Иван IV Грозный - Переписка Андрея Курбского с Иваном Грозным. Переписка грозного с андреем курбским

Благочестиваго Великого Государя царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея Русии послание во все его Великие Росии государство на крестопреступников, князя Андрея Михаиловича Курбского с товарищи о их измене Бог наш троица, иже прежде век сый и ныне есть, отец и сын и снятый дух, ниже начала имать, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, и имже царие царьствуют и сильнии пишут правду; иже дана бысть единороднаго слова божия Иисус Христом, богом нашим, победоносная херугви и крест честный, и николи же побе-дима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам божия слова всю вселенную, яко же орли летание отекше, даже искра благочестия доиде и до Руского царьства: самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившего всю Рускую землю святым крещением, и великого царя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь восприемшу, и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Иванна, и в закосненных прародительствиях земля обретателя, блаженные памяти отца нашего, великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных, скипетродержания Руского царствия. Мы же хвалим за премногую милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе десницы пашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим велением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжое восхитихом. Сего православнаго истинного христианского самодержства, многими владычествы владеющаго, повеление, наш же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго христианства и нашего содержания боярину и советнику воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящего креста господня, и губителю христианскому, и ко врагом христианским слугатаю, отступльшим божественнаго иконного поклонения и поправшим вся священныя повеления и святыя храмы разорившим, осквернившим и поправшим со священными сосудами и образы, яко же Исавр, и Гноетесный, и Арменский, сим всем соединителю - князю Андрею Михайловичю Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти ярославскому владыце, ведомо да есть.Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя...Ты же тела ради душу погубил еси и славы ради мимотекущая нелепотную славу приобрел еси, и не на человека возъярився, но на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душею и телом сгнел еси! Збысться на тобе реченное: «И еже имея мнится, взято будет от него». Се твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети тамо сущий, разум имущий, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатства, сие сотворил еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив eси no твоему гласу, почто убоялся еси неповинныя смерти, еже несть смерть, но приобретение? Последи всяко же умрети. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предвладушым да повинуется: никакая же бо владычества, еже не от бога, учинена суть; тем же противляяйся власти, божшо повелению противится». Смотри же сего и разумевай, яко противляйся власти, богу противится; и аще кто богу противится, сии отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И сии же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумей же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же наипаче, противляяся власти, богу противится. Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля господня - еже, благое творяще, пострадати.И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременные славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, падающему на камени и возрастшему, и восснявшу солнцу со зноем, абие словесе ради ложнаго соблазнился еси, и отпал еси и плода не сотворил ели...Како же не усрамишися раба своего Васьки Шибанова? Еже бо он благочестие свое соблюде, и пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похваляя и всячески за тя умрети тшашеся. Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна не токмо свою едину душу, но и всех прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и оне, дав свои души, и до смерти своей служили и вам, своим детем, приказали служити и деда нашего детем и внучатом. И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща, нелепая глаголеши, и раба своего во благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отвергался еси.Писание же твое приято бысть и разумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся, по пророку, глаголющему: «Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы». Тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити? И тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши?.. Что же, собака, и пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твои подобен будет, паче кала смердяй?..А еже писал еси: «Про что есмя во Израили побили и воевод, от бога данных нам на враги наша, различными смертьми расторгли есмя, и победоносную их святую кровь в церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханный муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: «Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его». А сильных есмя во Израили не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы: земля правится божиим милосердием, и пречистые богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, а божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя...Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бь, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, и, егда кого обрящем, всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящетея в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в инех землях сам узришь, елико содевается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити: а в иных землях израдец не любят: казнят их да тем утверждаются.А мук, и гонения, и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, ино таких собак везде казнят...Тако же изволися судьбами божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене прейти от земнаго царьствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царьство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр, и доброхотных отца нашего, и воевод избиша! И дворы, и села, и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и оспы колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михаиле Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царствовати начата. Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, питати начаша, яко иностранных или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкавши! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской седит на лавке, локтем опершнся, о отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняся не токмо родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды позно ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и таково в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша, бутто их родительское стяжание; а всем людей ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба перемепити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По всем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды, имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех, аки рабы, себе сотвориша, своя ж рабы, аки вельможа, устроиша; правити же мнящеся и строити и вместо сего неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще... То ли к нам прямая их служба? Воистинну, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере пашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашего, тогда, богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго бога начася строити царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения божия, распростершуся пламени огненному, царствующий град Москву попалиша: наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики, их же имена волею премину, аки благополучно время изменной своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и таковыми чародейством Москву попалили; да будто и мы тот их совет ведали: и таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольския церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятые богородицы и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церковныя, и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убити за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудрствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царству своему запалители самим быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубите, а своя сохраните? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании бесчеловечие бояр наших доброхотных убивали, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишися, собака, в гордости, такожде и инех собак и изменников бранною храбростию?..А что, речеши, кровь твоя пролитая от иноплеменных за нас, по твоему мнимому безумию, вопиет на нас к богу, тем же убо смеху подлежит сие, еже убо от иного пролития, на иного же вопиет. Аще бы и тако, еже от сопротивных супостат пролитая кровь твоя, то должная отечеству си сотворил еси; аще бы сего не сотворил еси, то неси был еси християнин, но варвар; и сие к нам неприлично. Кольми же паче наша кровь на вас вопиет к богу от вас самех пролитая: не ранами, ниже кровными капли, но многими поты и трудов множеством от вас отягчен бык безлепотно, яко же по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего излобления и утеснения вместо кровей много излияся слез наших, паче же и воздыхания и стенания сердечная...А еже убо речеши, яко «ратных ради отлучений, мало зрех рождыния тя, и жены своея, отлучения ради, не познах, и отечество оставлях, по всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчахся, претерпевал еси естественные болезни, и ранами учащен еси от варварских рук и различных браней, и сокрушено уже ранами все тело имеешь», и сия тебе вся сотворишася тогда, егда вы с попом и Алексеем владеете. И аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, то почто, сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладаете? Аще бы и мы сие сотворили, несть дивно; но понеже бо сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аще бы муж браниносец был еси, не бы еси исчитал бранные труды, но паче на предняя простирал бы ся; аще же исщитаеши бранныя труды, то сего ради и бегун явился еси, яко нехотя бранных трудов понести, и сего ради во упокоении пребывати. Сия же твоя худейшая браненосия нам ни во что же поставлена; еже ведомые измены твоя и яже протыкания о нашей главе тебя презрена бывша и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честню и богатеством. А еще бы не тако, то таких казней за свою злобу был еси достоин. И еще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно было тебе угонзнути к нашему недругу, аще бы наше к тебе гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранныя же дела твоя вся нам ведома. Не мни мя неразумна суща или разумом младенчествующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобио глаголаху; ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же прежде с попом Селивестром и со Алексеем лукавым советом прельстисте. Или мните пыне таковая сотворити? В притчах бо речено бысть: «егож не можете яти, того не покушайся имати».Мздовоздаятеля же бога призывавши; воистину он праведный воздатель всяким делам, благим же и злым; но токмо подобает рассуждение имети всякому человеку, ка-ко и против каких дел своих кто мздовоздание приимет. Лице же свое пишешь не явити нам до дне страшнаго суда божия. Кто же убо восхощет таковаго ефопскаго лица видети?..А еже свое писание хощешь с собою во гроб вложити, се убо последнее свое христианство отложил еси. Еже бо господу повелевшу не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси и по сему убо несть подобно и пению над тобой быти.В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимонта короля нарицаеши, се убо свою злобесную собацкую измену до конца совершаешь. А еже от него надеешися много пожалован быти, се убо подобно есть, понеже не восхоте под властию быти божия десницы и от бога данным владыкам своим послушным и повинным быти, но самовольством самовластно жити. Сего ради такова государя искал еси по своему злобесному хотению, еже ничим же собою владеющая, но паче худейша от худейших раб суща, понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая.Но что еще глаголю ти много? По премудрому Соломону: «С безумным не множи словес»; обличения бо ему о правде злоба слышати. Аще бы еси имел смысл цел и разум здрав, то по приточнику сему уподобился бы еси: «Разум премудраго яко потоп умножится и совети его яко животен источник». Ты же буй сын, а утроба буяго, яко изгнивший сосуд; ничто же удержано им суть; такожде и ты разума стяжатн не возможе.Писана нашея великия Россия преименитого, царствующаго, престольнаго града Москвы, степеней нашего царьскаго порога, от лета миросоздания 7072-го, иулиа месяца в 4 день.

Краткая редакция

Лета 7072-го царево государево послание во все его Росийское царство - на крестопреступников его, на князя Андрея Курбъского стоварыщи, о их измене Бог наш Троица, иже прежде век сый и ныне есть, Сын и Святый Дух, ниже начала име, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, имже царие царствуют и сильнии пишут правду; и данна бысть единороднаго слова Божия Иисусом Христом Богом нашим победоносная хоругви, крест честный, николи же победима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения Божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам Божия слова всю вселенную, яко же орел летанием обтекши, даже искра благочестия доиде и до Росийскаго царствия: самодержьство Божиим изволением почтен от великаго царя Владимера, просветившаго всю Рускую землю святым крещением, и великаго царя Владимера Манамаха, иже от грек достойнейшую честь восприимшему, и храбраго великаго государя Александра Невскаго, иже над безбожными немцы победы показавшего, и хвалам достойнаго государя царя Дмитрия, иже за Доном над безбожными Агаряны велию победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великаго государя Ивана, и закосненныя прародительствия землям обретателя, блаженныя памяти отца нашего, великаго государя Василия, да иже доиде и до нас смиренных скипетродержания Росийскаго царствия. Мы же хвалим Бога за премногую его милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе деснице нашей единоплеменную кровь обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но Божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и воспитахомся и возрастохом и вопарихомся Божиим повелением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чужое восхитихом. Сего православнаго и истиннаго християнскаго самодержъства, многими владычествы владующего, повеления, наш же християнский и смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго християнства и нашего самодержания болярину и советнику и воеводе, ныне крестопреступнику честнаго и животворящаго креста Господня, и губителю християнскому, и ко врагом християнским слугатаю, отступлыним божественнаго иконнаго поклоняния и поправшим вся священная повеления, и святыя церкви разорившим, и осквернившим ж поправшим священныя сосуды и образы, яко же Исавр, и Гноетезны, и Армении, сим всем соединителю, - князю Андрею Михайловичу Курбъскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославъскому владыце, ведомо да есть.Почто, о иже аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что же даси измену на ней в день Страшнаго Суда? Аще весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя: чесо на теле душу предал еси, аще убоялся еси смерти по своих бесоизвыкших (Так АБ; И безоизвыкших. ) друзей и назирателей ложному слову. И всюду, яко же беси на весь мир, тако же и в наши изволившия быти друзи и служебники, нас же отвергшеся, преступивше крестное целование, и возъярився на мя и душу свою погубив, и на церковное разорение подвигайся есте. Не мни праведно быти: возъярився на человека и къ Богу приразися; ино бо человеческое есть, аще и порфиру носит, ино же божественное. Или мниши, окаянне, яко убрежешися того? Накако же. Аще с ними воевати, тогда ти и церкви разоряти, и иконы попирати, и християн погубляти. Аще же и руками где не дерзнеши, и ты мыслию яда своего смертоноснаго много сия злобы сотвориши.Се убо явствено есть ваше изменное умышление, от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам превладущим да повинуются, никая же бо владычества еже не от Бога учинена суть; тем же, противляяйся власти, той Божию повелению противляется». Сей отступник имянуется. Инъде рече Павел апостол, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не предо очима точию работающе, не яко человекоугодницы, но яко Богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля Господня - еже, благое творяще, пострадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни носити?Како же не усрамишися раба своего Васки Шибанова? Еже бо он свое благочестие соблюде: пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тобя не отвержеся, и, похваляя всячески, умрети за тобя тщашеся. Ты же убо сего благочестию не поревновал еси:. единаго ради малаго слова гневна не токмо свою едину душу, но и своих родителей души погубил еси; собацким изменным обычаем преступив крестное целование, ко врагом християнским соединился еси, и к тому, своея злобы не размотряя, сицевыми скудоумными глаголы, яко на небо камение меща, нелепая глаголеши; и подобна к тому сотворити своему владыце отвергл еси.Писание же твое приято бысть, и вразумлено и внятелъно, и понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено бо меда и сота по твоему разуму, горчайши же обретающеся, по пророку глаголющему: «умякнуша словеса их паче елея и та суть стрелы».А еже писал еси: во Израили побили воевод, от Бога данных нам на враги наша, и различными смертьми расторгнули есмя, и победоносную их кровь святую во церквах Божиих пролияли есмя, и мученическими кровьми праги церковный обагрили есмя, и на доброхотных своих и душа за нас полагающих неслыханный от века муки, и смерти, и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы сих, и иными неподобными облагая православных, - и то еси писал и глаголал ложно, яко же отец твои диявол научил тя есть, понеже рече Христос: «Вы отца вашего диявола есте и похоти отца вашего хощете творити». А сильних есмя во Израили не побили, и не вем, кто есть сильнейши во Израили, понеже Росийская земля правится Божиим милосердием, и пречистые Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами своими государи, а не судьями и воеводами, ниже ипаты и стратиги. Ниже воевод своих различными смертьми расторгнули есмя. Аз же Божиею помощию имеем у собя воевод множество и опричь вас изменников; а пожаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же.А еще писал еси, аки не хотя уже неумытному судищу предстати, ты же на человека ересь полагавши, сам подобно манихейстей ереси пиша злобе сие: яко же они блядословят, еже небом обладати Христу, землею же самовластным быти человеком, преисподними же дияволу, тако же и ты будущее судище проповедает, зде же Божиих наказаний приходящих согрешений ради человеческих презирает. Аз же исповедаю, и всем, яко не токмо тамо мучение, иже зле живущим и преступающим заповеди Божия, но и зде Божия праведнаго гнева по своим злым делом чашу ярости Господня испивают и многообразными наказании мучатся. Сице аз верую Страшному Спасову судищу. Та же и се вем - обладающа Христа небесными и земными и преисподними, яко живыми и мертвыми обладая.Мы же убо християня веруем в Троицы славимаго Бога нашего Иисуса Христа, яко же рече апостол Павел: «Имамы бо Нову Завету ходатая Христа, иже седе одесную престола величествия на высоких, иже, открыв завесу плоти нашея, всегда проповедует о нас, иже, о ихже волею пострада, очистив кровию своею Завета Новаго». Та же и Христос рече во Евангелии: «Вы убо не нарицайтеся наставницы, един бо есть наставник ваш - Христос». Мы убо християне знаем предстатели тричисленое Божество, в неже познание приведени быхом Иисус Христом, Богом нашим; тако же и заступницу християнскую, сподоблыпуюся быти Мати Христа Бога, пречистую Богородицу; и потом предстатели имеем вся небесныя силы, архангели, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архангел, Иисусу Наввину и всему Израилю, сия убо имеем предстатели, Михаила и Гавриила и прочих всех небесных безплотных; молитвенники же к Богу имамы пророци, и апостоли, и святители, и мученики, лик преподобных и исповедник и безмолвник, мужей и жен, - се убо имеем предстатели християнскии.Се ли убо горько и тма, яко от злых предстати и благая творити? Се есть слатко и свет. Аще убо царю не повинутся подовластныя, никогда же усобных браней престанут. Се убо злоба обыче сама себе хапати, сам не разумея, что сладко ж свет.Хто убо тям то ставил судью или владетеля надо мною? Или даси ответ за душу мою в день Страшнаго суда? Понеже убо се есть вина и глава на всем делом вашего злобеснаго умышления; понеже с попом с Селиверстом положисте совет, дабы аз лише словом был государь, а вы бы с попом во всем действе были государи. Сего ради вся сия сключишася. Воспомяни же: егда Бог извожаше Израиля из работы, и егда убо священника ли поставил владети людьми или многих рядников? Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними; священствовати же ему не повелено, но Аарону, брату ево, повелено священствовати, а людскаго же строения ничего не повеле творити. Егда же Аарон сотвори строй людский, тогда и от Бога люди отведе. Смотри же сего, яко не подобает священником царская творити, яко же Дафан и Авирон хотяща восхитити себе власть, и како сами погибоша, - еже вам боляром прилично. После того же бысть судия Израилю Иисус Наввин, священник же Елеазар, и оттоле даже и до Илия (Так А; ИВ Лия ) жерца и обладаху судия, Июда, и Варак, и Еффай, Гедеон, и ины мнози: и каковы советы и победы на противныя поставляху, и Израиль спасаху! Егда же Илия жрец взял на ся священство и царство, аще сам праведен бяше и благ, но понеже от обоюду припадшу ему богатству, славе, и како сынове его, Офнии и Финеес заблудиша от истинны, и како сам и сынове его злою смертию погибоша, и весь Израиль побежден бысть до дни Давыда царя? Видиши ли, яко священства и ряд-ничество царским владетелем не прилично?Како же, собака, и того не разсудиши?Станем же о сем разсужение имети: се ли гордое ко господину раба учити, али се не гордость - моего владычества и своего ига работнаго отметается, яко повелеваете мне свою волю творити, и поучаете, и обличаете, учительский сан на ся восхищаете, яко же рече божественный Григорей к надеющимся юности и во все время держащим ю быти учителем: «Ты же преже брады учиши старца, или учити веруеши, никако имый честь. По сем Данил зде, и онсица и онсица - юнний судья, и притца на языце, всяк бо обидяй во ответ готов. Но ни закон в церкви складное. Яко же, ни едина ластовица весну творит, ни писмя едино землемерца, или корабль единь, море», тако же убо и ты, ни от кого же рукоположен, учительский сан восхищавши.Яко же в старчестве реченно есть, еже о Иванне Колове, егда брата осуди в велицей лавре живущего во пьянстве, и в блуде, и в прочих неудержании, и тако скончашася. Иван же о нем востеня, и како виде себе восхищенна в видении, пред, великим градом приведена, и Господа нашего Иисуса Христа седяща на престоле, и с собори множество ангел окрест предстоящей, и душе оной усопшей и принесенней ко Иванну, и осужения от него вопрошающей ангелом, в кое место повелит им вселитися; оному же безответну сущу. И егда приближишася водящей его ко вратам Иисусовым, словом возбранен бысть внити. Изиречеся ему глас иисусов издалеча: «се ли есть антихрист, восхищая суд мой?». Тако убо по гласе ему аки гониму, и вратом затворшимся, и манатьи снятой бывше - иже есть нам на большое извещение, - оному же-посем пятнадесять лет страдавшу по пустыни, ниже зверя, не токмо человека видящу, и тако по таковем страдании сподобися тако же видения и манатьи, и едва прощения прия. Смотри же, бедник, яко не осуди, но востена, и како пострада страшно, аще и праведник. Кольма же паче постражуть, иже нечестия многа сотворяюще, и Божий суд на ся восхищающе?Сих всех презрел еси.Пророк рече: горе дому, иже обладает жена; горе граду имже мнози обладают. Во царстве многих владение подобно женскому безумию: яко же жена не может своего хотения уставити, овогда тако, иногда же инако, тако же во царстве многих владение; аще и крепки, аще и мудры, аще и разумны,- тот тако, а иной инако.Отвещай ми: тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити? и тако ли убо почесть подобна воздаяти от Бога данному владыце, яко же ты бесовским обычаем яд отрыгавши?Како же убо ты доброхотных сих изменников нарицаеши? Яко же убо во Израили еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сиречь наложницы, и лжею согласившися, и лесть скрывше, и во един лень избиша 70 сынов Гедеоновых, еже убо от беззаконных жен ему, и воцариша Авимелеха, - тако же убо и вы собацким своим изменным злым обычеем хотесте во царьствии царей достальных истрибити, и аще не от наложницы, но от царьствия растоящагося колена хотеста воцарити. И се ли убо доброхотны есть и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, ссущаго млеко младенца, мене смертию пагубною хотеста света сего лишити, чужаго же царствия царя во царство вести? Се ли убо за мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадом хощете сотворити, еда убо вь яца место подаваете им скорпию, или в рыбы место камень? Аще убо вы, зли суще, умеете даяния благо даяти чадом вашим, аще убо доброхотный благи нарицаетеся, почто же убо таких благих даяние не приносите чадом нашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих и измену чинити, - яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великаго государя, умышляючи изменные обычаи, тако же князем Дмитрием внуком на отца нашего блаженные памяти великаго государя Василья многи пагубы и смерти умышлял; тако же и матери твоея деды (Так А; ИВ дед. ) Василей и (Так А; И Б и нет. ) Иван Тучкин, многая поносная и укоризненная словеса деду нашему, великому государю Ивану, износили; тако же и дед твой, Михайло Тучков, на преставления матери нашей, великия царицы Елены, про нея дьяку нашему, Елизару Цыплятеву, многая надменная словеса изрече; - и понеже еси порождение исчадия ехиднова, по сему тако и яд отрыгавши. Се убо довольно указах ти, чего убо ради по твоему злобесному разуму супротивным обрати ся. А отцу твоему, князю Михаилу, гонение было много, и убожествовал, - измены такой не учинил, что ты.