Лже романовы. Патриарх Филарет – тайный дирижер Смутного времени? Михаил Андреевич Романов

17 июля 1918 года была расстреляна царская семья. Недостаток сведений о случившемся породил мифы и «выживших Романовых». Самозванцев насчитывалось около 230 человек.

Успешная самозванка

Марджа Боодтс (самозваная Ольга) - без сомнения самая успешная из «романовских самозванцев»! Впервые объявилась во Франции перед началом Второй мировой войны: собирала у доброхотов пожертвования для совершенно обнищавшей «чудом спасшейся великой княжны». Естественно была арестована за мошенничество и на суде назвала себя польской шляхтянкой.

Второй раз появилась в начале 1950-х годов, рьяно отвергая своё тождество с «довоенной» мошенницей. Самозванка была довольна убедительна! В своей правдивости ей удалось убедить принца Николая Ольденбургского и кронпринца Вильгельма, которые платили ей до конца жизни довольно солидную пенсию. Пенсии хватало не много ни мало на безбедную жизнь на вилле у озера Комо (Италия).

Марджа Боодтс утверждала, что своим чудесным спасением она же была обязана некоей крестьянке, подменившей её в доме Ипатьева.

Деталь: всего самозваных Ольг было 28!

Самозванка-загадка

Мишель Анше убеждала, что в Париж приехала прямо из Сибири! Ее появление в начале 1920-х годов в столице Франции по-настоящему заинтересовало публику: дело в том, что внешне Мишель действительно очень напоминала великую княжну.

О том, как ей удалось «избегнуть Екатеринбургского расстрела», самозванка говорить не желала, заявляя лишь, что откроет всю правду с глазу на глаз своей «бабушке» вдовствующей императрице Марии Фёдоровне. Но...свидание не состоялось! Здесь начинается самая загадочная часть истории: Мишель Анше погибла при загадочных обстоятельствах в своём доме в одном из парижских предместий. Паспорт на имя Мишель Анше оказался фальшивым, а обстоятельства гибели французская полиция засекретила, что породило новую волну слухов. Один из самых популярных: до «спасшейся Татьяны» добрались большевики.

Деталь: всего самозваных Татьян - 33!

Скрытная самозванка

Неизвестная, именовавшая себя Аверис Яковелли появилась в одной из польских деревень 23 января 1919 года. Односельчане сразу обратили внимание, что все тело её тело покрыто шрамами от ранений. Позднейшие врачебные свидетельства подтвердили: ранения были достаточно серьёзны!

Аверис Яковелли предпринимала несколько попыток вернуться в Россию, но в конечном итоге в 1921 году вышла замуж за польского солдата по имени Карл Дьяногий и родила сына Николая.

В 1956 году Николай Дьяногий умер от гемофилии, болезни которая преследовала императорскую семью. Тогда она не раз повторяла, что «погибла вся семья, все до единого», это было воспринято как запоздалое признание в «царственном происхождении».

Деталь: всего самозваных Марий - 53!

Самозванка с “головокружительной карьерой”

Анна Андерсон. Вероятно, настоящим именем самозванки было Франциска Шанцковска. После неудачной попытки самоубийства она попала в психиатрическую клинику Берлина. Там одна из пациенток «опознала» в ней великую княжну, после чего легенда была активно поддержана русскими эмигрантами.

Более двадцати лет претендентка пыталась добиться в европейских судах признания себя великой княжной, но не особенно преуспела в этом. Однако ее персона до сих пор пользуется популярностью: современные поклонники Андерсон уверены, что генетическая экспертиза, доказавшая её родство с семьей Шанцковских не более чем фальшивка.

Деталь: самозваные Анастасии наиболее известны благодаря “головокружительной карьере” первой Анны Андерсон. Последняя из лже-Анастасии- Наталья Билиходзе умерла в 2000 году. Всего самозваных Анастасий - 33!

Самозванец неудачник

Cлухи о том, что расстреляли не всех членов царской семьи, а Алексей Николаевич чудом остался жив и теперь где-то скрывается, создают благоприятную почву для самозванцев. Алексей Пуцято был одним из первых, пытавшихся выдать себя за «чудом спасшегося» цесаревича.

О его личности и происхождении известно достаточно мало. Считается, что он родился в благополучной интеллигентной семье, иначе как объяснить его хорошую образованность, начитанность и отличные манеры?! Все это, вкупе с хитрым умом и сообразительностью, надоумило молодого человека назвать себя царским сыном, все же избежавшим смерти.

Алексей Пуцято решил попытать счастье, но ему не повезло! Его обман раскрыл бывший учитель цесаревича, француз Жийяр. В конце концов, самозванцу пришлось признаться в своем обмане, после чего он был арестован.

Деталь: всего самозваных Алексеев - 81.

“Пятая дочь Романова” №1

Сюзанна Катарина де Грааф объявила себя никогда не существовавшей Александрой Романовой, «пятой дочерью» царя. Легенда самозванки была довольно смелой: она появилась на свет в 1903 году, когда «официально» у царицы наблюдалась ложная беременность. Николай и Александра не могли предъявить двору и народу пятую дочь, и потому её отдали на воспитание в Голландию, куда её тайно переправил Филипп Низьер - «ясновидец и чародей» бывший доверенным человеком императрицы Александры.

“Пятая дочь Романова” №2

Ирина Романова - настоящее имя неизвестно. Аргентинка, выдававшая себя за «пятую дочь царя», рождённую во время ссылки в Тобольск. Девочку якобы удалось переправить за границу с тайного согласия Советского правительства.

В 1918 году большевики без суда и следствия вынесли приговор царской семье. Романовых расстреляли на рассвете 17 июля, добили штыками, останки облили серной кислотой и закопали. Это жестокое убийство вскоре начало обрастать слухами и легендами, которые сочиняли аферисты, пытавшиеся доказать свою причастность к императорскому роду. Почти все лже-Романовы убеждали, что им чудом удалось спастись от казни в доме инженера Ипатьева, где свершилось одно из самых чудовищных злодеяний в истории России.

Цесаревич Алексей

Через некоторое время после расстрела царской семьи некий Алексей Пуцято , предстал перед адмиралом Колчаком и рассказал ему о том, что при отправке поезда, в котором везли Романовых в ссылку, ему, наследнику престола, организовали побег сочувствующие царю люди. Они же помогли Алексею скрываться несколько месяцев. Но аферист был сразу же разоблачен, так как один из учителей цесаревича был жив, и вывел самозванца на чистую воду.

Некий Филипп Семенов долгое время убеждал окружающих в своем “царском происхождении”. Он даже рассказывал подробности из своей дворцовой жизни. В конце концов, он был помещен в психиатрическую лечебницу, где находились прочие Наполеоны и Македонские.

Эстонец Эйно Таммет выдвигал следующую версию своего спасения. Юровский, возглавлявший группу расправы с царской семьей, стреляя в него, сына царя, использовал холостые патроны. Затем, во время транспортировки тел к месту захоронения, Алексей бежал и был передан семье дальних родственников придворных царя, проживавших в Эстонии.

Достигнув совершеннолетия, уехал в Канаду. В настоящее время его наследники продолжают претендовать на фамилию Романовых и царскую корону.

Николай Дальский , доказывая, что он является Алексеем Романовым, утверждал, что его под видом помощника царского повара сочувствующая монархистам охрана вывезла из места заключения монаршей семьи в город Суздаль, в семью неких Дальских, у которых в это время скончался сын - ровесник цесаревича. Там “наследника престола” якобы излечили от гемофилии. Позже он стал офицером-красноармейцем.

Всего же в разное время самозванцев, которые выдавали себя на цесаревича Алексея, было 81.

Царевна Мария

Когда Алина Карамидас, проживавшая в Южной Америке, дожила до почтенных лет, ее родные услышали, что она начала говорить по-русски. Лингвист перевел следующее. Она утверждала, что родилась в России и была княжной Романовой, спасшейся в свое время от расстрела. Дети и внуки долгое время искали доказательства словам бабушки Алины, но тщетно.

В начале 1919-го в одной польской деревне появилась девушка с царственной осанкой и светскими манерами. Ее звали Аверис Яковелли. Вокруг начали появляться слухи, что это чудом выжившая Мария Николаевна Романова. Девушка никак не комментировала данные высказывания. Жила тихо и замкнуто. Однако, после ее смерти были обнаружены дневники, записи в которых показывали на тождественность с княжной.

Претендентка на звание российской царевны Мария Марти открыто заявляла, что она - урожденная Мария Романова. Ее дети до сих пор указывают на идентичность почерков своей матери и великой княжны российской. Они даже открыли страницу в Интернете, где собрали множество сторонников своей версии.

Анастасия

Наиболее обсуждаемая личность из династии Романовых. Именно ей приписывают случайное спасение из уральских застенков, и число самозванок в этом случае колоссально.

Одной из Анастасий была некая Анна Андерсон, ее настоящее имя - Франциска. Когда ее поместили в берлинскую психиатрическую лечебницу, в бреду она называла себя княжной Романовой. Одна из медсестер увидела потрясающее сходство девушки с любимицей Николая Второго. Русские эмигранты с готовностью поддержали этот миф, и в течение двадцати лет самозванка через суды пыталась доказать свое царское происхождение. Она с точностью рассказывала об обстановке во дворце, прислуге, предметах обихода и разных мелочах, подтверждающих ее версию. Сторонники Андерсон до сих пор считают ее единственной уцелевшей особой из императорской семьи.

Надежда Иванова-Васильева, находясь в психиатрической больнице города Казани, рассказывала, что спаслась из дома Ипатьевых, соблазнив офицера охраны. Доказывая свою причастность к царской семье, объявила голодовку. Позже была приговорена НКВД к расстрелу за ведение подпольной монархической деятельности.

Эугения Смит, известная американская художница, автор книги “Анастасия”, которая является будто бы автобиографией великой княжны. Смит настолько вдохновенно фантазировала, что сама поверила в подлинность происходившего с ней в молодости. Что, собственно, очень свойственно творческим натурам. Но проверку на полиграфе самозванка не прошла.

