атаку немцев поддерживали четыре 75-миллиметровые пушки. Орудия противника наносили большие повреждения зданию конторы элеватора и всем, отстоящим от него метров на 30, постройкам, где держали оборону советские воины. В цементном сарае обрушилась часть стены. Осколками бетона было ранено несколько десантников. Матрос Хакимов из противотанкового ружья подбил два орудия противника, остальные два орудия подбил краснофлотец Медведев.

В ходе отражения четвёртой атаки погиб пулемётчик Тимофей Прокофьев – единственный цыган, ставший Героем Советского Союза , сражённый пулей снайпера. Василий Миненков и Иван Дементьев бережно подняли погибшего товарища, отнесли в дальний угол сарая, накрыли плащ-палаткой и снова заняли свои позиции. К пулемёту Прокофьева лёг старший матрос Василий Миненков, выполнявший обязанности второго номера. Началась пятая атака врага.

Всё тот же Михаил Хакимов даже уничтожил одно из орудий: метким выстрелом из ПТР ему удалось попасть в ящик со снарядами, взрывом перевернуло пушку и разметало расчет.

Перед пятой атакой озверевшие немцы подтянули шестиствольные миномёты и применили термитные снаряды. Они подожгли деревянный домик, где сражались 10 десантников, задымился и цементный сарай. До конца первого дня обороны десантники отбили ещё 3 атаки пьяных, обезумевших гитлеровцев. Здания подверглись бомбёжке мелкими бомбами с воздуха, обстрелу нескольких танков. К концу дня из девяти защитников цементного сарая в живых осталось 7 человек. Были потери и в других точках обороны – в конце дня от нескольких танковых выстрелов рухнул горящий деревянный домик, погребя под руинами четверых матросов и пятерых сапёров. В здании конторы убитых не было, но многие были ранены.
Вечером 26 марта во время седьмой атаки на дорогу выползли танки и начали расстреливать горящий деревянный домик, и тот рухнул. От разрывов снарядов и под обломками домика погибли старшина 2-й статьи Макеёнок, матросы Артёмов, Мамедов и двое сапёров. Чудом уцелевшему Лисицыну удалось откопать только еле живого матроса Индыка, и они перебрались в здание конторы элеватора.

Юрий Егорович Лисицын

Бой продолжался и в ночь на 27 марта. Силы десантников заметно таяли. Ранен был и Ольшанский, но сознания не терял и по-прежнему командовал отрядом. Вызвав к себе старшину 1-й статьи Юрия Лисицына, сказал ему: "Рация погибла вместе с радистами. Твоя задача - доставить в штаб батальона донесение и на словах доложить, что нас осталось всего 15 человек. Желательно, чтобы нас поддержали самолёты. Будем биться до последнего".

Лисицыну предстояло не только выбраться из окружённого врагом порта, но и перейти линию фронта в районе Широкой Балки. Надев шинель убитого немецкого офицера и обвязав голову бинтом, испачканным в крови, он благополучно добрался до линии фронта. Возле села Широкая Балка под Лисицыным неожиданно взорвалась мина. Моряку оторвало стопу левой ноги. Но он нашёл в себе силы наложить жгут и приостановить кровотечение. Идти уже не мог. Полз. Потерял сознание. Истекающего кровью разведчика обнаружили солдаты стрелкового полка, потеснившего противника. По тельняшке, выглядывавшей из-под гитлеровской шинели, они определили, что это десантник и доставили его в штаб одной из частей. Лишь тогда пакет, находившийся у Юрия Лисицына, попал к советскому командованию.

Утром 27 марта 1944 фашисты предприняли 17-ю атаку. Они шли с трёх сторон, перешагивая через трупы. Девять десантников приняли бой. Фашисты стали забрасывать контору дымовыми шашками, в которых находилось какое-то ядовитое вещество. У одной из амбразур был сражён насмерть командир отряда старший лейтенант Ольшанский. При отражении этой атаки погибли десантники Коновалов, Чуц, Мебш, Окатенко. Почти теряя сознание от отравления газами, продолжал вести огонь из бойницы Николай Щербаков. Под покровом темноты он, единственный оставшийся из десантников на ногах, обнаружив Ковтуна ещё живым, перенёс его и сапёра в здание конторы, а затем с помощью старшины Шпака построил небольшую перегородку из камней, которая спасла всех живых от двух огнемётных танков, принявшихся зверски сжигать погибших десантников.