А еже писал еси, яко бессмертен мнюся, и яз бессмертен быти не мнюся, понеже смерть адамских грех общедательный долг всем человеком.Яко учительский сан восхищавши, апостолу Иякову сие отрицающу: «Не мнози учители бывайте, братие, ведуще, яко вящей грех приемлем, много бо согрешаем вси. Иже бо словом не согрешит, сии совершен муж и силен, иже кто устне обуздал».Апостолу Павлу глаголющу: «Имуще образ благочестия, силы же его отвергошася, всегда учащася и николи же в разум истинный прийти не могуща, яко же Ананий и Амврий противистась Моисею, тако же и вы противитеся истинне».Яко же тогда, тако же и ныне; обаче благодать Божиа в немощи совершается, а ваше злобесное на церковь возстание разсыплет сам Христос. Смотри же и древняго отступника Иеровоама сына Вашша, како отступи з десятью колены Израилевыми, и сотвори царство в Самарии, и отступи от Бога жива, и поклонися тельцу: и како убо смятеся царство Самарийское неудержанием царей и вскоре погибе. Июдино же, аще и мало есть, но страшно пребысть до исполнения Божия, яко же рече пророк: «рассвирепе яко же юница Ефрем», и паки инде рече, ино есть: «сынове Ефремли, наляцающи и спеющи луки, возвратишася в день брани, не сохраниша повеления Господня, и в законе его не изволиша ходити». «Человече, останися рати; аще убо со человеком борешися, той одолеет тя или ты одолевши; аще ли с церковию борешися, то всяко тобя одолеет церковь, жестоко бо противу осну прати, на ня бо воступиши, но и нозе си окровавиши. Еда ся пени море и бесится, Исусова корабля не может потопити, на камени бо стоит. Имамы бо вместо кормъчия Христа, вместо же гребца - апостоли, вместо же корабленик - пророки, вместо же правителей - мученики и преподобныя; и сия убо вся имуще, аще и весь мир возмутится, но не убоимся погрязновения: меня убо светлейпш твориши, сам же свою погибель содеваеши.Яко же рече убо апостол: «овех убо милуете разсужающе, вех же страхом спасайте, ото огня восхищающе». Видиши ли, яко апостол страхом повелевает спасати? Тако же и во благочестивых царех о временех много обрящеши злейшее мучение. Тако же убо по твоему безумному разуму единако царю быти, а не по настоящему времени? То убо разбойницы и татие мукам невинни ли суть? Паче же и злейша сих лукавая умышления. То убо вся царствия нестроением и междоусобными бранми вся растлятся. И тако ли убо пастырю подобает, еже не разсмотряти о нестроении о подовластных своих?И всегда убо царем подобает обозрительным быти, овогда кротчайшим, овогда же ярым, ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение. Аще ли же сего не имея, то несть царь; царь бо несть боязнь делом благим, но злым. Хощеши ли не боятися власти, благое твори; аще ли злое твориши, бойся: не туне мечь носит, в месть злодеем.В послании божественнаго Дионисия о Поликарпе Измиръскаго видение, еже моляшесь на еретиков, еже смятших божественую службу, о погибели их, и како виде, не яко во сне, но яве, на молитве предстоя, и виде ангельскаго владыку, на плещу херувимску седяща; и земли убо зинувши пропастию великою, змию оттуду страшну зияющую; онем же, яко осужеником, руне опако связаны имуще и к пропасти оной влекоми, и еже к ним поползновению (И низполползновению. ) бяху, еже в пропасть ону пасти. Святому же Поликарпу тако от зелныя ярости и гнева разжегшуся, оставшу ему предъсладкаго Исусова видения и прилежно сматряюще погибели людей онех. Тогда убо и тогда ангельский владыка с плещу херувимску сниде, и ем мужей онех за руки, плещи же свои представи Поликарпу и рече: «аще сладко ти есть, Поликарпе, бий мя, понеже и преже сих ради плещи свои дах на раны, да вся в покаяние вмещу». И аще убо такова праведна и свята мужа, и праведно молящася на погибель, не послуша ангельский владыка, кольми паче тебя, пса смердяща, злобеснаго изменника, неправедна, на злую волю молящася, не послушает; яко же рече апостол Ияков: «просите и не приемлете, зане зле просите».Что, собака, и болезнуеш, совершивше такую злобу? К чему убо подобен совет твой будет? Паче кала смердяща. Или мниши праведно быти, еже от единомыслеников твоих злобесных учинено, еже иноческое одеяние свергши и християн воевати? Или се есть вам отвещание, яко невольное пострижение? Но несть сие, несть. Како убо Лествечник рече: видех неволею ко иночеству пришедших и паче водных исправившихся ((Так Б; И исправшихся, А исправльшихся.) ). А чесо убо сему слову не подрожасте? Много же и не в Тимохину версту обрящеши, тако же постриженных, и не поправши иноческаго образа, глаголю же и до царей. Аще ли же кои дерзнуша сие сотворити, се убо ничим же ползовашася, но паче в горшая телесная и душевная погибели приидоша, яко же князь великий Рюрик Ростиславич Смоленский, пострижен от зятя своего Романа Галическаго. Смотри же благочестия княгини его: восхотевшу ему взяти ея из невольнаго пострижения, она же не восхоте мимотекущаго царствия, но пострижеся и во схиму. Рюрик же рострижеся и многи крови християнския пролиял, и святыя церкви и монастыри пограби, и игуменов и попов и чернцов помучи, и до конца княжения не може удержати, но и имя его без вести быстъ. Тако же и во Цареграде множайша сего обрящеши.Тако ли вы благочестие держите, еже еси, злобесным обычаем своим держите и нечестие сотворяете? Или мнишися, яко ты еси Авенир, сын Ниров, храбрейши во Израили, еже такия писания злобесным обычаем, гордостию дмяся, писати. Но и тогда что бысть? А егда убо уби Иоав сын Сару, и тогда оскудел (Так Б; ИА оскудели. ) Израиль. Не пресветлыи ли победы з Божиею помощию на противныя показаша? Всуе хвалишися. Смотри же и сего, иже подобно тобе сотворшаго; аще ветхословие любиши, к сему то (Так А; ИБ та. ) и приложим. Что убо ему бранная храбрость, еже господина своего нечестна име, еже убо подругу Саулю Ресфу, и рекшу ему о сем сыну Саулю Мемфиоксу, он же разгневася, отступи от дому Сауля, и тако погибе; ему же ты уподобися, желая гордостно излишнее чести и богатества. Яко же Авенир на подружив посягну господина своего, тако же убо и ты, иже нам от Бога данныя на грады и на села посягая, равно тому нечестию бесуяся сотворяеши. Или убо предложиши ми плачь Давыдов? Ни убо, царь убо, праведен сы, не хотя убьения сицева сотворити; нечестивый же во своей погибели и погибе. Смотри же, яко бранная храбрость не помагает, аще кто господина не чествует. Но еще предложу ти Ахитофела, подобна тобе лукавно совет совещевающе Авесолому на отца, и како потрясенна последи сия: единаго старца разумом совет его разсыпася, и весь Израиль побежен бысть малейшими людьми; он же удавлением конец погибельный обрете.Вы же, изменники, аще и вопиете бес правды, и не приемлете, яко же и выше речено есть, понеже сласте ради просите.Аз же ни о чем же убо не хвалюся в гордости, никако же убо гордения желаю, понеже убо свое царское совершаю и выше себе ничто же не творю; паче же вы убо гордитеся, дмящеся, понеже и раби суще святительский сан восхищаете, учаще, и прещающе, и повелевающе. На род же христианский мучительных сосудов не умышляем, но паче за них желаем против всех враг их не токмо до крови, но и до смерти пострадати; подовластных же своих благим убо благая подавая, злым же злая приносятся наказания; не хотя, ни желая, но, по нужде, их ради злаго преступления и наказания бывают, яко же речено есть во Евангелии: «Егда убо состареешися и воздежеши руце свои, ин тя пояшет и ведет тя, аможе не хощеши». Видиши ли, яко многажды и не хотяще случается по нужде законопреступным наказание. А наругающи же и попирающе ангельский образ, согласующим ласкателем - не вем, разве останков вашего злаго совета; безсогласных боляр у нас несть, разви другов и советников. Губители же души нашей и телу несть у нас. И се убо паки детская поминавши; и сего ради убо не хотех во учительстве быти, в воли вашей, и того ради вы от мене гонения нарицаете. Вы же владетели и учители повсегда хощете быти ми, яко младенцу. Мы же уповаем на милость Божию, понеже доидохом в меру возраста исполнения Христова и, кроме Божий милости и пречистые Богородицы и всех святых, от человек учения не требуем; ниже убо подобно есть, еже владети множеством народа, инех разума требовати. О Иароновых убо жерцех, - еже убо подобно псову лаянию или яди ехиднине отрыганию. Сему убо подобно писал еси. Еже убо како родителем своим чада сицевая неудобственая творят, паче же и нам, царем имущим, како уклонится на сие безлепие и творити? Сия убо вся злобезством своим и собацким умышлением писал еси. А еже свое писание хощеши с собою во гроб вложити, се убо последнее христианство отложил еси; еже убо Господу повелевшу, еже не противится злу, ты же убо и обычное, еже и невежда не творят, и конечное прощение отвергл еси. И по сему убо несть подобно петью над тобою быти.В нынешней же отчине, в Вифлянской земле, град Волмерь недруга нашего Жигимонтов нарицаеши, се убо свою злобесную собатцкую измену до конца совершавши. А еже от него надевшись много пожалован быти, се убо подобно есть; понеже не хотесте под Божиею десницею власти быти и от Бога нам данным и повинным быти нашего повеления, но в самовольстве самовластия жити, сего ради такова и государя изыскал еси, еже по своему злобесному собатцкому хотению, еже ничим же собою владеются, понеже от всех повелеваем есмь, а не сам повелевая.А еже бо синклита от преблужения рожденна, то не вемы, паче вас. Таковый моавитин и аммонитин еси: яко же убо они от Лота изшедше, от сыновца Авраамля, и всегда на Израиля воеваху, тако же убо и ты от властелинскаго племени исшел еси, и на ны беспрестани советуеши злая. Что же убо писал еси? Понеже убо претительно повелевавши, яко же убо бе злобесному злохитрию подобно: ово убо лукаво, ово же ласкательно, ово же гордо, ово же страшительно, дмяся выше меры, подобяся местоблюстителем; яко изветы творя к нам писал еси, ово же худешпим рабом своим и скудным умом подобяся, яко же избежавши от рук ваших, яко же пси нелепая глаголеши, - тако же и ты по своему злобесному собатцкому хотению и умышленшо, и иступив ума, неистовяся бесному подобию, колебляся, писал еси.Како же не устыдишися злодеев мученики нарицая, не разсужая, за что кто стражет? Апостолу вопиющу: «аще кто незаконно мучен будет, сиречь не за веру, не венчается»; божественному Златоусту и великому Афонасию во своем, исповедании глаголющим: «мучими убо суть и татие, и разбойницы, и злодеи, и прелюбодеи, такови убо не блаженни, понеже грех ради своих мучени бысте, а не Бога ради»; апостолу Павлу глаголющу: «лутче убо благотворяще пострадати, нежели злотворящим». Видиши ли, везде не похваляет злотворящих мучения? Вы же злобесным своим обычаем подобяшеся ехиднину, отрыгания яд изливающе. Что же повиновения человек и законопреступления времени разсужающе, свою же злолукавую измену бесовским умышлением, лестию языка покрыти хотяще. Се ли убо супротивно разуму, еже по настоящему времени жити? Воспомяни же и во царех великаго Констянтина, како, царствия ради, сына своего, рожденнаго от себе, убил есть. И князь Феодор, прародитель ваш, в Смоленске на пасху колики крови пролиял есть? И во святых причитаются. И како же Давид, иже обретеся Богу по сердцу и хотению, и како же повеле и Давид, да всяк убивает Усеина, и хромыя и слепыя, ненавидящих душа Давыдова, егда не прияша его в Иерусалим. Како убо сих причтеши в мученики, яко не хотевши от Бога им даннаго царя прияти? Како же не разсудиши и се, еже и во благочестии царь и на немощней (Так А; ЦБ немошнем. ) чади силу свою и гнев показа. Или убо нынешняя изменники не равны ли сим злобу свою сотвориша? Но паче и злейша: они убо точию возбраниша приход и не успеша ничто же, си же приятаго от них, Богом даннаго им, рожнтагося у них на царстве царя, преступивше крестную клятву, отвергошася и, елико возмогоша, злая и сотвориша, словом и делом и тайными умышлении.Апостол Павел - сие дерзнув, ему же ты являешися учитель, яко на четвертое лето небо дошед, и другим рай недоведомых слышав, и больший круг проповеданием прошед, но не по крещени, сия рече: кое указание или покажи или осужай. Аще ли отречено, да удолеет человеком любное. И сими законнова такова человека. Ненавиство же и лихоимство убо не про-сечеся, второе идолослужение. Блуд же тако же горько осуди, яко без тела и безплотен.Пророк Давид рече: «Грешнику же рече Бог: векую ты поведавши оправдания моя и восприемлеши завет мой усты твоими? Ты же возненавиде наказание и отверже словеса моя вспять. Аще вндяще татя, течаще с ним, и с прелюбодеем участие свое полагайте». Прелюбодей же убо не плоти, ино же яко прелюбодей плотию и изменою. Тако же убо и ты со изменники участие свое полагавши. «Уста твоя умножися злобу, и язык твои сплеташе лщения: седяй на брата своего клеветаше и сына матери своея полагаше соблазн». Брат же есть и сын матери своея всяк християнин, понеже во единой купели крещения вси породихомся свыше. «Сия сотворил еси и умолчал, вознешцевал еси беззаконие, яко буду тебе подобен, и обличю тя, и представлю пред лицем грехи твоя. Разумей же сия забывающей Бога, да не когда похитити и будет избавляяй».Дан ответ вселенней и Росийстей царствующего преславнаго града Москвы степеней честнаго порога крепкая заповедь и слово то от лета от создания миру лета 7072-го, июля в 5 день.

2-я пространная редакция

Грамота государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии в землю вифлянскую во град Волмер ко князю Ондрею Курбьскому, глава 79. Бог наш Троица, иже прежде век сый и ныне есть, Отец и Сын и Святый дух, ниже начала имат, ниже конъца, о нем же живем и движемся есмы, им же царие царьствуют и силныи пишуть правду, иже дана бысть единороднаго сына и слова божия Исусом Христом, богом нашим, победонасная хоругви и крест честъный, и николи жи победимо есть, первому во благочестии царю Костянътину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся божественным слугам божия слова всю вселенную яко же орли летания обтекше, даже искра благочестия доиде и до Рускаго царьства. Самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившаго Рускую землю святым крещением, и великого князя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь возприемшу, и храбраго великого государя Александра Невскаго, иже над безбожными немцы велику победу иоказавшу, и хвалам достойнаго великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам деда моего великого государя Ивана и в закосненных прародительския земля обретателя, блаженные намети отца нашего великого государя князя Василия, даже доиде и до нас смиренных скипетродержания Руского царьствия. Мы же хвалим за премногую его милость, произшедшую на нас, еже не попусти десницы нашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей своих благословением яко же родихомся во царъствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим повелением у родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжое возхитихом. Сего православнаго християнскаго самодержавства, многими владычествы владеющаго повелением, нам же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго християнства и нашего содержания боярину, советнику и воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящего креста господня и губителю христианскому и ко врагом християнским слогатаю, отступлыпему божественнаго иконнаго поклонения я поправшему вся священная повеления и святыя храмы разорившим и осквернившим и поправшим со свещенными сосуды и образы, яко же Исавр, Гноетезный и Арменским, сим всем соединителю, князю Ондрею Михайловичю Курбьскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославскому владыце ведомо да естьПочто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную; свею душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день Страшнаго суда? Аще и весь мир ариобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя Чесо на теле душу предал еси, аще и убоялся еси смерти по своих бесех и вышних друзех и назирателей ложному слову? И все яко же беси на весь мир, тако же и ваши изволшии быти друзи и служебники, нас же отвергшее престунивше крестное целование, бесов подражв-юще, на многообразный ми воды, всюду сети поляцающе и бесовским обычаем на всячески еазираюзце. блюдуще хожения и глаголания, мняше нас яко бесплотным быти и от сего многия ешивающе поношения и укоризны на нас и весь мир позорующих и к вам приносящих Вы же им воздаяние многое за сие злодейство даровали есте нашею же землею п казною, называючи их ложно слугами, от сих бесовских слухов наполнияиея есте на мя ярости, яко же ехидна яда смертоносна, и возъярився на мя, душу свою погубив и на церковное разорение стали есте Не мни праведна на человека возъярився, о богу приразитися; ино бо человеческо есть, и аще и порфиру носит, ино же божественное- Или мнити, окаянне. яко убрежешися того? Николи же! Аще ти с ними воевати, тогда о церкви раяоряти и иконы попирати, християв погубляти, аще же где и руками не дерзнеши, о о мыслию да своего смертоноснаго много сия злобы сотворити Помысли же, како бранным пришествием мяхкая младенишная удеса конскими ногами стираема и растерзаема! Егда же убо зиме належати. сия наипаче злоба совершается И сие убо твое илобесное умышленна, како не уподобится Иродову неистовству, еже о младенцах убийства показа! Сие же ли мнишь благочестию, гоже сицевая зло творити? Аще множае нас глаголешв воюющих на християн, еже на германы и лятаоны, ино несть сие, несть,Аще бы и христиане были в тех странах, и мы воюем по прародителей своих обычаем, яко же и преже сего многажды случалося; ныне вемы, в тех странах несть християн, развее малейших служителей церковных и сокровенных раб господень. К сему же п литовская брань учинилася вашею же изменою и недоброхотством и нерадением безеоветнымТы же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нелетную славу презрел еси, и на человека возъярився, на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душою и телом сшел еси! И збысться на тобе реченноез «Еже имея, мнится, взято будет от него», все твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети и тамо сущии, разум имущии, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатества, сие сотворил еси, а не от смерти бегая Аще праведен и благочестив еси по твоему гласу, почто убоялся еси неповинный смерти, еже несть смерть, но приобретения?Последи всяко умрети же. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто апостола Павла презрел еси, яко рече: «Всяка душа владыкам предвладущим да повинуются: пикая же бо владычества, еже бо не от бога учинена суть; тем же противящяйся власти божию повелению противится»? Смотри же сего и разумевай, яко противляяйся власти, богу противится; и, аще богу противится кто, сий отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И си же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумевай же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же вавначе, против л яяся власти богу противится! Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господий своих, не предо очима точшо работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть» Се бо есть воля господня - еже, благо творяще, поетрадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптива владыки, страдати и венец жизни наследити?Но ради привременныя славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, все свое благочестие душевное со християнскою верою и законом попрал еси, уподобился еси семени, падающему на камени, и возрастъшему; ивозсиявшу солнцу со зноем, абие, словесе ради ложнаго, соблазнился еси, отпал еси и плода не сотворил еси; по ложных словесех убо подобна на путь падающему сотворил еси; еже убо всеевшу слово к богу веру истиныую и к нам прямую службу - сие все враг из сердца твоего восхитил есть и сотворил тя по своей воли ходити. Тем же и вся божественная писания исповедуют, яко не повелевают чадом отцем противитися и рабом - господиям своим, кроме веры. И аще убо еие от отца твоего, диявола, воеприем много ложными словесы созплетеши, яко веры ради избежал еси, и сего ради, жив господь бог мой, жива душа моя - яко не токмо ты, но и все твои согласники и бесовския служители не могут в нас сего обрести. Паче же уповаем, божия слова воплощением и пречиетыя его матери, заступницы християнския, мидостию и всех святых молитвами, не токмо тебе сему ответ дати, но и противу поправших святыя иконы, и всю християнскую божественную тайну отвергшим и бога отступ л ьшим - к ним же ты любительно соединился, - словесы их нечестие изобличи и благочестия явити и воспроповедати, яко же благодать возсия,Како же не усрамишися раба своего Васки Шибанова? Еже бо он благочестие соблюде, и пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похвал яти и всячески за тебя и умрети тщашася Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна, не токмо свою едину душу, но и своих прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением, деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и они, дав свои души, и до смерти своей служили, и вам, детем своим, приказали такоже служити деда нашего детям и внучатам. И ты то все забыл, собацким своим изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща. нелепая глаголеши, и раба своего благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отверглся еси.Писание же твое приято бысть и вразумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден подо устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайши же пелыни обретающеся, по пророку глаголющему- «Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы» Тако ля убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити, и тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши? Начало убо твоего писания, л, п яже убо не разумевая написал еси, навацкое помышляя, еже бо не о покаянии, но выше человеческаго естества мниши человеком быти, яко же и Нават. Еже убо нас в православии в пресветлых явившися написал еси, и сие убо тако есты яко же тогда, тако и ныне веруем, верою истинною, богу живу и истинну. А еже убо сопротивным разумеваяй и совесть ирокаженна имуще, се убо и навадцкое помышлявши, и не разумеваешв еуангельскаго слова, еже речено есты «Горе миру от соблазнь, Нужно есть, иже не приити соблазном; горе человеку тому, имже соблазн приходит. Унее бы было ему, дабы жернов осельский обвязан был о выи его я потонет в пучине морстей». И много слепотствующия твоея злобы, не можеши истинны видети како, мняйся стояти у престола владычня я иовсегда со аггелы служити, своими руками агнец жремый и закалати за мирское спасение сподобиея, и сия вся поправшу с своими злобесовскими советники, на нас своими лукавыми у мышлении многая томления подвигосте? и сего ради, еже от юности моея благочестие, бесом подобно, поколебасте, и еже от бога державу, данную нам и от прародителей наших, под свою власть отторгосте. Йно се ли совесть прокаженная, яко же свое царство во своей руце держати, а работным своим владети не давати? И сему сопротивен разумом, еже не хотети быти работными своими владети? Но се ли православие пресветлое, еже рабы обладаему и повеленну быти?Сие убо от внешних. И о дутевленных же и о церковном аще есть малое согрешение, но сие от вашего соблазна и измены; паче же и человек есмы несть бо человекь без греха, токмо един бог; а не яко же ты, яко мяишися быти выше человека, со аггелы равен А о безбожных человецех что глаголати! Понеже ти вси царствии своими не владеют како им повелят работныя их, тако и владеют А Росийское еамодержавство изначала сами владеют всеми государствы, а не бояре и не вельможи! И того во своей злобе не мог еси разсудити, нарицая благочестие, еже аод властию нарицаемого попа и вашею, злочестия повеления самодержавству быти! А се по твоему разуму нечестие, еже от бога даныя нам власти еамем владети а. м и не восхотехом под властию быти попа и вашего злодеяния! Се ли разумеваемая «сопротив», яко вашему злобесному умышлению тогда, божиею милостию я пречистыя богородицы наступлением и всех святых молитвами и родителей своих благословением, погубити себе не дал есми? А какова злая от вас тогда пострадах! Се убо пространнейшш напреди слово известит.