Татьяна

В 20-х годах прошлого столетия во Францию из Сибири приехала некая дама, утверждавшая, что она Татьяна Романова. Внешне она, действительно была очень похожа на княжну. Обстоятельства своего бегства она обещала рассказать только в присутствии бабушки, императрицы Марии Федоровны. Перед самой встречей женщина погибла при невыясненных обстоятельствах. Ее звали Мишель Анше. Паспорт при проверке оказался поддельным. Обстоятельства ее гибели засекретили, но средства массовой информации на Западе раструбили, что карающий меч большевиков добрался до единственной избежавшей казни дочери Николая Второго.

Марго Линдсей известна как константинопольская танцовщица. После окончания Гражданской войны в России она прибыла в Лондон и вышла замуж за военного. Свое прошлое Маргарет ни с кем не обсуждала, даже с мужем, но ее огромное состояние и сходство с Татьяной Николаевной породили определенные слухи.

Впрочем, женщина их не опровергала, как и не объявляла себя наследницей Романовых.

Ольга

Самой известной и удачливой из всех мошенниц, называвших себя Ольгой Николаевной Романовой, была, пожалуй, Марга Боодтс. В начале Второй мировой войны она поселилась во Франции, исполняя роль чудом избежавшей расстрела и обнищавшей дочери убиенного императора российского. Долгое время романовская самозванка собирала значительные суммы у доверчивых и сочувствующих граждан. Такая милостыня обеспечивала Марге далеко не бедное существование и кое-какие привилегии в парижском обществе. Ее мошенничество было раскрыто, и аферистка предстала перед судом.

После отбывания срока ей удалось каким-то удивительным образом убедить в правдивости своей версии кронпринца Вильгельма и других высокопоставленных особ древа Романовых, которые до конца жизни Боодтс обеспечили ее солидной пенсией и подарили роскошную виллу в Италии.

Вспоминая события той страшной ночи в доме Ипатьевых, Марга рассказывала, что ее спасла простая крестьянка, подменив на девушку-сироту, которая даже не подозревала, что через несколько часов будет расстреляна. Лже-Ольга утверждала, что кроме нее самой никому из царской семьи спастись не удалось.

В начале 90-х годов прошлого века российскими криминалистами была проведена реконструкция лиц царской семьи по черепам, найденным в предполагаемом месте их захоронения. И многие, ранее засекреченные материалы по делу царской семьи, остаются очень противоречивыми. Но все-таки в этой горькой истории существует много темных пятен, которые заставляют задуматься: а все ли лже-Романовы были аферистами?..

Поистине патетична и невероятна история Анны Андерсон, которая на протяжении всей своей жизни выдавала себя за великую княжну Анастасию, «чудом спасшуюся» во время расстрела в Екатеринбурге.

Анна Андерсон — Лже Анастасия Романова

Эта длинная и запутанная история началась в Берлине, вечером 17 февраля 1920 года. Какая-то девушка, на вид лет восемнадцати - двадцати, бросается в ледяные воды канала; ее спасает полицейский. В больнице неизвестная хранит упорное молчание, и даже после ее перевода в психиатрическую клинику врачи ничего не могут от нее добиться.

Но вот однажды соседка по палате заметила сходство «незнакомки», как все ее называли, с появившейся в журнале фотографией великой княжны Анастасии, и решила, что перед ней - оставшаяся в живых четвертая дочь Николая II. С этого начались мучения бедняжки.

Она заговорила. По ее словам, она выжила после расстрела и ударов штыком, и ее увез на телеге молодой красногвардеец по фамилии Чайковский. После множества приключений он привез ее в Румынию, где она родила от него сына, а затем был убит в случайной драке, после этого она бежала в Берлин.

«Дело Анастасии» вызвало бесконечные споры. Дальние родственники, уцелевшие члены семьи Романовых, приглашенные для опознания, опровергли утверждения незнакомки. По мнению ее сторонников, это было сделано из опасений лишиться царского наследства, хранившегося в одном из банков на Западе.

«Незнакомка» отчаянно боролась за свои права, разъезжая по всему миру в поисках свидетелей. Оказавшись в Соединенных Штатах, она была втянута в целый ряд скандальных историй, вернулась в Европу и кончила свои дни в нищете, в убогом домике в Шварцвальде.

Под впечатлением этого искусно отрежиссированного спектакля были исписаны горы бумаги и снят знаменитый душещипательный фильм. Целые поколения с интересом следили за ходом процессов с Андерсон в главной роли, втягиваясь в эту окутанную тайной историю. А тайна продолжала существовать из-за нежелания пролить свет на события, связанные с гибелью царской семьи.

Андерсон, с ее неврозом, с кризисами личности и безусловной психической неуравновешенностью, стала орудием в руках ловких дельцов, заинтересованных в получении наследства Романовых.

Она, Лжеанастасия, может быть, искала только славы, хотела казаться значительной фигурой в глазах всего мира и, когда догадывалась о ничтожных интригах окружавших ее людей, уединялась, отдаляясь от всех. Ей были необходимы чуткость и спокойная жизнь, но, по воле случая, ей пришлось исполнять слишком трудную для нее роль.

Фантастическая история Анны Андерсон понемногу теряет свою изначальную таинственность, но становится еще более захватывающей, если мы сопоставим ее с типично русским явлением - самозванцами. Эти замечательные мошенники прошлого были порождением бескрайней России и почти полного отсутствия путей сообщения. Самозванец - это тот, кто по собственной воле присваивает себе имя и титул другого человека, тот, кто вживается в чужой образ и, перевоплотившись, играет эту роль.

В ожидании мессии Европа также породила множество подобных мошенников, но в России это явление приняло особые формы: все самозванцы претендовали на трон и провозглашали себя царями. Это можно объяснить тем, что в царь осуществлял верховную власть, не имел себе равных и считался непогрешимым, иначе он попросту не мог стать царем.

В этой стране самозванцы хотели занимать исключительно высшее положение из того, что предоставляла традиция, и готовы были рисковать жизнью, лишь бы им поверили. Впрочем, выигрыш был велик: императорские прерогативы и слава царя-полубога, почитаемого подданными.

Самозванцы являлись плодом воображения народа, и, исполняя свою роль, они воплощали стремления и чаяния каждого конкретного мужика. Они были не только частью легенды о лучшей жизни, но и прочно вошли в историю. Ни в одной другой стране мира не было такого количества мошенников подобного рода, как в России. В летописях их упомянуто более ста: бесчисленное множество Лжедмитриев, царевичей Алексеев и свыше сорока Петров III.

Вместе с установлением сильной царской власти появились и самозванцы, и они возникали каждый раз, как кто-либо из царей умирал при таинственных обстоятельствах: отравленный, похищенный из колыбели, зарезанный родственниками или заговорщиками. Сама история предоставляла богатый выбор. Самозванцы были «попутчиками» царей и всей династии, и эта ложная раздвоенность в некоторые периоды оказывалась даже необходимой для разрешения проблем, связанных с наследованием престола.

Не имело большого значения, если внешность самозванцев сильно отличалась от внешности царя, за которого они себя выдавали. Например, Лжедмитрий I отличался отталкивающей наружностью и предпочитал общество грубых и неотесанных солдат. Совершенно неспособный соблюдать дворцовый этикет, он плохо подходил для роли верного традициям сына Ивана IV.

Проблеме его личности посвящено множество исследований. Существует версия, согласно которой бояре убедили Лжедмитрия в том, что он действительно является престолонаследником, и в таком случае он был уверен в законности своих притязаний.

То же самое случилось и с Андерсон, убедившей себя в том, что она действительно великая княжна Анастасия. Андерсон умерла несчастной, утратив способность отличать реальность от вымысла. Вся эта история стала возможной из-за таинственного исчезновения трупов Романовых: большевики не хотели рассказать миру правду, и тогда в 1920 году со дна берлинского канала всплыл этот странный персонаж. Легенда Андерсон получила развитие также благодаря поддержке многих представителей белой эмиграции.

16 декабря 1896 года родилась женщина, известная под именем Анна Андерсон. Были у неё и другие имена, но сама она чаще всего представлялась великой княжной Анастасией - чудом выжившей при расстреле дочерью последнего императора Николая II. История Анны Андерсон (это не её настоящее имя) стала одним из самых запутанных и загадочных дел всего ХХ века. Почти 40 лет она вела судебные разбирательства, требуя признать её Анастасией Романовой и таким образом сделать её единственной наследницей царского золота, которого, как позднее выяснилось, не существовало. Лайф выяснил историю борьбы Анны Андерсон за признание и царское золото.

Лже-Романовы

Люди, выдававшие себя за Романовых, спасшихся из революционной России, стали появляться с начала 1920-х годов и регулярно объявлялись вплоть до начала XXI века. В общей сложности самозванцев насчитывается около 200 человек. Это стало возможным благодаря тому, что долгое время о судьбе императорской семьи ничего не было известно. В Европе и России ходили самые разнообразные слухи.

Большевики сразу же сообщили, что император был ими расстрелян в Екатеринбурге, однако про его семью говорилось, что она находится в "безопасном месте". Лично Ленин вплоть до начала 20-х годов в беседах с иностранными журналистами неизменно подчёркивал, что императорская семья не была расстреляна, однако их настоящее местонахождение ему неизвестно.

Тот факт, что в подвале Ипатьевского дома была расстреляна вся семья, большевики признали только ближе к середине 20-х годов. Однако местонахождение захоронения было тайной до 90-х годов, поэтому предприимчивые авантюристы, а то и просто психически нездоровые люди выдавали себя за чудесно спасшихся детей императора.

Это была наиболее удобная легенда, поскольку любые нестыковки и несовпадения во внешнем облике можно было объяснить взрослением, а также трудной жизнью в условиях подполья. Все они рассказывали самые невероятные истории своего спасения. Одни из них могли убедить только несколько самых легковерных людей, тогда как другие водили за нос даже своих европейских "родственников", получая от них приличные суммы на жизнь.

Особняком стоит история Анны Андерсон, которая расколола русских эмигрантов и даже некоторых родственников Романовых на тех, кто верил в её чудесное спасение, и тех, кто считал её самозванкой. Девушка в суде пыталась доказать, что она является Анастасией Романовой и таким образом стать главной наследницей дома Романовых, на что она потратила почти всю свою жизнь.