Немцы вплотную подобрались к цементному сараю, где оборонялись Хакимов и шестеро его соратников. Начался довольно долгий гранатный бой, в результате которого гитлеровцы понесли потери и отошли. Затем снова начался миномётный обстрел. Двое были засыпаны обломками и контужены. Хакимов бросился их откапывать и также получил контузию. После этого он из противотанкового ружья подбил ещё два артиллерийских орудия.

Фашисты применили огнемёты. В проломы сарая стали врываться струи огня. В ответ Хакимов с товарищами посылали гранаты. Прежде чем противотанковое ружьё окончательно вышло из строя, Хакимов сумел уничтожить два огнемёта. Во время отражения этой атаки погиб командир десанта Константин Ольшанский. Командование принял старшина 2-й статьи Киррилл Бочкович.

Когда немцы пошли в последнюю атаку, над Николаевом появились штурмовики Ил-2. Узнав из донесения, доставленного Лисициным, о том, что десантники всё ещё сопротивляются, наши выслали им в помощь авиацию.

Двое суток отряд вёл кровопролитные бои, отбил 18 ожесточённых атак противника, уничтожив при этом до 700 солдат и офицеров врага. Во время последней атаки фашисты применили танки-огнемёты и отравляющие вещества. Но ничто не смогло сломить сопротивление десантников, принудить их сложить оружие. Они с честью выполнили боевую задачу.
28 марта 1944 года советские войска освободили Николаев. Когда наступающие ворвались в порт, им предстала картина происшедшего здесь побоища: разрушенные снарядами обгорелые здания, более 700 трупов фашистских солдат и офицеров валялись кругом, смрадно чадило пожарище. Из развалин конторы порта вышло шестеро уцелевших, едва державшихся на ногах десантников, ещё двоих отправили в госпиталь. В развалинах конторы нашли ещё четверых живых десантников, которые не могли подняться. Погибли все офицеры, все старшины, сержанты и многие краснофлотцы.

Единственным в составе десантников, принимавших участие в освобождении города Николаева, кто не был ранен, был Кирилл Бочкович. Он сразу смог продолжить участие в войне, вернувшись в 384-й батальон морской пехоты. Погиб он во время высадки десанта 24 августа 1944 года в районе села Жебрияны.

Лишь пятеро десантников-ольшанцев дожило до конца войны: Николай Медведев, Николай Щербаков, Махаил Хабиров, Юрий Лисицын и Алексей Куприянов

Письма М. И. Цветаевой Эфрон Георгий

<Конец марта 1944>

Дорогая Лиля! Милая Зина!

Пишу Вам, так сказать, о с?мом свежем в моей новой судьбе. Вторично (даже - 3-й раз) я остаюсь здесь, в Алабино, на неопределенное время. Две недели тому назад, когда рота отправлялась в марш, я в последнюю минуту был выключен из списка из-за болезни и биографических данных. Командир роты написал рапорт по моему поводу; впоследствии я был вызван парторгом батальона и всё ему рассказал о себе, но от этого ничего не выяснилось и не прояснилось: он сочувственно всё выслушал, но никакого решения по моему поводу принято не было.