Аще ли же о сем помышляеши, яко церковное предание не тако, им гром бытие, се убо вашего же ради лукаваго умышления, понеже мя исторгосте от духовнаго и покойнаго жития, и бремя, фарисейским обычаем, бедне носимо, на мя наложисте, сами же ни единым перстом не прикоснустеся; и сего ради церковное предстояние не твердо ово убо царьских правлений, еже вами разрешено, ово же ваших злолукавых умышления бегая Игром же сходя немощи человечестей; понеже мног народ во след своего пагубнаго умышления отторгосте, и того ради, - яко же матв детем всячески попущает глумления, ради младенчества, и егда совершени л и об. будут, тогда сие отвергнут, или убо от родителей разумом на унылее возведутся, или яко же Израилю бог попусти, аще и жертвы приносити, токмо богови, а не бесом, - того ради и аз сотворих, сходя к немощи их, точию дабы нас, своих государей познали, а не вас, изменников. И чим у вас извыклв прохлажатися? И се ли вам супротивно яви ся, еже вам погубити себя не дал есми? А ты о чем супротивно разума, души твоей, крестнаго целования, сотворил ееи, ложнаго ради страха смертнаго? Сам убо сего не твориши, нам же сие убо советуеши! Си убо навадцкое и фарисейское мудрьствуеши: навадцкое убо, еже выше естества велишь и человеком быти; фарисейское же убо, еже сам не творя, иным повелевавши творити. Паче же сия поносы и укоризны, яко же исперва начали есте, тако а ныне не престаете, всяческим образом дмвияго зверя распыхахуся, измену свою, совершаете; се ли ваша доброхотная, прямая служба, еже поношати и укор яти? Бедному подобящеся, колеблетеся, и божий суд восхищающе й преже божия суда своим злолукавым еамохотным изложением, яко же своими начальеики, попом и Алексеем, изложили есте, собаки осуждающе И сего ради богу противляюшеся, яко же и святых всех преподобных, иже в посте и в подвизех просиявших милование, еже грешным, отвергосте; много в них обрящешь падших и воставших (востание не бедно!) и страждущи руку помощи подавши, в от рова согрешения миловательне возведших, по апостолу, «яко же братию, а не яко врагов имуще», - еже ты отвергл еси! И якова от онию бесов пострадаша таковая и аз от вас пострадахЧто же, собака, в пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твой подобен будет, паче кала смердяй? Или мниши праведно быти еже от единомысленников твоих зловерпых учинено, еже иноческое одеяние свергше ш на християн воевати? Или се есть вам на отвещание, яко невольное пострижение? Ибо несть сие. Како убо Л ествичник: «Видех неволею ко иночеству пришедших и паче вольных испра вишася?» Чесо убо сему слову не подражаете, аще благочестяви есте? Мнози же и не в Тимохину версту обрящеши, тако же святых, и не поправших иноческого образа, глаголю же и до царей. Аще ли же кои дерзнуша сия отворити, ничим же пользоваша, но и паче в горшая в телесной и душевной погибели приидоша, яко же князь великий Рюрик Ростиславич Смоленский, пострижен от зятя своего Рамана Галицкаго.Смотри же благочестия и княгиню его: восхотевшу взяти ея из невольнаго пострижения, она же ее в ос хоте мимотекущаго царствия паче неценна, - пострижеся и во схиму; он же бо, разстригшися, многи крови християяския проли и святые церкви и монастыри пограби, игуменов и попов и черепов, почему и до конца княжения не возможе удерж-ати; но и имя его без вести бысть, Тако же и во Цареграде множайшим сего обрящеши: овем убо носы урезаны; инем же во мняшеское одеяние бывшим и на царьство паки наскочившим, я зде убо горчайше смерти прията, тамо же бесконечны муки прияша, оонеже санояюбия ради в гордости сие сотвориша. Сие же от владычествующих, колмв же паче от рабовных Божий суд ожидает, иже аггел ъский образ поправшим! Многи же и не в данных летех пострижены от синклита превелики, паче же первых сие дерзнуша сотворити, ы аще в в прежнюю паки пршадошаТаковы ли благочестие держите, еже сие злобесным своим обычаем нечестие сотворяете? Или мнишися, яко ты еен А веет р сьгн Ниров, есть храбрейший возрастом; или, еже та сия писания злобесным своим обычаем нечестие сотворяете, или мнятися гордостию дмяся писати? И от того да что бы есть? Егда убо уби его И-оав, сын Сару и, тогда оскудел Израиль.Не пресветлые лэ победы божпето помощию на противныя показаша?Все убо, гордостию дмяся, всуе хвалишися! Смотри же и сего, еже подобна гебе сотворшаго; аще ветхослов любишь, к сему тя ш приложим; что убо поможе ему бранная храбрость, еже господина своего нечестие, еже убо поят подругу Саулю Нслру, и рекшу ему о сем сыну Саулю Мфиосу, он же, разгневался, отступи от дому Сауля и тако погибе Ему же и ты у подобие я злобесным своим обычаем, желая гордоетно излзше чести ш богатества Яко же Авенир на подружив посягну господина своего, тако же убо и ты от бога дашмя грады и села посягая, равно тому нечестие, беануяся, сотворявши Или убо предложим плач Давыдов? Ни убо царь праведень сый, и не хотя убиение сотвори, взчестдвид же во своей погибели погибе. Смотри же, яко бранная храбрость не помогает, аще кто господина не чествует. Но и еще предложу ти Ахитофела, подобна тебе, лукав совет оовещевяюще Авесолему на отца? и како потрясено попоследуя сия единаго старца разумом совет его разсьшася, и весь Израиль побежден бысть малейшими людьми. Он же удавяешда конец погибельный обрете Яко же тогда, тако ш ныне обычай - благодать божия в немощи совершается, и ваша на церковь злобесная умышяеяия и восстания разсыпает сам Христос И смотри же и древняго отступника йероваама сына Навадяща: како отступи со десятью колены Израилевыми, и сотвори царьство в Самарии Самврии, отступи от бога жива и поклонися тельцу, и како убо смятеся царьство, а Самарийское неудержанием царей и вскоре погибе; Июдино же, аще и мало бысть, но тройно. и пребысть до изволения божия, яко же рече пророк: «разсвирепе, яко юница, Ефрем»; и паки инде речено бысть: «сынове Ефремли, саляцающе и спеюще луки, возвратишася в день брани, зане не сохраните повеления господня и в законе его не изволигаа ходити». «Человече, останися рати: аще убо с человеком борешися, то одолеет тя, или ты одолевши; аще ли с церковию борешися, то всяко одолеет тя, жестоко бо ти есть противу рожну прати: не бо и вступиши, на нозе свои и окровавиши Да ся пенит море и бесится, Исуеова корабля не может аотонити, на камени бо стоит; имамы н нем кормчию Христа; вместо же гребца - апостоли, въместо кормник - пророки вместо правителей - мученики и преподобны я; и сия убо вся имущи, аще и весь мир возмутится, но не убоимся пагрязно вения: мене убо светлейши творити, сам же свою погибель содеваеши»Како же и сего не могл еси рааумети, яко подобает властелем не зверски яритися. ниже безсловесно смирятиея Яко же рече апостол! «Овех убо милуйте равсужающе, овех же страхом спасайте, от огня воехищающа» Видиши ли, яко апостол повелевает страхом спасти? Тако же и во благочестивых царех временех много обрящеши злейше мучение. Како же убо по твоему безумному разуму единако быти царю, а не по настоящему времени? То убо разбойницы в татие мукам неповинни?Паче же и злейшая сих лукавая умышления: то убо вся царьствия в неустроении и мяжоусобными браньми вся растлятся И гако ли убо пастырю подобает, еже не раесмотряти о нестроении о подовластных своих?Како же не стыджшися злодеев мученики варицая, не разеужая, в а что кто постражет? Апостолу вопиющу: «Аще кто незаконно мучен будет, сиречь не ни веру, не венчается» божественному убо Златоусту и великому Афонасию во всем исноведании глаголющим: мучими убо суть татие. и разбойницы и злодея и прелюбодея такови ли убо блаженни? Понеже убо грех ради своих мучими бысть а не бога ради Божественному убо апостолу Петру глаголющу: «Лучше убо благо творяше пострадати, неже зло гворящим мучения» Вы же злобесным своим обычаем подобящеся ехидниеу отрыганию. над изливающи, ничто же повиновения человек, и законопреступлевия, и времени разсуждающе, свою злолукавую измену, бесовским умышленном, лестию языка покрыта хотяща Се ли убо сопротивно разуму, юже по настоящему Перемени жити? Воспомяни же и во царех великаго Констянтина: како, царьствия ради, сына своего рожденнаго от себе, убил есть. И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш. во Смоленске на пасху колики крови пролиял есть!И во святых причитается Како же убо и Давьщ иже обретеся богу по сердцу и хотению, како павеле и Давыд, да всяк убивает усеина и хромыя и слепыя, а ненавидящих душа Давыдовы егда не пряяша его во Иеросалим Како убогих нричительных в вотчинники, яко не восхотевши от бога даннаго им царя прията? Како же разеудиши и сие, яко таково благочестие царь на немощней чади силу свою и гнев показа? Или убо нынешние изменники не равно сим злобу сотвориша? Но паче и злейша. Они убо точию возбраниша приход и не успеша ничто же; сии того, и ятаго от них, богом им даннаго, и рождьшагося у них на царстве, царю преступив крестную клятву, ответоша, и елика возмогоша злая сотвориша, всячески, словом и делом, л тайным умышлением; и чесому убо они сих подобнее злейшим казнем? Аще ли речеши: «она явна есть, сия же неявна». по сему убо злейши есть ваш злобесным обычай; яко человеком видимо есть доброхотство и служба, от сердець ваших исходит помышление и злодеяние, пагуба смертная и разорения; усты своими убо благословляете, а сердцем же своим клеыете Многажеи ина обрящеши во царьствии царей: своих царьство во всяких нестроениих исправиша и злобесных человек разумы и злодеяние возразиша И повсегда убо царем подобает ово зрительным быти, ово кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, к злым же ярость и мучения Аще ли же сего не имея, несть царь, царь бо несть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши ли убо не боятися власти? Благое твори; аще ли злое твориши, бойся, не бо туне мечь носит - в месть злодеем, в похвалу же добродеем Аще благ еси и прав, почто имея в сиглите пламени паляща, не погасил еси, но паче разжегл еси? Где было ти советом разума своего злодейственный совет исторгнути, ты же убо велми плевел наполнил еси! И збысться на тебе пророческое слово? се всеявыи огнь, зжете и ходите по свету пламени огня вашего, егоже сами себе разжегооте Како же убо ты не со Ию дою ли предателем равно причтеоя? Яко же бо он на обшаго владыку всех, богатства ради, возбесися и на убиение предаст, со ученики водворящеся, со июдеи же веселяшеся, тако убо и ты, с нами пребывая, и хлеб наш ядяше, и нам служите соглашаше, на нас злая во сердцы собираше Толико убо исполнил еси крестное целование, еже хотети добро во всем без всякия хитрости? И что убо твоего зяохитрия и умышления злее? Яко же убо премудрый некто рече: «несть главы, паче главы змиевы», паче же иныя несть злобы твоея.Почесому же и учитель души моей и телу моему? Кто убо постави тя судию или властеля над нами? Или ты даси ответ за душу мою в день Страшнаго суда? Апостолу Павлу глагояющу: «Како убо веруют без проповедующаго, како же и проповедают, а не иослани будут»? И се убо бысть во пришествие Христово: ты же от кого послан еси? И кто тя рукополагателя постави, яко учительский сан восхнщающи? Апостолу Иякову сие отрицающе: «Не мнози учители бывайте, братие, ведяще, яко вяще грех приемлем, много бо словом согрешаем: ки бо словом не грешити, и сей совершен муж, зилен обуздати все тело Се и конем бразды во уста влагаем, да повинуются нам и все тело их обращаем. Се и корабли, толицы сущи, от жестоких ветры заточаеми, обращаются малым кормильцем, яко же хощет: тако и язык мал уд есть, и вельми хвалится. Се мал огнь колику вещь сожигает! И язык лепота неправде; тако и язык водворяяся во удех наших, сквернящи все тело и опаляющи коло рожества, и опаляем от геенны; всяко убо естество зверей же и птиц, гад же и рыб мучатся и умучитца естеством человеческим; язык же никто же может от человек умучити, неодержимо бо зло, исполнь яда смертоносна. Тем благословим бога и отца, и тем кленем человеки, иже по подобию божию бывшая; от тех же уст исходит благословение и клятва. Не подобает, братия моя возлюбленная, сим тако бывати Егда убо источник от того же иетицания точит сладкое и горкое? Егда может, братия моя, смоковница маслины творити, или лоза сьюкви? Тако ни един же источник слану и сладку творит воду Кто премудр и худого в вас, да покажет от добраго жития дела своя, в кротости и премудрости Аще ли зависть горьку имати и веру в сердцых ваших, не хвалитеся о ее л жите на истияну Несть првхмудрость свыше нивходяше, ео земна, душевна, бесовска. Идеже бо зависть и рвение, ту нестроение и всяка зла вещь; а зышня премудрость нерве убо чиста, потом же смирена и кротка, благонокорлива, исполнь милости, плодов благих, несуменна и нелицемерна. Плод же правды во смирении сеется творящим мир Откуду брани и свары в вас? Не отсюду ли, от сластей ваших воюющих? Желаете, и не имате: убиваете, и завидите, и не можете улучити; сваряетеся и борете, и не имате, зане не просите; просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших изживете, Приближитеся богу, и приближитея вам; очистите руде, грешницы, и очистите сердца двоедушшш. И не оклеветайте друг друга, братия; оклеветали или осужаяй брата своего, окяеветает закон и осуждает закон; аще ли закон осужаеши, неси гворец закону, но судия Един есть законодавец, судий, могий спасти и погубити. Ты же кто еси, осужаяй друга?»Или мниши сие быти светлость благочестивая, еже обладатися царьству от попа невежи, от злодейственных, изменных человек, и царю повелеваему быти? И сие ли супротивна разуму и совесть прокажена ль, еже невежу взустити и злодейственных человек возрастите, от бога данному царю воцаритися? Нигде же убо обрящеши. еже не разоритися царству, еже от попов владому Ты же убо почто ревпуеши - иже во грецех царствие погубивших я турком повинувшнмся? Сию убо погибель и нам советуеши? И сия убо погибель на твою главу паче да будет. К сему же и сему подобен еси, яко апостол пишет к Тимофею, глаголя: «Чадо Тимофее еже веждь, яко в последняя дни настанут времена лютая, будут человеды самолюбцы, сребролюбцы, облазивы, горды, хульницы, родителем яротивляющеся, неблагодарни, яепреподобни, нелюбивы, невестохранители, прелагателе. невоздержницы некротцы, ееблаголюбцы, предателе, предерзливи, возносливи, имуще образ благочестия, силы же его отвергошася И сих отвращайся Водима похотьми различными; всегда учащася, и николи же в разум истинны прийти могуще, Яко же и Аяний и Амврий противистася Моисею, тако же и сии противятся истин не, человецы растлевше умом и неискушени о вере. Но не преуспевают паче о мнове; безумие бо их будет яве всем, яко же и онех бысть»Или убо сие светло, попу и прегордым, лукавым рабом владети, царю же токмо председакием и царствия честию почтену быти, властию же вичим же лутчи быти рабэ? А се ли тма, иже ко царю содержати поведенная? Како же и самодержец наречется, аще не сам строит? Яко же рече апостол Павел к галатом пиша: «В неколико лет наследник есть младенец, ничем еже есть лучши раба, но под повелительми и приставники есть, до нарока отча». Мы же, благодатию Христовою, доидох лет до нарока отча, и под повелительми и приставники быти нам не пригожа.Речеши ли убо, яко едино слово обращая семо и овамо, пишу? Понеже бо есть вина всем делом вашим злобеснаго умышления, понеже с попом положисте совет, дабы я словом был государь, а вы б с попом владели: сего ради вся сия сключишася, понеже и додне не престаете, умышляюще советы злыя Воспомяни же, егда бог, извожаше Израиля из работы, егда убо ноставв свыценника владети людьми, или многие рядпиков? Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними: свещенствовати же ему ее повеле, но Аарону брату его свещенствовати повеле, людцкаго строения ничего не творити: егда же Аарон сотвори людцкии строи, тогда и люди от бога отведе Смотри же сего, яко не нодобает свещенником царская творити. Тако же Дафап и Авирон хотеша восхитити себе власть, и сами погибоша, и какову Израилю погибель наведоша? Еже вам, бояром, прилично! После же того, бысть судия Израилю Исус Наввин, свещенник же Елиозар, - и оттоле, даже и до Лию жерца, обладаху судия: Нюда, и Варак, и Евфае, и Гедеон и иныя многи, и каковы советы и победы на противкыя ноставляху, Израиля спасаху!Егда же Лия жрец взя на ся священьство и царство, аще сам праведен бяше и благ, но понеже обоюду нрипадше богатству и славе, како сынове его Афин и Финиос ваблудиша от истинны, и како сам и сынове его злою смертию погибоша, и весь Израиль побежен бысть до дне Давыда царя!Видиши ли, яко евещевство в рядничество неприлично царьским владати?Се же убо в Ветхом; в Римском же царьствии, а в новей благодати, по Гречески ж, еже по вашему злобесному хотению случися Како убо Август кесарь всея вселенного обладаша: Аламнниею, а Далматиею, и во йталиская места, а Готвы, я Саврематы, и Афинеи, и Сир и ею, и Киликиею. и Асивею, и Авонеего, и Междоречием, и Каппадокийскою страною, м Дамаском градом я Еросалимом, и Александрея, Египетская власть даждь и до Перския державы; вся сия иод единою державою бяху много лет; даже и до перваго во благочестии великого царя Константина Флафла.И после его разделите чада его власть, в Константин убо во Цареграде, Констянти же в Риме, Кояста же ь Далматии, И оттоле убо Греческая власть делится а скудость приимати И паки, во царство Маркияее во Италии мнози князи а местоблюстители восташа подобно нашему злобесному умышлению; во царство же Лва Великого, обладаша коиждо двоими месты, яко же во Африкии Зиньирах рига к ины многи. и оттоле убо всяко строения и царьства Греческая ареста: токмо убо упражаяхуся на власти и чести и богатство, а междоусобными браньми разтлевахуся Во царьство Анастасия Кинорта Фрачаяияа но больмн нача оскудевати.И хотению ублажиши ли людей сих, им же сия суть? Но как рече пророк божий? Людие имже господь бог их, яко же рече Исайя пророк:Что и еще уязвистеся, прилогаиэще беззакония? Всяка глава и болезнь, и всяка сердна и печаль От ногу даже и до главы несть на них целости, ниже струп, ниже язва, ниже рана аалящв. несть пластыря нриложити, ниже масла такоже Земля ваша пуста г ради ваши огнем созжеаа. страны ваши пред вами чу жми поядают. и капусте развращенна от людии чюжих. Оставится дши Сионя, аки селения в винограде, яко овощное хранилище в вертограде. Каковы есть блудница град верных Сков исполнь суда; в нем же правда усде, в нем же ныне убийца. Сребро ваше не искусно, корчемницы твои смешают вино с водою Князи твои не веруют, обещиицы татем, любяше мзды, гоняше воздаяие сирым не судяше, в к суду вдовив не емлюще Сего ради тако глаголет господь владыка Саваоф, сильныйИзраилев; «О горе крепким во Израили! Не престанет моя ярость на противныя, и суд мой от враг моих сотворю: и наведу руку моя на тя, и разжегу тя в чистоту, неверующих же погублю, и отиму всех беззаконных от тебе, и всех гордых смирю. И положу судия твоя яко и преже, советники твоя яко от начала; и по сих наречешися град правды, мати градом, верный Сион. С судбою спасется и с милостынею. И стрыется беззаконии грешных вкупе, и оставшеи господа скончаются, занеже постыдятся и о делех своих, ихже ти советоваху, и посрамятца о истуканных своих, от их же тии сотвориша, и постыдятся о вертоградех своих, о их же тии восхотеша. Будут бо яко сади, отметнувши листвия своя, и яко вертоград, не имый вины И будут крепость их и яко стебли изгребию, и делания их яко искры огненны, и сожгутся беззаконнии и грешнии вкупе, и не будет погашая их»Потом же во царьство Аспимарово и Филипикова и Феодосия Брадатого Адрамическаго, персом Египетскую власть и Дамаск от грек изобладавшим такоже при Констянтине Гноетезном, скифом отложившимся, по сем же во царьство Лвв Арменина, и Михаила Амморея и Феофила Римскаго со всею Италиею от Греческаго царства оттого же вся, избраша убо себе царя от Латынскаго от внутренвейшия Фригии, и тамо убо в многих странах Италийских поставиша собе краля и князя, властодержца и местоблюстителя. И яко же Настрия, Испания, и Далматия, и Француги, и вышний Немецкий язык, и Поляки, и Литаоны, а Готвы, и Влахи и Мутьяны, тако же и Сербям и Болгаром, у себя власть держится, поставившим и от Греческаго царьствия отторгшеся: и от сего Греческому царствию зле к разорению приходящу; во царьствии же Михаила и Феодоры царицы благочестивых, божий град Иерусалим в Палестинскую землю и страны Финическия и Персы изобладаша; Царьствуш щему граду отвсюду во утеснении велице начаша пребывати, и отвсюду частыми нахождении и бранными ратьмв часто колеблющеся, епархом, сигклиту всему не престающе от всего своего злаго перваго обычая никако же о селице разорении царства промысл полагающе Тако же и вы, сему подобно, своим злобесным хотением, выше меры, славы и чести и богатества, к разорению християнскому желающу! Та же убо от себе греком во мнози страны дани взимаху; потом же. нестроения ради, а не бога ради, подобно вашему злулукавому злому совету, сами дани даяти начата, и тако убо Царствующему граду во утеснении велице пребывающе, даже до царства Алексея, нарицаемаго Дуки Марцуфла, при нем же взят бысть Царьствующий град от фряг и пленен бысть Беднейшим пленением; и тако убо все благолепие и красота греческия власти погибе Потом же Михайло первый Палеолог изгна латыни из Царствующаго града, и паки убожество царства воздвиг, даже до лет царя Констянтина, нарицавхмаго Дрогмас, при нем же, грех ради наших, народа християнскаго, безбожный Магмет Греческую власть погаси, и, яко же ветр и буря зельна, вся без вести сотвори.Смотри же убо се и разумей, како убо во правлении составляется в разных началех и властех; и понеже убо тамо быша царие послушны епархом и синклитом, и в какову погибель приидоша. Сия ли убо нам совету еши, еже к таковей погибели приитти? И се ли убо благочестие, еже не строити царства, злодейственных человек не взустити и к разорению иноплеменных подати? Или речеши ми, яко апостольская поучения тако примаху? И благо, и прикладно! Иное же свою душу спасти, и иное же многими душами и телесами пещися: ино убо есть посническое пребывание, ино же во общем житии сожитие, ино же святительская власть, ино же царское правление Посническое убо правление - подобно быти агньцу непротивну ничесому же, или яко птице, не сеявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу; во общем же житии, аще и мира отрекшася, но обаче строения и попечения имеют, та же и наказания; аще ли же сего невнимательне будут, то общее житие разорится; святительская власть требует зелнаго запрещения языком, по благословенней же вине и ярости, и славы, и чести, и украшения, и председания, еже иноком неприлично; царьскому же правлению - страха, и запрещения, и обуздание и конечнейшаго запрещения, по безумию злейших человек лукавых. Се же убо разумей разньство посническому и общежительству; очима видел еси, и от сего можеши разумети, что сие есть. К тому ж и пророк рече: «Горе дому, имже домом жена обладает, горе граду, имже мнози обладают». Видиши ли, яко подобно женскому безумию многих владение: аще и не под единою властию будут, аще и крепки, аще и храбры, аще и разумны, но обаче женскому безумию подобно есть. Се убо указах ти, како благо есть нам на грех сидети и мимо царей царствием владети: от сего убо многи могут разумети, имущии разум. Воспомяни же: «К хотению имения, рекшаго злата, аще ся ринет, не прилагайте сердца». Кто же сия глаголы глагола? Но во власти ли царей бе? Не бе ли ему злата? Не бо на злато взираше, но всегда бе ему к богу ум и строй воинский. Понеже убо Гиозиову прокажению уподобился еси, яко же он благодать божшо на злате продаде, тако убо и ты, злата ради, на християн воздвигл еси. Тако ж апостолу Павлу вопиющу: «Блюдите псы, блюдете злы делателя, яко многажды глаголах вам, ныне плачю, глаголю о вразумех креста гоподня, им же бог чрево, и слово в студ их, иже земная мудрьствующе. И яко же убо ты не наречешися враг креста Христова, яко славы ради, и чести мимотекущаго света сего, желая насладитися, будущая же приснотекущая презирая, своим крестопреступным обычаем, извыкши от прародителей своих измену, в многи времена на сердцы своем злая избирая, «ядый хлеб мой, возвеличи на мя пяту свою», - на християн воевати вооружился еси? Не, то убо самое победоносное оружие, крест Христов, силою Христа бога нашего, вам сопротивник да будет.Како же убо доброхотных сих изменников наречеши? Яко же убо во Израили, еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сииречь наложницы, лжею согласившеся, лестию и лесть скрыша, во един день избиша 70 сынов Гедеоновых, еже убо от законных жен ему, и воцариша Авимелеха; тако же и вы своим собацким злым изменным обычаем, хотесте во царствии царей достойных истребити, и аще не от наложницы, но от царьствия растоящаяся колена хотесте воцарити. И се ли убо доброхотны есте и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, ссущая млеко младенца се ли смертито пагубною хотесте света сего лишити, чюжая же царствия во царство? Се ли убо ва мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадам хощете сотворити. егда убо в яйца места подадите им скорпию, или в рыбы место камень? Аще убо вы, злые суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, п аще убо доброхотны и благи наречетеся, - почто убо таких благих даяний не приносите чадам нашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих измену чинити, яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великого государя Ивана, умышляя изменные обычаи; тако же и отець твой, князь Михайло, с великим князем Дмитреем внуком на отца нашего, блаженныя памяти великаго государя Василья Ивановича, многи пагубный смерти умышлял; тако же и мати твоя и матери твоей дед Василей а Иван Тучко многая пакостная и укоризная словеса деду нашему, великому государю Ивану износили; тако же и дед твой Михайло Тучков на преставлении матери нашея, великия царицы Елены, принесе дьяку нашему Елизару Цыплятеву многая надменая славеса, изрече, - л понеже еси рождение ивчадия ехиднова, посему тако и яд сотрыгаеши. Се убо довольно указах ти, чесого убо ради по твоему злобесному разуму соиротивным обретается Разумевая разумей совесть прокаженну имущаго. Не мни, яже ни на кого же от державы моея несть. А отцу твоему, князю Михаилу, гонение было много да и убожества, а измены такой, что ты, не учинилА еже писал еси: «Про что есмя сильных во Израили побили, воевод, от бога данным нам на враги наша, различными смертьми разторгли есмя победоносную их святую кровь во церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьмп праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу свою за нас полагающих, неслыханныя муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными облыгая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же а отець твой дьявол тя научил есть; понеже рече Христос: «Вы есте отца вашего, хощете дело творити, Человекоубийца бе искони, и во пстинне ее стоит яко истинны несть в нем, егда же ложь глаголет, от своих глагол: ложь бо есть и отець его» А силных есмя ео Израили не побили, и не еемы, кто есть сильнейший во Израили, понеже Росийская земля правится божиим милосердием, и пречистыя богородица милостию, и всех святых молитвами, п родителей наших благословением, а последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми разторгали есмя, - з божиею помощи ю имеем у себя воевод множество, и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, и казнити вольны же есмя.