Максуд Алиханов-Аварский: биография
На август 2015 года выпадает юбилей хоть и не столь громкий, как прошедшее 70-летие Победы над фашизмом, но тоже очень важный. Имеем в виду 110 лет со дня завершения Русско-японской войны, шедшей в 1904–1905 гг. на суше (на территории Китая и Кореи) и на море.
Сегодня мы помним о той войне по мемуарам ветеранов, художественно-документальным книгам «Цусима» Алексея Новикова-Прибоя и «Порт-Артур» Александра Степанова. Знаменитым стал вальс «На сопках Маньчжурии», написанный участником войны капельмейстером Ильей Шатровым. Однако немало страниц Русско-японской остаются почти неизвестными до сих пор. Одна из них связана с боевой летописью Кавказской конной бригады, сформированной специально для войны с Японией по инициативе императора Николая II.
Добровольцы с Кавказа
Благодаря книге доктора исторических наук профессора ДГУ Хаджи Мурада Доного «Дагестанцы на Русско-японской войне: архивные документы, военные материалы, фольклор» (Махачкала, ИД «Эпоха», 2014) стали доступны уникальные исторические документы, связанные с боевой работой кавказских добровольцев. Это списки награжденных, описания подвигов, иллюстрации и даже стихи и песни поэтов Дагестана, посвященные этой столь, казалось бы, далекой от Кавказа войне. Центральное место в книге занимает боевой путь 2-го Дагестанского конного полка.
Уже 31 января 1904 года, считаные дни спустя после гибели «Варяга» в корейском порту Чемульпо, Николай II обратился к горцам с призывом идти на войну. Тогда же был разработан документ о создании Кавказcкой конной бригады, состоящей из Терско-Кубанского и 2-го Дагестанского конных полков. В последний зачислялись добровольцы (их тогда именовали «охотниками») из числа горцев, не несущих воинской повинности.
В полк брали охотников 21–40 лет (в особых случаях - и старше 40) «хорошего трезвого поведения», обладавших «здоровым телосложением и способностью к конной службе». Тем, кто был чем-либо опорочен в прошлом, отказывали. Каждый горец должен был иметь свои холодное оружие, обмундирование, коня и конское снаряжение, а огнестрельное оружие выдавали казенное - знаменитые мосинские «трехлинейки» и револьверы «смит-вессон».
Добровольцами двигали и патриотическое стремление повоевать за царя и отечество, и менталитет горцев, и, конечно, желание заработать. Поэтому возникла даже проблема избытка добровольцев, удовлетворяющих всем требованиям. Так или иначе, к началу апреля были сформированы шесть сотен 2-го полка.
Кавказская конная бригада и ее командный состав были узаконены Высочайшим приказом по Военному ведомству. Начальником бригады назначили генерала Георгия Орбелиани (1853–1924), героя русско-турецкой войны 1877–1878 гг. За участие в войне с японцами он получил ордена Св. Станислава 1-й степени с мечами и Св. Анны 1-й степени с мечами, а также золотое оружие с надписью «За храбрость». Командиром 2-го Дагестанского конного полка, в свою очередь, стал полковник Гусейн Хан Нахичеванский (1863–1919).
После принятия присяги полк прибыл на сборный пункт в Порт-Петровск (ныне Махачкала), где горцы прошли курс военного образования. В начале мая начальник бригады генерал Орбелиани обратился к полку с приказом, в котором говорилось: «Государь повелел вам идти к далёкой Восточной окраине, чтобы стать грудью на защиту родины на полях Маньчжурии и в горах чужеземной Кореи… Не забывайте, что если имя ваше известно на Кавказе и во всей России, то оно еще не известно новому далекому врагу, с которым нам предстоит помериться силами! Пусть же имя ваше прогремит и там, и украсится новою доблестью, и покроется новою славою. Вы должны удивить мир беззаветной храбростью в битвах, пытливой предприимчивостью в розыске и разведке, непоколебимой стойкостью и бдительностью в охранной службе и обороне, неутомимостью в трудных походах, твердостью и терпением в перенесении холода, голода и невзгод военной жизни. Помня адаты отцов, забывавших на войне даже кровную месть, вы должны забыть племенную рознь и всякие личные счеты… Каждый из вас должен стоять за других и все за одного, без различия племен и наречий».
В конце мая 1904 года иррегулярный 2-й Дагестанский конный полк, сформированный в предельно короткие сроки, шестью эшелонами отправился с железнодорожного вокзала Порт-Петровска на Дальний Восток.
С первых же дней войны полк прославился активным участием в различных боевых действиях - от перестрелок и разведок до конных атак. «Действия дагестанцев представлялись отважными и героическими. Не было ни единого случая, когда полк не выполнил поставленную задачу или выполнил ее некачественно», - указывает историк Рудольф Иванов. Впоследствии горцы подтвердили свою славу и на полях Первой мировой, воюя в известной «Дикой дивизии».
Интересно, что в полку служили не только горцы из Дагестана (главным образом аварцы, а также даргинцы, лакцы и др.), но и офицеры из элитных российских частей - 44-го драгунского Нижегородского, лейб-гвардии Конного, 45-го драгунского Северского полков. Более того, имелись выходцы из других стран - французский принц Наполеон Мюрат (правнук наполеоновского маршала Иоахима Мюрата и родной сестры Наполеона Бонапарта Каролины, к 1917 году дослужившийся до генерал-майора российской армии) и персидский принц Фейзулла Мирза Каджар (также произведен в генерал-майоры в 1917-м, с 1918-го - военачальник Азербайджанской демократической республики, в 1920 году расстрелян большевиками).
После войны, в январе 1906 года, полк вернулся в Порт-Петровск, где ему устроили торжественную встречу.
Кавалеристы и кавалеры: Георгиевские кресты для мусульман
Всякая война - это удивительные, драматические и трагические сюжеты, незаурядные судьбы, неожиданные коллизии. Взять для примера жизненный путь всего лишь одного горца - Кайтмаза Алиханова из села Хунзах; но сначала скажем подробнее о самом Хунзахе.