На Бендлерском мосту

Девушка появилась в Берлине буквально ниоткуда февральской ночью 1920 года. Её заметил на Бендлерском мосту дежуривший полицейский, которому показалось странным поведение девушки, будто бы намеревавшейся прыгнуть в воду. Он задержал её и доставил в участок, где она рассказала путаную и сбивчивую версию: якобы она приехала из России к своей берлинской родственнице Ирене Гессен-Дармштадской (которая приходилось тёткой дочерям последнего российского императора), однако родня её не признала и она от отчаяния решила наложить на себя руки.

Её доставили в психиатрическую клинику. При осмотре у неё обнаружили несколько шрамов от огнестрельных ран. Кроме того, девушка говорила с отчётливым акцентом, поэтому её сочли полькой или русской. Документов у неё не было, своё имя она отказывалась назвать, а врачи сочли её психическое состояние неудовлетворительным и оставили в клинике.

Так прошло полтора года, неизвестная фрау так и не спешила открыть своё настоящее имя, проводя дни в печальной меланхолии. Всё изменил случай. Кто-то принёс в клинику свежий выпуск одной из берлинских газет, в которой выдвигалось предположение, что как минимум одной из царских дочерей удалось бежать.

Одна из находившихся в клинике на лечении женщин, в прошлом шившая платья для императорских фрейлин и позднее бежавшая от большевиков, интересовалась новостями из России и прочитала статью, которая была сопровождена фотографией царской семьи. Эту женщину звали Мария Пойтерт, и именно она первой обратила внимание на сходство загадочной девушки с одной из царских дочерей.

Пойтерт попыталась выяснить взволновавший её вопрос непосредственно у девушки, но та отказалась с ней разговаривать. Стоит отметить, что Пойтерт после бегства из России страдала манией преследования и поведение девушки только укрепило её в подозрении, что перед ней одна из выживших дочерей императора.

Вскоре Пойтерт выписалась из клиники и поделилась своим открытием с несколькими представителями русской эмигрантской диаспоры в Берлине. Её знакомый по фамилии Швабе в своё время служил в лейб-гвардии Кирасирском Её Величества Государыни императрицы Марии Феодоровны полку и неоднократно имел возможность видеть членов императорской фамилии.

Швабе приехал в больницу и попытался побеседовать с девушкой, но выяснил, что она не знает русского языка или делает вид, что не понимает. Кроме того, она всё время закрывала лицо одеялом. Тем не менее диалог со Швабе взволновал её, что было заметно, поэтому он решил приехать ещё раз, теперь уже в сопровождении тех, кто близко знал царских детей.

В следующий визит он взял с собой Зинаиду Толстую - подругу царских дочерей, с которыми она переписывалась, даже когда они ещё были в ссылке. Им снова ничего не удалось добиться от больной, которая прятала от них лицо и не отвечала на вопросы, зато Толстая вдохновилась этой встречей. Ей показалось, что девушка внешне очень похожа на одну из царских дочерей - Татьяну.

По Берлину среди русских эмигрантов стали распространяться слухи о чудесном спасении одной из дочерей Романовых. Все нестыковки желавшие верить в чудо эмигранты объясняли шоковым состоянием девушки после побега из России и перенесённых там лишений. Вскоре в больницу прибыла фрейлина императрицы София Буксгевден, очень близкая к императорской семье и прекрасно знавшая всех её членов.

Фрейлина сочла девушку похожей на Татьяну Николаевну, однако, когда ей наконец удалось рассмотреть её повнимательнее, уже без закрытого одеялом лица, она пришла к выводу, что девушка не та, за кого себя выдаёт.

Явление Анастасии

Через некоторое время одна из поклонниц забрала девушку из больницы к себе в дом. Поскольку её имени так никто и не знал, её называли Анной. Именно тогда Анна и сделала сенсационное признание: она - чудесно спасшаяся великая княжна Анастасия Николаевна. Спас её солдат, охранявший её, - некто Чайковский. С ним вместе они бежали в Румынию, где она родила ребёнка, а потом Чайковский погиб, а она, опасаясь преследований, бежала в Берлин. Так она превратилась в Анну Чайковскую.

Вскоре она повздорила со своими благодетелями и стала скитаться по домам эмигрантов. Один из них, некто Грунберг, был знаком с Ирен Гессенской, приходившейся тёткой Анастасии и уговорил её приехать и посмотреть на "племянницу". Та посмотрела на неё и сочла её немного похожей на Татьяну, но никак не на Анастасию и в конце концов уверенно заявила, что это не её племянница.

Девушка продолжила свои скитания и в конце концов осела в доме прибалтийской немки фон Ратлеф, которая стала её самой преданной сторонницей. Тем временем слухи об Анастасии распространялись в эмигрантских кругах по всей Европе. Вскоре о ней узнала "бабушка" - вдовствующая императрица Мария Федоровна, супруга Александра III. Она решила проверить девушку ещё раз, чтобы точно убедиться, что она не её внучка.

Она отправила к девушке камердинера Волкова, который прекрасно знал всю семью и даже был с ними в ссылке, но по счастливому стечению обстоятельств избежал расстрела. Волков дважды встретился с Чайковской и категорично заявил, что она не имеет никакого отношения к Романовым.

Все близко знавшие императорскую семью и имевшие возможность посетить девушку сделали это, но практически никто из них её не опознал. Учителя царских детей Жильяр и Гиббс уверяли, что девушка не похожа ни на одну из царских дочерей даже внешне, не говоря уже о том, что её родным языком, судя по всему, является немецкий, тогда как русского и английского она не знает. Между тем реальная Анастасия, наоборот, не знала немецкого, но с детства говорила на английском и русском.

Ольга Александровна (тетя Анастасии) до последнего хотела верить в чудо и сомневалась в свидетельствах камердинеров, фрейлин и учителей, поэтому решила сама повидать девушку. Однако её ждало огромное разочарование: о том, что перед ней её племянница, не могло быть и речи.

Анна всё сильнее входила в роль Анастасии, начинала откровенничать с журналистами, причём так, что это стало угрожать репутации некоторых представителей аристократических кругов. Так, она утверждала, что помнит, как во время Первой мировой в Петроград приезжал её дядя по материнской линии, герцог Гессенский Эрнст Людвиг. Если учесть, что в то время шла война между Германией и Россией, герцог оказался в затруднительном положении и его могли посчитать предателем.

Неосторожными откровениями "Анастасия" нажила себе врагов, главным из которых стал как раз Эрнст Людвиг, который затратил огромные усилия, чтобы выяснить настоящую личность девушки, называющую себя его племянницей.

Он нанял лучших детективов, которые выяснили, что никаких Чайковских в последние годы в Бухаресте не было зарегистрировано и легенда "Анастасии" является ложью. Им также удалось выяснить личность девушки. По их предположениям, в действительности её звали Франциска Шанцковская. В прошлом она работала на оборонном заводе, где получила серьёзные травмы, уронив боевую гранату. Именно этим и объяснялись её многочисленные шрамы на теле. Её жених погиб на войне, а её саму в 1916 году отправили в психиатрическую больницу. Следы Шанцковской теряются как раз за несколько месяцев до внезапного появления "Анастасии" на мосту.

Расследование стало угрожать "Анастасии", и она перебралась в США, где жила под именем Анны Андерсон. Первоначально она жила у Ксении Георгиевны Романовой, дальней родственницы Анастасии, которая была одной из немногих Романовых, признававших подлинность Анастасии. Правда, Ксения Георгиевна в последний раз видела настоящую Анастасию, когда ей самой было всего 8 лет.

Борьба за "золото Романовых"

В США она познакомилась с Глебом Боткиным, сыном лейб-медика императорской семьи Евгения Боткина, расстрелянного вместе с царской семьей. Боткин вместе с сестрой Татьяной стал одним из самых активных сторонников её царского происхождения и до самой смерти поддерживал девушку.

В Америке "Анастасия" жила в роли экзотической знаменитости, уехав подальше от Европы, где остальные Романовы стали публично заявлять, что девушка является самозванкой, и где был опасный герцог Гессенский, начавший против неё крестовый поход.

Боткин развёл очень активную деятельность по подготовке судебной кампании, которая должна была окончательно расставить все точки и признать девушку Анастасией Романовой. По миру тогда ходили слухи о невероятных богатствах царя, якобы оставшихся в каких-то банках. Слухи о романовском золоте будоражили не только русских эмигрантов, но и многих иностранных авантюристов.

Легенды о романовском золоте передавались из уст в уста, из-за чего суммы становились совсем уж фантастическими, говорили едва ли не о сотнях миллионов долларов (т.е. на нынешние деньги это были бы миллиарды). Легенды о "романовском золоте" существуют до сих пор, что уж говорить про те времена, которые от революции отделяли несколько лет.

Поисками баснословных романовских денег сразу же после революции занялась чрезвычайная следственная комиссия, созданная Временным правительством. Комиссия очень старалась, но почти ничего не нашла. Как вспоминал позднее первый глава Временного правительства Львов: "Их личные средства были выяснены. Они оказались небольшими. В одном из заграничных банков, считая все средства Семьи, оказалось 14 миллионов рублей. Больше ничего у Них не было".

В действительности до войны денег было чуть больше, но с началом военных действий царь решил показать пример подданным и перевёл все свои деньги в Россию, истратив их на обустройство госпиталей. Аналогичным образом поступили с вкладами дочерей царя, лишь небольшая часть этих средств осталась в немецких банках, поскольку перевести их было невозможно из-за войны. Но и эти деньги после немецкой революции обесценились, инфляция в Веймарской республике был огромной, и реальная ценность сохранившихся вкладов была незначительной.

Большая часть банков отрицала наличие у них романовских депозитов, однако часть банков отвечала, что сообщит информацию о счетах только законным наследникам вкладчиков, что только подогревало интерес и давало надежду на существование золота.

Боткин был уверен, что царские миллионы всё же существуют, и ему удалось заразить своей убеждённостью нескольких предприимчивых, но легковерных американцев. Он создал акционерную компанию, обещая выплачивать дивиденды акционерам с будущих "романовских миллионов". Вложение казалось выгодным, ведь точного размера вкладов никто не знал, все думали, что речь идёт о десятках и даже сотнях миллионов долларов. Ему также удалось убедить адвоката заняться этим делом за свой счёт, компенсируя все затраты внушительным процентом от будущей прибыли. В конечном счёте это привело к разорению адвоката.