Крови же в церквах никакия не проливали есмя Победоносный же и святы я крови во своей земли в нынешнее время, - ничего еси явлено, не вемы Праги же церковныя, - елика сила наша и разум осязает, яко же и подвластный наши к нам службу свою являют, сице украшены всякими церкви божия светится, вскими благостынями, елико после вашия бесовския державы сотворихом, не токмо праги и помост и предверия, но и предверия, елико всем видима есть иноплеменным украшения. К ров ню же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас несть; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно а не лестшо, ее языком глаголюща благая, а сердцем собирающе злая, и похвалиюгце, а не расточающе а укоряюще, подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бе, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, егда кого обрящем, всем злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящется в супротивных, иже выше ре хам, то по своей вине и казнь приемлют. А в ьшех землях сам узршпи, елика содеваются злым злая: гам не по здешнему. То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любитм; а в ыных землях сам узриши иврадец не любят: казнят их, да тем утвержаются А мук и гонение и смертей многообразных ни на кого ие умышливали есмя: а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, - ино таких собак везде казнят.А еже нечто мы облыгаем православных, - и понеже убо уподобился еси аспиду глухому, по пророку глаголющему: «яко аспид глухий затыкает уши свои, иже не слышит гласа обовающаго, обаче обоваем обавается от премудра, понеже зубы их во устех ах сокрушил есть господь, и членовныя лвом сокрушил есть»; а аще аа облыгаю, о ином же истинна о ком явится? Ино то, изменниче, они сотворяют, а обличения несть им, по твоему злобесному умышлению? Чесо ради нам сих обличаете? Власте ли своих работных желая, или рубища их худая, или коли бы их насыщатися?Како у кого? Не смеху ли подлежит твой разум? Заяц потреба множество исом, на враги ж множество вой: како убо безлепо казнити подовластных, имуще разум. И яко же выше рех, какова злая пострадал от вас от юности даже и доселе, пространнейше изобличити. Се убо являет (аще убо и юн еси сих лет, но обаче видети можеши): егда божиими судьбами отецъ наш, великий государь Василей, аременвв порфиру аггельским дремеяением, тленно все и мимотекущее земное царьство оставль, прииде на небесное во онь век некончаемътй и предстояти царю царем и господу господем, мне же оставшу со единородным братом, святопочившим Георгием, мне убо трею лет сущу, брату же моему лето единого, родительницы же нашей благочестивей царице Елене в сицевых бедне вдовстве оставше, яко же во пленении отвсюду пребывающу, ово убо иноплеменных язык от круг председящих, брани непримирительныя приемлюще от всех язык, литвонска, и поляков, и Перекопи, и Адчитархана, и нагаи, и Казани, овоже от вас изменников беды и скорби и разными виды приемлюще, яко же подобно тебе, бешеной собаке, князь Семен Вельской да Иван Ляцкой оттекоша в Литву и тамо скакаша бесящася и во Царьград, а в Крым, и в нагаи, и отвсюду аа православие рати воздвизающе; но ничто же успеша? богу заступающу, и пречистая богородица, и великим чюдотвордам, и родителей наших молитвами и благословением, вся сия яко же Ахитафель совет разсыпася. Тако же потом дядю нашего, князя Ондрея Ивановича, изменника, на нас подъяша, и с теми изменники ношел было к Великому Новугороду (ино которых хвалиши! доброхотных нам и душу за нас полагающих называешь!), и в те поры было от нас отступили, а к дяде нашему князю Андрею приложилися, а в головах твой брат князь Иван княж Семенов сын, княж Петрова Лвова Ромавовича и иные многие; и тако божиею помощжю тот совет не совершися, Ино то ли тех доброхотство, которых ты хвалишь? И тако ли душу свою за нас полагают, еже нас хотели убити, а дядю нашего воаарити? Потом же, изменным обычаем, недругу нашему литовскому королю почали отчину нашу отдавати, грады Радогож Стародуб, Гомей; и тако ли доброхотст вуют? Егда несть по всей земли, кем погубити от земля и славу в прелесть вселити, и тогда иноплеменным примешаются любовию, точию да погубят беспамятно!Тако же изволиея судьбами божиими быти, родительницы нашей благо честивей царице Елене преити от земнаго царствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующими, и остав родителей своих, и ни откуду же промышленная уповаюаде, и пречистые богородица милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом Мне же осмому лету от рожения тогда преходящу, и тако подовлаетным нашим хотение свое улучившим, еще царство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления доброхотнаго бо не сподобиша, сами же примеситася богатству и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елика сотворишь! Колико бояр и до брохотных отца нашего и воевод избшпа! И дворы и села и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! й казну матери нашея пере несли в Большую казну, неистова ногами пхающе и осиы колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михайло Тучков то и сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; е тех всех, которые отцу нашему и матери нашея главные изменники, ис поймания повыпуокаяи и к себе их при мирили. А князь Василей Шуйской на дяди нашего княж Андрееве дворе, сонмищем июдейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго. Федора Мишурина изымав, позоровавши, убили; и князя Ивана Федоровича Вельского и иных многих в разная места заточила, и на царство вооружишася, Данила митрополита сведши с митрополии, и в заточения послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и самп убо царствовати начата Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, иитати начата яко иностранных, или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одея нии и во алчи! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли а не по времени юности Едино воспомяну: нам бо во юности детска игра юще, а князь Иван Васильевич Шуйской сидит на лавке, о отца нашего постелю опершися локтем, ногу положиша на стол, к нам же не приклонялся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто понести может? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, еже во юности нострадах? Многажды ооздо ядох не по своей воли. Что же убо о казнах родительскаго ми ностояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованья, а все себе у них поимаша во мздоимания; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную поимаша себе; и тако в той нашей казне исковаша себе сосуды златыя и сребреныя и имена на них родителей своих возложиша, будто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы их то было старина, и чем было суды ковати, ино было лутчше шуба переменити, да в ысходке суды ковати. Что же о казнах дядь наших и глаголати, но все себе восхитиша. По сем же на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мукам многообразными виды имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти хто может исчести? Подовластных же всех аки рабы себе сотвориша, рабы ж свои аки вельможи сотвориша, правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многия устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще.И тако им на много время жившим, мне же возрастом летом преспевающе, и не восхотех подо властию рабскою быти, и того для от себя князя Ивана Васильевича Шуйскаго от себя отслал на службу, а у себя велел есмя быти боярину своему князю Ивану Федоровичю Вельскому. И князь Иван Шуйской, приворотя к себе всех людей, к целованию приведе, пришед ратрно к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Вельского и иных бояр и дворян переимали советники его Кубенской и иные, до его приезду, да сослав его на Белоозеро и убили; да и митрополита Иасафа с великим бесчестьем с митрополии согнаша. Таж князь Андрей Шуйскый с своими единомысленники, пришед к нам в ызбу в столовую, неистовым обычаем перед нами боярина нашего Федора Семеновича Воронцова изымав, оборвавши, позоровав, вынесли из избы и хотели убить. И мы послали к ним митрополита Макария, да бояр своих Ивана да Василья Григорьевичев Морозовых с своим словом, чтоб его не убили, и они одва по нашему слову послали его на Кострому; а митрополита затеснили и манатью на нем со источники изодрали, а бояр в хребет толкали, Ино то ли доброхотны, что бояр наших и угодных нам сопротивно нашему повелению переимали и побили и различными муками и гонении мучили? И тако ли годно душу свою за государей своих полагати, еже нашему государству ратию приходити и перед нами сонмищем июдейским имати, и с нами, з государеми, холопу ссылатися, и государю у холопа выпрашивати? Тако ли пригоже прямая служба? Воистинну вся вселенная подсмеют такую правду. От гонений их же что и глаголати, каковы тогда случишася? От преставления матери нашея и до того лета 6 лет и пол не престаша сия злая!Нам же пятагонадесять лета возраста преходяща, и тако сами яхомся строити свое царство, по божии милости благо было началося строити свое. Понеже грехом человеческим повсегда божию благодать раздражающим, и тако случися грех ради наших, божию гневу разпростершуся, пламени огненному царствующий град Москву попалившу, наши же изменныя бояре, от тебе же нарицаемыя мученики (их же имена волею премену), аки время благополучно своей измени ой злобе улучиша, наустиша народ скудожайших умов, будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, с своими детьми и людьми сердца человеческая вынимали и таковым чародейством Москву попалили; да будто и мы тот совет у них ведали; тако тех изменников наущением боярина нашего князя Юрья Васильевичя Глинскаго, воскричав, народ июдейским обычаем, изымав в пределе святого великомученика Дмитрея Селунскаго, выволокли, в соборной и апостольской церкви Пречистыя богородица против митрополичья места безчеловечна убиша и церковь кровию наполниша и, выволокше его мертва во предние двери церковныя, и положиша на торжищи, яко осуженика. И сие во церкви убийство всем ведомо, а яко же ты, собака, лжеши! Нам же тогда живущим во своем селе Воробьеве, и те изменники наустили было народ и нас убити за то, что будто мы князь Юрьеву матерь, княгиню Анну, и брата его князя Михаила у себя хороним от них. Како убо смеху не подлежит сия мудрость! Почто убо нам самим царству своему запалителем быти? И толика убо стяжания, прародителей наших благословение, у нас погибоша, еже во вселенней обрестися не может. Хто же безумен или яр таков обрящется, разгневався на рабы, да свое стяжание погуби? И он бы их и палил, а себя бы уберег. Во всем ваша собачья измена обличается. Тако же на такую высоту, еже Иван святый, водою кропити - се убо безумие явственно. И тако ли доброхотно подобает нашим бояром и воеводам нам служити, еже такими собраниями собацкими, без нашего ведома, бояр наших убивати, да еще и в черте кровной на ми. И тако ли душу свою за нас полагают, еже нашу душу от мира сего желающи на всяк час во он век препустити? Нам убо закон полагающе во святыню, с нами же в путь шествовати не хотяще! Что, собака, и хвалишися в гордости и иных собак изменников похваляеши бранною храбростию? Господу нашему Исусу Христу глаголющу: «Аще царство само на ся разделится, не может стати царство то». Како же может бранная любити понести против враг, аще междоусобными браньми растлится царство? Како может древо цвести, аще корени суху сущу? Тако и сия: аще не прежде строения во царстве благо будет, како бранная храбре поставится? Аще убо предводитель не множае полк я. зо об. утверждает, тогда множае побежаем паче бывает, неже победити. Ты же, вся сия презрев, едину храбрость похваляешь; о чесом же храбрости состоятися, сия ни во что же полагавши, и являяся не токмо утвержая храбрость, но паче разрушая. И являя сия яко же ничто же еси: в дому изменник, в ратных же пребывании разсужения не имея, понеже хощешь междоусобными браньми, самовольством храбрость утвердити, ему же быти не возможно.Да того же времени бывшу сему сабаке Алексею, вашему начальнику, в нашего царьствия дворе, во юности нашей, не вем, каким обычаем из ботожников водворившуся, нам же такие измены от велмож своих видевши и тако взяв сего от гноища и учиних с вельможи, а чающе от него прямыя службы. Каких же честей и богатства не исполних его, не токмо его, но и род его! Каковая ж служения от него праведна приях?Слыши напреди. Таж посем, совета ради духовнаго, спасения ради душа своея, приях попа Селивестра, а чающи того, что он, предстояния ради у престола владычня, побережет своея душа; а он, поправ священная обеты и херетанию, иже со аггелы у владычня престола предстояния, иде же желают аггели приникнути, идеже повсегда агнец божий жремый за мирское спасение, и никогда же пожренный, - и еже он во плоти сый, серафимския службы своими руками сподобися, и сия убо вся поправ, лукавым обычаем, исперва убо яко благо нача, последуя божественному писанию; мне видевшу в божественнем писании, како подобает наставником благим покорятися безо всякаго разсужения, и ему, совета ради духовнаго, повинухся в колебании и в невидении; он же возхитився властию, яко же Илии жрец, нача совокуплятися в дружбу подобно мирским.Потом же собрахом вся архиепископы, и епископы, и весь священный собор руския митрополия, и еже убо во юности нашей, еже нам содеянная, на вас, бояр наших, наши опалы, та же и от вас, бояр наших, еже нам супротивное и проступки, сам убо пред отцем своим и богомольцем, пред Макарием, митрополитом всеа Русии, во всем в том соборне простихомся; вас же, бояр своих, и всех людей в проступках пожаловал и впредь того не воспоминати; и тако убо мы всех вас яко благи начахом держати.Вы же перваго своего лукаваго обычая не остависте, но паки на первое возвратистеся, и паки начасте лукавым советом служити нам, а не истинною, и вся со умышлением, а не простотою творити. Тако же Селивестрь и со Алексеем здружился и начаша отаи нас советовати, мневша нас неразсудных суща; и тако, вместо духовных, мирския начаша советовати, и тако помалу всех вас бояр начаша в самовольство приводити, нашу же власть с вас сымающе, и в сопротивословие вас приводяще, и честию мало вас не с нами ровняюще, младых же детей боярских с вами честию подобяще. И тако помалу сотвердися сия злоба, и вас почал причитати к вотчинам, ко градом и к селам; еже деда нашего великого государя уложением, которые отчины у вас взимали и которым отчинам еже несть потреба от нас даятися, и те отчины ветру подобны роздаял неподобно, и то деда нашего уложение разрушил, и тех многих людей к себе примирил.И потом единомысленника своего князя Дмитрея Курлетева, к нам в сигклитию припустил; нас же подходя лукавым обычаем, духовнаго ради совета, будто души ради то творит, а не лукавством; и тако с тем своим единомысленником начаша влый свой совет утвержати, ни единые власти не оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всем свое хотение улучиша. Посем же с тем своим единомышленником от прародителей наших данную нам власть отъяша от нас, еже вам бояром нашим по нашему жалованью честию председание почтеным быти; сия убо вся во своей власти и в вашей положиша, яко же вам годе, и яко же кто како восхощет; потому же утвердися дружбами, и вся властию во всей своей воли имый, ничто же от нас пытая, аки несть нас, вся строения и утвержения по своей воли имый, и своих советников хотения творяще.Нам же что аще и благо советующе, сия вся непотребно им учинихомся, они же что аще непотребно им чиняху, они же, аще что и строптиво и развращенно советоваху, но сия вся благо творяху!И тако убо ниже во внешних, ниже во внутренних, ниже в малейших и худейших, ниже глаголю да обища и спания, вся не по своей воли бяху, но по их хотению творяхуся; нам же аки младенцем пребывающим. Ино сему противно разуму, еже не восхотехом в совершеннем возрасте младенцем быти? Та же посем и сие утвердися: си, еже нам сопротивословие не единому еже от худейших советников его тогда потреба рещи, но сия вся аки злочестива творяхуся, яко же в твоей бе составной грамоте написано; от его же советников, аще кто худейших нам, но яко ко владыце или яко брату, - яко к худейшему чесому надменная словеса неизстове изношаху, и сия вся благочестиве вменяхуся; хто убо мало послушание или покой нам сотворит, тому убо гонение и мучение; аще ли кто раздражит нас чем или кое нанесет нам утеснение, тому богатство и слава и честь; и аще не тако, то душе пагуба и царству разорение! И тако убо нам в сицевом гонении и утеснении пребывающем, и таковая злая не токмо от дни до дни, но от часу растяху; и еже убо нам супротивно, сия умножахуся, а еже убо нам послушна и покорна, сия умаляхуся. Таково убо тогда православие сияше! Хто убо может подробну исчести, еже убо в житейских пребываниях, и хоящениих, и в покое, та же и в церковном предстоянии и во всяком своем житии и гонении и утеснении? И тако убо сим бывающим: мнящи убо, яко душевныя ради пользы сицевая убо утеснения творят нам, а не лукавства ради.Та же, по божию строению, со крестоносною хоруговию всего православнаго християнскаго воинства, православного ради християнства заступления, нам двигшимся на безбояшый язык Казанский, и тако неизреченным божиим милосердием, иже пад тем безсерменъским языком победу давшу, со всем воинством православнаго християнства здрава восвояси возвратихомся; что же убо изреку от тебе нарицаемых мученик доброхотство к себе? Тако убо: аки пленника всадив в судно, везяху с малейшими людьми сквозе безбояшую и неверную землю! Аще не бы всемогущаго десница вышняго защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы. Таково доброхотство к нам, за кого ты глаголешь, и как за нас душу полагают, еже нашу душу во иноплеменных руки тщатся предати!Та же, нам пришедшим во царствующий град Москву, божие милосердие к нам множащи и наследника нам тогда давши сына Димитрия. Мало же времени минувше, еже убо владыкам быти случаетца, нам не мощию одержимым быти и зельне изнемогшу. Тогда убо еже от тебе нарицаемыя доброхоты возшаташася, яко пияны, с попом Селивестром и с начальником вашим со Олексеем, мневше нас небытию быти, забывше благодеяний наших и еже и своих душ, еже отцу нашему целовали крест и нам, еже, кроме наших детей, иного государя себе не искати: они же хотеша себе воцарити, еже от нас разстоящася в колене, князь Володимера; младенца же нашего, еже от бога даннаго нам, хотеша подобно Ироду погубити, воцарив князя Володимера. Понеже бо и во внешних писаниих древних речено бысть, но обаче прилично есть: «Царь убо царю не кланяется, но единому умершему, другий обладает». Се убо нам живым сущим таковая от своих подовластных доброхотства насладихомся: что же убо по нас будет! Та же божиим милосердием, нам оздравившим, и тако сий совет разсыпася; попу же Селивестру и Алексею оттоле не престающе, вся злая советующе, и утеснение горчайшее сотворити; на доброхотных же нам гонение разными виды умышляюще, князю же Володимеру во всем его хотение утвержающе; та же и нашу царицу Анастасию ненависть зельную воздвигше и уподобляюще ко всем нечестивым царицам; чад же наших ниже помянути могоша.Та же по сем собака изменник старой Ростовской князь Семен, иже по нашей милости, а не по своему досужеству, сподобен быти от нас синклиства, своим изменным обычаем литовским послам, пану Станиславу Давойну с товарищи нашу думу изнесе, нас укоряя и нашу царицу и наших детей; и мы того злодейство сыскавши, и еще милостиво над ним казнь свою учинили. И после того поп Селивестр и с вами злыми своими советники того собаку почал в велицем береженье держати и помогати ему всеми благими, и не токмо ему, но всему роду его. И тако убо оттоле всем изменникам благо время улучения; нам же оттоле в большом утеснении пребывающим; от них же во едином и ты был еси: явлено, еже с Курлетевым хотесте нас судити про Сицкаго.Та же убо наченшеся войне, еже на германы, - о сем же убо напреди слово пространнейши явит, - попу же убо Селивестру и с вами своими советники о том на нас люте належаше, и еже убо, согрешений ради наших, приключающихся болезнех на нас и на царице нашей и на чадех наших, и сия убо вся вменяху, аки их ради, еже нашего к ним непослушания сия бываху! Како же убо воспомяну, и еже во царствующий град с нашею царицею Анастасиею с немощною от Можайска немилостивное путное прехождение? Единаго ради мала слова непотребна. Молитвы убо и прехождения по святым местам, и еже убо приношения и обеты ко святыни о душевном спасении, и о телесном здравии, и о своем благом пребывании и о нашем и царице нашей и чад наших, и сия вся вашим лукавым умышлением от нас отнюдь взяшася, врачевстве же и хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.И сице нам в таковех зельнех скорбех пребывающим, и понеже убо такова отягчения не могохом понести, еже не человечески сотвористе, и сего ради, сыскав измены собаки Алексея Адашева со всеми его советники, милостивный свой гнев учинили: смертныя казни не положили, но по разным местам розослали.. Попу же Селивестру, видевше своих советников ни во что же бывше, сего ради своею волею отъиде, нам же его благословение отпустившу, не яко устыдевшися, но яко не хотевши судити здесь, но в будущем веце, пред агньцем божиим, еже он, повсегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевне и телесне. Того ради и чаду его сотворих и по се время во благоденствии пребывати, точию убо лица нашего не зря. И аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиьюватися? И понеже убо до конца не весте християнского мнишескаго устава, како подобает наставником покарятися; понеже бо немощни бысте слухи, требующа учителя лета ради, и ныне же бысте требующе млека, а не крепкия пища; сего ради тако сия глаголет; и того убо ради попу Селивестру ничего зла не сотворих, яко же выше рех. А еже убо мирским, яже подо властию нашею сущим, сим убо по них измени, тако и сотворихом: исперва убо казнию конечною ни единому коснухомся; всем же убо, иже к ним не преставшим, повелехом от них отлучитися; и к ним не пристаяти, и сию убо заповедь положивши и крестным целованием утвердихом; и понеже убо от нарицаемых тобою мучеников и согласных им наша заповедь ни во что же положиша и крестное целование преступиша, не токмо отсташа от тех изменников, но и больми начаша им помогати и всячески промышляти, дабы их на первый чин возвратити и на нас лютейшее составити умышление; и понеже убо злоба неутолима явися и разум непреклонен обличися, - сего ради повинныя по своей вине таков суд прияша. Се убо по твоему разуму «сопротивно обретеся, разумевая», яже вашей воли не повинухомся? Понеже убо, сами имуще совесть непостоянну и крестопреступну и малаго ради блистания злата пременену, се убо и нам советуете! Сего ради реку: О Июдино окаянство сие хотение! от него же избави, боже, душа наша и всех православных християн! Яко же убо Июда, злата ради, предаде Христа, тако убо и вы, наслажденная ради мира сего, православное християнство и нас, своих государей, предали есте, свои души забыв, крестное целование преступив.Во церквах же, яко же ты лжеши, сия несть было. Се убо, яко же выше рех, сего ради повинныя прияша казнь по своим винам, а не яко ты лжеши, неподобие изменников и блудников мученики нарицая и их кровь победоносну и святу, иным сопротивным сильных нарицая, и отступников наших воеводами нарицая, доброхотство же их и душа их полагая за нас: сия вся изъявленна есть, яко же выше рекох. И не можеши рещи, яко не оболгани есть, но сия измены всей вселенней ведомы, аще восхощеши, и варварских язык увеси и самовидцав си злым деянием можеши обрести, иже куплю творяше в нашем царствии и в посольственных прехождениих приходящим. Но сия убо быша, ине же убо всем, иже в нашем согласии бывшим, всякого блага и свободы наслажающимся и богатеющим, и никая же злоба им первая поминается, в первом своем достоянии и чести сущи.И что и еще? И на церкви востаете и не престающе нас всяким озлоблении гонити, иноплеменных язык на нас присовокупляюще всякими виды, гонения ради и разорение на християнство: яко же выше рех, на человека возъярився, на бога вооружилися есте и на церковное разорение; гонению же - яко же рече божественный апостол Павел: «Аз же, братие, аще обрезание единаче проповедаю, что еще гоним есмь, убо упразнися соблазнь креста. Но да и содрогнутся развещевающии ся! И аще убо, яко же вместо креста, обрезания тогда потребна быша; тако и вам, вместо государьского владения, потребно самовольство. Иное свободно есть; почто и еще не престаете гонити? Се убо вся известно ти есть пространнейши, что бо твоему разуму сопротивным обрестися: разумеваяй совесть прокаженна! От безбожных что глаголати, яко ни во вселенней обрящеши подобно согласно твоему бесовскому хотению!И сия вся явленна суть, яже от тебе сильным нарицаемым и воеводам и мучеником, аще кая прилична им суть истинною, а не яко же ты, подобно Антетру и Еннеи и предателем Троянским, много солгав, лжеши. Доброхотство же и души полагание их выше реченно есть; облыгания же их и зрады всем явленно есть во всей вселенней.Света же во тьму прелагати не тщуся, и сладкое горким не прозываю.А се ли убо свет, или сладко, еже рабом владети? А се ли тьма и горько, еже от бога данному царю владети, о немже много слово пространнейши напреди изъявлена? Все бо едино, обращая разными словесы, по своей бесоставной грамоте писал еси, похваля яже рабом мимо государей своих владети. Тщу же ся со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единаго истиннаго бога, в Троицы славимаго, и от бога данного им государя; а от междоусобных браней и строптиваго жития да престанут, имиже царствия разтлеваются. Се ли убо горко и тьма, яко от злых престати и благая творити? Но се есть сладко и свет! Аще убо царю не повинуются подовластныя, никогда же от межоусобных браней престанут. Се убо злоба обычай сама себе хапати! Сам не разумевая, что сладко и свет, Ди что горько и тьма, и иных поучает. Яко се сладко и свет, яко благих престати и злая творити междоусобными браньми и самовольством? Всем явленна суть, яко се несть свет, но тьма, и несть горко.О провинении же и прогневании подовластных наших перед нами.