Лист. Симфоническая поэма «Мазепа

МАЗЕПА
Поема

(Скорочено)

Закінчився бій шведів під Полтавою. Численні полки Карла XII полягли «серед скривавлених шляхів». Самого короля поранено. Втікаючи з поля бою, Карл XII спиняється в лісі для перепочинку. Він лягає під деревом, тамуючи біль від ран. Гетьман Мазепа і собі злазить з коня, але перш ніж лягти відпочивати козацький гетьман:

Обійняв свого коня

За шию, наче той рідня,

І не зважаючи на втому,

Підкинув листя вороному,

Обтер на спині вогкий пил,

Звільнив з оброті і вудил,

І неприховано радів,

Що їв годованець степів,

Хоча й тривожився раніше,

Чи стане він на пасовище,

Адже оцей купратий кінь

Був невловимий, наче тінь,

Неначе блискавка гарячий,

Проте покірливий, терплячий,

І ніс вождя у далечінь,

Як справжній кінь, татарський кінь!

Він знав господареву річ

І лиш почує тихий клич -

Крізь натовп, силу, тисячі,

Було то вдень а чи вночі,

Від заходу і до світання

До нього линув без вагання

І зупинявся на постій,

Неначе олень молодий*.

Тож, доглянувши коня, Мазепа послав на землю горностаєву кирею, перевірив рушницю (чи не відсирів порох, «чи цілий кремінь і курок»), черес і піхви золоті. Потім дістав баклажку і харчі та й почав частувати короля й увесь почет. Карл XII прийняв частування, а тоді почав розпитувати Мазепу, за що той так шанує свого коня. Козацький гетьман відповів, що не добром поминає «ту школу, де навчивсь їзди». Швецький король зацікавився такою відповіддю і, замість того щоб заснути, наполіг на розповіді Мазепи:

А все ж таки уваж і вволь,-

Сказав гетьманові король,

Який до всього мав готовність,-

Я хочу вислухати повість.

Гетьман погодився розказати.про давній випадок із власного життя. Тоді він служив пажем при дворі короля Яна-Казиміра.

Вродливий красень з мене був.

Як сімдесятий рік минув,

Тоді признатися не гріх,

Що на світанку днів моїх

З чоловіків ніхто красою

Не міг би зміритись зо мною.

Я мав і молодість, і міць,

Рум"янець повний серед лиць

І шкіру ніжну, молоду...

При дворі польського короля служив тоді також один ясновельможний пан - надзвичайно багатий, гонористий, родовитий. Він мав прекрасну дружину Терезу, молодшу за нього на тридцять років. Одного разу Мазепа зустрівся з Терезою і закохався у цю жінку неземної краси. Але тривалий час вони могли тільки обмінюватися багатозначними поглядами, адже у вищому світі не прийнято було знайомитися самостійно - отож треба було, щоб хтось представив їх одне одному. Знайомство відбулося під час якоїсь гри, назву якої Мазепа-оповідач вже й не пам"ятав.

Ми зустрічались в таїні.

Той день у схованці мені,

Коли темніла неба синь,

Був нагородою терпінь.

Ходив я днями сам не свій,

Крім того часу, про який

Пригадую. За мить єдину

Я всю віддав би Україну,

До неї всю мою любов,

Щоб тільки пажем бути знов,

Що ніжним серцем володів

І шпагою, не мав скарбів,

Багатства, крім дарів природи -

Здоров"я, молодості, вроди.

Ми зустрічались в таїні.

Я знаю, декому ті дні

Солодкими подвійно є.

Байрон (Джордж Гордон Ноэл)

Джордж Гордон Байрон

Перевод Г. Шенгели

"Король бежал, и гнавшиеся за ним враги убили под ним коня; полковник Гнета, раненый и истекающий кровью, уступил ему своего. Таким образом, завоевателя, который не мог сесть в седло во время битвы, дважды посадили на коня во время бегства" (стр. 216).

"Король с несколькими всадниками отправился другой дорогой. Карета, в которой он сидел, сломалась по пути, и его посадили верхом на лошадь. В довершение, он ночью заблудился в лесу. Потеряв лошадь, упавшую от усталости, обессиленный, невыносимо страдая от ран, лежал он несколько часов под деревом, ежеминутно подвергаясь опасности быть настигнутым преследователями" (стр. 218). {Выдержки из сочинения Вольтера "История Карла XII" Байроном приведены по-французски.}

Он стих - полтавский страшный бой,

Когда был счастьем кинут Швед;

Вокруг полки лежат грядой:

Им битв и крови больше нет.

Победный лавр и власть войны

(Что лгут, как раб их, человек)

Ушли к Царю, и спасены

Валы Москвы... Но не навек:

До дня, что горше и мрачней,

До года, всех других черней,

Когда позором сменят мощь

Сильнейший враг, славнейший вождь,

И гром крушенья, слав закат,

Смяв одного, - мир молньей поразят!

Игра судьбы! Карл день и ночь,

Изранен, должен мчаться прочь

Сквозь воды рек и ширь полей,

В крови подвластных и в своей:

Весь полк, пробивший путь, полег,

И все ж не прозвучал упрек

Тщеславцу - в час, когда он пал

И властью правду не пугал.

Гиета Карлу уступил

Коня - и русский плен влачил,

И умер. Конь тот, много лиг

Промчавшись бодро, вдруг поник

И пал. В лесной глуши, где мрак

Обвил преследователь-враг

Кольцом огней сторожевых,

Измученный пристал король.

Вот лавр! Вот отдых! - И для них

Народы сносят гнет и боль?

До смертной муки изнурен,

Под дикий дуб ложится он;

На ранах кровь, и в жилах лед;

Сырая тьма над ним плывет;

Озноб, что тело сотрясал,

Сном подкрепиться не давал

И все ж, как должно королям,

Карл все сносил, суров и прям,

И в крайних бедах, свыше сил,

Страданья - воле подчинил,

И покорились те сполна,

Как покорялись племена!

Где полководцы? Мало их

Ушло из боя! Горсть живых

Осталась, рыцарскую честь

Храня по-прежнему, при нем,

И все спешат на землю сесть

Вкруг короля с его конем:

Животных и людей всегда

Друзьями делает беда.

Здесь и Мазепа. Древний дуб,

Как сам он - стар, суров и груб,

Дал кров ему; спокоен, смел,

Князь Украины не хотел

Лечь, хоть измучен был вдвойне,

Не позаботясь о коне:

Казацкий гетман расседлал

Его и гриву расчесал,

И вычистил, и подостлал

Ему листвы, и рад, что тот

Траву стал есть, - а сам сперва

Боялся он, что отпугнет

Коня росистая трава;

Но, как он сам, неприхотлив

Был конь и к ложу, и к еде;

Всегда послушен, хоть игрив,

Он был готов на все, везде;

Вполне "татарин" - быстр, силен,

Космат - Мазепу всюду он

Будь ночь беззвездная вокруг,

Он мчался на знакомый звук;

Он от заката по рассвет

Бежал козленком бы вослед!

Все сделав, плащ Мазепа свой

Постлал; копье о дуб крутой

Опер; проверил - хорошо ль

Дорогу вынесла пистоль,

И есть ли порох под курком,

И держит ли зажим тугой

Кремень, и прочно ли ножны

На поясе закреплены;

Тогда лишь этот муж седой

Достал из сумки за седлом

Свой ужин, скудный и простой;

Он предлагает королю

И всем, кто возле, снедь свою

Достойнее, чем куртизан,

Кем праздник в честь монарха дан.

И Карл с улыбкою берет

Кусок свой бедный - и дает

Понять, что он душой сильней

И раны, и беды своей.

Сказал он: "Всяк из нас явил

Немало доблести и сил

В боях и в маршах; но умел

Дать меньше слов и больше дел

Лишь ты, Мазепа! Острый взор

С дней Александра до сих пор

Столь ладной пары б не сыскал,

Чем ты и этот Буцефал.

Всех скифов ты затмил, коня

Чрез балки и поля гоня".

"Будь школа проклята моя,

Где обучился ездить я!"

"Но почему же, - Карл сказал,

Раз ты таким искусным стал?"

В ответ Мазепа: "Долог сказ;

Ждет путь еще немалый нас,

Где, что ни шаг, таится враг,

На одного по пять рубак;

Коням и нам не страшен плен,

Лишь перейдем за Борисфен.

А вы устали; всем покой

Необходим; как часовой

При вас я буду". - "Нет; изволь

Поведать нам, - сказал король,

Твою историю сполна;

Пожалуй, и уснуть она

Мне помогла бы, а сейчас

Дремотой не сомкнуть мне глаз".

"Коль так, я, государь, готов

Встряхнуть все семьдесят годов,

Что помню. Двадцать лет мне... да...

Так, так... был королем тогда

Ян Казимир. А я при нем

Сызмлада состоял пажом.

Монарх он был ученый, - что ж...

Но с вами, государь, не схож:

Он войн не вел, земель чужих

Не брал, чтоб не отбили их;

До неприличья благодать

Была при нем. И скорбь он знал:

Он муз и женщин обожал,

А те порой несносны так,

Что о войне вздыхал бедняк,

Но гнев стихал, - и новых вдруг

Искал он книг, искал подруг.

Давал он балы без конца,

И вся Варшава у дворца

Сходилась - любоваться там

«Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира …был пажом Яна Казимира… - Ян Казимир - польский король (1609–1672). и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск. В молодости у него был роман с женой одного польского шляхтича, и муж его возлюбленной, узнав об этом, велел привязать Мазепу нагим к дикой лошади и выпустить ее на свободу. Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Благодаря превосходству своего ума и образования он пользовался большим почетом среди казаков, слава его все более и более росла, так что царь принужден был объявить его украинским гетманом» (Voltaire. Hist, de Charles XII, p. 196).

«Король бежал, и гнавшиеся за ним враги убили под ним коня; полковник Гнета, раненый и истекающий кровью, уступил ему своего. Таким образом, завоевателя, который не мог сесть в седло во время битвы, дважды посадили на коня во время бегства» (стр. 216).