В этом селе формировалась первая сотня полка: из селений Аварского округа было принято 128 охотников, которым выдали авансом 15360 рублей (каждому - половину годового жалования). Из самого Хунзаха на войну отправилось свыше 30 человек. Вторая сотня 2-го конного формировалась также в Хунзахе - из селений Аварского округа приняли еще 127 горцев.
Многие выходцы из Хунзаха прославились на Русско-японской войне как герои и были награждены Знаком отличия Военного ордена различных степеней (учрежден в 1807 году, в народе назывался «солдатским Георгиевским крестом», а с 1913 года награда стала называться так официально). Так, среди хунзахских кавалеров этого ордена - младший урядник Шамсудин Гитиновасов, всадник Али Кади (первый крест получил за бои под Мукденом, второй - за то, что раненым доставил донесение и только после этого обратился за медицинской помощью), всадник Али-Гаджи-Кади Магома (первый крест - за храбрость во время набега на станцию Инкоу, второй - за мужество и храбрость, проявленные разновременно), старший урядник Хаджи-Мурат Бадави Гула (кавалер двух крестов, внук легендарного Хаджи-Мурата - тоже хунзахца, о котором Лев Толстой написал одноименную повесть), урядник Халид-Бек Даидбеков, трубач Исмаил Махулау, приказный Осман Темирханов, всадники Газибек Магома, Гусейн Гитино-Магома, Исмаил Дибир, Далхат Курамагома, Алибек Сурхай-оглы, Хаджи-Магома Чунк… Хунзахец Гайдарбек Магома-оглы, получивший крест в Маньчжурии, на Первой мировой станет полным Георгиевским кавалером и там в 1915 году сложит свою голову.
Показательно, что для воинов-иноверцев был разработан особый Георгиевский крест - вместо сидящего на коне Св. Георгия Победоносца, пронзающего змея копьем, на нем чеканился двуглавый орел. В документах такие кресты обозначались «м. в.» («магометанского вероисповедания»). Однако, как указывает Доного, многие дагестанцы предпочитали получить крест «с джигитом». Вот почему, как следует из наградных документов, ряд кавалеристов-мусульман имели кресты, обозначенные «х. в.» (то есть «христианского вероисповедания»). А у некоторых горцев были Знаки отличия Военного ордена и «с птицей», и «с джигитом».
Кайтмаз Алиханов: милиционер, орденоносец, бунтарь…
Уроженец Хунзаха Кайтмаз Алиханов родился в 1858 году в семье отставного генерал-майора.
В 1877 году он поступил на службу в Дагестанскую постоянную милицию всадником. Уже в том же году, как сказано в послужном списке, «за отличия, оказанные в делах против мятежников в Ичкерии», получил Георгиевский крест 4-й степени. За отличия в ходе Гумбетовской и Дидоевской экспедиций в период восстания в Дагестане 1877 года награжден серебряной медалью с надписью «За храбрость» для ношения в петлице на Георгиевской ленте. С 1882 по 1889 год - в отставке, после чего вновь зачислен всадником во 2-ю сотню Дагестанской постоянной милиции. В 1890 году назначен исполняющим должность «словесного переводчика» управления Аварского округа, в 1892 году награжден серебряной медалью с надписью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте. В том же году вновь выходит в отставку, а в 1899 году принят юнкером во 2-ю сотню Дагестанской постоянной милиции. В 1900 году награжден серебряной медалью «За усердие» для ношения на Аннинской ленте. Юнкером Алиханов служил вплоть до апреля 1904 года, когда поступил добровольцем во 2-й Дагестанский конный полк. Вскоре он попал в Маньчжурию.
Кайтмаз Алиханов. На обороте его рукой написано: «Д. Сяо-Ченза 4 мая 1905 г. Завтра в бой».
Фотоателье в Харбине
В мае Алиханова произвели в младшие урядники (унтер-офицеры), в августе (за участие в Ляоянских боях) - в старшие урядники. После он стал вахмистром полка. В сентябре 1904 года получил Георгиевский крест 3-й степени за храбрость в боях с японцами. Существует фото Кайтмаза Алиханова, сделанное в одном из харбинских ателье. На обороте рукой Кайтмаза написано: «Д. Сяо-Ченза, 4 мая 1905 г. Завтра в бой».
В родной Дагестан Алиханов приехал героем, как и другие его земляки и братья, вернувшиеся с той войны. Для российского государства она оказалась неудачной и привела не только к военному поражению и многочисленным человеческим жертвам, но и к территориальным потерям. Тем не менее свою личную войну дагестанские кавалеристы выиграли - как выиграли ее моряки «Варяга», защитники Порт-Артура и другие честные солдаты своей страны.
Уже после войны, в 1906 году, Высочайшим приказом было утверждено пожалование Кайтмазу Алиханову за отличие в делах против японцев ордена Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а также ордена Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
Сын офицера, Кайтмаз продолжил его дело. После Русско-японской он был произведен в прапорщики (в царской армии - первый офицерский чин), затем утвержден в чине хорунжего.
Советскую власть не принял. В 1919 году, будучи начальником Аварского округа, поддерживал Добровольческую (белую) армию. В 1920–1921 годах полковник Кайтмаз Алиханов, уже пожилой человек, был одним из организаторов восстания против Советской власти. Если в юности ему приходилось бороться с теми, кто выступал против царя, то теперь в роли мятежника оказался он сам. После подавления восстания в 1921 году Кайтмаз с тремя своими сыновьями скрывался в горах Дагестана. Проводник их предал. «Прижатые красными партизанами к непроходимому перевалу, отстреливались до конца и погибли все. Похоронены в Хунзахе», - пишет Хаджи Мурад Доного.
Тех героев дореволюционной поры, кто принял новую власть (назовем связанных с Дальним Востоком генерала Дмитрия Карбышева и полного Георгиевского кавалера, маршала СССР Семена Буденного), забвение пощадило.