Несколько лет готовился процесс, разыскивались свидетели, которые смогут быть полезными для "Анастасии". Очевидно, их также заинтересовывали дележом будущих миллионов. Работа была проделана колоссальная, даже удалось найти бывшего военнопленного из австро-венгерской армии, охранявшего Ипатьевский дом, который был согласен подтвердить, что он лично спас Анастасию вместе с неким чекистом из России, фамилию которого было решено не называть "в целях безопасности".

Однако, пока был жив Эрнст Людвиг, сторонники "Анастасии" опасались выступать, он был весьма влиятелен и к тому же достаточно много раскопал о прошлом Анны-Анастасии-Франциски.

В 1937 году он умер и через несколько месяцев начался судебный процесс, который должен был подтвердить право девушки на имя Анастасии Романовой. Процесс начался в Германии, сторонники девушки заручились показаниями бывшего военнопленного Свободы, якобы помогавшего спасти девушку, обоих Боткиных, а также братьев и сестер Шанцковской, большинство из которых её не признали за родственницу и тем самым сыграли в её пользу. Впрочем, если бы они сделали это, её бы сразу же начали судить за мошенничество, и забывчивость родни Шанцковской в данном случае легко объяснима.

Судебный процесс превратился в эпопею всей жизни Андерсон\Шанцковской\Чайковской. Вскоре после начала процесса началась война, потом психическое состояние женщины неоднократно ухудшалось. В итоге процесс, а точнее практически непрерывная череда процессов, затянулся на четыре десятка лет.

В итоге судьи пришли к очевидному решению: девушка не является Анастасией Романовой. Слишком много аргументов было против их тождества. За время длительного процесса Анна\Анастасия стала самой настоящей знаменитостью в западном мире. Её история стала популярным в западной культуре сюжетом.

По мотивам истории в Голливуде в разные годы было снято как минимум три фильма, а также написано несколько книг. Однако она не смогла сполна насладиться своей популярностью, после окончания Второй мировой войны она предпочитала вести затворнический образ жизни, кроме того, её болезнь не отступала и периодически ей приходилось лечиться в психиатрических клиниках. В конце 60-х она вышла замуж за американского друга Глеба Боткина и взяла его фамилию - Манахан, после чего именовала себя только так.

Анна Манахан умерла в 1984 году, предположительно, в возрасте 87 лет.

Анна или всё-таки Анастасия

Хотя суд в конце концов так и не признал девушку Анастасией, её история действительно оказалась из ряда вон выходящей на фоне остальных лже-Романовых. Слишком многие хотели верить в эту историю. Уровень развития науки тогда не позволял провести простой ДНК-тест и выяснить истину, поэтому полагаться надо было на свидетельства и косвенные факты.

Сторонники "Анастасии" приводили ряд аргументов в пользу того, что девушка является подлинной Романовой:

• внешнее сходство с одной из царских дочерей;
• врожденная вальгусная деформация стоп, которая была у настоящей Анастасии;
• наличие шрамов от ранений;
• знание некоторых деталей быта царской семьи.

У противников аргументов было больше:

• некоторое внешнее сходство имелось с Татьяной Романовой, однако девушка называла себя Анастасией, на которую совсем не была похожа;
• девушка говорила на немецком, но совсем не знала английского и русского. Реальная Анастасия с детства свободно говорила и по-русски, и по-английски, а вот немецкого, напротив, не знала, за исключением нескольких слов;
• никто из близкого окружения семьи, а также близких родственников не признал в девушке Анастасию;
• обе истории её чудесного спасения выглядят невероятно и неправдоподобно;
• девушка не узнавала людей, которых Анастасия знала очень хорошо, или путала их с другими;
• знания о быте царской семьи были поверхностны и могли быть взяты либо из открытых источников либо пересказаны некоторыми приближёнными ко двору особами, признававшими девушку Анастасией;
• девушка демонстрировала незнание православных обрядов и в храмах молилась, как католичка, что было невозможно в случае Анастасии;
• слепки зубов Анны совершенно не соответствовали слепкам Анастасии, что засвидетельствовал дантист царской семьи;
• хозяйка дома, в котором в своё время снимала жильё девушка, уверенно опознала её как Франциску Шанцковскую.

Уже в начале XXI века, после обнаружения останков царской семьи, по просьбе потомков Боткиных были проведены ДНК-тесты, и сохранившийся от Андерсон генетический материал был сравнен с ДНК родственников царской семьи, а также потомков Шанцковских. В случае с царской семьёй тест показал отсутствие родства. А вот в случае с Шанцковскими - подтвердил.

Казалось бы, в деле можно поставить точку, подозрения оказались обоснованными и "Анастасия Романова" на самом деле является Франциской Шанцковской. Но сторонников "подлинности" Анастасии это ничуть не поколебало. Они по-прежнему считают её настоящей Романовой, а ДНК-тест ошибочным. Непризнание Анны Андерсон в качестве Анастасии Романовой они объясняют либо кознями герцога Эрнста Людвига, либо Кирилла Владимировича Романова, которому якобы живая наследница мешала провозгласить себя главой императорского дома в эмиграции.

За два последних столетия наши историки до предела мифологизировали роль Романовых в Смутное время. На фоне злодея и неврастеника Бориса Годунова, отпетых негодяев Гришки Отрепьева и Тушинского вора перед нами предстоит доброе патриархальное семейство Романовых. Романовы-де имели самые большие права на престол, но им чуждо стремление к власти, они далеки от политических интриг. И вот за эту доброту и бескорыстность все правители, начиная с царя Бориса и кончая Тушинским вором, всячески мучают праведное семейство. Лжедмитрий I Наконец храбрый воевода освобождает Москву от злых иноземцев, и весь народ, начиная с самого воеводы и кончая простым казаком, молит юного ангелоподобного отрока стать царем московским. Надо ли говорить, что тут не обошлось без вмешательства небесных сил. Отрок и его мать долго отказываются, они, мол, никогда и не думали, чтобы Миша мог стать царем. Миф о Романовых нашел отражение даже в пушкинском «Борисе Годунове».

Там дворянин Афанасий Пушкин говорит Рюриковичу Шуйскому:
«Знатнейшие меж нами рода – где?
Где Сицкие князья, где Шестуновы,
Романовы, отечества надежда?»
Шуйский: «Ты прав, Пушкин».

Ну ладно, что князья Сицкие и Шестуновы уже три года, как прощены и исправно служат Борису, поэт мог и не знать, но чтобы Шуйский – потомок Андрея Ярославича и ненавистник выскочек Романовых признал их «знатнейшими меж нами» и «отечества надеждой»? Это уже топорная лесть, граничащая с издевательством над семейством Романовых.

Пушкин писал П.А. Вяземскому сразу после окончания «Годунова»: «Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию – навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!» Лжедмитрий 2 Тушинский вор На самом деле Романовы были до неприличия беспородны. 550 лет Русью правили князья – потомки варяжского князя Рюрика. Власть Рюриковичей наследовалась двумя способами: по горизонтали – старшему в роду, и по вертикали – от отца к сыну. В XV в. окончательно утвердился второй способ наследования. Но всегда наследование шло исключительно по мужской линии.

Князья обычно вступали в брак с княжнами из соседних княжеств, иногда с боярскими дочерьми, были браки с половецкими, а потом и татарскими княжнами. Боярская дочь, став женой Рюриковича, получала титул княгини, но никогда ни при каких обстоятельствах ее родичи не становились князьями и уж подавно не могли претендовать на княжеский престол. То же самое можно сказать о половецких и татарских князьях (ханах).

Семейство Романовых считало своим прародителем Андрея Кобылу – дружинника московского князя Симеона Гордого. Историкам о Кобыле известен лишь один факт, что он вместе с Алексеем Босоволоковым ездил в Тверь за невестой для Симеона. Предполагается, подчеркиваю, предполагается, поскольку неоспоримых доказательств нет, что Кобыла отличался большой плодовитостью. Позже ему приписали 5 сыновей, 14 внуков и 25 правнуков, но никаких достоверных документов на сей счет нет. Не только Романовы, но и десятки известных дворянских фамилий считали Кобылу своим предком. Среди них Бутурлины, Челядины, Пушкины, Свибловы и другие.

Потомки Кобылы – Кошкины (4 поколения), Захарьины (2 поколения) – постоянно были рядом с московскими князьями, но всегда на вторых ролях. Ни громких побед, ни больших опал. Кошкины и Захарьины преуспевали лишь в накоплении богатств. Самым прибыльным промыслом в средние века на Руси была добыча и продажа соли. В начале XV в. Кошкиным удалось стать владельцами самых крупных варниц в Нерехте.

В 1547 г. Романовы (они тогда назывались еще Захарьиными) породнились с родом Ивана Калиты. Царь Иван IV, еще не Грозный, женился на шестнадцатилетней Анастасии, дочери умершего четыре года назад окольничего Романа Захарьевича.

Брак Ивана IV с Анастасией Романовной не представлял ничего экстраординарного в истории России. Подавляющее большинство жен московских князей были дочерьми бояр или даже дворян. Да и у самого Ивана Грозного было семь жен и, соответственно, куча родни по женской линии, начиная с Романовых (Захарьиных) и кончая Нагими.

За тринадцать лет жизни с царем Иваном Анастасия Романовна родила шестерых детей: Анну (родилась 18 августа 1549 г., умерла в августе 1550 г.), Марию (родилась 17 марта 1551 г., умерла в младенчестве), Димитрия (родился 11 октября 1552 г., умер в июне 1553 г.), Иоанна (родился 28 марта 1554 г., убит отцом 19 ноября 1582 г.), Евдокию (родилась 26 февраля 1554 г., умерла в 1558 г.) и будущего царя Федора (родился 11 мая 1557 г., умер 7 января 1598 г.).

Сама Анастасия умерла 7 августа 1560 г. сравнительно молодой, ей было около тридцати лет, что дало повод многим современникам и потомкам предполагать отравление царицы. 18 марта 1584 г. внезапно умирает царь Иван. К этому времени все мужское потомство Захарьиных и Яковлевых или перемерло, или было казнено царем. В живых остался лишь Никита Романович Захарьин и его дети, которых по деду стали называть Романовыми.