Доселе руские владетели не истязуеми были ни от кого же, но повольны были подовластных своих жаловати и казнити, а не судилися с ними. ни перед кем; аще же и подобает рещи о винах их, но выше реченно есть. Предстатели называешь тленных человек, подобна елинскому блядословию: яко же бо они богу равно уподобляхуся Аполона, и Дия, и Зефса и иных множайших прескверных человек, яко же рече в богословии тезоименитый Григорий, во своих словесех торжественных пиша. «Не Делю си рожества и крадения, судия Критом, мучителя, и юношам, гласы и плища и плясания вооружена, богу плачющеся глас покрывающе, яко да утаитца отцу чадоненавидцу; люто бо бяше яко младенцу плакатися, яко камени поглащенному. Ни фригийская резания и пискания и пляскания. И елико оне человецы бесятся. Ни Дионисия, пи стегну боящася и без времени рожения, яко же другоицы глагола прежде; и фивеом безумия сего почитающе и Семелию моления покланяема; и лакидонским юношам стружеми ранами, имиже почитается богиня. Где ли Екати темный и страшныя мечты и Трофиниева по земли играния и волшвения?Ниже Осиродова томления, другая напасть чтомы египтянины, ниже Исиды безщестием. Им же присно особна: кому же потреба, и торжество и общее на все злочестие. Ино се убо точию люто, еже сотворено добрыми делы во славу и хвалу творцу и божественному подобию, елико мощно стремление быти всяким страстем, жирующим внутренняго чаловека, но еже боги поставити спомошники страстей, да не точию неповинно будет прегрешение, но божественно мнетися, в такии притекающе, ответ покланяемая. Множайшая скверная еллинская деяния, еже от страстей от них боги почиташася, блуда и ярости, недержания и похоти, нежелания. И елико убо кто от них коею страстию одержим бяше, и то подобно своей страсти и бога себе избираше, и в онь вероваша, яко же Ираклия блуда, Крона же ненависти и вражды, Ариса ярости и убийства, Диониса же гудения и плясания, иныя же от страстей боги почиташася». Сим же и ты уподобляйся по своему хотению, тленных человек смея предстатели нарицати, поддерзая славы пе трепещахуся. Яко же убо еллини подобно своим страстей боги почитаху, тако же убо и ты, подобно своей измене, изменников похваляеши; яко же бо онем страсть прикровенна богом почитаема, тако же убо и ваша измена покрываема равно правде причитаема. Мы же убо, христиане веруем в Троицы славимаго бога нашего Исуса Христа, яко же рече апостол Павел: Имамы бо Новому Завету ходатая Христа, иже седе одесную престола величествия на высоких, иже, открыв завесу плоти нашей, всегда проповедует от нас, о ихже волею нострада, очистив кровию своего Новаго Завета. Та же и Христос рече во еуангелии: «Вы убо не нарицайтеся наставницы, един бо есть наставник ваш, Христос». Мы убо, християне, знаем предстателе тричисленныя божество, в ней же познание приведени быхом Исус Христом богом нашим, тако же заступницу християнскую, сподоблыпуся быти мати Христа бога, пречистую богородицу, и потом предстатели имеем вси небесный силы, арханггелы и аггелы, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архаггел, Исусу Наввину и всему Израилю; та же во благочестии в новей благодати первому христианскому царю, Константину, невидимо предстатель Михаил архаггел пред полком его хожаше и вся враги его побежаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым царем пособствует. Се убо имеем предстатели, Михаила и Гаврила и прочих всех безплотных; молитвенники же ко госноду имеем пророцы и апостолы, святители и мученики, лик преподобных и исповедник и безмолвник, мужей и жен. Се убо имеем предстатели християнския. О тленных же человецех, - не вемы их, предстатели нарицати их. Но токмо сия не подобает подовластным нашим, но п нам, царем, не подобает нарицатися предстатели: аще убо и порфиру носим, златом и бисером украшену, но обаче тленни есмы и человеческою немощию обложени. Ты же убо не стыдяся тленных и изменных человек предстатели нарицати. Христу глаголющу во Еуангелии: «Еже есть высоко в человецех, мерзость есть пред богом». Та же на изменных и тленных человек, не токмо человеческую высость восхищая, подкладаешь, но божию славу восхищавши! Подобно еллином и наступившим ума неистовившися, бесному подобяся: по своей страсти тленных и изменных человек избирая, похваляеши, яко же еллини своих богов почтоша! И ови убо режущеся и всякими пагубами себе похваляюще, в почесть богом; овии же всяким страстем вдавшеи, богом подобящеся. Яко же рече божественный Григорий: сии убо сквернительство почтоша и свирепьство вероваша; тако же убо и тебе подобает. Яко же убо они прескверным своим богом последоваша, тако и тебе изменным своим другом страдати страсти их подобает и погибнути, Яко же бо еллине, неподобно тленных человек мученики нарицаеши, и того ради подобает тебе празники, мучеников резания, страдания, и плясания, и гудения своих приносити. Яко же еллини, тако же и тебе подобает; якова же они пострадаша, и тебе празники мучеников своих страдати!А иже писал еси, што будто те «предстатели прегордые царьства разорили и подручны нам их сотворили во всем, у них же преже в работе были отцы ваши», - се убо разумно есть, еже едино царство Казанское; о Астрохани же ниже близ вашея мысли было, не точию дело. О бранной же сей храбрости свыше начну ти обличати. Безумие! Како убо гордостию дмяся, хвалишися! Како убо прародителем вашим и отцем и дядям, в какове разуме суще храбрость и помысла попечение, яко вся ваша храбрость и мудрость ни единому их сонному видению подобно, и такия храбрыя и мудрыя люди, никим же понуждаеми, но своими хотении ко бранной храбрости хотимы, а не яко же вы, еже понужаемы на рать и о сем скорбяща, - и такие храбрыя 13 лет до нашего возраста не могоша от варвар християн защитити! По апостолу Павлу рек: «Бых вам подобен, безумну хваляся, понеже вы мя понудисте, власть бс приемлете, безумныя, аще кто вы поядает, аще кто в лице биет, аще кто величается; по досажению глаголю». Всем убо явленна суть, какова злая тогда пострадаша от варвар православныя, и от Крыма, и от Казани: до полуземли пусто бяше. И егда начало восприяхом, за божиею помощию, еже брани на варвары, егда первое послахом на Казанскую землю воеводу своего, князя Семена Ивановича Микулинскаго с товарищи, како вы глаголали? Се, яко мы в опале своей их послали, казнити их хотя, а не своего для дела. Ино, се ли храбрость, еже служба ставити в опалу?И тако ли покаряти прегордыя царства? Та же, сколько хождения не бывало в Казанскую землю, когда не с понуждением, с хотением ходисте?Но всегда аки на бедное схождение сходисте! Егда же бог милосердие свое яви нам, и тот род варварский християнству покори, и тогда како не хотесте с нами воеватися на варвары, яко боле пятинадесяти тысящь, вашего ради нехотения, с нами не быша! И тако ли прегордыя царства разоряти, еже народ безумными глаголы наущати и от брани отвращати, подобно Уношу Угорскому? Како же и в тамошнем пребывании всегда развращенная советовасте, и егда запасы истопоша, како дни три стояв, хотесте во своя возвратитися! И повсегда не хотесте во многом пребывании подобна времени ждати, ниже глав своих щадясте, ниже бранныя победы смотряюще, точию: или победив, но скорее, или побежденым бывшим, скорейши во своя возвратитися. Та же и воины многия подобныя, возвращения ради скораго, остависте, еже последи от сего много пролития крови християнския бысть. Како же убо и в самое взятие града, аще бых не удержал вас, како напрасно хотесте погубити православная воинства, неподобно время брань начати? Та же убо по взятии града божиим милосердием, вы убо вместо строения на грабления текосте. Тако ли убо прегордая царства разоряти, еже убо ты, безумием дмяся, хвалишися?Иже ни единыя похвалы, аще истинно рещи, достойно есть, понеже вся, яко раби, с понужением сотворили есте, а не хотением, паче с роптанием. Се убо похвально есть, еже хотением желая, брани творити? Еже подручна же тако царствия сия сотвористе нам, яко же множае седми; лет меж сих царств и нашего же государьствия бранная лютость не престая!Егда же Алексеева и ваша собацкая власть предста, тогда и тако нашему царствия и государьствию во всем послушно учинишася, и множает треюнадесять тысящь бранных исходит в помощь православию. Тако ли вы прегордыя царства разорили и подручны нам их сотворили, тако же и наш промысл и попечение о православии, и тако супротивен разум по твоему злобесному умышлению!Си убо от Казани; и от Крыма же на пустых местех, идеже зверие бяху, грады и села бяше устроишася. Что же убо и ваша победа, Днепром и Доном? Колико убо злая истощания и пагуба християном содеяшася, сопротивным же ни малые досады! О Иване же Шереметеве что и глаголати? Еже по вашему злосоветию, а не по нашему хотению, случися таковая пагуба православному християнству. Еже убо такова ваша доброхотная служба, и тако прегордая царства разоряете и подручны нам сотворяете, яко же выше явихом.О германских же градех глаголеш, яко тщанием разума изменников наших от бога нам данны. Но яко же научен еси отца своего диявола все ложь глаголати! Брань, еже на Германы: тогда посылали есмя слугу своего царя Шигалея и боярина своего и воеводу князя Михаила Васильевича Глинскаго с товарищи герман воевати, и от того времени от попа Селивестра и от Алексея и от вас какова отягчения словесная пострадах, ихже несть подробну глаголати! Еже какова скорбная ни сотворитца нам, то вся сия герман ради случися! Егда же вас послахом на лето на германский грады, - тебе тогда сущи в нашей отчине, во Пскове, своея ради потребы, а не нашим посланием, - множае убо седми посланий наших к боярину нашему и воеводе, ко князю Петру Ивановичю Шуйскому и к тебе послахом; вы же единова поидосте с малейшими людми, и нашим многим поминанием множае пятинадесяти градов взясте. Ино, се ли убо тщание вашего разума, еже нашим посланием и напоминанием грады взяша, а не по своему разуму? Како же воспомяну о германских градех супротивословия попа Селивестра восхищати может иже сиру и вдовица, суду не внемлюще, - их же вы, желающе на християнство злая, составляете!Антихриста же вемы: ему же вы подобная творите, злая советующе на церковь божию. От насилных же во Израили и о разлиянии крови вашея писах; потачки же никаким не творим, паче же сами вы супротивословия не приемлете, но паче потачки любите. А еже сунклита, от преблужения рожения, не вемы: паче же в вас таковый; моавитин же и амонитин - ты. Яко же убо они от Лота изшедше, от сыновца Авраамля, всегда на Израиля воеваху, та же убо и ты: еже убо от вас племени кто исшел еси, и на ны безпрестани советуеши пагубу.Что же убо писал еси, хотя убо доставити судию или учителя. - ни к чесом у убо власть твоя, понеже убо претительно повелевавши И яко же убо бесовскому злохитрию подобно! Ово убо лукаво и ласкательно, ово же гордо и страшительно; та же убо и ты: ово убо гордостию дмяся, выше - меры, подобяся местоблюстителем, яко изветы творя, к нам писал еси; ово же худейшим рабом своим и скудным умом подобяся. Яко же убежавши от рук наших, яко же пси, нелепая глаголюще; тако же и ты по своему злобесному изменному, собацкому хотению и умышлекию, язступив ума неистовяся, бесному подобяся, колеблеся, писал еси Тем же подобно пророческое слово: «Се владыка господь Саваоф отимет от Июдея йот Ерусалима крепляющая икрепяща, крепость хлеба и крепость воды; исполина крепкая, и человека ратника, и судию, и пророка, и смотрелива старца, и пятьдесятоначальника, и дивна советника, и премудра художника, и разумна послушника. И поставлю юношу начальники их, и ругатели, и обладают ими. И спаднут людие, человек к человеку, и человек ко ближнему своему: приразится отроча к старцу, и безчестный к честному Яко иметца человек брата своего или присного отцу своему, глаголя: «Ризу имаши, начальновождь нам будеши и брашно мое во область твою да есть». И отвещав в день он речет: «Не буду стар, весть бо в дому моем ни хлеба, ни ризы: не буду старей людом сим Яко оставлен бысть Иеросалим, Июдея разорится, и яеыцы их беззаконием господеви не покорятся. Занеже смирит слава их и студ лица их противится им; грех же свой, яко содомский, возвестиша и явиша. Горе души их, зане умыслиша совет лукав в себе, рекше; свяжем нраведнаго, яко непотребен нам есть Убо плоды дел своих снедят Горе беззаконному, злая убо приключаются ему по делом руку его. Людие мои, приставницы ваши пожинают вас истязающе и обладают вами. Людие мои, облажащеи вас летят вы, и стезя ног ваших возмутят. Но ныне станет на суд господь и поставит на суд господь люди своя: сам господь на суд приидет со старцы людей и со князи своими»И яко же Ареопагит писа к Димофилу иноку: Димофил же, и аще кто другая благиня враждуя зело правде, не запрещается, и навыкает добрая и ублажается. Како бо не подобаше ли, рече, благому о спасении останися и погибших веселитися и животе умерших? Сего ради и на рамови емлет еже едва от заблуждения возвращенное и благия аггелы на веселие воздвижет, и благо есть не о благодарных, и возсиявает солнечный свет свой на лукавыя и благия, и на самую душу свою полагает за отбегающих. Ты же, яко же писмена твоя являют, и нришедшаго ко свещеннику, яко же рек л еси, нечестива и грешна, не вем како на себе востав отринул еси; та же ово убо моляшеся исповедаша ко уврачению злых приити; ты же не ужасеся, но и благому свешеннику со свирепством досадил еси, помилованна быти кающагося и нечестива судившу; и конец «изыти» рек еси свещеннику с подобными, воскочил еси не сущи праведно с неходимым, и святая святых скутал еси, я пишет нам, яко хотящаго разтлити священная промыслите льне снабдех, в еще что сохраняя. Ныне убо слыши наших: несть праведно священника, отбеже от тебе служитель или вкупочиеных тебе раб виновна творят, аще и ее чествавати во божественных мнится, и аще ино что отреченных обличится содеяв. Аще убо неудобренне и бесчинне божественнейших есть и предел и устав, изшествия не имат славы ради благопреданныя разруши чин. Не бо в себе богь разделися, како убо станет царствие его? И аще божие есть, яко ж словеса глаголет, суд, священно же вестницы же, и пророцы но священноначальницех суд божественных судеб, от тех божественная приклад леты посредством служитель, егда есть время, навыкнуеми неже быти угодни - сподобился еси. Или на освещенный образы вопиет? Ибо не простех всех изби, изрядни суть святая святых; приближает же ся вящим священносовершительвое удобрение, та ж свещенник удобрение, последуй, еже и сием служительское; вчиненым же угодником, рекше иноком, дверьми невходимых суть отлученны, на нихже свершаются и предстоят не к людению их, но к чину и разумению своих, паче людем, нежели свещенническим и приближающимся. Сего ради свешенных чиноначалия, причащатися им священно полагает божественным, иных, рекше внутреннейшим, их припадание вручи; ибо иже и о божественнем образие присно предстояще жертвенницы, врят, слышат божественна светле им открываемая, происходяще благоверне но извыия божественных и за все послушательным угодником и священным людям и чистящимся чином изъявляют по достоянию свещенная, яже добре пречистая сохраненная, дондеже мучительски скончал еси; обличая святая святых, понудил еси нехотящая; имети рекл еси, свящеиная соблюдаете паче, и еже видел еси, иже слышал еси, си же имел еси что о прикладным священником, яко же ниже истинну словес видел еси, на коиждо день сия толкуя возвращение слышащим, й аще убо языконачальство некако взяти начнет, неповеленно ему от царя, праведни мучитися имате. И аще князь оправдающаго некоторой или осуждающаго предстоя некто, он же под невчиненных по суде что дерзнет, ни убо, глаголю, досаждати вкупе и начало израняти? Ты же, человече, сице смеятелен еси, но кроткого и благаго и на священноначальническая его уставы Но сия подобает рещи, егда паче достояния кто начиная, обаче лепотно деяти, мняшеся, ибо ниже се мощно снеденному. Что убо безместно от сия творити отпаде бога? Что же Саул подражая? Что же мучительныя бесове воистинну бога славяше и господа? Но отриновен есть богословием всяк чюждь епископ и кождо в чину службы своея да не будет, и един первый свещенник во святая святых вниде, и единою в лето сый во всякое по закону свещенноначальнической чистоте. И свещенницы окутывают святая и левите не прикоснутся святых, да не умрут. И прогневася господь яростию на продерзнутие Озиево, и Мария прокаженна бывает, законодавцу устава полагати наченшися, и на Скевины сыны наскочиши бесове «не послуша их речи, и тии течаху, и не глаголаху к ним, и тии пророчествоваху», и нечестивии пожираема тельца и яко убиваяй пса. И просто рещи, не терпит беззаконных всесовершенная божия правда; глаголющим же им: «О имени твоем силы многи сотворихом», «не вем вас», отвещевает, «отидите от мене, вы делателие беззакония». Тем же несть язе, яко же глаголет словеса, ниже праведная, ни по достоянию гоните. Внемлите же комуждо себе подобает, а не высочайшая и глубочайшая смышляти, разумевати же единоя яже по достоянию тому новеленная. Что же убо, глаголеши, не подобает священничествуемыя, или о чесом ином безместных обличаемый творити. единым же лет хваляющимся в законопреступ лением закона бога обесчестивати? И как свещенницы изъявили суд божий? Како бы возвестити имут людем божественныя добродетели, не уввдевша их силу? или како просвещати имут путем тем ноне ныне? Како же божественнаго проповедят духа, ниже, аще есть дух святый, истинною вероваша им? Аз же отвещати им к сим, бо не враг домосильный же, терплю тебя лихоимствуема. Иубокождо сущих при бозе удобрение, бого виднейша вяще ототоимаго есть, светлейшаго вкупе и просвещательная же паче истинному свету приближеннейшая Да не в мест не прии меши, но богоприятном нрикладетве приближены. Аще убо свещенник удобрение есть просвещательно, свесма отпал еожаь священническаго чина и силы, иже не просвещателен, кольми паче же не просвещенный Дер зостлив мне мнитца священных таковый начишшй, и не бояся, ниже устыдеся божественнаго предстояния гоняяй нешцуя богу видети, яже той собою разумен есть, и прельстити нешцует, ниже лжеимеиие от того отца нарицаемаго имеет сквернавая своя хуления (не бо имам рещи молитвы) на божественных знаменных и христовидно глаголати Несть се свещенник, но влый и льстивый поругатель себе и волк на божественныя люди, в кожу облеченна Но Димофилу сия праведныя исправлять Аще убо богослов неправедне праведная гонити повелевает - праведный же есть гонити, егда воздати вам хощет, что комуждо по достоянию, - нраведни со всем достоит гонити., понеже аггелом праведно воздати, яже по достоянию отлучит обаче не от нас, о Димофиле, тем же нам от бога, и тем же еще преимущими аггелы Просто рещи, во всех сущих первыимя вторым воздаются яже по достоянию от всех благочиннаго и праведнаго промышления, яже убо иныя начаяьствовати от бога вчиненныя воздают последним себе и послушливым, и яже по достоянию О Димофиле ж слову ярости и похотеванию яже ко достоянию, да отлучает и да не обидит своего чина, но да начальствует меньшими первоходимое слово Аще бо на торжисцнх видиши раба владыце, к старцу юношу и Алексея и всех вас на всяко время, еже бо не ходити бранию, а како убо, лукаваго ради напоминания, датся до короля лето цело безлепо вифлянтом збиратися? Они ж, пришед пред зимним временем., а сколько тогда народу християнского погубили! Се ли тщание изменников наших, да и вас благо, еже народ христианский погубляти! Потом послахом вас с начальником вашим Алексеем и зело со многими людьми; вы же едва един Вильян взясте, а гут много нашего роду ногубисте. Такоже убо тогда от литовския рати детскими страшилы устрашистеся! Под Пайду же нашим повелением неволею пойдосте, п каков труд воином сотвористе и ничто же успеете! Таково убо тщание разума вашего, а тако пред твердыя грады германския тщалв есте утвержати! И аще не бы ваша злобесное протыкание было, и я божиею помощию уже вся Германия была ва православием Та же оттоле литовский язык и готвинский и ина множайшая воздвигосте на православие. Се убо тщание разума вашего и тако хотения утвержаги православие?А всеродно вас не погубляем; а изменником везде казнь и опала живет, в кою землю поехал еси. тамо о сем пространнейши явления увеси А за такия ваши послуги, еже выше рехом, достойяв есте были многих казней и опал, но мы ещо с милостию к вам опалу свою чинили; аще бы по твоему достоинству, и ты бы к недругу нашему не отъехал, и в таком деле, в коем граде нашем и избыл бы еси, и утекания было тебе сотворити невозможно, коли бы мы тебе в том не верили. И мы тобе веря, в ту свою отчину и послали, и ты как сабацким своим ивменным обычаем измену свою учинилБеземертен же быти мняся, понеже смерть Адамский грех, общеда тельный долг всем человеком: аще бо и порфиру ношу, но обаче вем, яко по всему немощию подобна всем человеком, обложен еемь по естеству, а не яко же вы мудрьствуете, еже выш естества велите быти ми, о ереси же всякой Яко ж выше рехом. благодарю бога моего, вем благо честие отчасти утвердить по божию дарованию, елико мм есть сила Сие же мняху подлежат человеком, яко же скотом быти. аще ли же тако, то уже в человецех пара, я души несть: се убо ересь саддукейская! И се убо ты неистовавшися, без ума пиша. Аз же верую спасову Страшному судищу. хотящим приятв душам человеческим с гелесы их, и ими же содеяша, кождо противу делу их, все вкупе во едином лику разлучить надвое: царие и худейшая чадь, яко братия, истязани будут, кождо противу делу своему А еже писал еси, аки нехотя уже неу мытному судищу предстати. - ты же убо на человеки ересь полагаеши, сам подобен манигейстей злобесной ереси пиша. Яко же они блядословят, еже вебом обладати Христу землею же самовластным быти человеком преисподними же дьяволу гако же я ты будущее судище ироповедаеши зде се же божиих наказаниих преходящих согрешений ради человеческих, презиравши Аз же исповедую и вем, не токмо тамо мучение иже зде живущим, преступающим заповеди божия, но и зде божияго гнева праведнаго по своим злым делом чашу ярости господня испивают многообразными наказа нии мучатся по отшествии же света сего, горчайшая приемлюще Сипе аз верую Страшному судищу спасову Та жеи се вем обладающу Христу небесными и чинными преисподними яко живыми и мертвыми обладая, и вся на небеси ш на земли и преисподняя его состоится хотением, советом отчим а благословением евятаго духа, аще ли ж не тако, сия мучения приемлют, ч ее нко же манихея, яко же блядословиши о яеумьттном судищи спасове, аще не хощем предстати Христу богу ответ дати о своем согрешении, вся ведущему сокровенная в тайная Аз убо верую, яко о всех согрешениих вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, и не гокмо о своих, но и о подвластных дати ми ответ, аще моим несмотрением погре шится; како ж и твой разум смеху не подлежит, яко аще тленни властели множидею на судшще неволею привлачают, царю же царем и господу гое подем, всеми владеющему, како не повинутися? И аще кто безумен и не хощет, то от божия гневу где укрытися? Иже яеодержиму превыспрення, яже на воздусе держаши, воду и море востязающе божия премудрость, ему дыхание в руце всех сущих, яко же рече пророк: «Аще взыду на небо, ты тамо еси; аще сниду во ад, ты тамо еси. Аще возьму крыле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука твоя наставит мя и удержит мя десница твоя. Не утаися кость моя от тебе, яже сотворил еси втайне, и состав мой в преисподних земли». Сице убо аз верую неумытному судищу спасову, И от божия всемогущия десница живым и мертвым кому возможно куда укрытися? Вся нага и отверстаПрегордым же гонителем всем Христа истиннаго бога нашего противвика, яко же рече писания: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» Станем же убо о сем разсужение имети, хто прегорд: аз лише же от бога повинным ми рабом, вам повелеваю хотение свое сотворити; рхли вы же по божию велению моего владычества и своего ига работпаго отметаетеся, яко господие повелеваете мне свою волю творити, и поучаете, обличаете, учительский сан на ся возлагаете? Яко же рече божественный Григорий к надеющимся юности и во все время держащим быти учителем: «Ты преже брады учиша старца: или учити веруешь ни от возраста, ни от нрава, никако имый честь? И посему Данил и онъсица, юний судия, и притча на языде: всяк убо обидяй во ответ готов, но не закон церкви скудно. Яко же ни едина ластовица весну творит, ни письма единого землемерца, ни корабль един в море». Такоже убо и ты, ни от кого же рукоположен, учительский сан восхищавши. Се ли гордо, яко владыце раба учити, али се гордо, яко рабу владыце повелевати? И может же сия и невежда разумети. Яко же гы, собака, и того не разсудиши, яко три патриархи собрашася со множеством святителий к нечестивому Феофилу царю, и многосложный свиток послаша; и таковая хуления, яко ж ты, не писаша, аще и нечестив бяше царь Феофил: благочестивым же наипаче подобает смиреннейше вещати, да от бога сам милость обрящеши Аз же верую Христу богу моему, яко не движением сердечным таковая имею согрешения; и аще убо власть они имея и нечестивому не хулиша, ты же кто еси, сан восхищая, и неистовая хулиган?И хощете закон божий нужею утвердити - и своим злобесным хотением вся апостольская предания попираете; апостолу убо Петру глаголющуз не яко обладающу ряду, но образи бывающе стаду, не с нужею, но волею, не мшелоприбытком; вы же вся сия призираете.