Другие - те, кто в Гражданскую войну предпочел в силу убеждений или обстоятельств иную сторону, - оказались или беспощадно разгромлены официальной историографией, как, например, адмирал Александр Колчак (причем «аннулированными» оказались не только его заслуги на Русско-японской, но и достижения в области исследования Арктики), или вовсе забыты, что доказывает судьба не только белых генералов, но и менее именитых героев войн, в которых участвовала Россия. Таких, как тот же Кайтмаз Алиханов. «Дагестанцы достойно проявили себя на полях сражений, в разведке, походах, и сегодняшним узколобым кавказофобам, изливающим желчь в адрес «лиц кавказской национальности», стоило бы знать о том, как дагестанцы защищали страну под названием «Российская империя», - считает автор книги «Дагестанцы на Русско-японской войне».
Русский генерал-лейтенант (22 апреля 1907), Мервский окружной начальник и тифлисский губернатор. Старший брат Кайтмаза Алиханова. Согласно Марку Батунскому, Алиханов-Аварский снискал славу как военными подвигами, так и казнокрадством.
Родился 23 ноября 1846 г. в селе Хунзах в Дагестане в семье офицера-аварца. В детстве находился в заложниках у Шамиля, после выкупа был определён во 2-ю Тифлисскую дворянскую гимназию. В 1862 г. поступил во 2-е Константиновское военное училище и в 1864 г. выпущен корнетом в Сумской гусарский полк.С 1871 г. в чине ротмистра служил адъютантом Воинского начальника Дагестанской области князя Л. И. Меликова. В 1873 году назначен был состоять для особых поручений при Главнокомандующем Кавказской армией великом князе Михаиле Николаевиче. В том же году в составе Мангышлакского отряда принял участие в Хивинском походе, был ранен. По излечении получил назначение на службу в Красноводск.Летом 1875 г. произошла ссора Алиханова с другим офицером, оба попали под суд. Спустя год с формулировкой «за покушение в вспыльчивости и раздражении на убийство офицера» Алиханов-Аварский был разжалован в рядовые с лишением всех орденов. В сентябре 1877 г. назначен на службу рядовым в 15-й Переяславский драгунский полк, который в составе Эриванского отряда действовал на Кавказском театре русско-турецкой войны. За отличие в сражении при Деве-Бойну Алиханов-Аварский награждён знаком отличия Военного ордена 4-й степени.Хунзахский район (2014) Через год состоялась первая публикация: в «Инженерном журнале» была напечатана статья «Заметки о Деве-Бойнской позиции».В 1879 г. Алиханов-Аварский был откомандирован в Закаспийскую область и в составе отряда генерала Ломакина принял участие в штурме Ахал-Теке. Несмотря на неудачу штурма, был произведён в прапорщики. В 1882 г. Алиханов-Аварский под прикрытием купеческого каравана совершил поездку в Мерв, где провёл тайные переговоры с туркменскими старейшинами.В 1883 г. с небольшим отрядом обрекогносцировал Персидский Хорасан, во время рекогносцировки по поручению кавказского наместника встретился с шахом и обсудил с ним пограничные вопросы. Через год состоялась уже официальная поездка в Мерв, результатом которой произошло добровольное присоединение Мервского оазиса к Российской империи, а сам Алиханов-Аварский назначен первым начальником Мервского округа Закаспийской области. Ему также были возвращены утраченные по суду чин майора и ордена.18 марта 1885 года под Кушкой произошло сражение русских войск под командованием генерала Комарова с афганцами, подполковник Алиханов-Аварский в сражении командовал тремя сотнями Кавказского казачьего полка с сотней временной Мервской милиции. За отличие в этом бою он был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени.В 1890 году назначен был состоять при войсках Кавказского военного округа с оставлением по армейской пехоте. В 1898 году произведён был в полковники.В 1900 г. участвовал в Китайском походе, по окончании которого в 1901 г. произведён в генерал-майоры. Летом 1905 г. был направлен для «умиротворения» Эриванской губернии, где происходили армяно-татарские столкновения, и, по утверждениям российской прессы, открыто покровительствовал татарам вообще и своим родственникам ханам Нахичеванским, в особенности в резне армян., В декабре 1905 г. Алиханов-Аварский был назначен временным Тифлисским губернатором, с января 1906 - временным генерал-губернатором Кутаисской губернии. Снискал ненависть революционеров; на него было совершено 8 покушений, был ранен взрывом бомбы, но не подал в отставку. После выздоровления, в начале 1907 года принял командование 2-ой Кавказской казачьей дивизией. 22 апреля утверждён в должности начальника дивизии с производством в генерал-лейтенанты.Убит в Александрополе дашнакскими террористами 3 июля 1907 г. (когда он возвращался из собрания Кабардинского полка, на Бебутовской улице в экипаж брошены две бомбы).Максуд Алиханов-Аварский был женат на Зарин-Тадж Бегум Нахичеванской, дочери генерал-майора Келбали Хана Нахичеванского. У них было два сына: Адиль-хан и Афиз-хан.
Г енерал Алиханов-Аварский
Из "Книги русской скорби"
Генерал-лейтенант Александр Михайлович Алиханов
(Максуд-бек Алихан-Аварский)
Подполковник Алиханов. 1887.
Во время управления округом А. М. между прочим сформировал милицию из мервцев, во главе которой принял участие в кратковременной, но кровавой эпопее: побуждаемые англичанами афганцы дерзнули напасть на наш отряд на р. Кушке, но потерпели 18 марта 1885 г. жестокое поражение, при чем мервской милиции пришлось сыграть выдающуюся роль. За подвиги, оказанные подполковником Алихановым, ему пожалован был орден св. великомученика Георгия 4-й степени. Заметим, что А. М. был единственный кавалер этого ордена за царствование Императора Александра III. Кроме того, ему пожалован орден св. Анны 2-й степени и бриллиантовый перстень.