Никита Романович оказался самым плодовитым в роду Захарьиных. От двух жен – Варвары Ивановны Ховриной и Евдокии Александровны Горбатой- Шуйской – он имел пятерых сыновей и пятерых дочерей (Федора, Михаила, Александра, Василия, Ивана, Анну, Евфимию, Ульяну, Марфу и Ирину). Из них только Ульяна умерла в младенчестве. В 1565 г. старшая дочь Анна была выдана замуж за князя Ивана Федоровича Троекурова. Рюриковичи Троекуровы вели свой род от ярославских удельных князей. Иван и Анна Троекуровы нажили двоих детей – Бориса и Марину. 6 декабря 1586 г. Анна Никитична умерла, а И.Ф. Троекуров взял новую жену – Вассу Ивановну.

Дочь Евфимию Никита Романович выдал за князя Ивана Васильевича Сицкого. Марфа стала женой Бориса Камбулатовича Черкасского. Он был сыном кабардинского владетеля Камбулата – родного брата Темрюка, отца Марии – второй жены Ивана Грозного. Два сына Камбулата – мурзы Хокяг и Хорошай – приехали на службу в Москву, крестились и получили имена Гавриил и Борис Камбулатовичи. В 1592 г. Борис становится боярином. У Марфы Никитичны и Бориса Камбулатовича было трое детей – Иван, Ирина и Ксения. Иван при царе Михаиле стал боярином, Ирина выдана за боярина Федора Ивановича Шереметева, а Ксения – за Ивана Дмитриевича Колычева.

Младшая дочь Никиты Романовича Ирина вышла замуж за боярина Ивана Ивановича Годунова. Потомства у них не было. Наиболее выдающейся личностью из большой семьи Никиты Романовича стал его старший сын Федор. Он был красив и статен. Он, по-видимому, первым из московской знати стал брить бороду и носить короткую прическу. О щегольстве Федора и умении одеваться иностранные послы говорили, что если московский портной хотел похвалить свою работу заказчику, то он говорил: «Вы теперь одеты как Федор Никитич». В 1586 г. Федор прямо из рынд прыгнул в бояре.

Федор Никитич оказался плодовит: с 1592 по 1599 г. у него родилось шесть детей, но выжили лишь двое – Татьяна и Михаил, а остальные умерли в младенчестве (Борис в 1593 г., Никита в 1593 г., Лев в 1597 г. и Иван в 1599 г.). Позже Татьяна выйдет замуж за князя Ивана Михайловича Катырева- Ростовского, а Михаил, родившийся 12 июля 1596 г., станет царем. Романовы не поддержали Бориса в самые трудные для него дни. Видимо, Романовы участвовали в попытке возведения на престол низложенного царя Симеона Бекбулатовича и в других интригах против Бориса, но никакими достоверными данными на этот счет историки не располагают.

Не было претензий к Романовым и у новоизбранного царя Бориса. Мало того, в сентябре 1598 г. царь Борис пожаловал боярство Александру Никитичу Романову, а также романовской родне Михаилу Петровичу Катыреву- Ростовскому и князю Василию Казы Кардануковичу Черкасскому. Формально Романовым не на что было жаловаться, и мирное сосуществование Романовых и Годуновых длилось до 1600 г.

В конце 1599 г. – начале 1600 г. Борис Годунов тяжело заболел. К осени 1600 г. состояние здоровья царя настолько ухудшилось, что он не мог принимать иностранных послов и даже самостоятельно передвигаться – в церковь его носили на носилках.

Братья Романовы решили, что настал их час, и начали подготовку к перевороту. Из многочисленных романовских вотчин в Москву стали прибывать дворяне и боевые холопы. Несколько сот вооруженных людей сосредоточилось на Варварке в усадьбе Федора Никитича. Среди них был и молодой дворянин Юрий Богданович Отрепьев. Однако спецслужба Бориса не дремала. По приказу царя в ночь на 26 октября 1600 г. несколько сот стрельцов начали штурм усадьбы на Варварке. Десятки сторонников Романовых были убиты при штурме, а многие казнены без суда и следствия.

Обвинение Романовых в организации государственного переворота Годунову было нецелесообразно, поскольку это произвело бы невыгодное для новой династии впечатление как внутри страны, так и за границей. Поэтому Романовым было поставлено в вину колдовство. Братья Никитичи были отданы на суд Боярской думы. Титулованная знать Рюриковичи и Гедеминовичи ненавидели безродных выскочек, как Годуновых, так и Романовых. Надо ли говорить, что сочувствия в думе Романовы не нашли.

Колдовские процессы над знатью в Западной Европе обычно кончались кострами и лишь в единичных случаях плахами и виселицами. Однако Годунов поступил с Романовыми относительно мягко. Федора Никитича Романова постригли в монахи под именем Филарета и послали в Антониев Сийский монастырь. Его жену Ксению Ивановну также постригли под именем Марфы и сослали в один из заонежских погостов. Ее мать сослали в монастырь в Чебоксары. Александра Никитича Романова сослали к Белому морю в Усолье- Луду, Михаила Никитича – в Пермь, Ивана Никитича – в Пелым, Василия Никитича – в Яренск, сестру их с мужем Борисом Черкасским и детьми Федора Никитича, пятилетним Михаилом и его сестрой Татьяной, с их теткой Настасьей Никитичной и с женой Александра Никитича сослали на Белоозеро. Князя Ивана Борисовича Черкасского – на Вятку в Малмыж, князя Ивана Сицкого – в Кожеозерский монастырь, других Сицких, Шастуновых, Репниных и Карповых разослали по разным дальним городам.

Первые слухи о живом царевиче Димитрии появляются одновременно с опалой бояр Романовых. Допустим пока, что это простое совпадение, и подумаем, кто мог быть инициатором этой затеи. Простые крестьяне, задавленные гнетом господ и лишенные права ухода от них, в Юрьев день стали мечтать о царе- освободителе и выдумали воскресение царевича Димитрия? Нет, это слишком хорошая сказка, она вполне подходит для историка-народника XIX в., но не для крестьянина начала XVII в. На Руси с IX по XVI в. и слыхом не слыхивали о самозванцах. И приписывать самозванческую интригу неграмотным крестьянам просто смешно.

А теперь обратимся на Запад. Молодой португальский король Себастьян Сокровенный отправился в 1578 г. завоевывать Северную Африку и без вести пропал в сражении. Король не успел оставить потомства, зато после его исчезновения в Португалии появилась масса самозванцев Лжесебастьянов. Кстати, папа Климент VIII на полях донесения от 1 ноября 1603 г., извещавшего его о появлении Димитрия, написал: «Португальские штучки». Одновременно в Молдавии прекратилась династия Богданников и тоже появилось немало самозванцев. То, что для Руси было в диковинку, в Европе давно стало нормой.

Мы можем только гадать об имени сценариста Великой смуты, но достоверно можно сказать, что это был не крестьянин или посадский человек, а интеллектуал XVII в. Он мог быть боярином или дворянином, исполнявшим роль советника при большом боярине, а скорее всего это было лицо духовное. В любом случае это был москвич, близкий ко двору и хорошо знавший тайные механизмы власти. Можно предположить, что через иностранцев и чиновников Посольского приказа сей «интеллектуал» знал о событиях в Португалии и Молдавии.

Заметим, что слух в конце 1600 г. – начале 1601 г. ходил не по низам, а по верхам. О нем уже знали иностранцы, но ничего не знали в провинциальных городках, не говоря уже о селах. Таким образом, пропаганда велась крайне грамотно. Синхронно пошел и «девятый вал» дезинформации о Борисе Годунове, что тот-де всех поизвел, кого мог – поубивал, а царя Симеона колдовством зрения лишил. Столь же синхронно появились различные байки о хороших боярах Романовых, «сродниках» царя Федора. Не буду утомлять читателя их пересказом, а интересующихся отправлю к исследованиям по средневековой русской литературе и эпосу. Замечу лишь одно, сей народный фольклор касался только Романовых. Нет ни песен, ни сказок про Шуйских, Мстиславских, Оболенских и про другие древние княжеские рода. Неужели нужно пояснять, что режиссер у этого спектакля был один и тот же, как, впрочем, и заказчики. Итак, царь – изверг на троне, хорошие бояре в опале, а где-то скитается восемнадцатилетний сын Ивана Грозного.

Естественно, спасенный Димитрий не мог не явиться, даром, что ли, велась вся кампания. И вот в 1602 г. в Польше объявился долгожданный царевич Димитрий. О личности самозванца спор идет уже 400 лет. Версий на сей счет имеется три: самозванец был настоящим царевичем, самозванец был Юрием Отрепьевым, и самозванец не был ни тем, ни другим. Любопытно, что сторонники последней версии не могут даже предположительно указать на конкретное историческое лицо, ставшее самозванцем. Их аргументы сводятся к критике первых двух версий, после чего методом исключения делается вывод – «откуда следует, что Лжедмитрием был кто-то другой».

Версия же о чудесном спасении царевича очень нравится сентиментальным дамам и мужчинам-образованцам. Этой версии посвящено уже не менее двух десятков душещипательных романов, и нет сомнения, что появятся и новые шедевры. Версии спасения Димитрия одна фантастичнее другой. Некоторым же «историкам» мало традиционной сказки о чудесном спасении, и они идут дальше. Так, Лжедмитрий действительно оказывается царевичем Димитрием, но не сыном Ивана Грозного, а его племянником. Далее следует драматический рассказ, как Соломония Сабурова родила в монастыре сына от Василия III. А вот внук Соломонии и Василия Димитрий и стал самозванцем.

Были и попытки комбинировать первую и вторую версии. В этом варианте в 1602 г. в Польшу, а затем в Италию бежал-де настоящий сын Грозного, но затем он умер на чужбине, а его имя принял Григорий (Юрий Отрепьев). Я умышленно не привожу названий этих «исторических трудов», не желая делать им рекламу. Полемизировать же с ними просто смешно. Любой нормальный человек до самой смерти помнит события, происходившие с ним в возрасте четырех – восьми лет, причем часто запоминает мелкие детали, забытые его взрослыми родственниками. Самозванец же о своей жизни в Угличе рассказывал хуже, чем сын лейтенанта Шмидта Шура Балаганов о восстании на «Очакове». В частности, он утверждал, что убийство в Угличе случилось ночью. О том же, что происходило с ним с 8 до 19 лет, он отделывался общими фразами, что его-де приютили и воспитали какие-то хорошие люди.