«Король с несколькими всадниками отправился другой дорогой. Карета, в которой он сидел, сломалась по пути, и его посадили верхом на лошадь. В довершение, он ночью заблудился в лесу. Потеряв лошадь, упавшую от усталости, обессиленный, невыносимо страдая от ран, лежал он несколько часов под деревом, ежеминутно подвергаясь опасности быть настигнутым преследователями» (стр. 218).Выдержки из сочинения Вольтера «История Карла XII» Байроном приведены по-французски.

Он стих - полтавский страшный бой,

Когда был счастьем кинут Швед;

Вокруг полки лежат грядой:

Им битв и крови больше нет.

Победный лавр и власть войны

(Что лгут, как раб их, человек)

Ушли к Царю, и спасены

Валы Москвы… Но не навек:

До дня, что горше и мрачней, До дня, что горше и мрачней… - Байрон говорит о походе Наполеона в Россию в 1812 г. и его бесславном поражении. К моменту создания поэмы Байрон имел уже широкое и детальное представление об этом историческом событии от русского дипломата Петра Борисовича Козловского (1783–1840), с которым поэт познакомился в 1812–1813 гг. в Лондоне, и в еще большей мере от участника этого похода - французского писателя Стендаля (Анри Бейля, 1783–1842), с которым встречался в Милане в октябре 1816 г.

До года, всех других черней,

Когда позором сменят мощь

Сильнейший враг, славнейший вождь,

И гром крушенья, слав закат,

Смяв одного, - мир молньей поразят!

Игра судьбы! Карл день и ночь,

Изранен, должен мчаться прочь

Сквозь воды рек и ширь полей,

В крови подвластных и в своей:

Весь полк, пробивший путь, полег,

И все ж не прозвучал упрек

Тщеславцу - в час, когда он пал

И властью правду не пугал.

Гиета Карлу уступил

Коня - и русский плен влачил,

И умер. Конь тот, много лиг

Промчавшись бодро, вдруг поник

И пал. В лесной глуши, где мрак

Обвил преследователь-враг

Кольцом огней сторожевых,

Измученный пристал король.

Вот лавр! Вот отдых! - И для них

Народы сносят гнет и боль?

До смертной муки изнурен,

Под дикий дуб ложится он;

На ранах кровь, и в жилах лед;

Сырая тьма над ним плывет;

Озноб, что тело сотрясал,

Сном подкрепиться не давал

И все ж, как должно королям,

Карл все сносил, суров и прям,

И в крайних бедах, свыше сил,

Страданья - воле подчинил,

И покорились те сполна,

Как покорялись племена!

Где полководцы? Мало их

Ушло из боя! Горсть живых

Осталась, рыцарскую честь

Храня по-прежнему, при нем,

И все спешат на землю сесть

Вкруг короля с его конем:

Животных и людей всегда

Друзьями делает беда.

Здесь и Мазепа. Древний дуб,

Как сам он - стар, суров и груб,

Дал кров ему; спокоен, смел,

Князь Украины не хотел

Лечь, хоть измучен был вдвойне,

Не позаботясь о коне:

Казацкий гетман расседлал

Его и гриву расчесал,

И вычистил, и подостлал

Ему листвы, и рад, что тот

Траву стал есть, - а сам сперва

Боялся он, что отпугнет

Коня росистая трава;

Но, как он сам, неприхотлив

Был конь и к ложу, и к еде;

Всегда послушен, хоть игрив,

Он был готов на все, везде;

Вполне «татарин» - быстр, силен,

Космат - Мазепу всюду он

Будь ночь беззвездная вокруг,

Он мчался на знакомый звук;

Он от заката по рассвет

Бежал козленком бы вослед!

Все сделав, плащ Мазепа свой

Постлал; копье о дуб крутой

Опер; проверил - хорошо ль

Дорогу вынесла пистоль,

И есть ли порох под курком,

И держит ли зажим тугой

Кремень, и прочно ли ножны

На поясе закреплены;

Тогда лишь этот муж седой

Достал из сумки за седлом

Свой ужин, скудный и простой;

Он предлагает королю

И всем, кто возле, снедь свою

Достойнее, чем куртизан, Достойнее, чем куртизан… - Куртизан - здесь - придворный.

Кем праздник в честь монарха дан.

И Карл с улыбкою берет

Кусок свой бедный - и дает

Понять, что он душой сильней

И раны, и беды своей.

Сказал он: «Всяк из нас явил

Немало доблести и сил

В боях и в маршах; но умел

Дать меньше слов и больше дел

Лишь ты, Мазепа! Острый взор

С дней Александра до сих пор

Столь ладной пары б не сыскал,

Чем ты и этот Буцефал. …Острый взор // С дней Александра до сих пор // Столь ладной пары б не сыскал. // Чем ты и этот Буцефал. - Здесь Мазепа и его конь сравниваются с Александром Македонским и его конем по кличке Буцефал.

Всех скифов ты затмил, коня

Чрез балки и поля гоня».

«Будь школа проклята моя,

Где обучился ездить я!»

«Но почему же, - Карл сказал,

Раз ты таким искусным стал?»

В ответ Мазепа: «Долог сказ;

Ждет путь еще немалый нас,

Где, что ни шаг, таится враг,

На одного по пять рубак;

Коням и нам не страшен плен,

Лишь перейдем за Борисфен. Борисфен - древнегреческое название реки Днепр.

А вы устали; всем покой

Необходим; как часовой

При вас я буду». - «Нет; изволь

Поведать нам, - сказал король,

Твою историю сполна;

Пожалуй, и уснуть она

Мне помогла бы, а сейчас

Дремотой не сомкнуть мне глаз».

«Коль так, я, государь, готов

Встряхнуть все семьдесят годов,

Что помню. Двадцать лет мне… да…

Так, так… был королем тогда

Ян Казимир. А я при нем

Сызмлада состоял пажом.

Монарх он был ученый, - что ж…

Но с вами, государь, не схож:

Он войн не вел, земель чужих

Не брал, чтоб не отбили их;

До неприличья благодать

Была при нем. И скорбь он знал:

Он муз и женщин обожал,

А те порой несносны так,

Что о войне вздыхал бедняк,

Но гнев стихал, - и новых вдруг

Искал он книг, искал подруг.

Давал он балы без конца,

И вся Варшава у дворца

Сходилась - любоваться там

На пышный сонм князей и дам.

Как польский Соломон воспет

Он был; нашелся все ж поэт

Без пенсии: он под конец

Скропал сатиру, как «не-льстец».

Ну, двор! Пирам - утерян счет;

Любой придворный рифмоплет;

Я сам стишки слагал - пиит!

Дав подпись «Горестный Тирсит ».Тирсит - возможно, по аналогии с Терситом, - жалкий пиит, посягнувший соревноваться с великими поэтами.

Там некий граф был, всех других

Древнее родом и знатней,

Богаче копей соляных

Или серебряных. Своей

Гордился знатностью он так,

Как будто небу был свояк;

Он слыл столь знатен и богат,

Что мог претендовать на трон;

Так долго устремлял он взгляд

На хартии, на блеск палат,

Пока все подвиги семьи,

В полубезумном забытьи,

С ним не была жена согласна:

На тридцать лет его юней,

Она томилась ежечасно

Под гнетом мужа; страсти в ней

Кипели, что ни день, сильней;

Надежды… страх… и вот слезою

Она простилась с чистотою:

Мечта, другая; нежность взгляда

Юнцов варшавских, серенада,

Истомный танец - все, что надо,

Чтоб холоднейшая жена

К супругу сделалась нежна,

Ему даря прекрасный титул,

Что вводит в ангельский капитул;

Но странно: очень редко тот,

Кто заслужил его, хвастнет.

«Я очень был красив тогда;

Теперь за семьдесят года

Шагнули, - мне ль бояться слов?

Немного мужей и юнцов,

Вассалов, рыцарей, - со мной

Могли поспорить красотой.

Был резв я, молод и силен,

Не то, что нынче, - не согбен,

Не изморщинен в смене лет,

Забот и войн, что стерли след

Души моей с лица; меня

Признать бы не смогла родня,

Со мною встреться и сравни

И прошлые, и эти дни.

К тому ж не старость избрала

Своей страницей гладь чела;

Не совладать покуда ей

С умом и с бодростью моей,

Иначе б в этот поздний час

Не мог бы я вести для вас

Под черным небом мой рассказ.

Туда, за куст ореха тот,

Как бы сейчас плывет она,

Настолько в памяти ясна!

И все же нет ни слов, ни сил

Ту описать, кого любил!

Был взор ее азийских глаз

(Кровь турок с польской кровью здесь

Дает порой такую смесь)

Темнее неба в этот час,

Но нежный свет струился в нем,

Как лунный блеск в лесу ночном.

Широкий, темный, влажный, - он

В своих лучах был растворен,

Весь - грусть и пламя, точно взор

У мучениц, что, на костер

Взойдя, на небо так глядят,

Как будто смерть благодарят.

Лоб ясен был, как летний пруд,

Лучом пронизанный до дна,

Когда и волны не плеснут,

И высь небес отражена.

Лицо и рот… Но что болтать?

Ее люблю я, как любил!

Таких, как я, любовный пыл

Не устает всю жизнь терзать,

Сквозь боль и злобу - любим мы!

И призрак прошлого из тьмы

Приходит к нам на склоне лет,

И - за Мазепой бродит вслед.

«При встречах - я глядел, вздыхал;

Она молчала, но звучал

Ответ в безмолвьи; много есть

Тонов и жестов, что прочесть

Умеют взор и слух: душа

Рождает их, любить спеша;

И вот - загадочная связь!

Она уже с другой слилась,

Помимо воли свой призыв

Каленой цепью закрепив,

Что электрической волной

Проводит пламя в дух чужой.

Глядел, вздыхал я, слезы лил

И все же в стороне бродил,

Ждал быть представленным; а там

Встречаться легче стало нам

Без подозрений. Только тут

Решил признаться я, - и что ж?

При встрече вмиг слова замрут,

И сотрясает губы дрожь.

Но час настал. - Одной игрой,

Забавой глупой и пустой,

(Забыл названье!) все кругом

Дни заполняли. Мы вдвоем

Играли тоже: у стола

Нас шутка случая свела.

Исход не волновал меня;

Но быть вблизи, лицом к лицу,

Глядеть и слушать! Как юнцу

Не чуять страстного огня?

Я был при ней как часовой

(Быть нашим зорче б в час ночной!)