Гонения же на люди воекладаете: вы ли убое попом, Алексеем не гонцы? Како убо епископа Коломенского Феодосия, нам советна, народу града Коломны повелесте каменим побити? И его бог ублюде, и вы его сь его престола согнали Что ж о казначее нашем Никите Офонасевиче? Почто живот напрасно раздробисте, самого ж в заточении много лет, в дальных странах, во алчбе и наготе держасте? И аще убо вся гонения ваша исчести кто доволен за множество их, церковных же и мирских! Хто мало нам послушан, тех всех гонисте. Или убо се праведно, яко сшивая сети и поляцания, подобно бесом творите? Сего ради убо паче беззаконно, яко подобно фарисейскому кичепито твористе: внеуду являющеся праведна, внутрь удуже полни лицемерия и беззакония; тако и вы, внеуду убо будто исправления ради ронивте, являющеся человеком, внутрьюду же свое яеправедное хотение гнева исполняете; и сия ваша гонения всем разумна суть. Истязания же не токмо до влас, но и движение сердечное, яко же рече: «несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся», не токмо ты ему судитель, Яко же и в Старчестве реченно бысть еже о Иванне Каловег егда брата осуди, в велицей лавре живущаго, в пьяньстве и в блуде и в прочих неутвержениих, и тако скончавшися. Он же о сем возстеная, како виде стзбе восхищенна в видении пред великим градом приведена и господа нашего Исуса Христа седящаго на престоле, а собори множество аггел окрест предстоящих, И души оной усопшей принесение ко Ивану, и ос ужение ей от него вопрощающим аггелом, кое место повелит им вселитися, оному же безответну сущу. И егда приближишася вводящи его ко вратом Исусовым, словом возбранен бысть внити, и рече ему глас Исусов издалеча «Се ли есть Антихрист, восхищая суд мойг», И рано убо но глаголе сем аки гонимо, и вратом затворившимся, и мантии от него снятой бывши, еже есть покров божий. Оному же возбнувшуся от видения и мантии не обрете на большее извещение, Оному же ко сем 15 лет отрадавшу по пустыни, ниже зверя, не гокмо человека видевшу, и ако по таковем страдании сподобися тако же видению мантию и прощения прият. Смотри же, бедник, яко не осуди, но возотана, к како яоотрада страшно, аще и праведник Колмв же паче поотражут, иже нечестие много сотворяшще и божий суд на ся восхищающе, и гордящаея с прощением ужасающе, а не сетующе с милованием. И аще о сетовании акова поетрада? кольми паче осуж даяй постражетСудятеля же приводишь Христа бога нашего меж мною и собою, а аз убо сего судища не отметаюся. Он бо, господь бог наш Исус Христос, судитель праведный, испытан сердца и утробы и аще кто и помыслит что и в мегновении ока вся суть нага о отверста пред ним, и несть иже укрыется от очию его; вся ведуще ему тайная и сокровенная; и се убо весть, за кое дело востасте на мя, и что исперва пострадаете от мене, аще и последи, по вашему безумию, с милостию месть вам воздах. Но обаче вы соблазна всему начало, понеже убо яко же рече пророк, мнясте мя червя, а не человека, и о мне глаголнете, седяще во вратех и о мне поясте, пиюще вино со други; и сему убо всем ласковым вашим советом и умышлением,. судитель истинный Христос бог наш, И ты убо судию Христа ориводиши, дел же его отметаешися: оному убо глаголющу: «солнце не зайдет во гневе» без прощения, и молитися за творящих напасти отрицаешися.Зла же и гонения безлепо от мене не приял еси, и бед и напастей на тебя не подвигли есмя; а кое и наказание на тебя и мало было, и то за твое преступление, понеже согласился еси с нашими изменники Лжей и измен, ихже ее сотворил еси, на тебя не взваживали есмя; а который еси свои преступки делал, и мы по тем твоим винам по тому н наказание чинили. Аще ш наших опал, за множество их зретн не можешь, како убо может исписати вся вселеныая ваших измен и утеснений, земских и особных, еже вы своим злобесным умышлением сотвористе на мя?А всего того тебя есми не лишивали, и от божия земля не отгнали, но сам еси от всех лишен, и на церковь востал еси, подобно Еутропию ско не церковь бо его продаде, и он сам от церкве божия отторжеся; тако же убо и ты: не божия земля тебя от себе отгнала, но ты сам себя от нея отторгнул еси и на ее пагубу возстал еси Злая же и непримирительная ненависть - кою воздал тебе? Ведущу тя от юности твоея, и водворению нашему извыкли естя и до нынешней твоей измены всячески дышуще на пагубу нашу, и достойных мук по твоему злоумию не воздахом Се ли убо злаяв непримирительная ненависть, еже ведущи тя о главе нашей злая советующе, и в такове приближении и чести многоименныя держахом выше отец твоих, еже вси видят в какове чести и богатстве родители твои жили, и како убо отец твой, князь Михайло. в какове жалованье и чести и в богатстве был, и се вси ведят. каков же пред ним ты, и колько у отца твоего начальников поселян, колико же отец твой был у князя Михайла Кубенского боярин, понеже дядя, ты же наш: мы тобя чести сподобихом. Се ли не довольно чести и имения и воздаяния? Всем еси лучши был отца нашим жалованьем, а храброваньем его хуже еси: изменою же прешел еси.И се ли убо твое благо и возлюбленное, еже повсегда сети и претыкания полагал еси, конечнее же подобно Июде, на пагубу душу поучил еси?И аще кровь твоя, пролитая от иноплеменных за нас, по твоему безумию, вопиет на нас к богу, и еже убо не от нас пролиты, тем же убо смеху предлежит сия, еже убо от иного пролитыя, и на иного вопиет Паче же и должная отечеству си совершил еси; аще бы сего не сотворил еси. то неси бы был еси християнин, но варвар Но сие к нам неприлично.Кольми же паче наша кровь на вас вопиет ко господу, от вас самех пролитыя: не ранами, ни кровными потоками но многими поты и трудов множество отягчения безлепая, но еже по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего озлобления и утеснения, вместо крови, много излиявшихся наших слез и воздыхания и стенания сердечная; и от сего убо пречреслия приях, еже убо конечному люблению не сподобисте мя, еже о царицы нашей и о чадех наших не поскорбисте мною, убо сицевое на вы вопиет ко господу богу моему, паче и вашего безумия, понеже бо иное пролиясте за православие кровь свою, иное же, желая чести и богатства. Сие убо богови неприятно есть; паче же и удавления вменяет, да еже славы ради умрети; мое же утеснение и вместо крови пролитыя от вас самех пролиях всякое оскорбление и озлобление, еже вашим злым сеянием озлобления строптиваго жити не престает, се убо наипаче на вас безпрестани к богу вопиет! Совесть же свою испытал еси не истинною, лестно, сего ради истинны не обрел, понеже едино войско испытал еси, а еже убо о нашей главе твоего нечестия, се презрел еси; посему мнишися и неповинен быти.«Победы же пресветлыя, одоление преславное» когда сотворил еси?Егда убо послахом тя во свою отчину, в Казань, непослушным нам повинути; ты же, в ьювинных место, неповинных наших к нам привел еси, измену на ая возложит а; на них же послахом тя, никоего же зла Сотворил еси. И егда в нашу отчину, на Тулу, недруг наш приходил крымской парь и мы тогда вас послахом, оному же устрашившуся и во своя возвратившуея, воеводам же его Акмогмету улану не со многими людьми оставгауся, вы же ноехасте ясти и нити к воеводе нашему, ко князю Григоръю Темкину, и едчи. поидосте за ними же, они же от вас отидоша здравы Аще убо и вы раны многи аретерпеете, но обаче победы благи еикоея же не сотвористе. Како же убо под градом Невлем: пятьюнатцатз тысящмв четырех тысящ не могосте побита, ш не токмо убо победисте, но я сами от них возвратиетеся, ничто же у спев те. Се ли убо пресветлая победа и одоление преславно и похвально я честно Иная убо не твоей власти бяху; убо тебе на похвалу написуетвя!А еже убо мало рождьшей своей зрел еси, и женм своея мало познал еси, и отечества своего оставил еси, но всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчился еси, претерпевал еси вся естественны я болезни, и ранами учащен еси от варварских рук, и в различных браяех, и сокрушенно уже ранами все тело имееши - и сия тебе вся оотворишася тогда, егда вы с попом, со Алексеем владеете. Аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, почто сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладываете? Аще и мы бы сие сотворили, аесть дивно: но понеже сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аше бы муж браненосец был еси, не бы еси исчнтал бранны я труды, но паче на преднейшее простирал ся еси.. аще же исчнтаеши бранны я труды, то сего ради и бегун явился еси, яко ае хотя бранных трудов понести, я сего ради во упокое пребывати Сия же ли твоя худейшая браниносия нами ни во что же поставлена, еже ведомы я измены твоя, еже иретыкания о нашей главы тебе призрена бывши, и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честию и богатством. И аще бы не тако, то каких казней за свою злобу был еси достоин! И аще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно тебе угонзнути к нашему недругу, только бы такое наше гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранны я же дела твоя вся нам ведома Не мни неразумна суща, ниже разумом младевствующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобно глаголал гг ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же преж того с попом Селиверстом и со Алексеем лукавым советом прельстисте, ниже мнисте яко нызе таковая сотвористе. Яко же в притчах же реченно бысть: «Егож ее имати яти, ее покушайся имати».Мздовоядаятеля же бога призывавши; воистинну то есть мздовоздатель всяким делам, благим же ш злым; не токмо подобает разеуждение имети человеку, како и против каких дел своих хто мздовоздаяния приимет? Липе же свое драго показуеши Хто же убо и желает таковаго ефиопскаго липа видети? Где же убо мужа обрящет правдива, иже зекры очи имуще?Понеже глаголюше бо, ако оскорбльшу некогда от неверных некоему: скорбь же его бе, яко от церкви он иекотораго ко безбожию прельсти, еще илариоиским днем от того совершаемом. Потреба бяше от обою благолепия помодитися и бога спаса помощника приимшу, овогда убо возрастити, но в себе ве прежде сего пострадав Не нем, како когда узление некоторое н горесть показав, возлеже спати, убо сице зле имея (вечер убо бе); о полунощи же (обаче бо в то время сам себе божественным пением бодрьствовати) востает убо, ниже снов самех сущих и присно дресецаемых в яесмущеыие насяадився. Стоя же, обаче же в божественней беседе, неблагочестне скорбите и ту жалю: не быти праведно, глаголя, аще же да будут мужие безбожнин. развращен пути господня правыя. И сия глаголы молящеся богу пожжением некоим обещают в конец немилостивые улишити живота Сия же рек, глаголаше, слову видите выезапу дому, в нем же стоите, иск о л еба-в пху еы, первее и в верха на две половины разделившуся, и некое огньство многое ветл ое, сопреди ему. и то (мняще бо ся прочее без покрова место) от небеса безетраетны, даждь до того доле носимое Небо же само откровенно, и на рамени небесном Исуса, безсмертным человеком виде, ему предстоящим аггелом И сия убо свыше зретися в го му явит йен Долу же преклонная, Карп, видите, рече, в земли самой вольную некую земную пропасть, и темную и разседшуюся; и мужи убо оных, их же кленяте, пред ним на устех стояти пропасти, трепетны умиленныя, елико аеобносимое от своих ног непостояния. З долу же пропасти мвем возпользовати и о ногах их подвизатися.Когда оттизатися, обращающемся вкупе и отягчавеющим и влекущим; когда зубы ли опашми бьющим, или ск окт а ющнм, и всегда в пропасть воврещи козньстующим. Быти же и мужем некоим посреди змиев, на мужие востающим, колебающим вкупе и порявающим ыняху же быти еже пастися и оны, ово убо не хотяше, ово же хотяща от зла помалу донужаем вкупе и повинуеми Глагол шпе бо Карп, тебе радоватиая доле врящи, горних же не брещи И стужати же и пренемогати, яко уже и не падоша, и вещию многажды на них востающим, и изнемогоша, и вкорбети и к л яти. й возникше егда видети убо небо, яко же и первме видела, Исуса пожиловати бывшее, востати яебеснаго престола, и даже до тех сошедшаго, и руку благую подати, аггелом ему соприемлющнм иному отинуду держати мужи; и рекшу Карпу. Исусови руце простертой Бяй мене, прочее, готов бо семь и паки за человеки спасаемыя пострадати И любезно ми се есть, не иным человеком согрешающим, Обаче зри, аще добре имашы, яже в пропасть ео змиями пребывания заманити, еже з богом и благими и человеколюбивыми аггелы. Сия суть, еже аз слышат Веру истинну быти. И аще убо такова праведна и свята мужа и нраведни молящася на погибель, не послуша аггельския владыко, кольни же паче тебе, пса смердяща, беснаго изменника, праведник ли на злую волю молящеся не послушает, яко же рече божественный апостол Ияков: «Просите и не приемлете, зане зле просите»Великаго священномученика Поликарпа видение, еже молящуся на еретиков, еже смятших божественную службу, о погибельных И како виде не яко во сне, но яве, на молитве предстоя, агтельскаго владыку, на плещу херувимскую седящу, и земли убо зинувши вропастию великою, и змию оттуду страшну дыхающу; онем же яко осу женином руце опаки связание имущих и к пропасти влекомых, еже инии же поползновение имяху бяху, еже в пропаств оной пастися. Святаму мужу Поликарпу гако от зелныя же ярости гнева разжегшеся, оставиша ему пресладкаго Исусова видения, а прилежно смотряяще погибели муж онех Тогда убо и аггельский владыка с плещу херувимску сниде и мужи онех взя за руку, плещи же представи Поликарпу и рече: «Аще ти сладко есть, Поликарпе, бей мя, понеже и преж сих ради плещи свои вдах на раны, да вся в покояния вмещу» И аще убо такова праведна и свята мужа и праведнее молящеся на погибель, не послуша аггельский владыко, кольми же паче тебе, пса смердяща, злобеснаго изменника, неправедника, злую волю молящуся не послушает Яко же рече божественный апостол Ияков: «Просите и не приемлете, зане зле просите, да во сластех ваших изживете». Обаче верую богу моему: «Болезнь твоя на главу твою да обратитца».О преподобием князе Феодоре Ростиславиче, сего аз на суд желательне приемлю, аще и сродник вам есть, понеже бо святи ведят паче по смерти праведна сотворяти и видят меж вами и нами, яже от начала и доднесь, и то убо праведно разсудят, И яже бо нашу царицу Анастасию, вами уподобляемую Евдокею, како супротиву вашего жительнаго злаго немилостиваго умышления и хотения святый преподобный князь Феодор Ростиславич, действом святаго духа, царицу нашу от врат смертных воздвиг? И се убо наипаче явленно есть, яко не вам способствует, но нам недостойным милость свою простирает. Та же и ныне уповаем его способника быти нам, паче же не вам, понеже бо «аще чада Авраамля бысте были, дела Авраамля бысте творили; может бо бог и от камения совоздвигнути чада Аврааму» Не вси бо, изшедше изо Авраамля семени, Авраамля чада причитаются, но живущем в вере Авраамове, си суть семя Авраамле. Суемудренными мысльмв ничто же помышлений ее творими, и на такой пользе и степени ног своих не зггвержаем; во елика наша сила крепчайша разума испытуем, и на твердой степени, утвердив ноги своя, стоим неподвижно.Прогнанных же от нас несть никаго же, развее сами отторгошася от православия Избиенныя же и заточенныя по своим винам, яко же выше рех, по тому тако а прияша. А понеже убо неповинный глаголети, се убо наипаче злобу совершаете, яко убо сотвориве зло, непрощен грех хощете имети Не тако убо грех творитца зол, егда гворится, но егда по сотворении и познании раскаяния, покаяния не имат, тогда убо грех злейши бывает, понеже законопреступление аки закон утвержается. Радов ати о сех одоление не о чесом, яко своих подовластных измены их видети и по сих во изменах их казнити Но обаче о сем скорбети подобает, яко сицевым злобесным разумом взятися, еже во всем богоданному владыце сопротивитися Убиенных же по своим изменам у престола владычня предстоящи, како убо возможно есть, паче же и человеком аедоведомо Вы же изменники, аще вопиете без правды и не приемлете, яко же выше реченно есть, понеже сластей ради просите.Ни о чесом же убо хвалюся в гордости, яикако же бо гордеыия желаю, понеже убо свое царское содеваю и выше себя ничто же не творю. Паче же убо вы гордите дмящеся, понеже убо раби суще, святительский сан восхищаете и царский, учаще, и запрещающе, и повелевающе. На род же християнский мучительных сосудов не умышляем, но паче за них желаем противу всех враг их не толко до крови, но и до смерти пострадати. Подовластных же своих благим убо благая подаваем, а злым же злая приносится наказания, ни хотя, ни желая, но по нужде, их ради злаго пре ступления, и наказания бывает; яко же речепно бысть во еуаггелии:«Егда убо состревшися, воздежеши руде свои, ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши». Видиши ли, яко многажды и не хощу, случаютца по нужди законопреступным наказания. «Наругающеи же и попирающе аггельский образ, согласующе ласкателем неким» - развее останков злаго вашего совета! Безсогласных же бояр у нас несть, развее другов и советников ваших, яже ныне, аодобны бесом, вся советы своя лука выя не престаюгце в нощн содевающи, яко же рече пророк; «Горе соде вающим совет зол до заутрия и гонящим свет, да в совете своем екрыют праведнаго», или яко же рече Исус ко пришедшим яти его: «На разбойника ли изыдосте со оружием и дреколми яти мя. По вся дни бе при вас, уча в церкви, и не простросте руки на мя; но се есть ваша година и область темная». Губителей же души нашей и телу несть у нас И се убо паки детская помышления, - и сего ради убо яко не хотех в детстве быти, в воли вашей, гонения нарицаете. Вы же владетели и учители повсегда хощете об, быти, яко младенцу Мы же уповахом милостию божиею, понеже домдохом в меру возраста исполнения Христова а, кроме божия милости и пре чистыя богородицы и всех святых, от человек учения не требуем, ниже бо подобно есть, яже владети множеством народа, овех разума требо вати.От Кроновых убо жрец - еже бо подобно псу лая или яд ехидне отры гая; сие неподобно писал еси: еже убо како родителем своим чадом сицевая неудобственная творити, паче же и нам, царем, разум имущим, како уклонится на сие, безлепие творити? Сия убо вся злобесным своим собацким умышлением писал еси. А еже свое писание хощеши во гроб положити, се убо последнее християнство свое отложил еси. Еже убо господу повелевшу еже не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси; и посему убо несть подобно и пению над тобою быти.В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимента короля нарицаеши, - се уже свою злобесную собацкую измену до конца совершавши. А еже от него надеешися много пожалован быти, - се убо подобен есть, понеже убо не хотесте под божиею десницею власти быти, и от бога данным нам владыкам своим, послушан и повинен быти нашего повеления, но в самовольстве самовластно жити; сего ради такова государя искал еси, еже по своему злобесному хотению, еже ничем же собою владеющу, но паче худейша худейших рабов суща,понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая. Понеже и утешен не можеши быти, понеже тамо о себе кождо о своем пекийся, кто же тя убо избавит от насильных руки обидящих или сына отцу досаждающа вкупе и нам имуще и раны налагающе и нечествовати имели быхом, аще не большими претекше помогли быхом, паче же негли ны приобидели бяху, како не устыдитца имамы, презирающе от ярости и похотения и обидимо слово, и еже от бога даннаго начала изгонемое в себе нечестивое и неправедное безчинное, и разспря и неудобрение воздвижугце? В лепоту блаженный наш от бога законоположник не удостоят церкви божия предстоятельствовати, иже не у сего дому добре уже предстательствовавшаго, ибо иже ни врачюнивый себе, и иного врача нет, сий же и иного - и дом и град, а иже град - и язык, и просто рещи, яко же словеса глаголя: «Иже в мале верен, и во мнозе верен есть» Сам убо по похотению и ярости и слову, яже по достоянию, отдел я, и тебе же божественнии служители и сим свещенницы, свещенноначальницы же свещенником и свещенконачальником апостолы и иже апостолы приемницы. И аще где хто во онех прикладнаго погрешит, о вкупочинных же святых да исправится и не возвратится имать чины на чинов, кождо в чину своем и в службе своей да будет. Толико от нас о еже ведети и деяти, яже твоя. А еже в мужа, яже глаголеши, нечестива и мерзка, безчеловечна, не вем, како восплакати и сокрушения любимаго ми. Чим убо мниши угодник от нас устроен быти? Ибо аще не благаго всяка убо и нас нужно тя быти, и яже в нас служения всего чюжда, и время тебе и бога искати и евещенники други и от тех возверитися паче, нежели совершитися и быти любезнаго безчеловечия жестокий служитель. Егда убо мы сами яко отнудней святости на кончине и быхом и не требуем божественнаго себе человеколюбия, или сугубое согреши, яко же слово глаголет, по нечестивым и согрешаем, не ведущи, в чем претыкаемся, но оправдающу себе и мняше видети, во истинну же не видяще? Ужасеся небо о сем и вострепетах, а и не веруя себе. А и аще не твоим себе соделал бых, яко не бых им собе соделал! Добре да веси писмяном не убо повинулся быша, аще убо и нецы от тебе повинути мя достойно судища, яко Димофил непщует благаго всех бога не быти человеколюбива, ниже собе требовати милующаго или спасающаго, но и свещенники отхиротонисает сподобления благочестию носити неведения людцкая и милостива бога творити, но яко добре ведяще ея, яко и ти обложени суть немощию. И богоначальным свещенносовершителным путем шествовал еси, а паче от грешник, яко свещенная словеса глаголют, от лутчего и яже в того любве указ творит, еже овец кратчайшее пасение. И лукава нарицает иже не оставлынаго срабному долг, и иже очести преподавшаго дарования ем зело многия благодати, осуждает еже своих восприятие, его же нуждно убоятися и мне и Димофилу, иже в нечествующем в самое страдание оставление производит от отца, не запрещает же и учеником, яко и нечестием немилостивне удостоиша осудити отгнавшаго самаритяне. Се уже много глаголано гонити свирепого послания, горе бо и долу словеши, яко не себе, но бога мстил еси; злобою, рцы ми, благаго? Отступи, не имамы архиерея, могущего простити немощей наших, но и беззлобив есть и милостив, ни взовет, ни воскричит, и кроток, и той очищение есть о гресех наших. Тем же не приемлет твоя неревнителная устремления, ниже аще тмами восприемлеши Фиеса, и Илию, божественнейши же наш священноположник кротостию учит противящихся учению божию: учити бо, а не мучити подобает неведущее, яко же и слепыя не мучим, но и наставляем. Ты же возникнути на свет начинающему же, по лицу бия, отринул еси и со многим студом приходящаго свирепо отгнал еси.Се уже много понуждася достойно, его же Христос бог, благ сый, по горах бирающаго ищет и отбегающаго призывает, и обретшеся едва на раму вземлет. И моляся, на зле сице и о себе советуемся, и иже в нужах имен иже бо обидети некоторых или сопротивно благодействовати начинающе, о нем убо не всяко содеявша, яко же хотя, себе жь злобу или благостыню совселивша или божественных добродетелей или свирепых исполнени и страсти будут, и сии убо аггелом благим споследницы и спутницы и зде же и тамо во всем смирении и во свободе всех злых во присносущим веце блаженный наследуют покоища и з богом присно будут, еже всех благих величайшее. Сии же отпадут божественнаго вкупе и своего смирения и зде и по смерти вкупе со свирепыми беси будут. Сего ради и нам много тщание з богом благим быти и быти с государем всегда, а не злым от праведнейшаго соотлучатися, яже по достоянию от своих претерпеша, егоже аз всех паче бояхся и моляся быти всех злых непричастен.Тем же и сие тебе подобно есть, понеже учительский сан восхищавши, яко же божественный апостол Павел пишет: «Се ты июдей именуешися, и почивавши на законе, и хвалишися о бозе, и разумевши волю, искушавши лучшаго, научаем от закона, надеяжеся себя вожда быти, слепым свет сущим и во тме наказатель безумным, и учитель младенцем; имяше образ разума истинне в законе научая бо и иного, себе ли не учиши? Проповедан не красть - крадеши; глаголя и не прелюбы творити, прелюбы твориши; скаредуя идол, святая крадеши. Иже в законе хвалишися, преступлением закона богу досаждавши. Имя божие вас ради хулится в языцех».И яко же рече божественный Григорий: «Аз убо человек быти, поведу ти животно пременно и тленно естество и приемлю, се бо добро и поклоняюся давшему, инем предаю и праведно нося милости, милостив бо и сам ся немощию обложен, яко и се в мере измерюся. Ты же что глаголеши, что законополагаеши? О новый фарисею и чистый званием, а не волею, и даша нам навето еже немощию. Не приемлеши и покаяния, не даеши ли слез? Да не имы такому суду впадеши! Не стыдиши ли ся, еже Исусу человеколюбцу немощи наша приемшу и недуги понесша, не праведники пришедшу призвати, но грешныя на покаяние, милостиве хотящему паче неже жертвы, седмьдесят седмерицею оставляющу прегрешения. Яко же блаженна ти есть высота, аще чистота бы была, не гордость закону, а выше человека и реша нечаянием исправлением, подобно бо есть зло оставленное нецеломудренно и зазрение непрощенно: ово убо всю оставити бразду, ово же крепко задавляти. Яви ми чистоту, и приемлю ти дерзость. Ныне же боюся, да не точию гной ми внесше, в неисцеление. Ни Давида ли приемлеши какяцася, ему же пророчески дал покаянием соблюдени? Петра великаго, пострадавша нечто человеческой при спасенной страсти? Но и сприемлет, и трижды вопрошением и исповеданием трикратно отвержение исцели. Или ни скончавшагося приемлеши кровию, - есть бо и се твоя неразумия, ни в Коринфе беззаконновавшаго? Павел и любовь утвердив, имже исправление виде, и почто, окаянне, вящшею печалию погрузится таковый о тяготе безчислием запрещений Не юнным ли вдовицам посягати возраста ради, удобь пленимаго? Павел се дерзну, ему же ты являешися учитель, яко ни четвертое небо дошед и другии и недоведомых слышав и больший круг проповедаяием прошед. «Но не по крещении». - Сия реченное указание или покажи или не осуждай Аще ли отреченно, да удолеет человеколюбное. И ки ми законова того человекаыенавидства, иже лихоимство убо не пресече, второе идолослужение, блуд же тако горько осуди, яко без тела и безплотен».Пророк же Давид рече: «Еретику же рече бог: «Векую ты поведавши оправдания моя и восприемлеши завет мой усты твоими? Ты же возненавиде наказания и отверже словеса моя вспять. Аще видиши татя, теяаше с ним и с прелюбодеем участие свое полагаше». Прелюбодей же убоне плоти; ино яко же прелюбодей плотию, сице изменою. Тако же и ты со изменники участие свое полагаше. «Уста твоя умножиша злобу и язык твой соплеташе лщения. Седя на брата своего клеветаше и на сына матере своея полагаше соблазн брашен». И сын матере своея всяк християнин, понеже во единой купели крещения вси родихомся, свыше. «Сия сотворил еси, умолча же, вознепщевал еси беззакония, яко буду тебе подобен: обличю тя и представлю пред лицем твоим грехи твоя. Разумейте же сия, забывающей бога, да не когда похитит и не будет избавляяй».Дано вселенней росийстей царствующаго престолнаго града Москвы, степеней честнаго порога, крепкая заповедь, слово то, в лета 7072-го июля в 5 день.