Пользуюсь тем, что, благодаря милому С. Шемшурину, письмо будет Вам передано в руки, чтобы наиболее полно написать обо всем. Кругом визг пилы и глубокомысленная болтовня плотников, так что письмо выйдет наверняка бессвязным; простите. Итак, жизнь мою в Алабине можно разделить на несколько периодов (нахожусь я тут уже с месяц). Первые две недели моего пребывания здесь я был здоров и ходил на занятия. Занятия - строевая подготовка, т. е. «направо», «налево», «кругом», в общем, топанье, тактика - ползать в снегу «в атаку», «в дозор», перебежки и т. д.; прошел саперную подготовку (мины, как минировать и разминировать местность; общие понятия по саперному делу.) Стрелял всего один раз на 200 м, на «пос.» (из 3-х патронов один попал в цель). На занятиях я очень быстро зарекомендовал себя с неважной стороны; на фоне наших здоровяков я выглядел весьма плохо, отставал, когда другие бежали, и отсутствие, действительное отсутствие физических сил определило мой окончательный неуспех на занятиях. Правда, нельзя сказать, что я - самый худший на занятиях, - но один из самых худших - абсолютно, как в школе по физкультуре и математике. Очень часто назначали наряд в баню за 3 км. Там я разгружал дезокамеру (я и еще 3 человека); обычно назначается суточный наряд; взвалишь кучу горячих шинелей, брюк и белья из дезокамеры (похожей на «душегубку») и тащишь в помещение. Голые люди набрасываются на тебя, разыскивают свои вещи и жалуются, что их еще нет, гам стоит невообразимый. В камерах вещи «прожариваются» 40 минут. В промежутках между разгрузками спишь. Кто колет дрова, кто носит эти дрова в котельню, кто просто спит на печке, кто… И так - сутки. Часто посылают на чистку дорог, за дровами; последнее - мой бич; я очень плохо пилю, и все ругаются по этому поводу, а как болят плечи под тяжестью толстых бревен! Однажды мы из бани тащили огромную корягу, так я просто не знаю, как я выдержал; помню только, что я энергично думал почему-то о Флобере (!) и шел в каком-то обмороке. Дрова - самое сильное физическое страдание всей моей жизни. В конце концов я заболел - почему-то заболела пятка (фу, как глупо звучит!), да так, что вот уж две недели, как я болею. 15-го рота должна была отправиться на Украину: ее уже обмундировали в новое; но зачёты показали, что знания по военному делу очень слабы, пришел новый приказ, роту раздели и начали вновь обучать. После 15-го очень сильно начали наседать по части дисциплины; ежедневны драмы с подъемом, когда нужно одеться в 4 минуты и идти без шинели на физзарядку; особенно канителят узбеки (т<ак> н<азываемые> «юлдаши»). Никому вставать не хочется, начальство кричит и угрожает… Некоторых заставляют вновь раздеваться и одеваться, дают «наряды вне очереди»: ночью мыть и «драить» полы, копать снег; это - меры наказания. Очень много начальства, которое никак не согласует своих приказов; трудно сообразить - кому же, все-таки, подчиниться. Каждый говорит, что надо выполнять только его приказание. Мое начальство: командир роты, командир взвода, парторг, старшина роты, пом. старшины роты, командир отделения, дежурный по роте, и это не считая батальонного и полкового начальства. Ротный старшина наш - просто зверь; говорит он только матом, ненавидит интеллигентов, заставляет мыть полы по 3 раза, угрожает избить и проломить голову. Мне он втиснул больную ногу в ботинок, сорвав шнурки; с освобождениями он не считается; абсолютно как Павел: «Марш в Сибирь», так и он: «Марш за дровами», и длинной чередой плетутся совершенно больные, негодные ни к чему люди - «доходяги» на местном арестантском наречии. Суп - «баланда», мясо и хлеб - «бацилльное» (!), очки - «рогачи» и т. п. 99 % роты - направленные из тюрем и лагерей уголовники, которым армия, фронт заменила приговор. Много больных, стариков, много страшных рож, каких можно увидеть лишь в паноптикуме, Mus?e Gr?vin. Все ненавидят интеллигентов и мстят; все думают так (примерно): до армии ты, интеллигент, нас не замечал, мы были для тебя ничто, а теперь ты - в нашей неограниченной власти, и мы тебе мстим, как только можем, унижаем и издеваемся над тобой. Старшина роты - что-то невообразимое; это хамство в кубе, злое, ликующее, торжествующее и безграничное хамство; просто удивительно. Воровство здесь совершенно небывалое; воруют всё, всё время, и даже воры друг у друга. В столовой стоит крик от спекуляции: меняют сахар на суп, продают хлеб и суп, делят, дают взятки поварам, ругаются почем зря, комбинируют всяческим образом, это Ташкент в кубе; ужасно противно и отвратительно. Опустились все страшно, да и некоторым опускаться нечего, они давно опустились. Проклятый военкомат, что направил меня на сборный пункт! Здесь собран какой-то поганый вшивый сброд; не все, конечно, но большинство. С 15-го я болею (пятка) и не хожу на занятия. Переписываю пьесу для агитатора, помогаю художникам, стараюсь не попадать на глаза старшине (остальное начальство - ничего), стараюсь побольше отдохнуть в тепле, почитать газеты, раз всё равно ходить нельзя. Сижу в клубе и занимаюсь перепиской, в умывальнике на досках. Научился беречь свое имущество, зорко слежу за мешком и ношу его всегда на себе; ложась спать, прячу ботинки, обмотки, шапку, рукавички и пояс кладу под голову вместе с мешком. Очень боюсь, что кто-нибудь украдет мешок, а с ним и Маллармэ пропадет - самое ценное. Здесь ведется интенсивная клубная работа, но, во-первых, я - строевой, и это мне мешает полностью включиться в эту работу, а, во-вторых, сам характер этой работы очень чужд мне и, по-видимому, я так и ограничусь перепиской и окрашиванием рамок, подобно какой-нибудь благородной девице, умеющей только рисовать в альбоме и петь романсы. Для работы в художественной самодеятельности мне не хватает оптимизма, легкости, бодрости, подвижности. Я «расцветаю» только в определенных условиях, а в прочих условиях я очень замкнут, не в пример, например, Але. Нога моя выздоравливает, и завтра-послезавтра, пожалуй, кончится мой сравнительный отдых и придется вновь напрягать все физические и моральные силы. Всё мое отделение отправляется, в составе большинства роты, на полтора месяца в Москву в жел-дор. батальон, на работу по выниманию противотанковых надолбов. Нестроевиков направляют на заводы в Москву (преимущественно, стариков). Приказы быстро и противоречиво сменяются; ничего не поймешь. Я не еду, остаюсь здесь; говорят, что там - тяжелая физическая работа. Но все с радостью отсюда уезжают - «лишь бы вырваться из этого ада». А я придерживаюсь мнения, что это - самообман, и нечего разъезжать попусту; может, в жел. - дор. бат’е еще хуже будет. Правда, там не будет старшины и муштры и занятий, но раз меня нет в списках, то лезть на рожон я не намерен; увидим. Много народа уехало в Наро-Фоминск таскать кирпичи; я остался здесь. Лишь бы только почаще приезжали; это имеет огромное значение; есть, что ждать, и этим живешь, надеждой, что придут и скажут: «К тебе приехали». Итак, я в таком же неопределенном положении, как и по-прежнему (т. е. как до призыва); судьба такая! Чувствую себя на дне; слава Богу, радуют победы. Жду, жду приездов. О необходимости установить связь с Буровыми и Алёшей я Вам уже писал.