И вдруг подметил, что она

Сидит рассеяна, скучна,

Игрой не занята ничуть,

Успехом, сдачей - но стряхнуть

Не может плен ее: сидит

За часом час, хотя бежит

Удача прочь. И вот тогда,

Как яркой молньи борозда,

Сверкнула мысль в мозгу моем,

Что нечто есть в томленьи том,

Сулящее надежду мне.

И - хлынули слова, - вполне

Бессвязные, - но им она

Внимала, хоть и холодна.

С меня - довольно: будут нас

Вновь слушать, выслушавши раз,

Душа не в лед превращена,

И безответность - не отказ!

«Любил я; стал любимым вдруг…

Вам, государь, слыхал я, - тот

Плен сладкий чужд. Я мой отчет

О смене радостей и мук

Прерву: вам пуст казался б он.

Но ведь не всякий прирожден

Страстями править (иль страной

Как вы - и заодно собой).

Я - князь (иль был им); мог послать

Десятки тысяч - умирать

Там, где велю. Но над собой

Я власти не имел такой.

Да, я любил и был любим;

По правде, счастья выше - нет,

И все же, наслаждаясь им,

Доходишь вдруг до мук и бед.

Все встречи - втайне. Час ночной,

Что вел меня в ее покой,

Был полон огненной тоской,

Дней не видал я и ночей,

Лишь час; он в памяти моей

Доныне несравненным сном

Живет: и я отдать бы рад

Всю Украину, чтоб назад

Вернуть его, стать вновь пажом,

Счастливцем, кто владел одним:

Лишь сердцем нежным, да мечом;

Кто был, чужой дарам земным,

Богат здоровьем молодым.

Видались тайно мы. Иной

Находит в том восторг двойной.

Не знаю! Я бы жизнь отдал,

Когда б ее моею звал

При всех, - пред небом и землей!

Я часто горевал о том,

Что встречи наши - лишь тайком.

«За парочкой всегда следят

Глаза чужие… Мог бы ад

Быть полюбезней… Но навряд

Был сатана тут виноват.

Не заскучавший ли ханжа

Благочестивой желчи дал

Исход, от зависти дрожа?..

И раз лазутчиков отряд

Вдруг ночью нас поймал!

Был вне себя от гнева граф;

Я - без меча; но и представ

С мечом, в броне до самых пят,

Толпою все ж бы я был смят.

Уединенный замок; ночь;

Глушь деревенская; помочь

Кто мог бы мне? Дожить до дня

Я и не думал: для меня

И миги сочтены. С мольбой

Воззвал я к деве пресвятой

Да к двум иль трем святым; свой рок

Приняв, сколь ни был он жесток.

Рой слуг меня во внешний двор

Повел. С Терезой разлучен

Был навсегда я с этих пор.

Представьте же, как был взбешен

Наш гордый непреклонный граф!

И он, по совести, был прав:

Боялся он, чтоб наша связь

В потомстве не отозвалась;

Бесился, что запятнан герб,

Что родовая честь ущерб

Несет, что древняя семья

Вся происшествием таким

Оскорблена с главой своим:

Он твердо верил, что пред ним

Склонен весь мир, и первый - я.

Ах, черт! С пажом! Будь то король,

Ну что ж, куда ни шло, - изволь!

Но паж! Сопляк!.. Я гнев понять

Мог - но не в силах описать!..

«- Коня сюда! - Ведут коня.

Нет благородней скакуна!

Татарин_ истый! Лишь два дня,

Как был он взят из табуна.

Он с мыслью спорил быстротой,

Но дик был, точно зверь лесной,

Неукротим: он до тех пор

Не ведал ни узды, ни шпор.

Взъероша гриву, опенен,

Храпел и тщетно рвался он,

Когда его, дитя земли,

Ко мне вплотную подвели.

Ремнем я был к его спине

Прикручен, сложенным вдвойне;

Скакун отпущен вдруг, - и вот,

Неудержимей бурных вод,

Рванулись мы - вперед, вперед!

«Вперед! - Мне захватило грудь.

Не понял я - куда наш путь.

Бледнеть чуть начал небосвод;

Конь, в пене, мчал - вперед, вперед!

Последний человечий звук,

Что до меня донесся вдруг,

Был злобный свист и хохот слуг;

Толпы свирепой гоготня

Домчалась с ветром до меня.

Я взвился в ярости, порвал

Ремень, что шею мне сжимал,

Связуя с гривою коня,

И на локтях кой-как привстал,

И кинул им проклятье. Но

Сквозь гром копыт, заглушено,

К ним, верно, не дошло оно.

Досадно!.. Было б сладко мне

Обиду им вернуть вдвойне!

Но, впрочем, мой настал черед:

Уж нет ни замка, ни ворот,

Ни стен, ни подвесных мостов,

Мостков, бойниц, решеток, рвов;

В полях ни стебелька; жива

Одна лишь сорная трава

Там, где очаг был. Будь вы там,

Ни разу б не приснилось вам,

Что был тут замок. Видеть мне

Ту крепость довелось в огне,

Как падал за зубцом зубец,

И тек расплавленный свинец

Дождем с обуглившихся крыш!

Нет, - месть мою не отвратишь!

Не чаяли они, гоня

Молниеногого коня

Со мной на гибель, что опять,

С десятком тысяч скакунов,

Вернусь я - графу честь воздать,

Раз он пажей катать готов!

Он славно пошутил со мной,

Связав со взмыленным конем;

Ему я шуткою двойной

Недурно отплатил потом:

Всему приходит свой черед,

И тот, кто миг подстережет,

Возьмет свое. Где в мире путь,

Которым можно ускользнуть,

Коль недруг жаждет счеты свесть

И в сердце клад лелеет - месть?

«Вперед, вперед - мой конь и я

На крыльях ветра! След жилья

Исчез. А конь все мчался мой,

Как в небе сполох огневой,

Когда мороз, и ночь ясна,

Сияньем северным полна.

Ни городов, ни сел, - простор

Равнины дикой, темный лес

Каймой, да на краю небес

Порой, на смутном гребне гор,

Стан башни: от татар они

Хранили степь в былые дни,

И все. Пустыня. Год назад

Турецкий тут прошел отряд,

А где спаги оставил след, А где спаги оставил след… - Спагú - вид легкой кавалерии во французских колониальных войсках в XIX–XX вв.; формировались в Сев. Африке. А. Николюкин

Травы в лугах кровавых нет.

Был сер и дымен небосвод;

Унылый ветр стонал порой,

И с ним бы стон сливался мой,

Но мчались мы - вперед, вперед

И глох мой вздох с моей мольбой.

Лил ливнем хладный пот с меня

На гриву буйную коня,

И, в ярости и страхе, тот,

Храпя, все длил безумный лет.

Порой казалось мне, что он

Скок замедляет, изнурен;

Но нет, - нетрудной ношей был

Мой легкий стан для ярых сил;

Я шпорою скорей служил:

Лишь дернусь, боли не стерпев

В руках затекших, - страх и гнев

Коню удваивают пыл;

Я слабо крикнул, - сгоряча

Рванулся он, как от бича:

Дрожа при каждом звуке, он

За трубный рев мой принял стон.

Ремень мне кожу перетер

Меж тем, и кровь текла по нем,

И в горле сдавленном моем

Пылала жажда, как костер.

«Мы в дикий лес влетели; он

Шел без конца, со всех сторон;

Пред строем вековых стволов

Сильнейших бурь бессилен рев,

Что, из Сибири налетев,

Здесь листья лишь дерут с дерев.

Он впроредь рос, а ширь полян

Покрыл кустов зеленый стан,

Чья, пышная весной, листва

С туманом осени - мертва

И падает к ногам дерев,

Суха, безжизненно зардев,

Как кровь на мертвецах, что в ряд

Непогребенные лежат,

И ночь дыханьем ледяным

Так заморозит лица им,

Что даже вороны подчас

Не выклюют зальдевших глаз…

То дикий был подлесок. Вкруг

Там мощный дуб вставал, там бук,

Там грубая сосна; но ствол

Не, льнул к стволу, не то б нашел

Я рок иной; путь уступал

Кустарник нам и не терзал

Мне тела. Жить еще я мог:

Стянул мне раны холодок,

И не давал упасть ремень;

В кустах мы мчались целый день,

Как вихрь; я слышал волчий вой

И волчий бег в глуши лесной,

Звук неуемных их прыжков,

Что бесят гончих и стрелков;

Они летели нам вослед,

И не спугнул их и рассвет;

С зарей их стая к нам близка,

И слышал я сквозь мрак ночной

Вплотную в гущине лесной

Пугливый бег их воровской.

О, если б дали мне мое

Оружье, - меч или копье,

Чтоб мог, коль надо умирать,

Жизнь подороже я продать!

В начале скачки я мечтал,

Чтоб конь мой, изнурен, упал;

Теперь дрожал я, что из сил

Он выбьется. Нет! Он хранил

Дар предков диких: мощный бег

Оленя. Не быстрее снег

Заносит горца у ворот,

Куда он больше не войдет,

Пургою ослеплен, - чем мой

Стремился конь тропой лесной,

Свиреп, неукротим и дик,

Как раздраженный вдруг отказом,

Его не знавший, баловник

Или как женщина, что вмиг

Теряет от обиды разум.

«Лес пройден. Непонятно стыл

Июньский день. Иль в недрах жил

Кровь стыла? Длящаяся боль

Сильней ведь самых твердых воль.

Тогда иным был я: кипуч,

Неукротим, как горный ключ,

Готов явить и страсть, и гнев,

В них разобраться не успев,

Представьте ж ярость, боль, испуг,

Всю смену вынесенных мук,

Озноб мой, голод, горе, стыд,

Раздетость, горький хмель обид!

Весь род мой гневен: кровь - огонь;

Нас лучше не задень, не тронь,

Не то гремучею змеей

Взовьемся мы, готовы в бой;

Что ж странного, коль я на миг

Под гнетом мук моих поник?

Земля исчезла; небосвод

Вдруг вбок поплыл. Свалюсь! Вот-вот!..

Но нет: ремень был крепок тот.

Грудь сжало; мозг пылал, и звон

Стоял в ушах, но смолк и он:

Вертелось небо колесом;

Как пьяный, гнулся лес кругом;

Вдруг молний сноп, кроваво ал,

Мне взор застлал. Кто умирал,

Не мог бы умереть полней.