В 1890 г. он был назначен состоять при войсках Кавказского военного округа и до 1900 г. исполнял различные поручения и разрабатывал богатейший, собранный им по Средней Азии, материал. Между прочим 15 февраля 1900 г. А. М. назначен был председателем в Главном народном суде Закатальского округа. Но как только вспыхнуло боксерское движение в Китае, полковник (с 1898 г.) Алиханов (29 июля 1900 г.) был назначен в распоряжение командующего войсками Приамурского военного округа, и ему пришлось принять деятельное участие в подавлении этого движения. Так, при получении известий 17 ноября 1900 г. о появлении шайки хунгузов в 200 человек около деревни Палунтун, он был послан для уничтожения шайки, что и было им исполнено. Затем он исполнял разные поручения, уничтожил 31 декабря шайку хунгузов около Нингуты, 3 февраля 1901 г. разбил шайку хунгузов у дер. Яндзытун, затем исправлял обязанности начальника Нингутского гарнизона. В апреле 1901 г. он возвратился на Кавказ. За военные отличия произведен в генерал-майоры. С 1901 г. по 1906 г. генерал Алиханов исполнял разные поручения и в начале 1905 г. командовал отрядом, посланным для водворения порядка в Гурии. При начале Японской войны А. М. был представлен кн. Голицыным к командированию Кавказской артиллерийской бригадой, сформированной из кавказских горцев -- назначение, наиболее соответственное его дарованиям, но, вследствие петербургских интриг, не только это назначение не состоялось, но и вообще ему не удалось вовсе попасть на войну. В разгар вооруженного восстания на Кавказе, когда ощутился сильный недостаток в твердых и решительных людях, которые бы могли вывести расслабленную кавказскую власть, доигравшуюся с революционерами до такого позорного положения, что она чуть не была ими свергнута, то генерал Алиханов был назначен на должность временного тифлисского генерал-губернатора 3 января 1906 г. Но не успел он вступить в исправление этой трудной обязанности, а революционеры сразу притихнут под его твердой рукой, как через 5 дней -- 8 января 1906 г. -- он был назначен временным кутаисским генерал-губернатором и начальником отряда, посланного для водворения русской власти в отложившейся под управлением губернатора Старосельского Кутаисской губернии. Революционная дружина была немедленно разбита за Сурамским перевалом, и в своем бегстве по очереди сжигала ст. Белогоры, Маремисы, Квирилы. Обрадованное близким освобождением от террора население встречало отряд генерала Алиханова с хлебом, солью, иконами, царским портретом. В Квирилах ему пришлось принять арестованных кутаисских губернатора Старосельского и вице-губернатора Книшидзе и отправить их в Тифлис. Приведение Кутаисской губернии в повиновение шло быстро -- население не только подчинялось власти, но стало вносить подати, выдавать дезертиров, агитаторов. Понемногу благомыслящие элементы стали приниматься за дело; губерния начала оживать. Прекращение восстания возбуждало страшное неудовольствие руководителей революции, и они всеми силами старались восстановить против Алиханова общественное мнение и засыпали прессу и канцелярию наместника стенаниями и жалобами на жестокость Алиханова, обвиняя его в каком-то терроре, в сжигании деревень, расстреле мирного населения и т. д. Все это была наглая ложь -- ибо те селения, в сожжении которых обвиняли Алиханова -- сожгли сами революционеры. Вся вина и "жестокость" Алиханова заключалась в том, что он твердой рукой положил предел деятельности революционных организаций и террора, что на языке гг. революционеров и квалифицировалось жестоким обращением с мирным населением. Но тифлисские канцелярии не хотели понимать этого faГon de parler, а принимали в прямом смысле и, боясь, чтобы революционеры не сочли их солидарными с "ужасным Алихановым" и не вздумали продырявить браунингами шкуру гг., заседавших там, целостью которой они дорожили превыше всего на свете -- вторили революционерам и вместе с ними содрогались перед "жестокостями Алиханова". В конце концов А. М. был отозван, не закончив дела умиротворения Кутаисской губернии, для назначения начальником кавалерийской дивизии. Покончив дела в Тифлисе, генерал поехал сдать должность своему заместителю в Кутаис и, окончив дела, собрался выехать в Тифлис. По революционной этике, это было самое удобное время убить его, ибо он уже не имел возможности себя охранять. Счеты с Алихановым сводили не только кутаисская революция, но и вся русская революция, которая не могла простить ему, что он скрутил Гурию, которая всегда служила очагом для всей революции. Поэтому ему был вынесен революцией смертный приговор на Кавказе, где бы и когда бы не пришлось его привести в исполнение... Окончив дела, генерал с братом и другими спутниками ехали в экипаже на вокзал к ночному поезду. С балкона одного из домов революционеры бросили несколько бомб, которыми генерал был ранен в нескольких местах: один осколок засел, между прочим, в легком, а брат его ранен в ногу. Преступники скрылись... Долго пришлось ему лечиться, но в конце концов могучая натура взяла свое и генерал выздоровел настолько, что мог вступить в должность начальника 2-й Кавказской казачьей дивизии, на которую он был назначен 28 ноября 1905 г. Друзья и родные отговаривали его ехать на Кавказ и советовали ему проситься на другое место во внутренние губернии. Но на все увещания он ответил следующими словами: "Если б я знал, что через 10 минут по приезде к месту моего служения я буду убит, и тогда все-таки я поехал бы, а не стал бы искать перевода, чтобы никто