Ну, допустим, в Польше он мог опасаться за жизнь своих покровителей, оставшихся в России под властью Годунова. Зато, взойдя на московский трон, его первым желанием стало бы найти этих «благодетелей», показать их народу и примерно наградить. Причем дело тут не в благодарности, доказательство чудесного спасения в Москве было вопросом жизни или смерти Лжедмитрия. Наконец, неопровержимый довод дает медицина – эпилепсия никогда не проходит сама по себе и не лечится даже современными средствами. А Лжедмитрий никогда не страдал припадками эпилепсии, и у него не хватило ума их имитировать.

Практически все серьезные историки приняли вторую версию и отождествляют Лжедмитрия с иноком Григорием, в миру Юрием Богдановичем Отрепьевым. Он происходил из дворянского рода Нелидовых. В 70-х годах XIV века на службу к московскому князю Дмитрию Ивановичу из Польши прибыл шляхтич Владислав Нелидов (Неледзевский). В 1380 г. он участвовал в Куликовской битве. Потомки этого Владислава стали зваться Нелидовыми. Род был в общем-то захудалым. Автору удалось найти в летописях лишь одно упоминание о Нелидовых. В 1472 г. великий князь Иван III послал воеводу князя Федора Пестрого наказать жителей Пермского края «за их неисправление». Одним из отрядов в этом войске и командовал Нелидов. Часть Нелидовых поселилась в Галиче, а часть – в Угличе. Один из представителей рода Нелидовых, Данила Борисович, в 1497 г. получил прозвище Отрепьев. Его потомки и стали носить эту фамилию.

Согласно «Тысячной книге» 1550 г. на царской службе состояли пять Отрепьевых. Из них в Боровске сыновья боярские «Третьяк, да Игнатий, да Иван Ивановы дети Отрепьева, Третьяков сын Замятня». В Переславле- Залесском служил стрелецкий сотник Смирной-Отрепьев. Его сын Богдан тоже дослужился до чина стрелецкого сотника. Но его погубил буйный нрав. Он напился в Немецкой слободе в Москве, где иноземцы свободно торговали вином, и в пьяной драке был зарезан каким-то литовцем. Так Юшка остался сиротой, воспитала его мать.

Едва оперившийся Юрий поступил на службу к Михаилу Никитичу Романову. Выбор Юшки не был случайным – детство он провел в имении дворян Отрепьевых на берегах реки Монзы, притоке Костромы. Рядом, менее чем в десяти верстах, была знаменитая костромская вотчина боярина Федора Никитича – село Домнино. Вскоре Отрепьев поселился в Москве на подворье Романовых на Варварке. Позже патриарх Иов говорил, что Отрепьев «жил у Романовых во дворе и заворовался, спасаясь от смертной казни, постригся в чернецы». «Вор» в те времена было более широким понятием, включавшим в себя и государственную измену. Так против кого «заворовался» Юшка?

Если против своих благодетелей Романовых – так ему нужно было идти не в монастырь, а во дворец к Борису с доносом. Значит, «заворовался» он все-таки против царя. Или он был посвящен в заговор Романовых, или как минимум активно участвовал в бою с царскими стрельцами. В любом случае ему грозила смертная казнь. Борис по конъюнктурным соображениям был снисходителен к боярам, но беспощадно казнил провинившуюся челядь. Спасая свою жизнь, Юшка принял постриг и стал смиренным чернецом Григорием. Некоторое время Григорий скитался по монастырям. Так, известно о его пребывании в суздальском Спасо-Ефимьевом монастыре и монастыре Ивана Предтечи в Галичском уезде.

Через некоторое время чернец Григорий оказывается в привилегированном Чудовом монастыре. Монастырь находился на территории Московского Кремля, и поступление в него обычно сопровождалось крупными денежными вкладами. О приеме Григория просил архимандрита Пафнутия протопоп кремлевского царского Успенского собора [Успенский собор служил местом венчания царей, в соборе хоронили московских митрополитов и патриархов.] Ефимий. Как видим, влиятельные церковные деятели просят за монашка, бегающего из одного монастыря в другой, бывшего государственного преступника.

Первое время Григорий жил в келье своего родственника Григория Елизария Замятни (внука Третьяка Отрепьева). Всего до побега Григорий провел в Чудовом монастыре около года. В келье Замятни он пробыл совсем недолго. Архимандрит Пафнутий вскоре отличил его и перевел в свою келью. По представлению архимандрита Григорий был рукоположен патриархом в дьяконы. Вскоре Иов приближает к себе Григория. В покоях патриарха Отрепьев «сотворил святым» каноны. Григорий даже сопровождал патриарха на заседаниях Боярской думы. Такой фантастический взлет всего за год! И время было не Ивана Грозного или Петра Великого.

При Годунове головокружительные карьеры не делались. И при такой карьере вдруг удариться в бега?! А главное, как двадцатилетний парень без чьей-либо поддержки вдруг объявил себя царевичем? До этого на Руси со времен Рюрика не было ни одного самозванца. Престиж царя был очень высок. Менталитет того времени не мог и мысли такой допустить у простого чернеца.

Наши дореволюционные и советские историки крайне мало интересовались, кто же стоял за спиной Григория. И в этом в значительной мере виноват Пушкин, точнее, не Пушкин, а царская цензура. Как у Александра Сергеевича решается основной вопрос драмы – решение монаха Григория стать самозванцем? Вот сцена «Келья в Чудовом монастыре». Отец Пимен рассказывает чернецу Григорию антигодуновскую версию убийства царевича Дмитрия. И все… Следующая сцена – «Палаты патриарха». Там игумен Чудова монастыря докладывает патриарху о побеге чернеца Григория, назвавшегося царевичем Дмитрием.

Можно ли поверить, что восемнадцатилетний мальчишка, выслушав рассказ Пимена, сам рискнет на такое? И дело совсем не в неизбежности наказания – дыба и раскаленные клещи на допросе, а затем четвертование или кол. Дело в другом – Гришка стал первым в истории России самозванцем. И одному юнцу в одночасье дойти до этого было невозможно. Психология русского феодального общества начала XVII в. не могла этого допустить. Тут нужен изощренный зрелый ум. Так кто же подал идею Гришке? До 1824 г. эту тему никто не поднимал. А Пушкин? Сейчас вряд ли удастся выяснить, знал ли Пушкин что- то, не вошедшее в историю Карамзина, или его озарила гениальная догадка.

Но начнем по порядку. Пушкин приступил к работе над «Борисом Годуновым» в ноябре 1824 г. К концу декабря – началу января он дошел до сцены в Чудовом монастыре и остановился. Пушкинисты утверждают, что он занялся четвертой главой «Онегина». Возможно, это и так, а скорее – не сходились концы с концами у «Годунова». Но в апреле 1825 г. Пушкин возвращается к «Годунову» и одним духом пишет сцены «Келья в Чудовом монастыре» и «Ограда монастырская». Позвольте, возмутится внимательный читатель, какая еще «Ограда монастырская», да нет такой сцены в пьесе. Совершенно верно, нет, но Пушкин ее написал. Сцена короткая, на две страницы, а по времени исполнения на 3–5 минут. Там Гришка беседует со «злым чернецом». И сей «злой чернец» предлагает Гришке стать самозванцем. До Гришки доходит лишь со второго раза, но он соглашается: «Решено! Я Дмитрий, я царевич». Чернец: «Дай мне руку: будешь царь». Обратим внимание на последнюю фразу – это так-то важно говорит простой чернец?! Ох, он совсем не простой, сей «злой чернец». Сцена «Ограда монастырская» имела взрывной характер. Она не только прямо обвиняла духовенство в организации смуты, но поднимала опасный вопрос – кто еще стоял за спиной самозванца. Поэтому Жуковский, готовивший к публикации в 1830 г. первые сцены «Бориса Годунова», не дожидаясь запрета цензуры, сам выкинул сцену «Ограда монастырская». Опубликована эта сцена была лишь в 1833 г. в немецком журнале, издававшемся в Дерпте.

На поиски «злого чернеца» я потратил более 5 лет. Им оказался сам архимандрит Чудова монастыря Пафнутий. Очень странно, что все наши историки прошли мимо ключевой фигуры Смутного времени. А церковные власти сделали все, чтобы вычеркнуть имя «злого инока» Пафнутия из церковной и светской истории. Так, в огромном труде «История русской церкви», написанном митрополитом Макарием, в VI томе, посвященном Смутному времени, о Пафнутии упоминается вскользь всего два раза в двух строчках. Причем последний раз сказано с явной злобой: «…как и когда он умер и где погребен неизвестно».

Мне удалось найти сведения о Пафнутии в житиях святых Никодима, Адриана и Ферапонта Монзенского. Итак, вернемся в 1593 год. Жили-были в Троицком Павло-Обнорском монастыре два приятеля инока Адриан и Пафнутий. Им явился, каждому отдельно, во сне неизвестный инок и повелел основать обитель на берегу лесистой реки Монзы при впадении ее в Кострому, а настоятелем обители должен был стать старец Адриан. Причем явившийся прибавил, что место это будет указано чудом и на нем явится святой. Так и случилось: когда там воздвигли часовню, то в ней получили исцеление два отрока. А отцы их рассказали, что каждому из них явился во сне неизвестный инок и сказал, что сын его будет исцелен в обители старца Адриана. В это время старец Пафнутий был назначен настоятелем Чудова монастыря в Москве.

Создается впечатление, что текст жития подвергся основательной цензуре. Зачем сразу двум старцам «является» один и тот же сон? Понятно, если бы они стали вместе строить на Монзе монастырь, но ведь Пафнутий выбывает из игры. Его кто-то назначает, и неизвестно за что, архимандритом придворного Чудова монастыря в Москве! Видимо, Пафнутию приснился другой куда более чудесный сон, но позже кто-то изъял сей сон из рукописи.