Истерзан скачкою моей,

Тьмы уловив

Прилив, отлив,

Я силился очнуться, но

Не мог собрать себя в одно!

Так, утопая, льнешь в тоске

К ныряющей в волнах доске,

Вверх-вниз, вверх-вниз, - и по волнам

Скользишь к пустынным берегам.

Мерцала жизнь, как те огни,

Что призрачно снуют в тени,

Когда глушит полночный сон

Мозг, что горячкой воспален.

Но бред прошел, с ним - боль и стон;

Но горько было: понял я,

Что, в миг последний бытия,

Страдалец терпит, - если он

Не обречен на худший страх,

Пока не превратится в прах…

Ну что ж! Нередко я с тех пор

Стоял пред Смертью - взор во взор!

«Вернулась мысль. Где мы? Я зяб,

В висках гудело. Как ни слаб,

Вновь пульс мой жизнь вливал в меня,

Пока вдруг боль как от огня

Меня свела, и к сердцу вновь

Пошла отхлынувшая кровь;

В ушах возник нестройный гул;

Забилось сердце; я взглянул,

Я видел: зренье вновь пришло,

Но мутно все, как сквозь стекло.

Я волн вблизи услышал плеск,

Звезд видел в небе смутный блеск;

Не сплю я: дикий конь плывет

В стремнине столь же диких вод!

Виясь, шумна и широка.

Неслась прекрасная река;

На стрежне мы; изо всех сил

Конь к берегу чужому плыл;

На миг я силы ощутил:

Мой обморок волною смыт,

И бодрость вновь она дарит

Рукам распухшим. Мощью полн,

Конь гордо бьется против волн,

Мы движемся вперед.

Вот наконец и берег тот

Как пристань предстает.

Но рад я не был: позади

Был страх, ждал ужас впереди,

И ночь - повсюду разлита.

Как долго длилась пытка та,

Не рассказать. Едва ль я знал.

Дышал я или не дышал.

«Намокла грива; шерсть блестит,

Конь тяжко дышит, весь дрожит,

И все ж - достаточно ретив,

Чтоб взвиться на обрыв.

Мы наверху. Во тьме ночной

Вновь даль равнины неживой:

Опять простор, простор, простор

Как бездны в снах души больной

Захлестывает взор.

Кой-где вдали белеет блик,

Кой-где угрюмый куст возник

В туманных отблесках луны,

Встающей с правой стороны,

Но хоть бы малый след

Жилья означил лунный свет

В пустыне беспредельной, - нет!

Мелькни костер во тьме ночной

Нам путеводною звездой,

Болотный огонек в тени

Насмешкой надо мной блесни,

Нет! - И ему бы я был рад,

Лги он, обманывай, скользи:

Он бы уверил скорбный взгляд.

Что человек вблизи!

«В путь - вновь; но вяло, кое-как:

Уж нету дикой мощи той,

Весь в мыле, бег сменил на шаг

Конь истомленный мой.

Теперь и малое дитя

Им управляло бы шутя,

Но что мне пользы в том?

Он укрощен, но связан я,

А развяжись, - рука моя

Не справится с конем.

Я все ж попробовал опять

Тугие ремни разорвать,

Увы! не удалось:

Я лишь больней их на себе

В бесплодной затянул борьбе,

И бросить все пришлось.

Казалось, кончен дикий скок,

Но где предел? - еще далек!

Вот мглисто посветлел восток,

Как был рассвет тягуч!

Казалось, что сырая мгла,

Клубясь, темна и тяжела,

Навеки солнце облекла,

Пока багряный луч

Не бросил звезд бессильных ниц,

Затмив лучи их колесниц,

И с трона залил мир кругом

Своим единственным огнем.

«День встал. Клубясь, исчезла мгла,

И все ж - пустыня вкруг была,

Куда лишь глаз хватал. Зачем

Стремиться по просторам тем

Чрез поле, реку, лес? Там нет

Людей, - зверей нет! Хоть бы след

Копыт иль ног по целине,

Знак жизни! В тяжкой тишине

Сам воздух там застыл

Не слышен тонкий рог цикад,

Птиц - или нет, или молчат.

Шатаясь, из последних сил,

Брел конь мой, - долго; тяжко он

Был изнурен и запален;

И все - пустырь со всех сторон.

Вдруг долетело до меня

Как будто ржание коня

Из чащи сосен, - или там

Промчался ветер по ветвям?

Но нет: из леса к нам летит

С тяжелым топотом копыт

Табун огромный, яр и дик;

Хотел я крикнуть - замер крик.

Как эскадрон, летят ряды;

Где ж всадники - держать бразды?

Их тысяча - и без узды!

По ветру - гривы и хвосты;

Раздуты ноздри, вольны рты;

Бокам их шпоры и хлысты

Неведомы, зубам - мундштук,

Ногам - подков железный круг;

Их тысяча - сплошь дикарей;

Вольнее волн среди морей,

Они, гремя, неслись

Навстречу нам, а мы - плелись.

Но моего коня взбодрил

Их вид на миг; из крайних сил

Рванулся он, слегка заржал

В ответ им - и упал.

Дымясь, хрипел он тяжело;

Глаза застыли, как стекло,

И сам застыл он. Первый бег

Был и последним - и навек!

Видал табун,

Как пал скакун,

Видал простертого меня

В петлях кровавого ремня;

Все стали, вздрогнули, все пьют

Ноздрями воздух, прочь бегут,

Вновь подлетают, вновь - назад,

Дыбятся, прыгают, кружат

Вслед патриарху: за собой

Вел конь их, мощный, вороной,

Без нити белой, чья бы вязь

В косматой шерсти завилась;

Ржут, фыркают, храпят - и бег

В свой лес помчали: человек

Им, по инстинкту, страшен был.

А я лежал, простерт, без сил,

На мертвом стынущем коне,

На коченеющей спине,

Что перестала чуять груз;

Но страшный разорвать союз

Не мог я и лежал, простерт,

На мертвом - полумертв.

Не ждал я видеть день второй

Над беззащитной головой.

До сумерек следил я тут

За ходом медленных минут;

Я знал, что хватит жизни - взгляд

Послать последний на закат;

Дух, безнадежностью объят,

Был примирен, был даже рад,

Что наконец оно пришло

То, что казалось худшим, зло.

Смерть неизбежна; благо в ней,

Хоть и уносит в цвете дней;

И все же всем она страшна,

Силками кажется она,

Что можно обойти.

Порой зовут ее, молясь,

Порой - на свой же меч ложась,

Но все же - страшный в ней конец

И для растерзанных сердец:

Ужасней нет пути.

И странно: дети наслаждений,

Что жизнь проводят в вечной смене

Пиров, любви, безумств и лени,

Спокойней ждут ее, чем те,

Кто в муке жил и нищете.

Тем, кто изведал на лету

Всю новизну, всю красоту,

Чего желать, к чему лететь?

И, кроме лишних дней (а их

Всяк видит, идя от своих

Здоровых нервов иль больных),

И нечего жалеть.

Бедняк же бедам ждет конца,

И смерть для скорбного лица,

Для глаз пугливых - враг, не друг,

Пришедший выхватить из рук

Плод райский, - воздаянье мук:

Ведь Завтра - все ему вернет,

Искупит боль, развеет гнет;

Ведь Завтра - будет первым днем,

Что со слезами незнаком,

Что ряд начнет счастливых лет,

Блиставших сквозь туманы бед;

Ведь завтра он не станет клясть

Судьбу, получит мощь и власть

Блистать, владеть, спасать, губить,

И Утру - вдруг на гроб светить?!

«Закат, - а все ремнем тугим

Я связан с трупом ледяным;

Смешаться должен был наш прах,

Я ждал; стояла смерть в глазах,

С надеждою прогнав и страх.

Прощальный взор я в небосклон

Послал; мне застилая свет,

Кружил там ворон; распален,

Моей дождется ль смерти он,

Чтоб свой начать обед?

Он сел, вспорхнул и снова сел,

И вновь поближе подлетел;

Я видел взмахи крыльев; раз

Так близко сел он, что тотчас,

Будь силы, я б ударить мог

Его, - но хрустнул лишь песок

Под слабою рукой, лишь стон

Сорвался с губ, не крик, - и он

Вспорхнул и улетел совсем.

Но что произошло затем,

Не помню. Сон последний мой

Был нежной осиян звездой;

В глаза глядел мне из-за туч

Ее мерцавший, зыбкий луч;

Затем вновь холод, тусклый бред,

Сознанья сумеречный след,

И вновь блаженный смертный сон,

И вновь беззвучный вздох и стон,

Дрожь… миг бесчувствья… в сердце лед.

Б мозгу внезапных молний взлет…

Боль, что свела меня всего…

Вздох, дрожь… и - ничего.

«Очнулся я… Где я? Ужель,

Взор человечий надо мной?

Под ноющей спиной - постель?

Уютный кров над головой?

Я - в комнате? Все наяву?

Ужель земному существу

Тот яркий взор принадлежит,

Столь ласковый? - Ресницы я

Смежил, боясь, что этот вид

Лишь грезы забытья.

Там девушка с густой косой,

Большая, стройная, за мной

Следила, сидя под стеной;

Оцепенение мое

Стряхнув, я встретил взор ее:

Он черен был, блестящ и смел;

Он состраданием горел

Ко мне; как бы молился он.

Я понял: то - не сон!

Я жив, - и тело драть мое

Не будет жадно воронье!

Казачка, увидав, что я

Очнулся вдруг от забытья,

Мне улыбнулась. Я открыл

Глаза, сказать хотел, - нет сил;

Она стремит свой легкий шаг

И, палец приложа к губам,

Не говорить дает мне знак,

Пока оправлюсь так, что сам,

Без муки, волю дам словам;

Потом слегка мне руку жмет,

Подушку половчей кладет

И к двери на носках идет.

Чуть приоткрыла, шепчет в щель;

Не слышал. Музыка была

В самих шагах ее; звала

Она кого-то, - нет их: спят.

Она сама выходит, взгляд

Мне кинув, знак подав, чтоб я

Не опасался, - что семья

Вся здесь; что все на зов придут;

Что только несколько минут

Ее не будет тут.

Ушла, - и хоть на краткий срок

Я все ж остался - одинок.