не мог сказать, что генерал Алихан-Аварский испугался смерти". Недолго суждено ему командовать вверенной ему частью. Революционеры следили за ним, но не подавали виду, предоставляя жертве успокоиться и думать, что она находится в полной безопасности. А когда менее всего ожидали, бомбами убили его. Вот как сообщает об этом ужасном событии приказ по Кавказскому военному округу 228, 1907 г. В ночь со 2-го на 3-е июля, в гор. Александрополе, в экипаже, в котором возвращался из офицерского собрания 80-го пехотного Кабардинского полка начальник 2-й Кавказской казачьей дивизии генерал-лейтенант Алиханов, вместе с женою начальника 20-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Глебова, с ее дочерью и своим сыном-кадетом, были брошены неизвестными злоумышленниками две бомбы, взрывом которых генерал Алиханов, г-жа Глебова и кучер-рядовой названного выше полка Григорий Чижов были убиты, а дочь генерала Глебова и кадет Алиханов ранены. Весть о смерти генерала Алиханова, славное боевое имя которая было хорошо известно всему Кавказу, уже облетела Россию и тяжкой скорбью отозвалась в среде войск кавказских. Уроженец Дагестана погибший генерал Алиханов всю жизнь свою посвятил на служение ЦАРЮ и Великой России и, наконец, отдал эту жизнь в жертву своей беспредельной преданности служебному долгу. Проведя почти всю свою службу на Кавказе, участвуя много раз в сражениях и будучи награжден целым рядом боевых отличий, а в том числе и орденом св. Георгия 4-й степени, генерал Алиханов приобрел славу смелого, решительного и талантливого боевого начальника. Не раз в боях смерть реяла над головой героя, пощадили его пули, штыки и ядра неприятельские, но судьба готовила ему иной конец, и он пал от рук тех безумных и презренных убийц нашего времени, которые умеют разить своего врага только из-за угла и в спину. Уже давно, более года тому назад, было задумано гнусное убийство генерала Алиханова. Будучи назначен в конце 1905 года вр. кутаисским генерал-губернатором и командующим войсками Кутаисской губернии, он быстрыми и решительными действиями скоро подавил вспыхнувший было в этой местности мятеж, чем и навлек на себя злобу и месть со стороны врагов порядка. В мае прошлого 1906 года, в гор. Кутаисе, в то время, когда генерал Алиханов, сопровождаемый казачьим конвоем, следовал на вокзал железной дороги, в него было брошено пять бомб; несколько казаков конвоя было ранено и убито, а сам генерал, хотя и был тяжело ранен в живот, но, к счастью, не смертельно. Подпольные враги, однако, не дремали, и целый год лелея в своих злобных сердцах подлый замысел, подстерегли наконец свою жертву, и генерал Алиханов погиб. Перестало биться благородное сердце честного и не знавшего страха солдата. Не стало больше начальника, стяжавшего себе своими боевыми подвигами и своим открытым характером уважение и любовь всех подчиненных, о которых он сам много заботился и которых, в свою очередь, любил. Мир праху твоему, честный солдат и верный слуга ЦАРЮ и Великой России. Ты пошел навеки от нас, но светлую память о тебе навсегда сохранят Кавказские войска и все те, кто знал твой рыцарски-благородный и прямой характер. Кавказские войска! Убитый генерал Алиханов далеко уже не первая жертва в нашей войсковой семье, вырванная из наших рядов руками подпольных убийц. Тяжка для Кавказа эта новая жертва. Но да послужит для всех нас жизнь, служба и самая смерть безвременно погибшего генерала Алиханова высоким примером той беззаветной преданности долгу службы, которой всегда была сильна русская армия, и да укрепит в нас эта гибель одного из доблестных сынов ее глубокое презрение к тем жалким и подлым преступникам-убийцам, которые -- в дикой злобе своей и безумном увлечении -- осмеливаются думать, что их зверские злодеяния смогут отвратить кавказского солдата от верности присяге и от исполнения лежащего на нем высокого долга перед Державным Вождем и Родиной. Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах. Подлинный подписал: Вр. и. д. Главнокомандующего войсками, генерал-лейтенант Шатилов. Таким образом погиб доблестный русский гражданин, оказавший России немало капитальных услуг и в 4 войнах разивший врага Царя и Отечества. Подвизаясь со славой на поле брани, он, вложивши меч, принимался за мирные труды и, обладая хорошим пером, обогатил отечественную литературу многими ценными трудами. Он много печатал в "Московских ведомостях". В "Русском вестнике" и в "Вестнике Европы" напечатаны статьи "Степь и Оазис" и "Закаспийские воспоминания". Отдельными книгами вышли: "Мервский Оазис", "Поход в Хиву", "В гостях у шаха", "В горах Дагестана", "Ахал-Текинская экспедиция 1879 г." и проч. У всех знавших его долго не изгладится обаятельный облик покойного Александра Михайловича, до конца жизни оставшегося верным религии предков -- магометанству. Он обладал спокойным, приятным, твердым характером, огромной памятью, следил за литературой, занимался рисованием и отличался удивительной скромностью. О себе и о своих подвигах он никогда не говорил, но охотно беседовал о всевозможных злобах дня, обнаруживая недюжинный ум и большую эрудицию. Бесстрашный, верный слову и чести -- он умер на своем посту, сослужив своему отечеству доблестную службу, смертью героя. Переход в вечность для него остался незаметен, так быстро застигла его смерть, которой он никогда не боялся, но оставил неизгладимый след в сердцах всех его друзей и знавших его. Мир праху твоему, вечная тебе благодарность и вечная тебе память, доблестный честный русский гражданин!