Обратим внимание на географию. Река Обнора, где находился Павло- Обнорский монастырь, и река Монза, где Адриан основал новый монастырь, – правые притоки реки Костромы и расположены почти рядом. Итак, район реки Монзы – это вотчины бояр Романовых, имение дворян Отрепьевых и место иноческого послушания Пафнутия. Уж что-то не верится, что это простое совпадение. Практически невероятно, чтобы бояре Романовы не посещали соседний Павло-Обнорский монастырь. Зато очень странно, что, став царем, туда наведывался Михаил Романов. Видимо, что-то сильно связывало это семейство с монастырем на Обноре.

Нетрудно догадаться, что в Чудов монастырь Пафнутий попал по протекции своих соседей Романовых. 1593–1594 гг. – время тесного альянса Романовых и Годуновых. Кстати, и патриарх Иов благоволил тогда к Романовым. Ведь с 1575 по 1581 г. Иов был архимандритом Новоспасского монастыря, который давно уже существовал под патронатом Романовых и служил их родовой усыпальницей. Только таким способом ничем не прославившемуся иноку захолустного монастыря удалось попасть в Кремль.

Почти сразу после возведения Пафнутия в сан архимандрита к нему в Чудов монастырь явился кузнец Никита. И Пафнутий, «испытав терпение и смирение Никиты посредством различных послушаний», сделал его своим келейником. Осенью 1595 г. послушник Никита был пострижен в монахи под именем Никодима. Запомним это имя, к нему мы позже вернемся. Итак, именно в келье архимандрита Пафнутия долгое время жил чернец Григорий. И вряд ли архимандрит допустил бы, чтобы его воспитанник попал под влияние другого чудовского «злого чернеца».

Возникает естественный вопрос: мог ли Пафнутий действовать один, без сговора со светскими лицами? Ответ очевиден. И это были люди романовского круга. И если братья Никитичи сидели под крепким караулом, то в Москве находилась их многочисленная родня, в том числе по женской линии, их служилые дворяне и прочая клиентура.

Не исключено и участие в заговоре, причем на самой ранней стадии, и поляков. Под большим подозрением оказывается канцлер и великий гетман литовский Лев Сапега. Первый раз он приезжал послом в Москву еще в царствование Федора Иоанновича. Еще тогда он писал гетману Кристофу Радзивиллу, что разные его информаторы сходятся в одном: большая часть думных бояр и воевод стоит за Романова; меньшие чины, особенно стрельцы и чернь, поддерживают Годунова. Второй раз Лев Сапега прибыл в Москву 16 октября 1600 г. и уехал почти через год, в августе 1601 г. Через десять дней после приезда Сапега и другие члены посольства были свидетелями ночного штурма царскими стрельцами романовского подворья. В посольском дневнике, а также в донесении королю Сигизмунду Сапега и его товарищи весьма положительно отзываются о братьях Никитичах, называя их «кровными родственниками умершего великого князя». (Ляхи не признавали царский титул Федора.)

Сапега уехал из Москвы крайне озлобленным на царя Бориса. Позже в Вильне Сапега перед русскими послами, приехавшими на ратификацию, говорил королю Сигизмунду: «Как приехал я в Москву, и мы государских очей не видали шесть недель, а как были на посольстве, то мы после того не видали государских очей 18 недель, потом от думных бояр слыхали мы много слов гордых, все вытягивали они у нас царский титул.

Я им говорил так же, как и теперь говорю, что нам от государя нашего наказа о царском титуле на перемирье нет, а на докончанье наказ королевский был о царском титуле, если бы государь ваш по тем по всем статьям, которые мы дали боярам, согласился». То есть Сапега начал торговаться, мы, мол, признаем Бориса царем, а вы, мол, признайте Сигизмунда шведским королем. На что московские послы резонно отвечали: «Вы говорите, что государь ваш короновался шведскою короною, но великому государю нашему про шведское коронованье государя вашего никакого ведома не бывало… Нам лишь ведомо, что государь ваш Жигимонт король ходил в Швецию и над ним в Шведской земле невзгода приключилась.

Если бы государь ваш короновался шведскою короною, то он прислал бы объявить об этом царскому величеству и сам был бы на Шведском королевстве, а не Арцы-Карло (герцог Карл). Теперь на Шведском королевстве Арцы- Карлус, и Жигимонту королю до Шведского королевства дела нет, и вам о шведском титуле праздных слов говорить и писать нечего».

Это был страшный удар по самолюбию короля и королевского посла. После прибытия Гришки Отрепьева в Польшу Лев Сапега стал одним из наиболее активных его покровителей. Таким образом, есть большая вероятность того, что Сапега стал соучастником заговора Пафнутия и романовской клиентуры. Об этом предположительно писал Д. Лавров: «В это время польским послом в Москве был Лев Сапега, и Отрепьев, состоя при патриархе, мог войти в сношение с ним и убедиться, что в Польше можно найти себе поддержку». [Лавров Д. Святой страстотерпец, благоверный князь угличский царевич Димитрий, московский и всея России чудотворец. Сергиев Посад: Типография Св. – Тр. Сергиевой Лавры, 1912. С. 90.] То же утверждает в 1996 г. и Д. Евдокимов. [Евдокимов Д. Воевода. М.: Армада, 1996. С. 53.]

Наличие треугольника Пафнутий – Романовы – Сапега сразу же снимает все загадки и противоречия в истории самозванческой интриги.

Главным действующим лицом страшной драмы, потрясшей Русское государство, стал не Годунов, якобы доведший страну до кризиса, не бояре, затаившие на него злобу, и тем более не чудовский чернец Григорий, а ляхи. Предположим, что Отрепьев бежал бы не на запад, а на север к шведам или на юг к турецкому султану или персидскому шаху. В любом случае он стал бы лишь мелкой разменной монетой в политической игре правителей означенных стран. В худшем случае Отрепьев был бы выдан Годунову и кончил жизнь в Москве на колу, в лучшем – жил бы припеваючи во дворце или замке под крепким караулом и периодически вытаскивался бы на свет божий, дабы немного пошантажировать московитов.

Именно поляки устроили разорение государства Российского, сопоставимое разве что с нашествием Батыя. В советских учебниках истории все объяснялось просто и ясно. В XIV–XV вв. польско-литовские феодалы захватили западные и юго-западные русские земли, а в 1605 г. устроили интервенцию в Московскую Русь, взяв с собой за компанию шведов. Увы, эта версия годилась лишь для школьников, думавших не столько о Смутном времени, сколько о времени, оставшемся до перемены. Анализа же причин «польско-шведской интервенции» отечественная историография дать не сумела.

Польша в XVI–XVIII вв. не являлась государством в современном понимании этого слова. Это был конгломерат владений польских и литовских магнатов под номинальной властью короля. Власть короля была пожизненной, но нового короля выбирали сами магнаты. Магнаты содержали частные армии и постоянно вели войны между собой, а периодами – с собственным королем и соседними странами.

Увы, я нисколько не преувеличиваю. Вот только два примера. Через 40 лет после описываемых событий восстание Хмельницкого начнется с того, что шляхтич Чаплинский силой отнял у чигиринского сотника любовницу и десять копен сена. Богдан схватился за саблю… и пошло-поехало. А вот более близкий пример. В конце XVI в. семейство князей Вишневецких захватило довольно большие территории вдоль обоих берегов реки Сули в Заднепровье.

В 1590 г. польский сейм признал законными приобретения Вишневецких, но московское правительство часть земель считало своими. Между Польшей и Россией был «вечный» мир, но Вишневецкий плевал равно как на Краков, так и на Москву, продолжая захват спорных земель. Самые крупные инциденты случились на Северщине из-за городков Прилуки и Сиетино. Московское правительство утверждало, что эти городки издавна «тянули» к Чернигову и что «Вишневецкие воровством своим в нашем господарстве в Северской земли Прилуцкое и Сиетино городище освоивают».

В конце концов, в 1603 г. Борис Годунов велел сжечь спорные городки. Люди Вишневецкого оказали сопротивление. С обеих сторон были убитые и раненые. Вооруженные стычки из-за спорных земель могли привести и к более крупному военному столкновению. Именно эта перспектива и привела Отрепьева в Брачин – вотчину Вишневецких. По планам Гришки Вишневецкий должен помочь ему втянуть в военные действия против Московского государства татар и запорожцев.

Царь Борис обещал князю Вишневецкому щедрую награду за выдачу «вора», но получил отказ. Тогда Вишневецкий, опасаясь того, что Борис применит силу, отвез Отрепьева подальше от границы в городок Вишневец.

7 октября 1603 г. Адам Вишневецкий пишет коронному гетману и великому канцлеру Польши Яну Замойскому о появлении царевича Димитрия, и бродяга становится для панов законным претендентом на престол. Для Отрепьева самой трудной частью авантюры было признание его польскими магнатами. Вторая же фаза – сбор частных армий польских магнатов для вторжения в Россию – особой сложности не представляла. Константин Вишневецкий (двоюродный брат Адама Вишневецкого) познакомил Лжедмитрия со своим Как писал С.М. Соловьев, «Мнишек собрал для будущего зятя 1600 человек всякого сброда в польских владениях, но подобных людей было много в степях и украйнах…». [Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. IV. С. 410.] Цитата приведена умышленно, дабы автора не заподозрили в предвзятости.

Первоначально местом сбора частной армии Мнишка был Самбор, но затем ее передислоцировали в окрестности Львова. Естественно, что это «рыцарство» начало грабить львовских обывателей, несколько горожан было убито. В Краков из Львова посыпались жалобы на бесчинства «рыцарства». Но король Сигизмунд вел двойную игру, и пока воинство Мнишка оставалось во Львове, король оставлял без ответа жалобы местного населения на грабежи и насилия. Папский нунций Рангони получил при дворе достоверную информацию о том, что королевский гонец имел инструкцию не спешить с доставкой указа во Львов.

Любопытно, что польские историки оправдывают поход этого сброда на Москву. Тот же Казимир Валишевский писал: «В оправдание Польши надлежит принимать в соображение то обстоятельство, что Московия семнадцатого века считалась здесь страной дикой и, следовательно, открытой для таких предприятий насильственного поселения против воли туземцев; этот исконный обычай сохранился еще в европейских нравах, и частный почин если и не получал более или менее официальной поддержки заинтересованных правительств, всегда пользовался широкой снисходительностью». [Валишевский К. Смутное время. М.: СП «Квадрат», 1993. С. 111.] Таким образом, с польской точки зрения сей поход был лишь экспедицией в страну диких туземцев.