«С отцом и с матерью тотчас

Она вошла… К чему рассказ

О прочем, - с той поры, что кров

Я отыскал у казаков?

Они без чувств меня нашли,

В ближайший дом перенесли,

Вернули к жизни, - и кого?

Кто стал владыкой их земли!

Так злой безумец, торжество

Справлявший злобно надо мной,

Когда один, в крови, нагой,

Я в степь был выгнан, - мне провел

Путь чрез пустыню на престол!

Как смертному узнать свой рок?

Будь сердцем тверд, душой высок!

Быть может, завтра на лугу,

Там, на турецком берегу,

За Борисфеном, мы дадим

Коням пастись… Вовек с таким

Восторгом рек я не встречал,

Как встречу завтра, если б дал

Нам рок - дойти!.. Спокойных снов,

На ложе из листов

Под сенью дуба гетман лег

Во весь свой рост; удобно мог

Там он уснуть: привычен он

Спать всюду, где застигнет сон…

Что ж Карл спасибо за рассказ

Не скажет? - Гетман не смущен:

Карл спит - по крайней мере час.

"Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск. В молодости у него был роман с женой одного польского шляхтича, и муж его возлюбленной, узнав об этом, велел привязать Мазепу нагим к дикой лошади и выпустить ее на свободу. Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Благодаря превосходству своего ума и образования он пользовался большим почетом среди казаков, слава его все более и более росла, так что царь принужден был объявить его украинским гетманом" (Voltaire. Hist, de Charles XII, p. 196).
"Король бежал, и гнавшиеся за ним враги убили под ним коня; полковник Гнета, раненый и истекающий кровью, уступил ему своего. Таким образом, завоевателя, который не мог сесть в седло во время битвы, дважды посадили на коня во время бегства" (стр. 216).
"Король с несколькими всадниками отправился другой дорогой. Карета, в которой он сидел, сломалась по пути, и его посадили верхом на лошадь. В довершение, он ночью заблудился в лесу. Потеряв лошадь, упавшую от усталости, обессиленный, невыносимо страдая от ран, лежал он несколько часов под деревом, ежеминутно подвергаясь опасности быть настигнутым преследователями" (стр. 218). {Выдержки из сочинения Вольтера "История Карла XII" Байроном приведены по-французски.}

I

Он стих - полтавский страшный бой,
Когда был счастьем кинут Швед;
Вокруг полки лежат грядой:
Им битв и крови больше нет.
Победный лавр и власть войны
(Что лгут, как раб их, человек)
Ушли к Царю, и спасены
Валы Москвы... Но не навек:
До дня, что горше и мрачней,
До года, всех других черней,
Когда позором сменят мощь
Сильнейший враг, славнейший вождь,
И гром крушенья, слав закат,
Смяв одного, - мир молньей поразят!

II

Игра судьбы! Карл день и ночь,
Изранен, должен мчаться прочь
Сквозь воды рек и ширь полей, -
В крови подвластных и в своей:
Весь полк, пробивший путь, полег,
И все ж не прозвучал упрек
Тщеславцу - в час, когда он пал
И властью правду не пугал.
Гиета Карлу уступил
Коня - и русский плен влачил,
И умер. Конь тот, много лиг
Промчавшись бодро, вдруг поник
И пал. В лесной глуши, где мрак
Обвил преследователь-враг
Кольцом огней сторожевых,
Измученный пристал король.
Вот лавр! Вот отдых! - И для них
Народы сносят гнет и боль?
До смертной муки изнурен,
Под дикий дуб ложится он;
На ранах кровь, и в жилах лед;
Сырая тьма над ним плывет;
Озноб, что тело сотрясал,
Сном подкрепиться не давал
И все ж, как должно королям,
Карл все сносил, суров и прям,
И в крайних бедах, свыше сил,
Страданья - воле подчинил,
И покорились те сполна,
Как покорялись племена!

III

Где полководцы? Мало их
Ушло из боя! Горсть живых
Осталась, рыцарскую честь
Храня по-прежнему, при нем, -
И все спешат на землю сесть
Вкруг короля с его конем:
Животных и людей всегда
Друзьями делает беда.
Здесь и Мазепа. Древний дуб,
Как сам он - стар, суров и груб,
Дал кров ему; спокоен, смел,
Князь Украины не хотел
Лечь, хоть измучен был вдвойне,
Не позаботясь о коне:
Казацкий гетман расседлал
Его и гриву расчесал,
И вычистил, и подостлал
Ему листвы, и рад, что тот
Траву стал есть, - а сам сперва
Боялся он, что отпугнет
Коня росистая трава;
Но, как он сам, неприхотлив
Был конь и к ложу, и к еде;
Всегда послушен, хоть игрив,
Он был готов на все, везде;
Вполне "татарин" - быстр, силен,
Космат - Мазепу всюду он
Носил; знал голос: шел на зов,
Признав средь тысяч голосов;
Будь ночь беззвездная вокруг, -
Он мчался на знакомый звук;
Он от заката по рассвет
Бежал козленком бы вослед!

IV

Все сделав, плащ Мазепа свой
Постлал; копье о дуб крутой
Опер; проверил - хорошо ль
Дорогу вынесла пистоль,
И есть ли порох под курком,
И держит ли зажим тугой
Кремень, и прочно ли ножны
На поясе закреплены;
Тогда лишь этот муж седой
Достал из сумки за седлом
Свой ужин, скудный и простой;
Он предлагает королю
И всем, кто возле, снедь свою
Достойнее, чем куртизан,
Кем праздник в честь монарха дан.
И Карл с улыбкою берет
Кусок свой бедный - и дает
Понять, что он душой сильней
И раны, и беды своей.
Сказал он: "Всяк из нас явил
Немало доблести и сил
В боях и в маршах; но умел
Дать меньше слов и больше дел
Лишь ты, Мазепа! Острый взор
С дней Александра до сих пор
Столь ладной пары б не сыскал,
Чем ты и этот Буцефал.
Всех скифов ты затмил, коня
Чрез балки и поля гоня". -
"Будь школа проклята моя,
Где обучился ездить я!" -
"Но почему же, - Карл сказал, -
Раз ты таким искусным стал?" -
В ответ Мазепа: "Долог сказ;
Ждет путь еще немалый нас,
Где, что ни шаг, таится враг, -
На одного по пять рубак;
Коням и нам не страшен плен,
Лишь перейдем за Борисфен.
А вы устали; всем покой
Необходим; как часовой
При вас я буду". - "Нет; изволь
Поведать нам, - сказал король, -
Твою историю сполна;
Пожалуй, и уснуть она
Мне помогла бы, а сейчас
Дремотой не сомкнуть мне глаз".
"Коль так, я, государь, готов
Встряхнуть все семьдесят годов,
Что помню. Двадцать лет мне... да...
Так, так... был королем тогда
Ян Казимир. А я при нем
Сызмлада состоял пажом.
Монарх он был ученый, - что ж...
Но с вами, государь, не схож:
Он войн не вел, земель чужих
Не брал, чтоб не отбили их;
И (если сейма не считать)
До неприличья благодать
Была при нем. И скорбь он знал:
Он муз и женщин обожал,
А те порой несносны так,
Что о войне вздыхал бедняк,
Но гнев стихал, - и новых вдруг
Искал он книг, искал подруг.
Давал он балы без конца,
И вся Варшава у дворца
Сходилась - любоваться там
На пышный сонм князей и дам.
Как польский Соломон воспет
Он был; нашелся все ж поэт
Без пенсии: он под конец
Скропал сатиру, как "не-льстец".
Ну, двор! Пирам - утерян счет;
Любой придворный рифмоплет;
Я сам стишки слагал - пиит! -
Дав подпись "Горестный Тирсит".
Там некий граф был, всех других
Древнее родом и знатней,
Богаче копей соляных
Или серебряных. Своей
Гордился знатностью он так,
Как будто небу был свояк;
Он слыл столь знатен и богат,
Что мог претендовать на трон;
Так долго устремлял он взгляд
На хартии, на блеск палат,
Пока все подвиги семьи,
В полубезумном забытьи,
Не стал считать своими он.
С ним не была жена согласна:
На тридцать лет его юней,
Она томилась ежечасно
Под гнетом мужа; страсти в ней
Кипели, что ни день, сильней;
Надежды... страх... и вот слезою
Она простилась с чистотою:
Мечта, другая; нежность взгляда
Юнцов варшавских, серенада,
Истомный танец - все, что надо,
Чтоб холоднейшая жена
К супругу сделалась нежна,
Ему даря прекрасный титул,
Что вводит в ангельский капитул;
Но странно: очень редко тот,
Кто заслужил его, хвастнет

ДЖОРДЖ ГОРДОН БАЙРОН

(1788—1824)

[биография коротко]

Поэт и борец за свободу

Знаменитый английский поэт-романтик Джордж Ноэл Гордон Байрон родился в Лондоне в обедневшей аристократической семье. Когда будущему поэту было два года, чета Байронов перебралась в шотландский Абердин. Вскоре после этого отец мальчика умер, и воспитание Джорджа целиком легло на плечи леди Байрон.

Полученная при рождении травма ноги, приведшая к хромоте, повлияла на формирование личности Дж. Байрона. С детства он боролся с этим физическим недостатком, занимаясь плаваньем, верховой ездой, фехтованием и стрельбой.

В десять лет мальчик унаследовал состояние двоюродного деда Вильгельма Байрона, а также титул лорда. Мать перевезла сына в Англию, чтобы дать ему достойное образование. В 1801 г. Джордж поступил в закрытую аристократическую школу в Харроу близ Лондона. Там он начал писать стихи. В 1805 г. юноша был зачислен в Кембриджский университет. Во время учебы состоялся его литературный дебют: сначала

он анонимно издал два сборника стихотворений («Летучие наброски» и «Стихи по разным поводам»), а в 1807 г. под своим именем выпустил книгу «Часы досуга». В ней уже заметны черты романтического мироощущения.

По окончании университета поэт стал членом палаты лордов парламента Великобритании. Через несколько месяцев Байрон отправился в путешествие, длившееся два года. Он посетил Ближний Восток и страны юга Европы: Испанию, Албанию, Грецию. Во время странствий поэт начал работу над своим самым известным произведением — поэмой «Паломничество Чайльд-Гарольда». Публикация в 1812 г. первых двух песен принесла ему европейскую славу. С образом Чайльд-Гарольда в литературу вошел новый тип романтического героя, который находится в непримиримом конфликте с обществом и его моралью.