(перевод)

Грамота Курбского царю государю из Литвы
Царю, богом препрославленному и среди православных всех светлее являвшемуся, ныне же - за грехи наши - ставшему супротивным (пусть разумеет разумеющий), совесть имеющему прокаженную, какой не встретишь и у народов безбожных. И более сказанного говорить обо всем по порядку запретил я языку моему, но, из-за претеснений тягчайших от власти твоей и от великого горя сердечного решусь сказать тебе, царь, хотя бы немногое.
Зачем, царь, сильных во Израиле истребил, и воевод, дарованных тебе богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах божьих пролил, и кровью мученическою обагрил церковные пороги, и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки, и смерти, и притеснения измыслил, обвиняя невинных православных в изменах, и чародействе, и в ином непотребстве и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким? В чем же провинились перед тобой и чем прогневали тебя христиане - соратники твои? Не они ли разгромили прегордые царства и обратили их в покорные тебе во всем, а у них же прежде в рабстве были предки наши? Не сдались ли тебе крепости немецкие, по мудрости их, им от бога дарованной? За это ли нам, несчастным, воздал, истребляя нас и со всеми близкими нашими? Или ты, царь, мнишь, что бессмертен, и впал в невиданную ересь, словно не боишься предстать перед неподкупным судьей - надеждой христианской, богоначальным Иисусом, который придет вершить справедливый суд над вселенной и уж тем более не помилует гордых притеснителей и взыщет за все прегрешения власти их, как говорится: «Он есть Христос мой, восседающий на престоле херувимском одесную величайшего из высших, - судья между мной и тобой».
Какого только зла и каких говений от тебя не претерпел! И каких бед и напастей на меня не обрушил! И каких грехов и измен не возвел на меня! А всех причиненных, тобой различных бед по порядку не могу и исчислить, ибо множество их и горем еще объята душа моя. Но обо всем вместе скажу: до конца всего лишен был и из земли божьей тобою без вины изгнан. И воздал ты мне злой за добро мое и за любовь мою непримиримой ненавистью. И кровь моя, которую я, словно воду, проливал за тебя, обличает тебя перед богом моим. Бог читает в сердцах: я же в уме своем постоянно размышлял, и совесть моя была моим свидетелем, и искал, и в мыслях своих оглядывался на себя самого, и не понял, и не нашел, в чем же я перед тобой согрешил. Полки твои водил, и выступал с ними, и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью ангела господня одерживал для твоей же славы, и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам, а напротив - преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет трудился, и много пота продал, и много перенес, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался и страдал от телесных мук, которым господь мой Иисус Христос свидетель; а как часто ранен был варварами в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. Но тебе, царь, до всего этого и дела нет.
Хотел перечислить по порядку все ратные подвиги мои, которые совершил я во славу твою, но потому не называю их, что бог их еще лучше ведает. Он ведь, бог, за все это воздаст и не только за это, но и за чашу воды студеной. И еще, царь, говорю тебе при этом: уже не увидишь, думаю, лица моего до дня Страшного суда. И не надейся, что буду я молчать обо всем: до последнего дня жизни моей буду беспрестанно со слезами обличать тебя перед безначальной Троицей, в которую я верую, и призываю на помощь херувимского владыки мать, надежду мою и заступницу, владычицу богородицу, и всех святых, избранников божьих, и государя моего князя Федора Ростиславича .
Не думай, царь, и не помышляй в заблуждении своем, что мы уже погибли и истреблены тобою без вины, и заточены, и изгнаны несправедливо, и не радуйся этому, гордясь словно суетной победой: казненные тобой, у престола господня стоя, взывают об отмщении тебе, заточенные же и несправедливо изгнанные тобой из страны взываем день и ночь к богу, обличая тебя. Хвалишься ты в гордости своей в этой временной и скоро преходящей жизни, измышляя на людей христианских мучительнейшие казни, к тому же надругаясь над ангельским образом и попирая его, вместе со вторящими тебе льстецами и товарищами твоих пиров бесовских, единомышленниками твоими боярами, губящими душу твою и тело, которые детьми своими жертвуют, словно жрецы Крона . И обо всем этом здесь кончаю. А письмишко это, слезами омоченное, во гроб с собою прикажу положить, перед тем как идти с тобой на суд бога моего Иисуса. Аминь.
Писано в городе Волмере, владении государя моего короля Сигизмунда Августа , от которого надеюсь быть пожалован и утешен во всех печалях моих милостью его королевской, а особенно с помощью божьей.
Знаю я из Священного писания, что дьяволом послан на род христианский губитель, в прелюбодеянии зачатый богоборец антихрист, и ныне вижу советника твоего, всем известного, от прелюбодеяния рожденного, который и сегодня шепчет в уши царские ложь, и проливает кровь христианскую, словно воду, и погубил уже столько сильных в Израиле, что по делам своим он и есть антихрист. Не должно у тебя, царь, быть таким советникам. В законе божьем в первом писано: «Моавитянин, и аммонитянин, и незаконнорожденный до десятого колена в церковь божью не входят» и прочая.

(перевод)
Благочестиваго Великого Государя царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея Русии послание во все его Великие Росии государство на крестопреступников, князя Андрея Михаиловича Курбского с товарищи о их измене
Бог наш Троице, прежде всех времен бывший и ныне сущий, Отец и Сын и Святой дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, именем которого цари прославляются и властители пишут правду. Богом нашим Иисусом Христом дана была единородного сына божия победоносная и вовеки непобедимая хоругвь - крест честной первому из благочестивых царю Константину и всем православным царям и хранителям православия. И после того как исполнилась повсюду воля Провидения и божественные слуги слова божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства. Исполненное этого истинного православия самодержавство Российского царства началось по божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго и великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами, вплоть до отомстителя за неправды деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас, смиренных скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим бога за безмерную его милость, ниспосланную нам, что не допустил он доныне, чтобы десница наша обагрялась кровью единоплеменников, ибо мы не возжелали ни у кого отнять царства, но по божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих как родились па царстве, так и воспитались, и возмужали, и божием повелением воцарились, и взяли нам принадлежащее по благословению прарэдителей своих и родителей, а чужого не возжелали. Это истинно православного христианского самодержавия, многою властию обладающего, повеление и наш христианский смиренный ответ бывшему прежде истинного православного христианства и нашего самодержавия боярину, и советнику, и воеводе, ныне же - отступнику от честного и животворящего креста господня и губителю христиан, и примкнувшего к врагам христианства, отступившего от поклонения божественным иконам, и поправшему все божественные установления, и святые храмы разорившему, осквернившему и поправшему священные сосуды и образы, подобно Исавру, Гностезному и Армянину их всех в себе соединившему - князю Андрею Михайловичу Курбскому, изменнически пожелавшему стать Ярославским князем, - да будет ведомо. Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть напоследок все равно похитит тебя...
Ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, против бога восстал. Пойми же, несчастный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылись на тебе пророческие слова: «Кто думает, что он имеет, всего лишится». В том ли твое благочестие, что ты погубил себя из-за своего себялюбия, а не ради бога? Могут же догадаться находящиеся возле тебя и способные к размышлению, что в тебе злобесный яд: ты бежал не от смерти, а ради славы в этой кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся. смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: «Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от бога: тот, кто противит власти, противится божьему повелению». Воззри на него и вдумайся: кто противится власти - противится богу; а кто противится богу - тот именуется отступником, а это наихудший из грехов. А ведь сказано это обо всякой власти, даже о власти, добытой ценой крови и войн. Задумайся же над сказанным, ведь мы не насилием добывали царство, тем более поэтому кто противится такой власти - противится богу! Тот же апостол Павел говорит (и этим словам ты не внял): «Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть». Но это уж воля господня, если придется пострадать, творя добро.
Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни. Но ради преходящей славы, из-за себялюбия, во имя радостей мира сего все свое душевное благочестие, вместе с христианской верой и законом ты попрал, уподобился семени, брошенному на камень и выросшему, когда же воссияло знойное солнце, тотчас же, из-за одного ложного слова поддался искушению, и отвергся, и не вырастил плода...
Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил свое благочестие, перед царем и пред всем народом стоял, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и взываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и душу своих предков, ибо по божьему изволению бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушив крестное целование, присоединился к врагу христианства; и к тому же еще, не сознавая собственного злодейства, нелепости говоришь этими неумными словами, словно в небо швыряя камни, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить, подобно ему, перед своим господином.
Писание твое принято и прочитано внимательно. А так как змеиный яд ты спрятал под языком своим, поэтому хотя письмо твое по замыслу твоему и наполнено медом и сотами, но на вкус оно горше полыни; как сказал пророк: «Слова их мягче елея, но подобны они стрелам». Так ли привык ты, будучи христианином, служить христианскому государю? Так ли следует воздавать честь владыке, от бога данному, как делаешь ты, изрыгая яд, подобно бесу?.. Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий гнуснее кала?..
А когда ты вопрошал, зачем мы перебили сильных во Израиле, истребили, и данных нам богом для борьбы с врагами нашими воевод различным казням предали, и их святую и геройскую кровь в церквах божиих пролили, и кровью мученическою обагрили церковные пороги, и придумали неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброхотов, полагающих за нас душу, обличая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и в ином непотребстве, то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец твой, дьявол, ибо сказал Христос: «Вы дети дьявола и хотите исполнить желание отца вашего, ибо он был искони человекоубийца и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле: потому что Русская земля держится божьим милосердием, и милостью пречистой богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, но ипатами и стратигами . Не предавали мы своих воевод различным смертям, а с божьей помощью мы имеем у себя много воевод и помимо вас, изменников. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить...
Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряли; мучеников за веру у нас нет; когда же мы находим доброжелателей, полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза расточают и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отвернувшегося), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат честно и не забывают, подобно зеркалу, порученной службы, то мы награждаем их великим жалованьем; тот же, который, как я сказал, противится, заслуживает казни за свою вину. А как в других странах сам увидишь, как там карают злодеев - не по-здешнему! Это вы по своему злобесному нраву решили любить изменников; а в других странах изменников не любят и казнят их и тем укрепляют власть свою.
А мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали: если же ты говоришь о изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят...
Когда же суждено было по божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой царице Елене , переселиться из земного царства в небесное, остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами - никто нам не помогал; осталась нам надежда только на бога, и на пречистую богородицу, и на всех всятых молитвы, и на благословение родителей наших. Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе, и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца и воевод перебили! Дворы, и села, и имущество наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделяли. А ведь делал это дед твой, Михаило Тучков . Тем временем князь Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и таким образом воцарились; тех же, кто более всех изменял отцу нашему и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея , и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при пас, и, опозорив его, убили; и князя Ивана Федоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и па церковь руку подняли; свергнув с престола митрополита Даниила , послали его в заточение; и так осуществили все свои замыслы и сами стали царствовать. Нас же с единородным братом моим, в бозе почившим Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет - ни как родитель, ни как опекун, и уж совсем ни как раб на господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные бесчестные страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Все расхитили коварным образом: говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначили не по достоинству; а бесчисленную казну деда нашего и отца нашего забрали себе и на деньги те наковали для себя золотые и серебряные сосуды и начертали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние. А известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая па куницах, да к тому же на потертых; так если это и было их наследство, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги. А о казне наших дядей что говорить? Всю себе захватили. Потом напали на города и села, мучили различными жестокими способами жителей, без милости грабили их имущество. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами нарушали законы и чинили беспорядки, от всех брали безмерную мзду и в зависимости от нее и говорили так или иначе, и делали... Хороша ли такая верная служба? Вся вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о притеснениях, бывших в то время? Со дня кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они творить зло!
Когда женам исполнилось пятнадцать лет, то взялись сами управлять своим царством, и, слава богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи часто раздражают бога, то случился за наши грехи по божьему гневу в Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто наша бабка, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и слугами вынимала человеческие сердца и колдовала, и таким образом спалила Москву , и что будто мы знали об этом замысле. И по наущению наших изменников народ, собравшись по обычаю иудейскому, с криками захватил в приделе церкви великомученика Христова Дмитрия Солунского, нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского; втащили его в соборную и великую церковь и бесчеловечно убили напротив митрополичьего места, залив церковь кровью, и, вытащив его тело через передние церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника. И это убийство в святой церкви всем известно, а не то, о котором ты, собака, лжешь! Мы жили тогда в своем селе Воробьеве , и те же изменники подговорили народ и нас убить за то, что мы будто бы прячем от них у себя мать князя Юрия, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. Как же не посмеяться над таким измышлением? Чего ради нам самим жечь свое царство? Сколько ведь ценных вещей из родительского благословения у нас сгорело, каких во всей вселенной не сыщешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья измена. Это похоже на то, как если бы попытаться окропить водой колокольню Ивана Святого , имеющую столь огромную высоту. Это - явное безумие. В этом ли состоит достойная служба нам наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи стаи, убивают наших бояр да еще наших родственников? И так ли душу свою за нас полагают, что всегда жаждут отправить душу нашу из мира сего в вечную жизнь? Нам велят свято чтить закон, а сами нам в этом последовать не хотят! Что же ты, собака, гордо хвалишься и хвалишь за воинскую доблесть других собак-изменников?..
А что, по твоим безумным словам, твоя кровь, пролитая руками иноплеменников ради нас, вопиет на нас к богу, то раз она не нами пролита, это достойно смеха: кровь вопиет на того, кем она пролита, а ты выполнил свой долг перед отечеством, и мы тут ни при чем: ведь если бы ты этого не сделал, то был бы не христианин, но варвар. Насколько сильнее вопиет на вас наша кровь, пролитая из-за вас: не из ран, и не потоки крови, но немалый пот, пролитый мною во многих непосильных трудах и ненужных тягостях, происшедших по вашей вине! Также взамен крови пролито немало слез из-за вашей злобы, осквернении и притеснений, немало вздыхал и стенал...
А что ты «мало видел свою родительницу и мало знал жену, покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальноконных городах, страдал от болезни и много ран получил от варварских рук в боях и все тело твое изранено», то ведь все это происходило тогда, когда господствовали вы с попом и Алексеем . Если вам это не нравилось, зачем вы так делали? А если делали, то зачем, сотворив по своей воле, возлагаете вину на нас? А если бы и мы это приказали, то в этом нет ничего удивительного, ибо вы обязаны были служить по нашему повелению. Если бы ты был воинственным мужем, то не считал бы своих бранных подвигов, а искал бы новых; потому ты и перечисляешь свои бранные деяния, что оказался беглецом, не желаешь бранных подвигов и ищешь покоя. Разве же мы не оценили твоих ничтожных ратных подвигов, если даже пренебрегли заведомыми твоими изменами и противодействиями и ты был среди наших вернейших слуг, в славе, чести и богатстве? Если бы не было этих подвигов, то каких бы казней за свою злобу был бы ты достоин! Если бы не наше милосердие к тебе, если бы, как ты писал в своем злобесном письме, подвергался ты гонению, тебе не удалось бы убежать к нашему недругу. Твои бранные дела нам хорошо известны. Не думай, что я слабоумен или неразумный младенец, как нагло утверждали ваши начальники, поп Сильвестр и Алексей Адашев. И на надейтесь запугать меня, как пугают детей и как прежде обманывали меня с попом Сильвестром и Алексеем благодаря своей хитрости, и не надейтесь, что и теперь это вам удастся. Как сказано в притчах: «Чего не можешь взять, не пытайся и брать».
Ты взываешь к богу, мзду воздающему; поистине он справедливо воздает за всякие дела - добрые и злые, но только следует каждому человеку поразмыслить: какого и за какие дела он заслуживает воздаяния? А лицо свое ты высоко ценишь. Но кто же захочет такое эфиопское лицо видеть?..
А если ты свое писание хочешь с собою в гроб положить, значит, ты уже окончательно отпал от христианства. Господь повелел не противиться злу, ты же и перед смертью не хочешь простить врагам, как обычно поступают даже невежды; поэтому над тобой не должно будет совершать и последнего отпевания.
Город Владимир, находящийся в нашей вотчине, Ливонской земле, ты называешь владением нашего недруга, короля Сигизмунда, чем окончательно обнаруживаешь свою собачью измену. А если ты надеешься получить от него многие пожалования, то это так и должно, ибо вы не захотели жить под властью бога и данных богом государей, а захотели самовольства. Поэтому ты и нашел себе такого государя, который, как и следует по твоему злобесному собачьему желанию, ничем сам не управляет, но хуже последнего раба - от всех получает приказания, а сам же никем не повелевает...
Дано это крепкое наставление в Москве, царствующем православном граде всей России, в 7702 году, от создания мира июля в 5-й день (5 июля 1564 г.).

(перевод)
Краткий ответ Андрея Курбского на препространное послание Великого князя Московского
Широковещательное и многошумное послание твое получил, и понял, и уразумел, что оно от неукротимого гнева с ядовитыми словами изрыгнуто, таковое бы не только царю, столь великому и во вселенной прославленному, но и простому бедному воину не подобает, а особенно потому, что из многих священных книг нахватано, как видно, со многой яростью и злобой, не строчками и не стихами, как это в обычае людей искусных и ученых, когда случается им кому-либо писать, в кратких словах излагая важные мысли, а сверх меры многословно и пустозвонно, целыми книгами, паремиями, целыми посланиями! Тут же и о постелях, и о телогрейках, и иное многое - поистине слово вздорных баб россказни, и так все невежественно, что не только ученым и знающим мужам, но и простым и детям на удивление и на осмеяние, а тем более посылать в чужую землю, где встречаются и люди, знающие не только грамматику и риторику, но и диалектику и философию.
И еще к тому же меня, человека, уже совсем смирявшегося, в странствиях много перенесшего и несправедливо изгнанного, к тому же и много грешного, но имеющего чуткое сердце и в письме искусного, так осудительно и так шумливо, не дожидаясь суда божьего, порицать и так мне грозить! И вместо того чтобы утешить меня, пребывающего во многих печалях, словно забыл ты и презрел пророка, говорящего: «Не оскорбляй мужа в беде его, и так достаточно ему», твое величество ко мне, неповинному изгнаннику, с такими словами вместо утешения обратилось. Да будет за то это бог тебе судьей. И так жестоко грызть за глаза невинного мужа, с юных лет бывшего слугой твоим! Не поверю, что это было бы угодно богу.
И уже не знаю, что ты от меня хочешь. Уже не только единоплеменных княжат, восходящих к роду великого Владимира, различными смертями погубил и богатство их, движимое и недвижимое, чего не разграбили еще дед твой и отец твой , до последних рубах отнял, и могу сказать с дерзостью, евангельскими словами, твоему прегордому царскому величеству ни в чем не воспрепятствовали. А хотел, царь, ответить на каждое твое слово и мог бы написать не хуже тебя, ибо по благодати Христа моего овладел по мере способностей своих слогом древних, уже на старости здесь обучился ему: но удержал руку свою с пером, потому что, как и в прежнем своем послании, писал тебе, возлагаю все на божий суд: и размыслил я и решил, что лучше здесь промолчать, а там дерзнуть возгласить перед престолом Христа моего вместе со всеми замученными тобою и изгнанными, как и Соломон говорит: «Тогда предстанут праведники перед лицом мучителей своих», тогда, когда Христос придет судить, и станут смело обличать мучивших и оскорблявших их, и, как и сам знаешь, не будет лицеприятия на суде том, но каждому человеку прямодушие его или коварство предъявлены будут, а вместо свидетелей собственная совесть каждого провозгласит в засвидетельствует истину. А кроме того, скажу, что не подобает мужам благородным браниться, как простолюдинам, а тем более стыдно нам, христианам, извергать из уст грубые и гневные слова, о чем я тебе не раз говорил и раньше. Лучше, подумал я, возложить надежду свою на всемогущего бога, в трех лицах прославляемого, ибо ему открыта моя душа и видит он, что чувствую я себя ни в чем перед тобой не виноватым. А посему подождем немного, так как верую, что мы с тобой близко, у самого порога ожидаем пришествия надежды нашей христианской - господа бога, Спаса нашего Иисуса Христа. Аминь.

(перевод)
Такая грамота послана Государем также из Владимирца к князю Андрею Курбскому с князем Александром Полубенским
Всемогущей и вседержительной десницей господа бога и Спаса нашего Иисуса Христа, держащего в своей длани все концы земли, которому поклоняемся и которого славим вместе с Отцом и Святым духом, милостью своей позволил нам, смиренным и недостойным рабам своим, удержать скипетр Российского царства, от его вседержительной десницы христоносной хоругви так пишем мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, государь Поковский и великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Нижнего Новгорода, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Кондинский и всей Сибирской земли и Северной страны повелитель - бывшему нашему боярину и воеводе князю Андрею Михайловичу Курбскому.
Со смирением напоминаю тебе, о князь: посмотри, как к нашим согрешениям и особенно к моему беззаконию, превзошедшему беззакония Манассии , хотя я и не отступил от веры, снисходительно божье величество в ожидании моего покаяния. И не сомневаюсь в милосердии создателя, которое принесет мне спасение, ибо говорит бог в святом Евангелии, что больше радуется об одном раскаявшемся, чем о девяносто девяти праведниках; то же говорится и в притче об овцах и драхмах. Ибо если и многочисленнее песка морского беззакония мои, все же надеюсь на милость благоутробия божия - может господь в море своей милости потопить беззакония мои. Вот и теперь господь помиловал меня, грешника, блудника и мучителя, и животворящим своим крестом низложил Амалика и Максентия. А наступающей крестоносной хоругви никакая военная хитрость не нужна, что знает не только Русь, но и немцы, и литовцы, и татары, и многие народы. Сам спроси у них и узнаешь, я же не хочу перечислять тебе эти победы, ибо не мои они, а божьи. Тебе же напомню лишь кое-что из многого, ибо на укоризны, которые ты писал ко мне, я уже со всей истиной ответил; теперь же напомню немногое из многого. Вспомни сказанное в книге Иова: «Обошел землю и иду по вселенной»; так и вы с попом Сильвестром, и Алексеем Адашевым, и со всеми своими родичами хотели видеть под ногами своими всю Русскую землю, но бог дает власть тому, кому захочет.