Военнослужащий
Генерал Максуд Алиханов (0 1652 - 0 1717) - Аварский был одним из просвещенных людей своего времени, талантливым писателем, живописцем, дипломатом, выдающимся военачальником. Сохранив в себе прирожденные свойства горца - бесстрашие, удаль, ловкость, выносливость, непоколебимую энергию, железную волю и поразительное хладнокровие, он честно и полезно служил России. Вот что говорится о нем в Большой Энциклопедии: «Алиханов Максут, лезгин, (общее название дагестанских горцев того времени. -Д.Х.М.) офицер русской службы, отличившийся храбростью и искусством в Хивинской войне 1873 г., Турецкой 1877-1878 гг., но особенно в туркменских походах, где благодаря его такту мерво-текинцы не только добровольно подчинились России, но и выставили в 1885г. храбрую милицию, много содействовавшую поражению афганцев при Кушке. Алиханов издал книгу «Мервский оазаис». И это только скупые энциклопедические строки биографии удивительной жизни дагестанского горца. Будущий военачальник родился в 1847 г., в Хунзахе. Отцом его был Алихан, один из сподвижников имама Шами¬ля. В начале 40-х гг. XIX в. из-за сплетен и доносов возникла угроза его жизни. В 1843 г. Алихан был вынужден бежать к русским. Здесь «он начал службу в Аварской милиции, за боевое отличие произведен в прапорщики милиции 12 февраля 1846 г. и получал, на основании Высочайшего повеления объявленного в отзыве военного министра 21 ноября 1847 г. жалованье по 224 руб. 25 коп. С этих пор он все чины получил за военное отличие до чина войскового старшины со старшинством с 28 марта 1854 г. За военное же отличие он получил ряд орденов в том числе в 1849 г. золотую саблю с надписью «за храбрость». Будучи помощником командира полка, Гусейнов до назначения князя Багратиона часто командовал полком, но, конечно, лишь номинально, т.к. все управление в действительности лежало на штабных офицерах. Пользуясь полным доверием князя Аргутинского, Гусейнов рекомендовал ему офицеров и урядников при формировании полка… Вполне неграмотный, он, однако, сознавал пользу образования: его 9-летний сын Максуд был в ноябре 1853 г. определен в Тифлисскую гимназию». Выйдя в отставку с золотым именным оружием в чине генерал-майора, он по¬селился у себя на родине в Аварии. Семья Алихана после его перехода к русским осталась в горах. Позже, после переговоров с царским командованием, Шамиль обменял ее на пленных мюридов. До 8 лет Максуд находился в отряде при отце, затем был послан в Тифлис, в дворянскую гимназию. Обладая блестящими способностями, Максуд успешно окончил курс учебы. Но молодого горца, родившегося под свист пуль, не влекла мирная гражданская жизнь, а манило военное дело. Он мечтал поступить в одно из военных училищ Петербурга. По прибытии в столицу юный Алиханов сдал экзамен в Константиновское военное училище, был принят прихо¬дящим, а позже - за успехи в учебе - принят на казенный счет. Это дало ему возможность окончить курс по 1-му разряду и выйти в Сумский гусарский полк, квартировав¬шийся в Москве. Пребывание в Москве (6 лет службы) оказало большое влияние на Алиханова. Он познакомился с некоторыми выдающимися русскими деятелями, представителями московского купечества, стал заниматься литературой, живописью. В 1871 г., уже штабс-ротмистром, Алиханов был переведен в Дагестан адъютантом к начальнику области, где вскоре принял участие в подавлении восстания в Ункратлинском обществе. В 1873 г. участвовал в Хивинском походе в составе Мангышлакского отряда, был ранен, а в следующем году - в Узбойской экспедиции. Возвращаясь в 1875 г. из Узбоя проездом через Баку, он имел стычку со старшим по чину офицером, вызвал его на дуэль и застре¬лил обидчика. В результате чего был разжалован в солдаты и зачислен в Переяславский драгунский полк. Три года солдатской жизни, участие в Турецкой кампании, неоднократные отличия в боях дали Алиханову чин унтер-офицера со знаком отличия военного ордена 4-й степени. В 1879 г. Алиханов - участник Ахалтекинской экспедиции, которая окончилась для русской армии неудачно. За храбрость произведен в подпоручики и два года провел на Кавказе, откуда вернулся на службу в закаспийские сте¬пи, по которым ему пришлось в течение 1883-1884 гг. совершить ряд походов. Здесь Алиханов познакомился с жизнью Мервского оазиса, завел куначество со многими старейшинами. В то же время занимался писательской деятельностью, сотрудничая в «Московских ведомостях», «Русском Вестнике» и других журналах. Благодаря многочисленным знакомствам с мервцами, знанию местных языков, особенностей жизни и связям с московским купечеством Алиханов-Аварский разработал план мирного присоединения к России Мервского оазиса. Он уговорил московскую фирму Коншина снарядить караван с товаром в Мерв для продажи, который и был отправлен морем в Красноводск, а оттуда в Ашхабад под начальством господина Косых. Далее, по разработанному плану Алиханова, караван двинулся из Ашхабада в Мерв под управлением «купца» Косых в сопровождении переводчика «Максудки». Пока шла распродажа товара, Алиханов в роли переводчика с большой осторожностью искусно провел работу среди авторитетных местных жителей. В результате этого, когда караван вернулся в Ашхабад, с ним отправилась депутация мервских старшин, и по¬четных граждан... присягать Белому Царю. За присоединение Мерва Н.П. Коншин получил дворянское достоинство, г-н Косых - медаль за усердие, а Алиханову были возвращены майорский чин, ордена, и он был произведен в подполковники с назначением первым мервским уездным начальником, в должности которого оставался до 1890 г., пока не вернулся на Кавказ. Мирное присоединение Мерва является большой заслугой Алиханова-Аварского перед Россией, сумевшего силой убеждения, тактом побудить воинственное, свободолюбивое племя по собственному желанию присоединиться к России. Следует отметить, что во время губернаторства Алиханова в Мервском уезде не только не было ни разу какой-либо попытки к восстанию, но мервцы создали милицию, которая успешно приняла участие в битве при Кушке против афганских войск. С началом русско-японской войны генерал Алиханов-Авар¬ский был предложен для командования формировавшейся кавказской кавалерийской бригадой из кавказских горцев. На эту должность его рекомендовал главнокомандующий на Кавказе князь Голицын, но по непонятным причинам место занял другой. Дважды ездил Алиханов в С.