После выхода «Чайльд-Гарольда» Байрон создал много лирических стихотворений и поэмы восточного цикла, герои которых — люди, порвавшие со своей средой и вставшие на путь борьбы, мести, преступлений.

В 1816 г. поэт навсегда покинул Англию, перебравшись в Швейцарию, на берег Женевского озера. Через год он оставил и эти места, отправившись в Италию. Байрон жил в Милане, Венеции, Равенне, Пизе, Генуе. Там были написаны его лучшие зрелые произведения: стихотворения, поэма «Мазепа», поэма в драматической форме «Каин», трагедии «Марино Фальеро, дож Венеции» и «Сарданапал», стихотворный роман «Дон Жуан».

В 1823 г. жажда деятельности во благо людей и потребность в сильных эмоциях привели Байрона в Грецию. Он принял участие в освободительной борьбе греков против турецкого ига в качестве командующего военным отрядом. В 1824 г. в городе Миссолунги поэт тяжело заболел лихорадкой, однако отказался покинуть армейский лагерь. В апреле 1824 г. он скончался на боевом посту. По случаю смерти Дж. Байрона в Греции был объявлен национальный траур. Тело поэта захоронили в Англии, в местечке Хакналл.

Творчество великого английского поэта раскрыло новые возможности романтизма. Байрон обогатил жанровые и поэтические формы, язык лирической поэзии, ввел в литературу нового героя, которого принято называть байроническим.

Байронический герой — тип литературного героя, сложившийся под влиянием творчества Дж. Байрона. Как правило, это одинокий разочарованный человек, переживший крах своих идеалов, с гордым презрением относящийся к обществу и мстящий ему за то, что оно оттолкнуло его. Байронический герой противоречив: с одной стороны — это сильный, мужественный человек, тираноборец, бунтарь, мечтатель; с другой — эгоист, высокомерный циник, не признающий общественных норм и правил.

Поэт оказал настолько сильное влияние на современную ему культуру, что в Европе возникло особое явление — байронизм.

Байронизм — настроение в обществе, проявившееся в европейской литературе начала Х1Х в. под влиянием творчества Байрона. Для этого явления характерны глубокое разочарование жизнью, чувство одиночества и разлада с окружающими людьми.

Байроническим настроением проникнуты произведения многих европейских классиков первой половины Х1Х в.: Г. Гейне, А. Мицкевича, А. Пушкина, М. Лермонтова.

Творчество Дж. Байрона сильно повлияло на многих литераторов, а его личность волновала умы современников поэта. Она остается притягательной и по сей день. Об этом свидетельствуют снятые в Великобритании драма о Байроне «Готика» (1986), биографический фильм «Байрон» (2003) и множество публикаций об английском классике по всему миру. На электронном образовательном ресурсе interactive.ranok.com.ua прочитайте отрывок из биографии Дж. Байрона о его пребывании в Греции. Каким вы представляете поэта по характеру? На ваш взгляд, чем он привлекает людей?

Осмысливаем прочитанное

1. Какой факт биографии поэта вас удивил? Почему?

2. Опишите характер, жизненную позицию Дж. Байрона, как вы их себе представляете.

3. Какое произведение сделало поэта знаменитым?

4. Что такое байронизм?

5. Охарактеризуйте байронического героя. Подумайте, каких персонажей известных вам произведений можно назвать байроническими.

«Хочу я быть ребенком вольным...»

В творчестве Дж. Байрона воплотилась наиболее характерная черта романтизма — глубокая неудовлетворенность окружающей действительностью. Поэтому ключевыми темами байроновской лирики стали мировая скорбь 1 и бегство от мира.

Тема мировой скорби, стремление скрыться от вызывающего резкое неприятие мира с особой выразительностью воплотились в одном из самых известных стихотворений Дж. Байрона «Хочу я быть ребенком вольным...», которое входит в лирический цикл «Еврейские мелодии» (1815).

Произведение построено на антитезе. В первой же строфе намечено характерное для романтизма противопоставление идеала

и действительности, которое сохраняется во всех последующих строфах. Идеал лирического героя — это счастливая и вольная пора детства, минувшего среди «родных гор» и «лесов раздольных», а также мир природы («над зыбью водной утес, в который бьет прибой»). При этом действительность представляется внешне ослепительной, но внутренне пустой суетой, изматывающим праздником («саксонская пышная суета», «блеск пустой и праздный шум»). Лирический герой последовательно и решительно развенчивает желанные для многих жизненные блага: высокое положение в обществе, богатство, праздное времяпрепровождение. Он считает, что обладание ими дает лишь иллюзию счастья, но отнимает то, что имеет истинную ценность, — дружбу, любовь, свободу. Лирического героя тяготит необходимость «жить меж рабов» и терпеть «муки веселья». Его свободная душа жаждет уединения среди дикой природы, а в финале — так и вовсе избавления от жизни со всеми ее тяготами и разочарованиями.

Хочу я быть ребенком вольным

И снова жить в родных горах,

Скитаться по лесам раздольным,

Качаться на морских волнах.

Не сжиться мне душой свободной

С саксонской пышной суетой!

Милее мне над зыбью водной

Утес, в который бьет прибой!

Судьба! возьми назад щедроты

И титул, что в веках звучит!

Жить меж рабов — мне нет охоты,

Их руки пожимать — мне стыд!

Верни мне край мой одичалый,

Где знал я грезы ранних лет,

Где рёву океана скалы

Шлют свой бестрепетный ответ!

О! Я не стар! Но мир, бесспорно,

Был сотворен не для меня!

Зачем же скрыты тенью черной

Приметы рокового дня?

Мне прежде снился сон прекрасный,

Виденье дивной красоты...

Действительность! ты речью властной

Разогнала мои мечты.

Кто был мой друг — в краю далеком,

Кого любил — тех нет со мной.

Уныло в сердце одиноком,

Когда надежд исчезнет рой!

Порой над чашами веселья

Забудусь я на краткий срок...

Но что мгновенный бред похмелья!

Я сердцем, сердцем — одинок!

Как глупо слушать рассужденья —

О, не друзей и не врагов! —

Тех, кто по прихоти рожденья

Стал сотоварищем пиров.

Верните мне друзей заветных,

Деливших трепет юных дум,

И брошу оргий дорассветных

Я блеск пустой и праздный шум.

А женщины? Тебя считал я

Надеждой, утешеньем, всем!

Каким же мертвым камнем стал я,

Когда твой лик для сердца нем!

Дары судьбы, ее пристрастья,

Весь этот праздник без конца

Я отдал бы за каплю счастья,

Что знают чистые сердца!

Я изнемог от мук веселья,

Мне ненавистен род людской,

И жаждет грудь моя ущелья,

Где мгла нависнет над душой!

Когда б я мог, расправив крылья,

Как голубь к радостям гнезда,

Умчаться в небо без усилья

Прочь, прочь от жизни — навсегда!

(Перевод В. Брюсова)

1. Вспомните, что такое антитеза. Что противопоставлено в произведении?

2. Запишите примеры изобразительно-выразительных средств языка, относящихся к противопоставляемым образам детства и настоящего времени. Обобщите наблюдения в таблице.

3. К кому обращается лирический герой? С какой целью?

4. Почему лирический герой хочет убежать, скрыться от мира?

5. Охарактеризуйте лирического героя произведения. Каков его жизненный идеал?

6. Как вы понимаете выражение «мировая скорбь»? Почему исследователи творчества Дж. Байрона говорят о том, что в данном произведении звучит тема мировой скорби?

Комментируем высказывание специалиста

7. Критик В. Белинский утверждал: «Поэзия Байрона — это вопль страдания, это жалоба, но жалоба гордая, которая скорее дает, чем просит, скорее нисходит, чем умоляет». Как вы понимаете выражение «жалоба гордая»? Согласны ли вы с мнением критика? Обоснуйте свой ответ.

Читаем выразительно

8. Какие чувства и настроение необходимо передать чтецу при декламации стихотворения? Меняется ли настроение от начала к финалу произведения? Знакомы ли вам чувства, которые испытывает лирический герой?

9. Выразительно прочитайте стихотворение «Хочу я быть ребенком вольным...».

Учимся сравнивать

10. Прочитайте оригинал первой строфы стихотворения и ее дословный перевод. Сравните с переводом В. Брюсова. Насколько он соответствует оригиналу? Удалось ли русскому поэту и переводчику передать художественное своеобразие английского произведения?

I would I were a careless child,

[я хотел бы быть беззаботным ребенком]

Still dwelling in my Highland cave,

[жить в своей пещере в горах]

Or roaming through the dusky wild,

[или пробираться сквозь мрачную дикость]

Or bounding o’er the dark blue wave;

[или подходить к темно-синим волнам]

The cumbrous pomp of Saxon pride

[громоздкая пышность саксонской гордости] Accords not with the freeborn soul,

[не уживается со свободнорожденной душой] Which loves the mountain’s craggy side,

[которая любит скалистые стороны, гор]

And seeks the rocks where billows roll.

[и ищет камни, скатывающиеся вниз.]

На электронном образовательном ресурсе interactive.ranok.com.ua прочитайте украинский перевод стихотворения Дж. Байрона, выполненный Д. Паламарчуком. Чем вам понравился этот перевод? Отличаются ли русский и украинский переводы образным строем, ритмической организацией? Обоснуйте ответ.

"Прометей"

В 6-м классе вы ознакомились с древнегреческим мифом о Прометее. В Античности миф лег в основу трагедии Эсхила «Прометей прикованный». В свою очередь, образ титана из трагедии переосмысливали многие поэты и писатели других эпох. Одним из них был Дж. Байрон.

В письме своему издателю поэт признался: «Эсхиловым "Прометеем" я в мальчишеские годы глубоко восхищался... "Прометей" всегда так занимал мои мысли, что мне легко представить себе его влияние на все, что я написал.». Нет сомнений, что именно под влиянием трагедии Эсхила создано известное стихотворение Дж. Байрона «Прометей» (1816).