Говоря о событиях в Москве, мы почти упустили из виду главных зачинщиков Смуты – бояр Романовых. К октябрю 1604 г. все Романовы, за исключением Филарета, оказались на свободе. Кто состоял на царской службе, а кто вольготно жил в своих поместьях. В частности, восьмилетний Михаил Федорович жил в селе Клин в вотчине отца. Его опекали тетки – Марфа Никитична, вдова Бориса Камбулатовича Черкасского и вдова Александра Никитича Романова. Вместе с Михаилом жила и его сестра Татьяна. Надо ли говорить, что эта дамская компания тряслась над мальчиком и воспитала из него не рыцаря, а слабовольного и капризного барчука.

Сам же монах Филарет, в миру Федор Никитич Романов, тихо поживал в Антониев-Сийском монастыре. Этот монастырь был основан в 1520 г. преподобным Антонием на реке Сие, притоке Северной Двины, в 90 верстах от города Холмогоры. Это был один из самых богатых северных монастырей России.

В монастыре за Филаретом наблюдал пристав Богдан Воейков, который регулярно слал в Москву отчеты о поведении опального инока. Филарет вел себя довольно тихо, конфликты с приставом Воейковым носили мелкий, чисто бытовой характер. Так, к примеру, Филарет поселил у себя в келье какого-то парнишку. Пристав донес царю. Борис указал: «Малому у него в келье быть не вели, вели с ним жить в келье старцу, в котором бы воровства никакого не чаять».

В итоге из кельи Филарета «малого» вытурили, а вместо него поселили старца Иринарха, чтобы тот приглядывал за ссыльным. Надо ли говорить, что новый сосед-старец не понравился Филарету, и, видимо, от некоторых утех с «малым» пришлось отказаться. Тем не менее вел себя Филарет тихо и богобоязненно. Но вот до Антониев-Сийского монастыря дошли слухи о походе Лжедмитрия на Москву, и смиренный инок Филарет буквально начинает скакать от радости. В начале 1605 г. пристав Воейков шлет несколько доносов в Москву о бесчинствах Филарета и жалобы на игумена монастыря Иону, который смотрит на них сквозь пальцы.

В марте 1605 г. царь Борис делает игумену Ионе строгое внушение: «Писал к нам Богдан Воейков, что рассказывали ему старец Иринарх и старец Леонид: 3 февраля ночью старец Филарет старца Иринарха бранил, с посохом к нему прискакивал, из кельи его выслал вон и в келью ему к себе и за собою ходить никуда не велел. А живет старец Филарет не по монастырскому чину, всегда смеется неведомо чему и говорит про мирское житье, про птиц ловчих и про собак, как он в мире жил, и к старцам жесток, старцы приходят к Воейкову на старца Филарета всегда с жалобою, бранит он их и бить хочет, и говорит им: “Увидите, каков я вперед буду!”».

Обратим внимание на фразу Филарета: «Увидите, каков я вперед буду!» Кем же видит себя смиренный монах – царем или патриархом? Да и откуда такая спесь взялась? Ну, допустим, услышал он об успехах самозванца, так что же из того? Ну, придет Лжедмитрий, какой-нибудь Стенька или Емелька, и станет бояр вешать да топить, не вникая в их свары и обиды. Тут Филарет выдает себя с головой. Он прекрасно знает, что идет на Москву не просто его бывший холоп Юшка, а его «изделие». Другой вопрос, что он недооценивает польское влияние. У его «изделия» теперь совсем другие кукловоды.

20 июня 1605 г. Лжедмитрий I торжественно въезжает в столицу и сразу же призывает найти и вернуть в Москву своих бывших хозяев. В начале июля 1605 г. в Антониев-Сийский монастырь прибыли посланцы самозванца и с торжеством повезли Филарета в Москву.

В Москве Романовы получили щедрые награды. Скромный инок Филарет возведен в сан ростовского митрополита, а прежний ростовский митрополит Кирилл Завидов был без объяснения причин попросту согнан с кафедры. Причем нет никаких сведений, что Кирилл мог чем-то прогневать самозванца. За что же такая милость простому монаху? За то, что он с начала 1605 г. перестал вообще ходить на службы? Неужто за познания в ловчих птицах и собаках?

Димитрий дал третий по значимости чин в церковной иерархии Филарету. Сделать монаха сразу патриархом было бы слишком, да и на том месте уже сидел послушный Игнатий. А крутицким митрополитом стал, как мы уже знаем, старый знакомый Гришки Пафнутий.

Младший брат Филарета, Иван Никитич Романов, получил боярство. Не был обойден и единственный сын Филарета – девятилетний Миша Романов стал стольником. Замечу, что возведение даже двадцатилетнего князя Рюриковича в чин стольника на Руси было событием экстраординарным. Даже тела умерших в ссылке Никитичей по царскому указу были выкопаны, доставлены в Москву и торжественно перезахоронены в Новоспасском монастыре.

Многие наши историки утверждают, что Лжедмитрий пожаловал Романовых как своих родственников, чтобы таким образом подтвердить свою легитимность. Такой взгляд не выдерживает критики. Ну, во-первых, настоящему Димитрию Романовы и родственниками не были. Попробуйте в русском языке найти степень родства Федора Никитича и Димитрия Ивановича! Мало того, именно царь Федор, сын Анастасии Романовой, упрятал Димитрия со всей родней в ссылку в Углич, а бояре Романовы во главе с Федором Никитичем с большим усердием помогали царю. Да и не в этом дело. Зачем самозванцу лишний раз напоминать народу, что есть живые родственники царя Федора, которые за неимением лучшего могут стать претендентами на престол? Увы, на этот вопрос ни один наш историк дать ответа не может.

Мало того. Зачем давать Романовым власть и вотчины? Неужели самозванец так глуп, что думает, что гордый и честолюбивый Федор Никитич станет его верным холопом? А ведь чины и вотчины могли так пригодиться польским и русским сторонникам Лжедмитрия. Вот они бы и стали навсегда преданными холопами царя Димитрия I.

Наконец, чем черт не шутит, ведь Романовы могли и опознать Юшку Отрепьева, который пять лет назад жил у них на подворье. Из всего этого можно сделать лишь один логичный вывод – бояре Романовы были в сговоре с заговорщиками церковными, главой которых был Пафнутий. Теперь Отрепьеву пришлось платить по счетам. Был ли удовлетворен наградами честолюбец Федор Никитич? Конечно, нет, но качать права было рано. Пока Романовы рассматривали полученные чины, вотчины и другие блага как промежуточную ступеньку для дальнейшего подъема вверх. Теперь Федору и Ивану Никитичам казалось, что еще чуть-чуть, и московский трон станет собственностью их семейства.

2 мая 1606 г. в Москву прибывает невеста Димитрия Марина Мнишек. Ее сопровождали послы-шляхи, их оруженосцы и слуги, всего около двух тысяч человек. Свадьба царя и поведение молодых возмутили московских дворян и духовенство.

Ряд историков утверждает, что народ любил царя Димитрия. Начнем с того, что реакция толпы на явление царя или вождя крайне обманчива. Вот, например, какие огромные толпы восторженных людей собирались по ходу путешествия Николая II с семьей по романовским местам в честь трехсотлетия династии. А через четыре года вся страна ликовала, узнав об отречении царя. Предположим, что в 1913 г. в Кострому приехал не православный царь с семейством, а, скажем, персидский шах с гаремом из трехсот красавиц, одетых в абсолютно прозрачную ткань. Так что, народу на пристани собралось бы меньше? В 1799 г. по пути в Париж Бонапарта встречали восторженные толпы, но когда адъютант Жюно обратил внимание на них генерала, тот ответил: «Еще больше народа собралось бы смотреть, как меня повезут на казнь». Московский люд собирался глазеть на забавы нового царя, как на шоу, и соответственно к Димитрию и относился. Не следует забывать, что за несколько месяцев своего правления Лжедмитрий растратил большую часть казны Московского государства, которая собиралась много веков. Надо ли говорить, что большая часть денег, розданных царем своим польским и русским сторонникам, оседала у московского населения – торговцев, шинкарей, девиц из Лоскутного ряда и т. д. Ясно, что поддержка этой части населения вряд ли могла удержать самозванца на престоле.

Сразу после приезда Марины Василий Шуйский организовывает настоящий заговор. Во главе заговора становятся он сам, Василий Васильевич Голицын и Иван Семенович Куракин. К ним присоединяется и крутицкий митрополит Пафнутий. Для сохранения единства, необходимого в таком деле, бояре решили первым делом убить расстригу, «а кто после него будет из них царем, тот не должен никому мстить за прежние досады, но по общему совету управлять Российским царством». К заговорщикам примкнуло несколько десятков московских дворян и купцов.

Готовясь к войне с Турцией, [Все наши историки считают, что Димитрий всерьез собирался воевать с Оттоманской империей. По мнению же автора, это было блефом, предназначенным для польского короля, римского папы, а также для внутреннего потребления.] самозванец выслал на южную границу войско под началом Шереметева. Одновременно в Москву были вызваны новгородские дворяне, расположившиеся лагерем в миле от города. Их численность, по Соловьеву, составляла семнадцать тысяч, по Скрынникову – одна-две тысячи человек. Особого значения это не имеет, поскольку и тысячи ратников хватило бы для государственного переворота. Заговорщикам удалось привлечь новгородцев на свою сторону.

В светлую ночь с 16 на 17 мая 1606 г. бояре-заговорщики впустили в город около тысячи новгородских дворян и боевых холопов. На подворье Шуйских собралось около двухсот вооруженных москвичей, в основном дворян. С подворья они направились на Красную площадь. Около четырех часов утра ударили в колокол на Ильинке, у Ильи Пророка, на Новгородском дворе, и разом заговорили все московские колокола. Толпы народа, вооруженные чем попало, хлынули на Красную площадь. Там уже сидели на конях около двухсот бояр и дворян в полном вооружении.