- Петербург хлопотать по поводу своего назначения, но безрезультатно. Уже потом генералу объяснили, что берегли его жизнь для экспедиции в Индию, которая предполагалась после окончания японской войны. Во время революционных событий 1905 г. Алиханов был дважды направлен в Гурию и Эриванскую губернию для подавления беспорядков. Когда вооруженный революционный отряд, захватив железную дорогу и Тифлис, чуть не низложил наместника на Кавказе, генерал Алиханов был назначен временным тифлисским генерал-губернатором. Порядок был восстановлен. Далее Алиханов со своим подразделением был послан для «покорения» Кутаисской губернии, которая почти отделилась от России и управлялась различными революционными организациями. В 2-3 месяца губерния «успокоилась». Такого поворота дел революционеры простить генералу Алиханову не могли. В грузинском обществе имя «лезгина» Алиханова» произносилось с невероятной злобой, а некоторые представители Грузинской интеллигенции оглашали все административные учреждения Тифлиса стенаниями об ужасной судьбе «несчастной Гурии, отданной на растерзание зверю Алиханову...» Ни для кого не было секретом, что на Алиханова-Аварского готовится покушение. В Кутаиси после деловых встреч, когда Алиханов выходил из дома и садился в экипаж, ему посоветовали пустить впереди себя пустой фаэтон с казачьим конвоем для имитации своего отъезда. На это, отвергнув трусливое предложение, Алиханов заметил: «Удивляюсь, господа да, как у вас повернулся язык дать такой совет. Еще никогда генерал Алиханов не посылал других умирать вместо себя, и никогда никто не мог сказать, что генерал Алиханов чего-нибудь боялся», - и с этими словами тронулся в путь на вокзал, откуда поездом должен был вернуться в Тифлис. По дороге была сделана засада, в фаэтон полетело несколько бомб, в результате чего несколько конвойных было убито, а Алиханов оказался тяжело раненым осколками бомбы. После перевязки раненого генерала посадили в поезд и отправили в Тифлис. Рана оказалась тяжелой, и ему пришлось поехать за границу для лечения. Могучий организм выстоял, и Алиханов, вернувшись на Кавказ, принял командование 2-й Кавказской казачьей дивизией, расквартированной в Закавказье. Многие отговаривали генерала от поездки на Кавказ ввиду того, что покушение могло повториться, однако Алиханов был тверд в своем решении. Момент расправы был выбран тогда, когда генерал со своим сыном и генеральшей Глебовой с дочерью возвращался поздно ночью домой с полкового праздника в Александрополе. Террористы забросали экипаж бомбами, Алиханов и Глебова погибли, а молодые люди были тяжело ранены. Выходя целым и невредимым из многих боев, походов, опасных стычек, Алиханов-Аварский погиб от бомбы бандитов. Вот что писали об этом генерале после трагической гибели его друзья и однополчане: «Этот родившийся в глухом уголке Дагестана лезгин силой своей воли сделался просвещенным гражданином, талантливым писателем, живописцем и выдающимся образованным военачальником, сохраняя прирожденные ему свойства горца-бесстрашие, удаль, ловкость, выносливость, непоколебимую энергию, железную волю и поразительное хладнокровие. В груди его билось честное, верное сердце, и Россия в нем потеряла верного и полезного слугу, который бы служил ей полезно еще много-много лет верой и правдой... Оставаясь добрым мусульманином, горячо любившим свой хмурый Дагестан с его дикой народной поэзией и полной геройских подвигов историей, свой родной язык, Алиханов в то же время стал горячим русским патриотом, превосходно усвоил себе русский язык, которым владел лучше иных природных русских, и русскую цивилизацию и свой жизнен¬ный путь совершил, ознаменовав его многими полезными для своего нового отечества делами». Тело Алиханова-Аварского, в соответствии с завещанием покойного, его вдова перевезла в Хунзах. 4-ая сотня Дагестанского конного полка встречала прах генерала в Темир-Хан-Шуре, а затем, 19 июля провожала его до городской черты при перевозе его праха на родину. С большими почестями, траурными венками от высшего офицерского состава и солдат герой был погребен в специально сооруженном мраморном мавзолее. Мавзолей представлял собой красивую миниатюрную постройку, отделанную мрамором, специально привезенным для этого случая из Индии, с изящными чугунными решетками и декоративными элементами. При советской власти мавзолей был разрушен, могила осквернена, как всегда, забыли, что человек остается в благодарной памяти людей своими доблестными, добрыми поступками, а не благодаря красиво убранной могиле. Сохранились некоторые сведения о семье генерала. М.Алиханов-Аварский был женат на сестре своего однополчанина. Она была дочерью азербайджанского владетельного князя. Зари-Бека Алиханова неоднократно бывала в Хунзахе. Судьба ее также была трагична: после революции ее арестовали, сослали на Соловки, где она и погибла. О судьбе детей Алиханова достоверной информации нет. Погибли они в годы революционного террора или их сберегла эмиграция, неизвестно. Из книги: Доного Хаджи Мурад. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. М., 2005.
Дербенд-Наме
© Издательский дом «Эпоха», 2007
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
«Дербенд-наме» – памятник дагестанской историографии
Дагестанская историческая хроника «Дербенд-наме» – один из самых распространенных, самых сложных, самых востребованных литературных памятников. Исследователи располагают около 40 списков хроники на персидском, турецком, арабском языках, на многих языках народов Дагестана, сочинение переведено на многие европейские языки. Вместе с тем этот исторический труд недостаточно исследован, требует серьезного внимания историков, филологов, востоковедов, текстологов, фольклористов.
Открытие памятника. Первые исследования. В 1722 году при походе Петра I на западный берег Каспийского моря («Персидский поход») в Дербенте наиб города Имам-Кули вручил российскому императору в дар вместе с ключами города рукопись местного исторического сочинения, ставшего впоследствии известным под названием «Дербенд-наме». Так началось знакомство с одной из самых ранних дагестанских хроник.
Впервые о «Дербенд-наме» стало известно в научном мире Европы 280 лет тому назад, в 1726 году, когда академик Байер в своем «De muro Caucaseo» («Кавказская стена») писал: «Когда мусульмане под командованием Герейхана овладели городами Дербенд и Эндери, Мухаммад Аваби Акраси получил приказ рассмотреть арабские и персидские источники и составить на турецком языке сочинение по древностям Дагестана». Здесь речь идет о событиях конца XVI в., а Мухаммад Аваби – это один из представителей мусульманской ученой элиты в Дагестане.
В 1814 г. перевод «Дербенд-наме» был издан на немецком языке академиком Юлием Клапротом, ав 1819-на французском – на базе Петербургской рукописи. Первоисточник установил точное имя автора (или, скорее всего, составителя) хроники, это не Мухаммад Аваби Акраси, а Мухаммад Аваби Акташи, житель города Эндирей, что на реке Акташ.
Однако настоящим событием в истории российского востоковедения и в судьбе дагестанской хроники был выход в свет фундаментальной монографии М. А. Казембека (1802–1870), профессора Санкт-Петербургского университета, – это было наиболее полное издание (текст на адербейджанском языке арабской графикой, перевод на английский язык, снабженный обширными и ценными текстовыми и историческими комментариями). Книга была издана в 1851 году в Санкт-Петербурге.