Произведение построено в форме обращения к титану. В первой части говорится, что Прометей принял близко к сердцу страдания людей, но «в награду» за это понес страшное наказание. Здесь поэт обозначил главную тему стихотворения — противостояние титана и тирана. Во второй части эта тема развивается: обуреваемый злобой «глухой тиран» жестоко пытает Прометея, однако не может сломить гордого бога. В третьей части Дж. Байрон ставит стойкость титана в пример всему людскому роду: по убеждению поэта, человек может и должен учиться у Прометея мужественно переносить муки, презирать насилие и тиранию, «Смерть в Победу обращать».

Образ греческой мифологии и литературы обретает у Дж. Байрона черты гражданской доблести, мужества и бесстрашия, а также воплощает дух бунтарства, свойственные герою романтической поэзии.

ПРОМЕТЕЙ

Титан! На наш земной удел,

На нашу скорбную юдоль,

На человеческую боль Ты без презрения глядел;

Но что в награду получил? Страданье, напряженье сил Да коршуна, что без конца Терзает печень гордеца,

Скалу, цепей печальный звук, Удушливое бремя мук Да стон, что в сердце погребен, Тобой подавленный, затих,

Чтобы о горестях твоих Богам не смог поведать он.

Титан! Ты знал, что значит бой Отваги с мукой... ты силен,

Ты пытками не устрашен,

Но скован яростной судьбой. Всесильный Рок — глухой тиран, Вселенской злобой обуян,

Творя на радость небесам То, что разрушить может сам,

Тебя от смерти отрешил, Бессмертья даром наделил.

Ты принял горький дар, как честь, И Громовержец от тебя Добиться лишь угрозы смог;

Так был наказан гордый бог!

Свои страданья возлюбя,

Ты не хотел ему прочесть Его судьбу — но приговор Открыл ему твой гордый взор.

И он постиг твое безмолвье,

И задрожали стрелы молний.

Ты добр — в том твой небесный грех Иль преступленье: ты хотел Несчастьям положить предел,

Чтоб разум осчастливил всех!

Разрушил Рок твои мечты,

Но в том, что не смирился ты, —

Пример для всех людских сердец;

В том, чем была твоя свобода,

Сокрыт величья образец Для человеческого рода!

Ты символ силы, полубог,

Ты озарил для смертных путь, —

Жизнь человека — светлый ток,

Бегущий, отметая путь,

Отчасти может человек Своих часов предвидеть бег:

Бесцельное существованье,

Сопротивленье, прозябанье...

Но не изменится душа,

Бессмертной твердостью дыша,

И чувство, что умеет вдруг В глубинах самых горьких мук Себе награду обретать,

Торжествовать и презирать,

И Смерть в Победу обращать.

(Перевод В. Луговского)

Размышляем над текстом художественного произведения

1. Какое впечатление на вас произвело стихотворение? Что в нем особенно понравилось?

2. Что вы знаете о Прометее? Как вы думаете, почему поэт обратился к образу Прометея?

3. С каким чувством Байрон пишет о своем герое?

4. Что в характере и судьбе Прометея вызывает восхищение поэта?

5. Исследователи считают, что Прометей — наиболее яркое воплощение байронического героя. Согласны ли вы с этим мнением?

6. С помощью каких изобразительно-выразительных средств языка в переводе нарисован трагический образ Прометея, подчеркнута его бунтарская натура?

7. Какие образы произведения связаны с фигурой титана, а какие — с тираном, «всесильным Роком»? Как образы из двух групп соотносятся между собой?

8. Какую идею утверждает Байрон в своем произведении?

Учимся сравнивать

» 9. На электронном образовательном ресурсе interdctive.rdnok.com.ua прослушайте увертюру к героико-аллегорическому балету Л. ван Бетховена «Творения Прометея». Перекликается ли настроение, переданное в литературном произведении, с тем, которое звучит в увертюре?

Высказываем мнение

10. Как вы считаете, почему именно Прометей оказал сильнейшее воздействие на Байрона? Можно ли назвать этот древнегреческий персонаж романтическим героем? Обоснуйте свой ответ.

11. Русский классик В. Жуковский дал такую парадоксальную характеристику творчества английского поэта: «Дух высокий, могучий, но дух отрицания, гордости и презрения». Согласны ли вы с его точкой зрения? Можно ли утверждать, что стихотворение «Прометей» овеяно духом гордости и презрения? Обоснуйте свой ответ.

Готовим проект

12. Используя материалы электронного образовательного ресурса interactive.ranok.com.ua, подготовьте проект «Образ Прометея в творчестве поэтов разных стран (И. В. Гете, П. Б. Шелли, Т. Шевченко, Леси Украинки, М. Рыльского, А. Малышко, Л. Костенко)».

Историческая и легендарная основы поэмы «Мазепа»

В 1818 г. в Италии Дж. Байрон создал поэму «Мазепа». Толчком для написания произведения стала «История Карла XII» французского фи-лософа-просветителя Вольтера. Из книги Дж. Байрон узнал, что Мазепа был изгнан со службы при дворе польского короля за любовную связь с женой пожилого вельможи. Пажа Мазепу в наказание привязали нагим к спине лошади, которая принесла его, едва живого, на родину.

В работе Вольтера и, соответственно, в поэме Байрона тесно переплелись исторические факты и вымысел. Достоверно известно, что в молодости Иван Мазепа действительно служил при дворе польского монарха Яна Казимира. Однако, вопреки свидетельству Вольтера, в ту пору он был не пажом, а «покоевым» дворянином. Кроме того, точно установлено, что Мазепа покинул двор Яна Казимира сам, когда король был в военном походе по Левобережной Украине.

Образ Мазепы в поэме

Вольтеровская трактовка биографии Мазепы привлекла Дж. Байрона тем, что юный паж представлял собой идеального романтического героя. Судьба этого молодого человека была исключительной: вступив в любовную связь с замужней красавицей, он бросил вызов обществу с его законами и моральными нормами, а затем подвергся жестокой каре. Мазепа занял достойное место среди персонажей других поэм английского классика, байронических героев — изгнанников, страдальцев, переживших тяжелые испытания и крушение своих надежд.

Поэма Дж. Байрона внесла значительный вклад в формирование образа Мазепы как легендарной романтической фигуры, открыла для европейских читателей малоизвестный им край — Украину.

Осмысливаем прочитанное

1. Что вы знаете об Иване Мазепе из уроков истории?

2. Какой источник вдохновил поэта на создание произведения «Мазепа»?

Какие сведения в источнике являются вымышленными?

3. Чем привлекла Байрона личность Мазепы?

(В сокращении 1)

«Тот, кто занимал тогда этот пост, был польский шляхтич, по имени Мазепа, родившийся в Подольском палатинате; он был пажом Яна Казимира 2 и при его дворе приобрел некоторый европейский лоск. В молодости у него был роман с женой одного польского шляхтича, и муж его возлюбленной, узнав об этом, велел привязать Мазепу нагим к дикой лошади и выпустить ее на свободу.

Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар. Благодаря превосходству своего ума и образования он пользовался большим почетом среди казаков, слава его все более и более росла, так что царь принужден был объявить его украинским гетманом». <...> 3

Он стих — полтавский страшный бой, Когда был счастьем кинут Швед; Вокруг полки лежат грядой:

Им битв и крови больше нет. Победный лавр и власть войны (Что лгут, как раб их, человек)

Ушли к Царю, и спасены Валы Москвы... <...>

Игра судьбы! Карл день и ночь, Изранен, должен мчаться прочь Сквозь воды рек и ширь полей, —

В крови подвластных и в своей:

Весь полк, пробивший путь, полег,

И все ж не прозвучал упрек Тщеславцу — в час, когда он пал И властью правду не пугал.

Гиета Карлу уступил

Коня — и русский плен влачил,

И умер. Конь тот, много лиг 1 Промчавшись бодро, вдруг поник И пал. В лесной глуши, где мрак Обвил преследователь-враг Кольцом огней сторожевых, Измученный пристал король. <. >

Где полководцы? Мало их Ушло из боя! Горсть живых Осталась, рыцарскую честь Храня по-прежнему, при нем, —

И все спешат на землю сесть Вкруг короля с его конем:

Животных и людей всегда Друзьями делает беда.

Здесь и Мазепа. Древний дуб,

Как сам он — стар, суров и груб,

Дал кров ему; спокоен, смел,

Князь Украины не хотел

Лечь, хоть измучен был вдвойне,

Не позаботясь о коне:

Казацкий гетман расседлал Его и гриву расчесал,

И вычистил, и подостлал Ему листвы, и рад, что тот Траву стал есть, — а сам сперва Боялся он, что отпугнет Коня росистая трава;

Но, как он сам, неприхотлив Был конь и к ложу, и к еде;

Всегда послушен, хоть игрив,

Он был готов на все, везде;

Вполне «татарин» — быстр, силен,

Будь ночь беззвездная вокруг, —

Он мчался на знакомый звук;

Он от заката по рассвет Бежал козленком бы вослед! <...>

[Мазепа проверил оружие и занялся ужином. Свои скудные припасы он предложил королю и его сопровождающим. Во время ужина Карл восхитился мастерством верховой езды Мазепы и сказал, что никогда не видел более ладной пары наездника и коня.]

«Будь школа проклята моя,

Где обучился ездить я!» —

«Но почему же, — Карл сказал, —

Раз ты таким искусным стал?» —

В ответ Мазепа: «Долог сказ;

Ждет путь еще немалый нас,

Где, что ни шаг, таится враг, —

На одного по пять рубак;

Коням и нам не страшен плен,

Лишь перейдем за Борисфен 1 .

А вы устали; всем покой Необходим; как часовой

При вас я буду». — «Нет; изволь Поведать нам, — сказал король,—

Твою историю сполна;

Пожалуй, и уснуть она Мне помогла бы, а сейчас Дремотой не сомкнуть мне глаз».

«Коль так, я, государь, готов Встряхнуть все семьдесят годов,

Что помню. Двадцать лет мне... да...

Так, так. был королем тогда Ян Казимир. А я при нем Сызмлада состоял пажом.

Монарх он был ученый, — что ж.