Крепко обнимаю и желаю сил и здоровья.

<На отдельном листке:>

нитки, иголка

те две деревянных ложки, которые я забыл, или хотя бы одну.

преимущество денег - их почти невозможно украсть, а продукты приходится таскать на себе (иначе - украдут); когда ползаешь по снегу, то это очень неудобно. Но я «мужественно» всё таскаю на себе; нужно всё. Конечно, Буровы и Алёша помогут; может, Буровы, через Сельвинского, помогут в отношении какого-то изменения моей судьбы, потому что, все-таки, как я ни креплюсь, сейчас - кошмар. Вы, может, неприятно удивлены, что я так настаиваю на помощи мне и более частых посещениях, но Вам расскажут и письмо тоже даст понять.

Из книги Письма М. И. Цветаевой автора Эфрон Георгий

<Начало марта 1944> Милая Лиля!Огромное спасибо за то, что, несмотря на трудности, Вы все-таки мне уже два раза помогли. Ведь пока я здесь - самое важное - это, чтобы ко мне приезжали. Пишу кратко, потому что спешу на обед, боюсь пропустить. Телефон Алёши В 1-56-41. Обязательно

Из книги Письма 1842-1845 годов автора Гоголь Николай Васильевич

<Конец апреля 1944> Дорогие Лиля и Зина!Давно Вам не писал - по причине отсутствия бумаги и незнания местонахождения почты; впрочем, до сих пор не знаю, существовала ли таковая. Выехала наша группа из Москвы, вернее, из Алабино, 3-го числа. 10-го мы были в Сасово. До 16-го мы