М. А. Казембек свое детство и юношеские годы провел в Дербенте, и во «Введении» к изданию текста он вспоминает о том живом интересе, который вызывал «Дербенд-наме» у местных жителей: «Когда я был мальчиком лет четырнадцати – это я хорошо помню – публичное чтение „Дербенднаме“ с объяснениями и примечаниями занимало в течение нескольких дней внимание узкого кружка любознательных и полуцивилизованных юношей Дербента, которые к их чести проводили утомительные часы своих зимних вечеров в общей компании, забавляясь чтением древних рукописей, популярных историй, преданий и вымыслов относительно древностей Азии, подвигов героев и деяний прославленных приключений».
С издания Казембека начинается история изучения памятника, ему принадлежит первое источниковедческое описание рукописи, постановка вопроса о ее датировке, о причинах многих версий «Дербенд-наме», о многочисленных ошибках, вполне возможных при частых переписках хроники.
После монографии Казембека «Дербенд-наме» долгое время не привлекало внимание исследователей. Примерно через 50 лет, в 1898 г. в Тифлисе вышел перевод одного из ранее неизвестных списков сочинения на «турецком» (точнее, азербайджанском) языке на русский язык. Это был первый перевод на русский язык, причем выполнялся он под наблюдением не специалиста-востоковеда, а военного человека, знаменитого героя взятия Мерва, генерал-лейтенанта Максуда Алиханова-Аварского, уроженца древней столицы Аварии – Хунзаха.
Однако над редакцией «Дербенд-наме» работал человек с огромным литературным талантом, исследовательским даром, автор историко-этнографических очерков «В горах Дагестана», подробного и увлекательного описания Хивинского похода, ряда других книг и военных очерков. Введение в научный оборот полного тюркского текста «Дербенд-наме» с большим числом приложений и исторических комментариев было фактически продолжением исследовательского интереса Алиханова-Аварского к истории и культуре дагестанских народов. Следующий русский перевод арабского списка был осуществлен в 1980 г. (М.-С. Саидов, А. Р. Шихсаидов), а тюркского списка в 1992 и 1993 гг. (Г. М.-Р. Оразаев), т. е. издание Алиханова-Аварского в течение около 95 лет оставалось единственным полным русским переводом тюркского текста.
Объектом внимания Алиханова-Аварского стал ряд важных вопросов текстологии и структуры сочинения – речь идет о содержании «Дербенд-наме», различных его списках, авторе и датировке памятника, о вопросах исторической географии, топонимической номенклатуры. Алиханов-Аварский провел огромную подготовительную работу прежде чем определить свое отношение к этому сложному и интересному памятнику письменной культуры. Он внимательно ознакомился с работами предшествующих исследователей. Конечно, самые ценные сведения он почерпнул из фундаментального академического издания Мирза А. Казембека, удостоенного престижнейшей в то время Демидовской премии; через сочинения Казембека он познакомился также с работами Байера и Клапрота, академика Б. А. Дорна. Все эти работы, посвященные «Дербенд-наме», и основные положения, высказанные учеными, учтены Алихановым при переводе и комментировании нового списка на турецком языке, обнаруженного им. Список этот оказался довольно полным, охватывающим политические события в Дагестане на протяжении шести веков – V–X вв., характеризующих место региона в политической, военной истории Арабского халифата в бурный период арабо-сасанидского, затем арабо-хазарского противостояния. Было выдвинуто несколько важных аспектов, ориентированных на дальнейшее изучение памятника.
Общая оценка «Дербенд-наме». Оно хорошо вписывается, по мнению Алиханова-Аварского, в общий ряд мусульманских сочинений, не усвоивших «приемов строгого исторического метода: исследования событий, проверки фактов, указания источников и критического к ним отношения», им не чужды некоторые преувеличения, пристрастие и даже вымыслы. Тем не менее, эта компиляция представляет собой краткий свод главнейших арабских и персидских известий, «касающихся таких существенных исторической науки вопросов» как строительство Дербентского оборонительного комплекса, хазаро-иранское противостояние, арабские завоевания и распространение ислама на Восточном Кавказе.
Язык сочинения. В научном мире России считалось, что «Дербенд-наме» сохранился в рукописях «только на языках джагатайском, адербейджанском и персидском». Алиханов добавляет, что за последнее время обнаружилось существование рукописи на арабском языке.
Концепция происхождения «Дербенд-наме». Вопрос об авторстве. Атрибуция памятника и определение его происхождения – один из главных вопросов источниковедения и текстологии. Многие списки «Дербенд-наме» не имеют ни даты, ни указания на авторство.
Алиханов-Аварский опирается в этом вопросе на авторитетное мнение академика Байера и академика Ю. Клапрота. Байер считал, как было указано выше, что Мухаммад Аваби Акраси получил указание составить трактат, используя дошедшие до этого времени арабские и персидские источники. Другой ученый, академик Ю. Клапрот писал через сто с лишним лет по этому же поводу, что Мухаммад Аваби Акташи должен был «сделать на чистом тюркском языке извлечения из лучших источников арабских и персидских, трактующих о минувших судьбах Дагестана».
О датировке памятника. Что касается времени составления «Дербенд-наме», то Алиханов-Аварский вполне поддерживает мнение Казембека, писавшего, что речь идет о конце XVI в. и что крымский хан, о котором идет речь, – это Кази Гирей (Гази Гирей), брат крымского хана, пребывавший в Дагестане в 1578–1583 гг. Алиханов-Аварский не останавливается на этом. Он обратился к местным хроникам и истории кварталов и тухумов Эндирея, зафиксированным в работе Н. Семенова «Туземцы Северо-Восточного Кавказа», написанной в 1895 г. Жители одного из кварталов селения назывались борахан-аульцами, считавшимися выходцами из Крыма. Это навело на мысль о составлении хроники на одном из тюркских языков («джагатайском наречии тюркского языка»), с которого, судя по сообщению одного из информаторов Казембека, был сделан в конце XVIII в. Алияром перевод на персидский язык, а последний был переведен на адербейджанский.
Education in Great Britain - Образование в Великобритании (5), устная тема по английскому языку с переводом
Иван петрович павлов, открытия
Мария значение имени - характер и судьба