Но с вами, государь, не схож:

Он войн не вел, земель чужих Не брал, чтоб не отбили их;

До неприличья благодать Была при нем. <...>

Давал он балы без конца,

И вся Варшава у дворца Сходилась — любоваться там На пышный сонм князей и дам. <. >

Там некий граф был, всех других Древнее родом и знатней,

Богаче копей соляных Или серебряных. Своей Гордился знатностью он так,

Как будто небу был свояк. <. >

[У вельможи была прекрасная юная жена Тереза. Мазепа полюбил ее.]

«За парочкой всегда следят Глаза чужие. Мог бы ад Быть полюбезней. Но навряд Был сатана тут виноват.

Не заскучавший ли ханжа Благочестивой желчи дал Исход, от зависти дрожа?..

И раз лазутчиков отряд Вдруг ночью нас поймал! <...>

«Коня сюда!» — Ведут коня.

Нет благородней скакуна!

Татарин истый! Лишь два дня,

Как был он взят из табуна.

Он с мыслью спорил быстротой,

Но дик был, точно зверь лесной, Неукротим: он до тех пор Не ведал ни узды, ни шпор. Взъероша гриву, опенен,

Храпел и тщетно рвался он,

Когда его, дитя земли,

Ко мне вплотную подвели.

Ремнем я был к его спине Прикручен, сложенным вдвойне; Скакун отпущен вдруг, — и вот, Неудержимей бурных вод,

Рванулись мы — вперед, вперед!

«Вперед!» — Мне захватило грудь.

Не понял я — куда наш путь. Бледнеть чуть начал небосвод;

Конь, в пене, мчал — вперед, вперед! Последний человечий звук,

Что до меня донесся вдруг,

Был злобный свист и хохот слуг;

Толпы свирепой гоготня Домчалась с ветром до меня.

Я взвился в ярости, порвал Ремень, что шею мне сжимал,

Связуя с гривою коня,

И на локтях кой-как привстал,

И кинул им проклятье. Но Сквозь гром копыт, заглушено,

К ним, верно, не дошло оно.

Досадно!.. Было б сладко мне Обиду им вернуть вдвойне!

Но, впрочем, мой настал черед:

Уж нет ни замка, ни ворот,

Ни стен, ни подвесных мостов,

Мостков, бойниц, решеток, рвов;

В полях ни стебелька; жива Одна лишь сорная трава Там, где очаг был. Будь вы там, —

Ни разу б не приснилось вам,

Что был тут замок. Видеть мне Ту крепость довелось в огне, —

Как падал за зубцом зубец,

И тек расплавленный свинец Дождем с обуглившихся крыш!

Нет, — месть мою не отвратишь!

Не чаяли они, гоня Молниеносного коня Со мной на гибель, что опять,

С десятком тысяч скакунов,

Вернусь я — графу честь воздать,

Раз он пажей катать готов!

Он славно пошутил со мной,

Связав со взмыленным конем;

Ему я шуткою двойной Недурно отплатил потом... <...>

[Неутомимый скакун пронес Мазепу по пустынной равнине и через лес, где чудом избежал острых зубов волчьей стаи. Истерзанный скачкой юноша потерял сознание. Очнувшись, он увидел, что его конь плывет в бурных водах реки. Когда усталый скакун выбрался на берег, навстречу ему вылетел огромный табун диких лошадей. Рванувшись к ним из последних сил, конь упал и испустил дух. Табун пронесся

мимо, а Мазепа остался лежать привязанным к трупу, ожидая собственной смерти. На закате дня он лишился чувств.

Мазепа очнулся в уютном доме. Рядом с его кроватью хлопотала стройная молодая казачка.]

<...> Они без чувств меня нашли,

В ближайший дом перенесли,

Вернули к жизни, — и кого?

Кто стал владыкой их земли!

Так злой безумец, торжество Справлявший злобно надо мной, —

Когда один, в крови, нагой,

Я в степь был выгнан, — мне провел Путь чрез пустыню на престол!

Как смертному узнать свой рок?

Будь сердцем тверд, душой высок!

Быть может, завтра на лугу,

Там, на турецком берегу,

За Борисфеном, мы дадим Коням пастись. Вовек с таким Восторгом рек я не встречал,

Как встречу завтра, если б дал Нам рок — дойти!.. Спокойных снов,

Друзья!» —

На ложе из листов Под сенью дуба гетман лег Во весь свой рост; удобно мог Там он уснуть: привычен он Спать всюду, где застигнет сон.

Что ж Карл спасибо за рассказ Не скажет? — Гетман не смущен:

Карл спит — по крайней мере час.

(Перевод Г. Шенгели)

Размышляем над текстом художественного произведения

1. Тексту поэмы предшествуют отрывки из «Истории Карла XII» Вольтера. По вашему мнению, какую роль они играют в понимании замысла произведения?

2. Какие события обрамляют рассказ Мазепы? Зачем, на ваш взгляд, автору понадобилась такая сюжетная рамка? Как эти события помогают раскрыть характер главного героя произведения?

3. Почему центральным эпизодом поэмы становится смертельная скачка коня? Байрон неоднократно упоминает коней, дважды описывает их гибель под седоками. Подумайте, почему поэт постоянно возвращается к образу коня.

4. Охарактеризуйте образ Мазепы в поэме. Какие черты байронического героя можно в нем выделить?

5. По вашему мнению, соответствует ли образ Мазепы в интерпретации Дж. Байрона реальности?

Учимся сравнивать

6. Можно ли сравнивать байроновские образы Прометея и Мазепы? Что может служить основанием для сравнения?

Готовим проект

7. Личность Мазепы оказалась притягательной для многих литераторов. Используя материалы электронного образовательного ресурса interactive.ranok.com.ua, подготовьте проект «Образ гетмана Мазепы в литературе».

РОМАНТИЧЕСКИЕ И РЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Х1Х СТОЛЕТИЯ

Особенности русского романтизма

Русский романтизм многое объединяло с европейским: обостренный интерес к внутреннему миру человека, двоемирие, изображение романтических героев — исключительных личностей в исключительных обстоятельствах.

Характерными особенностями русского романтизма было обращение к национальному прошлому и традициям, а также гражданская направленность. Например, К. Рылеев в своих «Думах» создал целую галерею исключительных героев. Его княгиня Ольга, Иван Сусанин, Волынский (чиновник при Петре Великом), сам Петр I не столько правдивые историко-литературные портреты, сколько образы идеальных правителей и настоящих патриотов.

Романтизм в русской литературе господствовал до 30-х гг. XIX в. и подарил читателям баллады и элегии В. Жуковского, повести Н. Гоголя, ранние поэмы А. Пушкина, гражданскую поэзию К. Рылеева, стихотворения и поэмы М. Лермонтова.

Появление в литературе новых типов героев

В 1830-е годы страстный, мятежный, свободолюбивый герой романтических произведений уступил место менее ярким, более приземленным персонажам. В фокусе внимания русской литературы оказались типы «маленького» и «лишнего» человека.

Как вы помните из курса 7-го класса, «маленького человека» впервые в русской литературе изобразил А. Пушкин в образе главного героя повести «Станционный смотритель» Самсона Вырина. Впоследствии тема «маленького человека» оказалась одной из ведущих в русской литературе XIX в. К ней обращались Н. Гоголь, Ф. Достоевский и многие другие классики. «Маленький человек» — герой невысокого социального положения и происхождения, который не одарен выдающимися способностями, не отличается силой характера, но при этом добрый, никому не делающий зла, безобидный. В отличие от романтического героя-бунтаря, «маленький человек» не склонен и не способен мстить окружающим за собственные неудачи, беды и горе.

Практически одновременно в русскую литературу вошел еще один новый тип героя — «лишний человек».

«Лишний человек» — это герой, как правило, принадлежащий к высшему сословию, умный, тонко чувствующий, одаренный, образованный, но неспособный реализовать себя и страдающий от этого.

Термин «лишний человек» начали использовать после публикации в 1850 г. повести И. Тургенева «Дневник лишнего человека», однако формирование этого типа героя началось гораздо раньше. Первым «лишним человеком» исследователи считают Евгения Онегина, созданного А. Пушкиным. За ним последовала вереница подобных персонажей: Григорий Печорин (роман М. Лермонтова «Герой нашего времени»), Илья Ильич Обломов (роман И. Гончарова «Обломов») и т. д.

Реализм как литературное направление

На смену романтизму пришло другое литературное направление — реализм.

Реализм — направление в литературе XIX века, цель которого — изображение действительности в ее типичных чертах. Основные черты реалистических произведений: исследование влияния среды на формирование характера, углубленный психологический анализ личности.

Писатели-реалисты показывали прямую зависимость социальных, нравственных, религиозных представлений героев от общественных условий. Одна из главных особенностей реализма — типизация характеров, подразумевающая соединение типичного и индивидуального,

неповторимо-личностного. Самая известная формула реализма звучит так: типичный человек в типичных обстоятельствах. Если для романтизма характерно неприятие действительности и стремление противопоставить ей идеальную модель мира, то реализм стремится показать жизнь в самых типичных проявлениях. Реализм не только стал ведущим направлением в литературе XIX в., но и оказал серьезное влияние на живопись, музыку и другие виды искусств.

Огромной популярностью во всем мире пользуются произведения писателей-реалистов Ф. Стендаля, О. де Бальзака, Ч. Диккенса.

Украинский реализм представлен такими именами, как И. Франко, Марко Вовчок, И. Нечуй-Левицкий, Б. Гринченко, М. Коцюбинский. Ведущие представители русского реализма — А. Пушкин, А. Грибоедов, Н. Гоголь, И. Тургенев, Л. Толстой.

Осмысливаем прочитанное

1. Какие особенности русского романтизма вы можете назвать?

Охарактеризуйте героев этого типа.

3. Что в литературоведении подразумевают под понятием «лишний человек»?

4. Что называют реализмом? Чем это литературное направление отличается от романтизма? Используя материал учебника, заполните в тетради таблицу «Сравнительная характеристика романтизма и реализма».

5. Назовите писателей-реалистов. Какие их произведения вы читали? Учимся сравнивать

6. Рассмотрите картины выдающихся представителей русского романтизма и реализма — К. Брюллова и П. Федотова (с. 105). На ваш взгляд, почему представленные полотна относят к разным направлениям искусства? Какие их яркие романтические и реалистические черты вы можете назвать?

Готовим проект

7. Подготовьте проект «Романтизм и реализм в русской живописи XIX в.».

Это материал учебника