Из книги Письма 1848-1852 годов автора Гоголь Николай Васильевич

М. П. ПОГОДИНУ <Конец февраля-начало марта 1842. Москва.> Дай пожалуйста сколько-нибудь в зачет [В подлиннике: защет] писцу нашему денег. Он ко мне прислал эту записку. У меня нет ни копейки. Он тебе за них напишет. [Далее начато: и]Потом еще пришли, если принесут к тебе,

Из книги Письма о науке. 1930-1980 автора Капица Пётр Леонидович

М. П. ПОГОДИНУ <Конец февраля-начало марта 1842. Москва.> Я не был у Усачева, потому что ты сказал, что заплатишь ему деньги, потому что теперь у тебя есть.Вопроса: а бедный писарь! я немножко не понял. Разве ты не дал ему? У меня ничего нет. Я едва мог заплатить то, что ему

Из книги Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. автора Сталин Иосиф Виссарионович

М. П. ПОГОДИНУ <Конец февраля-начало марта 1842. Москва.> Ищерь - горячий уголь, коренное русское слово.Я не знаю, почему Шевырев переправил ricino, у меня было olio di rigido. [Далее было: то есть горчичное масло. ] Впрочем, он верно имел резон.Склоне пусть его так и

Из книги Подводная война. Хроника морских сражений. 1939-1945 автора Пиллар Леон

М. И., А. В., Е. В. и О. В. ГОГОЛЬ <Конец марта 1849. Москва.> Христос воскресе!Наконец получил от вас письма. Вы, слава богу, здоровы, но всё вокруг вас нездорово. Обстоятельства тяжелы. Нужно много молиться. Мы сами виноваты и по грехам терпим наказанье божье. Своей неразумной,

Из книги Флот двух океанов автора Морисон Сэмюэль Элиот

А. О. СМИРНОВОЙ <Конец марта 1851. Одесса.> Христос воскрес!Спешу поздравить вас, добрый друг, с радостным днем светлого воскресенья. Дай бог и вам и мне того же: радоваться о Христе, любить всех о Христе, позабыть себя со всем черствым окружением собственных забот и, дорожа

Из книги Летопись мужества автора Эренбург Илья Григорьевич

83) Г. М. МАЛЕНКОВУ 3 марта 1944, Москва Секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. МаленковуМногоуважаемый товарищ Маленков,По Вашей просьбе я беседовал с тов. Дудаковым.Область его изобретения по профилю ближе подходит к работам ЦАГИ, и я думаю, что такие работники этого института, как тт.

Из книги Письма (1841–1848) автора Белинский Виссарион Григорьевич

84) Г. М. МАЛЕНКОВУ 23 марта 1944, Москва Товарищ Маленков,Я очень бы Вас просил дать указания работникам Вашего аппарата, тов. Иванову и др., о следующем.Подгонять меня лично в работе не надо, и я всю свою жизнь никому не позволял это. В данном случае, к тому же, это нелепо, так как

Из книги автора

№ 178 Получено 18 марта 1944 года Ф. РУЗВЕЛЬТ И. В. СТАЛИНУ * Я отправил сегодня самолетом личное письмо Президенту Иненю по вопросу о хроме, так как мне ясно, какое важное значение турецкий хром имеет для Германии. Я послал письмо Послу Штейнгардту в Анкару для передачи. Я

Из книги автора

№ 181 Получено 23 марта 1944 года ДЛЯ МАРШАЛА СТАЛИНА ОТ ПРЕЗИДЕНТА РУЗВЕЛЬТА Посол Гарриман только что сообщил мне, что Советский Союз не предполагает участвовать в конференции Международного Бюро Труда, которая начнется 2 апреля в Филадельфии.Я тщательно обдумал роль,

Из книги автора

№ 183 Получено 25 марта 1944 года СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕЗИДЕНТА МАРШАЛУ СТАЛИНУ Д-ру Ланге и отцу Орлеманьскому будут в соответствии с Вашим предложением выданы паспорта для того, чтобы они могли принять Ваше приглашение приехать в Советский Союз. Однако наши

<Конец марта – начало апреля? 1841 г. Петербург.> Здравствуй, любезный Кетчер. Благодарю тебя, душа моя, за моего полоумного брата.{96} Дуралей не то худо сделал, что схватил шанкер (с одной стороны это даже похвально), а то, что скрывал его, и, если бы ты насильно не спас его, он