Писал ты, что я растлен разумом, как не встретишь и у неверных. Я же ставлю тебя самого судьею между мной и тобой: вы ли растленны разумом или я, который хотел над вами господствовать, а вы не хотели быть под моей властью и я за то разгневался на вас? Или растленны вы, которые не только не захотели повиноваться мне и слушаться меня, но сами мною владели, захватили мою власть и правили, как хотели, а меня устранили от власти: на словах я был государь, а на деле ничем не владел. Сколько напастей я от вас перенес, сколько оскорблений, сколько обид и упреков? И за что? В чем моя пред вами первая вина? Кого чем оскорбил?.. А чем лучше меня был Курлятев? Его дочерям покупают всякие украшения, это благословенно и хорошо, а моим дочерям - проклято и за упокой. Много такого было. Сколько мне было от вас бей - не исписать.
А с женой моей зачем вы меня разлучили? Не отняли бы вы у меня моей юной жены, не было бы и Кроновых жертв. А если скажешь, что я после этого не стерпел и не соблюл чистоты, так ведь все мы люди. А ты для чего взял стрелецкую жену? А если бы вы с попом не восстали на меня, ничего бы этого не случилось: все это случилось из-за вашего самовольства. А зачем вы захотели князя Владимира посадить на престол , а меня с детьми погубить? Разве я похитил престол иди захватил его через войну и кровопролитие? По божьему изволению с рождения был я предназначен к царству; и уже не вспомню, как меня отец благословил на государство; на царском престоле и вырос. А князю Владимиру с какой стати следовало быть государем? Он сын четвертого удельного князя. Какие у него достоинства, какие у него наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости? В чем моя вина перед ним?.. И вы мнили, что вся Русская земля у вас под ногами, но по божьей воле мудрость ваша оказалась тщетной. Вот ради этого я и поострил свое перо, чтобы тебе написать. Вы ведь говорили: «Нет людей на Руси, некому обороняться», - а нынче вас нет; кто же нынче завоевывает претвердые германские крепости?.. Не дожидаются бранного боя германские города, но склоняют головы свои перед силой животворящего креста! А где случайно за грехи наши явления животворящего креста не было, там бой был. Много всяких людей отпущено: спроси их, узнаешь.
Писал ты нам, вспоминая свои обиды, что мы тебя в дальноконные города как бы в наказание посылали, так теперь мы, не пожалев своих седин, и дальше твоих дальноконных городов, слава богу, прошли и ногами коней наших прошли по всем вашим дорогам - из Литвы и в Литву, и пешими ходили, и воду во всех тех местах пили, теперь уж Литва не посмеет говорить, что не везде ноги наших коней были. И туда, где ты надеялся от всех своих трудов успокоиться, в Вольмер. на покой твой привел нас бог: настигли тебя, и ты еще дальноконнее поехал.
Итак, мы написали тебе лишь немногое из многого. Рассуди сам, как и что ты наделал, за что великое божье Провидение обратило на нас свою милость, рассуди, что ты натворил. Взгляни внутрь себя и сам перед собой раскройся! Видит бог, что написали это мы тебе не из гордости или надменности, по чтобы напомнить тебе о необходимости исправления, чтобы ты о спасении души своей подумал.
Писано в нашей отчине Ливонской земле, в городе Вольмере, в 7086 году на 43-м году нашего правления, на 31-м году нашего Российского царства, 25-м - Казанского, 24-м - Астраханского.

(перевод)
Ответ царю Великому Московскому на его второе послание от убогого Андрея Курбского, князя Ковельского
В скитаниях пребывая и в бедности, тобой изгнанный, титул твой великий и пространный не привожу, так как не подобает ничтожным делать этого тебе, великому царю, а лишь в обращении царей к царям приличествует употреблять такие именования с пространнейшими предложениями. А то, что исповедуешься мне столь подробно, словно перед каким-либо священником, так этого я не достоин, будучи простым человеком и чина воинского, даже краем уха услышать, а всего более потому, что и сам обременен многими и бесчисленными грехами. А вообще-то поистине хорошо было бы радоваться и веселиться не только мне, некогда рабу твоему верному, но и всем царям и народам христианским, если бы было твое истинное покаяние, как в Ветхом завете Манассиино, ибо говорится, как он, покаявшись в кровопийстве своем и в нечестии, в законе господнем прожил до самой смерти кротко и праведно и никого и ни в чем не обидел, а в Новом завете - о достойном хвалы Закхеином покаянии и о том, как в четырехкратном размере возвращено было все обиженным им .
И если бы последовал ты в своем покаянии тем священным примерам, которые ты приводишь из Священного писания, из Ветхого завета и из Нового! А что далее следует в послании твоем, не только с этим не согласно, но изумления и удивления достойно, ибо представляет тебя изнутри как человека, на обе ноги хромающего и ходящего неблагочинно, особенно же в землях твоих противников, где немало мужей найдется, которые не только в мирской философии искусны, но и в Священном писании сильны: то ты чрезмерно уничижаешься, то беспредельно и сверх меры превозносишься! Господь вещает к своим апостолам: «Если и все заповеди исполните, все равно говорите: мы рабы недостойные, а дьявол подстрекает нас, грешных, на словах только каяться, а в сердце себя превозносить и равнять со святыми преславными мужами». Господь повелевает никого не осуждать до Страшного суда и сначала вынуть бревно из своего ока, а потом уже вытаскивать сучок из ока брата своего, а дьявол подстрекает только пробормотать какие-то слова, будто бы каешься, а на деле же не только возноситься и гордиться бесчисленными беззакониями и кровопролитиями, но и почитаемых святых мужей учит проклинать и даже дьяволами называть, как и Христа в древности евреи называли обманщиком и бесноватым, который с помощью Вельзевула, князя бесовского, изгоняет бесов, а все это видно из послания твоего величества, где ты правоверных и святых мужей дьяволами называешь и тех, кого дух божий наставляет, не стыдишься порицать за дух бесовский, словно отступился ты от великого апостола: «Никто же, - говорит он, - не называет Иисуса господином, только духом святым». А кто на христианина правоверного клевещет, не на него клевещет, а на самого духа святого в нем пребывающего, и неотмолимый грех сам на свою голову навлечет, ибо говорит господь: «Если кто поносит дух святой, то не простится ему ни на этом свете, ни на том».
А к тому же, что может быть гнуснее и что прескверное, чем исповедника своего поправлять я мукам его подвергать, того, кто душу царскую к покаянию привел, грехи твои на своей шее носил и, подняв тебя из явной скверны, чистым поставил перед наичистейшим царем Христом, богом нашим, омыв покаянием! Так ли ты воздашь ему после смерти его? О чудо! Как клевета, презлыми и коварнейшими маньяками твоими измышленная на святых и преславных мужей, и после смерти их еще жива! Не ужасаешься ли, царь, вспоминая притчу о Хаме, посмеявшемся над наготой отцовской? Какова была кара за это потомству его! А если таковое свершилось из-за отца по плоти, то насколько заботливей следует снисходить к проступку духовного отца, если даже что и случилось с ним по человеческой его природе, как об этом и нашептывали тебе льстецы твои про того священника, если даже он тебя и устрашал не истинными, но придуманными знамениями. О, по правде и я скажу: хитрец он был, коварен и хитроумен, ибо обманом овладел тобой, извлек на сетей дьявольских и словно бы из пасти льва и привел тебя к Христу, богу нашему. Так же действительно и врачи мудрые поступают: дикое мясо и неизлечимую гангрену бритвой вырезают в живом теле и потом излечивают мало-по-малу и исцеляют больных. Так же и он поступал, священник блаженный Сильвестр, видя недуги твои душевные, за многие годы застаревшие и трудноизлечимые. Как некие мудрецы говорят: «Застаревшие дурные привычки в душах человеческих через многие годы становятся самим естеством людей, и трудно от них избавиться», - вот так же и тот, преподобный, ради трудноизлечимого недуга твого прибегал к пластырям: то язвительными словами осыпал тебя и порицал и суровыми наставлениями, словно бритвой, вырезал твои дурные обычаи, ибо помнил он пророческое слово: «Да лучше перетерпишь раны от друга, чем ласковый поцелуй врага». Ты же не вспомнил о том и забыл, будучи совращен злыми и лукавыми, отогнал и его от себя и Христа нашего вместе с ним. А порой он словно уздой крепкой и поводьями удерживал невоздержанность твою и непомерную похоть и ярость. Но на ею примере сбылись слова Соломоновы: «Укажи праведнику, и с благодарностью примет», и еще: «Обличай праведного, и полюбит тебя». Другие же, следующие далее стихи не привожу: надеюсь на царскую совесть твою и знаю, что искусен ты в Священном писании. А потому и не слишком бичую своими резкими словами твое царское величие я, ничтожный, а делаю, что могу, и воздержусь от брани, ибо совсем не подобает нам, воинам, словно слугам, браниться.
А мог бы ты и о том вспомнить, как во времена благочестивой жизни твоей все дела у тебя шли хорошо по молитвам святых и по наставлениям Избранной рады, достойнейших советников твоих, и как потом, когда прельстили тебя жестокие и лукавые льстецы, губители и твои и отечества своего, как и что случилось: и какие язвы были богом посланы - говорю я о голоде и стрелах, летящих по ветру, а напоследок и о мече варварском, отомстителе за поругание закона божьего, и внезапное сожжение славного града Москвы , и опустошение всей земли Русской, и, что всего горше и позорнее, царской души падение, и позорное бегство войск царских, прежде бывших храбрыми; как некие здесь нам говорят - будто бы тогда, хоронясь от татар по лесам, с кромешниками своими, едва и ты от голода не погиб! А прежде тот измаильский пес , когда ты богоугодно царствовал, от нас, ничтожнейших твоих, в поле диком бегая, места не находил и вместо нынешних великих и тяжелых даней твоих, которыми ты наводишь его на христианскую кровь, выплачивая дань ему саблями нашими - воинов твоих, была дань басурманским головам заплачена.
А то, что ты пишешь, именуя нас изменниками, ибо мы были принуждены тобой поневоле крест целовать, так как там есть у вас обычай, если кто не присягает, то умрет страшной смертью, на это все тебе ответ мой: все мудрые с тем согласны, что если кто-либо по принуждению присягает или клянется, то не тому зачтется грех, кто крест целует, но всего более тому, кто принуждает. Разве и гонений не было? Если же кто не спасается от жестокого преследования, то сам себе убийца, идущий против слова господня: «Если преследуют вас в городе, идите в другой». А пример этому показал господь Христос, бог наш, нам, верным своим, ибо спасался не только от смерти, но и от преследования богоборцев-евреев.
А то, что ты сказал, будто бы я, разгневавшись на человека, поднял руку на бога, а именно церкви божьи разорил и пожег, на это отвечаю: или на нас понапрасну не клевещи, или выскобли, царь, эти слова, ибо и Давид принужден был из-за преследований Саула идти войной на землю Израилеву вместе с царем язычников . Я же исполнял волю не языческих, а христианских царей, по их воле и ходил. Но каюсь в грехе своем, что принужден был по твоему повелению сжечь большой город Витебск и в нем 24 церкви христианские . Так же и по воле короля Сигизмунда-Августа должен был разорить Луцкую волость. И там мы строго следили вместе с Корецким князем, чтобы неверные церквей божьих не жгли и не разоряли. И воистину не смог из-за множества воинов уследить, ибо пятнадцать тысяч было тогда с нами воинов, среди которых было немало и варваров: измаильтян и других еретиков, обновителей древних ересей, врагов креста Христова; и без нашего ведома и в наше отсутствие нечестивые сожгли одну церковь с монастырем. И подтверждают это монаха, которые вызволены были нами из плена! А потом, около года спустя, главный враг твой - царь перекопский, присылал к королю, упрашивал его, а также и меня, чтобы пошли с ним на ту часть земли Русской, что под властью твоей. Я же, несмотря на повеление королевское, отказался: не захотел и подумать о таком безумии, чтобы пойти под басурманскими хоругвями на землю христианскую вместе с чужим царем безбожным. Потом и сам короля тому удивился и похвалил меня, что я не уподобился безумным, до меня решавшимся на подобное.
А то, что ты питаешь, будто бы царевну твою околдовали и тебя с ней разлучили те прежденазванные мужи и я с ними, то я тебе за тех святых не отвечаю, ибо дела их вопиют, словно трубы, возглашая о святости их и добродетели. О себе же вкратце скажу тебе: хотя и весьма многогрешен и недостоин, но, однако, рожден от благородных родителей, из рода я великого князя Смоленского Федора Ростиславича, как и ты, великий царь, прекрасно знаешь из летописей русских, что князья того рода не привыкли тело собственное терзать и кровь братии своей пить, как у некоторых вошло в обычай: ибо первый дерзнул так сделать Юрий Московский, будучи в Орде, выступив против святого великого князя Михаила Тверского, а потом и прочие, чьи дела еще свежи в памяти и были на наших глазах. Что с Углицким сделано и что с Ярославичами и другими той же крови? И как весь их род уничтожен и истреблен? Это и слышать тяжело и ужасно. От сосцов материнских оторван, в мрачных темницах затворен и долгие годы находился в заточении, и тот внук вечно блаженный и боговенчанный!
А та твоя царица мне, несчастному, близкая родственница, и убедишься в родстве нашем из написанного на той же странице.
А о Владимире, брате своем, вспоминаешь , как будто бы его хотели возвести на престол, воистину об этом и не думал, ибо и недостоин был этого. А тогда я предугадал, что подумаешь ты обо мне, еще когда сестру мою силой от меня взял и отдал за того брата своего , или же, могу откровенно сказать со всей дерзостью, в тот ваш издавна кровопийственный род.
А еще хвалишься повсеместно и гордишься, что будто бы силою животворящего креста лифляндцев окаянных поработил. Не знаю и не думаю, что в это можно было поверить: скорее, под сенью разбойничьих крестов! Еще когда король наш с престола своего не двинулся, а вся шляхта еще в домах своих пребывала, и все воинство королевское находилось подле короля, а уже кресты те во многих городах были подвергнуты некиим Жабкой , а в Кеси - стольном городе - латышами . И поэтому ясно, что не Христовы это кресты, а крест распятого разбойника, который несли перед ним. Гетманы польские и литовские еще и но начинали готовиться к походу на тебя, а твои окаянные воеводишки , а правильнее сказать - калики из-под сени этих крестов твоих выволакивались связанные, а здесь, на великом сейме, на котором бывает множество народа, подверглись всеобщим насмешкам и надругательствам, окаянные, к вечному и немалому позору твоему и всей святорусской земли, и на поношение народу - сынам русским.
А то, что ты шипеть о Курлятеве, о Прозоровских и о Сицких, и не пойму, о каких узорочьях, о каком проклятии, и тут же припоминания деяния Крона и Афродиты, и стрелецких жен, то все это достойно осмеяния и подобно россказням пьяных баб, и на все это отвечать не требуется, как говорит премудрый Соломон: «Глупцу отвечать не подобает», поскольку уже всех тех вышеназванных, не только Прозоровских и Курлятевых, но и других многочисленных благородных мужей, поглотила лютость мучителей их, а вместо них остались калики, которых силишься ставить воеводами, и упрямо выступаешь против разума и. бога, а поэтому они вскоре вместе с городами исчезают, не только трепеща при виде единственного воина, но и пугаясь листка, носимого ветром, пропадают вместе с городами, как во Второзаконии пишет святой пророк Моисей: «Один из-за беззаконий ваших обратит в бегство тысячу, а два - десятки тысяч».
А в том же послании напоминаешь, что на мое письмо уже отвечено, но и я давно уже на широковещательный лист твой написал ответ, но не смог послать из-за постыдного обычая тех земель, ибо затворил ты царство Русское, свободное естество человеческое, словно в адовой твердыне, и если кто из твоей земли поехал, следуя пророку, а чужие земли, как говорит Иисус Сирахов, ты такого называешь изменником, а если схватят его на границе, то казнишь страшной смертью. Так же и здесь, уподобившись тебе, жестоко поступают. И поэтому так долго не посылал тебе письма. А теперь как этот ответ на теперешнее твое послание, так и тот - на многословное послание твое предыдущее посылаю к высокому твоему высочеству. И если окажешься мудрым, да прочти их в тишине душевной и без гнева! И к тому же прошу тебя: н» пытайся более писать чужим слугам, ибо и здесь умеют ответить, как сказал некий мудрец: «Захотел я сказать, да не хочешь услышать», то есть ответ на твои слова.
А то, что пишешь ты, будто бы тебе не покорялся и хотел завладеть твоим государством, и называешь меня изменником и изгнанником, то все эти наветы оставляю без внимания из-за явного на меня твоего наговора или клеветы. Также и другие ответы оставляю, потому что можно было писать в ответ на твое послание, либо сократив то, что уже тебе написано, чтобы не явилось письмо мое варварским из-за многих лишних слов, либо отдавшись на суд неподкупного судьи Христа, господа бога нашего, о чем я уже не раз напоминал тебе в прежних моих посланиях, поэтому же не хочу я, несчастный, перебраниваться с твоим царским величеством.
А еще посылаю тебе две главы, выписанные из книги премудрого Цицерона, известнейшего римского советника, жившего еще в те времена, когда римляне владели всей вселенной. А писал он, отвечая недругам своим, которые укоряли его как изгнанника и изменника, подобно тому, как твое величество, не в силах сдержать ярости своего преследования, стреляет в пас, убогих, издалека огненными стрелами угроз своих понапрасну и попусту. Андрей Курбский, князь ковельский .

ПРИМЕЧАНИЯ

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским
Особое место в публицистике середины XVI в. занимает переписка Ивана Грозного с А. М. Курбским, отражающая напряженную идеологическую борьбу. До 1558 г. между царем и потомком ярославских князей Андреем Курбским не было разногласий. Вместе они совершили Казанский поход 1552 г., принимали участие в обсуждении проекта государственных реформ в Избранной раде. После присоединения Астрахани и 1556 г. перед Россией встал вопрос о выходе на побережье Балтийского моря, о возвращении Риги и Таллина, захваченных в XIII в. крестоносцами. Политику Грозного в борьбе за Прибалтику поддерживало купечество и служилое дворянство, заинтересованные в укреплении централизованного государства.
Напротив, боярская знать выступала за продолжение борьбы с татарами. Выразителем настроений феодальных верхов выступил князь Андрей Курбский.
В начале 60-х гг. прекратила существование Избранная рада, являвшаяся компромиссным правительством между феодальной верхушкой и служилым дворянством. В своей политики укрепления единодержавия Грозный опирался на служилое дворянство, стремясь ущемить интересы родовой феодальном знати, начал преследование бояр. Находящийся в это время в военном походе в Ливонии Курбский вступил в тайные переговоры с польским королем Сигизмундом и в 1504 г., изменив родине, перебежал в занятый поляками ливонский город Вольмар, откуда и послал свою первую «епистолию», обличающую единодержавную политику царя.
Публицистические послания Грозного и Курбского затрагивали самые актуальные проблемы времени, связанные с характером государственного управления, ролью и местом в этом управлении царя, бояр и служилого дворянства.
Переписка публикуется в извлечениях в переводе Я. С. Лурье по кн.: «Переписка Ивана Грозного с Курбским» (Л., «Наука», 1979).
Первое послание А.М.Курбского Ивану Грозному
Первое послание Курбского написано в Вольмаре в 1564 г. и, согласно преданию, вручено в собственные руки царя верным слугою Курбского Василием Шибановым в Москве на Красном крыльце. Разгневанный царь ударил Шибанова в ногу жезлом своим и, выслушав послание, приказал пытать гонца. Шибанов умер, не сказав ничего.
Хотя послание адресовано Грозному, автор рассчитывал на широкий круг читателей. Курбский обличает самодержавную политику царя, обвиняет его в гонениях и истреблении бояр, силе и опоре государства, перечисляет собственные лишения и беды, которые ему довелось претерпеть.
Первое послание Ивана Грозного Андрею Курбскому
Ответ Грозного адресован не только Курбскому. Это послание на «клятвопреступников во все его Российское государство». Письмо Грозного - развернутое обоснование законности единодержавной власти, унаследованной царем у своих славных предков, и обличение крамольной политики бояр. Прибегая к текстам Священного писания, Грозный обосновывает доктрину божественного происхождения царской власти и рассматривает поступок Курбского как преступление перед государем и богом,
Он категорически отвергает тезис Курбского о боярстве как силе и славе государства.
Послание Грозного отражает сложный и противоречивый характер царя. Стиль письма порывистый, взволнованный, насыщен едкой иронией. Автор не считается с правилами риторики и пиитики, часто прибегал в качестве аргумента к бытовым зарисовкам, язвительным словам, издевке над своим противником.
Второе послание Андрея Курбского Ивану Грозному
Во втором послании к царю Курбский настойчиво повторяет свои обвинения. Его пафос направлен на осмеяние формы послания Грозного. Ученик Максима Грека, поклонник строгой книжной традиции, Курбский не принимает литературной манеры царя, считает зазорным писать подобным образом не только для властителя, но и для простого воина.
В полемике отчетливо сказалась разница эстетических позиций спорящих сторон. Послания Курбского отличаются четкостью композиционного построения, высоким риторическим стилем, использованием абстрактно-символических образов. В посланиях Грозного, напротив, нарушаются нормы риторического искусства, широко используется бытовая и разговорная лексика, ирония и сатира.
Второе послание Ивана Грозного Андрею Курбскому
Второе послание Грозного написано спустя тринадцать лет после ответа Курбского, то есть в 1577 г., когда русские войска захватили Вольмар, куда в свое время бежал Курбский от гнева царя. Это послание во многом сохраняет настроение и пафос первого: царь вновь обрушивается на изменников-бояр, перечисляет беды и невзгоды, которые он терпел от них во время правления Избранной рады, и иронически издевается над беглецом.
Второе послание Грозного вместе с другими грамотами было отправлено с взятым в плен польским вице-регентом в Ливонии Александром Полубенским.
Третье послание Андрея Курбского Ивану Грозному
Это послание написано в 1579 г. во время польско-литовского контрнаступления. В нем Курбский вновь оправдывается, называя себя человеком незаслуженно оскорбленным и уповая на суд божий.

...государя моего князя Федора Ростиславича. - Предок Курбского, князь ярославский и смоленский, канонизированный православной церковью.
...детьми... жертвуют, словно жрецы Крона. - В древнегреческой мифологии Кронос - один из титанов, отец Зевса, пожиратель своих детей.
...Сигизмунда Августа... - Сигизмунд II Август - польский король (1570-1572).
...подобно Исавру, Гностезному и Армянину... - Речь идет об императорах-иконоборцах, противниках почитания икон: Льве Исаврянине, Константине Компрониме и Льве Армянском.
Как же ты не стыдишься своего раба Васьки Шибанова? - В Латухинской Степенной книге сообщается, что Курбский, бежав в Литву, «посла того же своего верного раба к великому государю царю с досадительным письмом из Литвы. Той жо Васька Шибанов в Москве прииде, и при пути походу государева на Красном крыльце царю и великому киязю Иоанну Васильевичу лист той от князя своего подал».
ипатами и стратигами - вельможи и военачальники.
царице Елене... - Елена Васильевна Глинская, мать Ивана IV, вторая жена Василия III.
...спочившим в базе братом Георгием...- Младший брат Ивана IV Юрий (Георгий) был слабоумным и глухонемым (ум. в 1564 г.).
...Михайло Тучков. - Дьяк, убитый в 1538 г.
...нашего дяди, князя Андрея... - Андрей Иванович Старицкий, брат Василия III, дядя Ивана IV. В 1537 г. пытался поднять против Елены Глинской новгородцев.
...Ивана Федоровича Бельского... - Главный враг Шуйских. Во время боярского правления был заточен (1538 г.). Пришел к власти в 1540 г.
...свергнув с престола митрополита Даниила... - Митрополит Даниил, ближайший сподвижник Василия III. Во время боярского правления в 1538 г. был лишен сана митрополита и отправлен в заточение.
...спалила Москву... - Пожар в Москве, ставший поводом к народному восстанию, произошел летом 1547 г.
...в своем селе Воробьеве... - Царская резиденция па берегу Москвы-реки на Воробьевых горах.
Это похоже на то, как если бы попытаться окропить водой колокольню Ивана Святого.. - По легенде, бабка царя Анна Глинская вызвала пожар, кропя Москву (в том числе и колокольню Ивана Великого), водой, в которой были вымыты человеческие сердца.
...спопом и Алексеем. - Речь идет о царском духовнике Сильвестре и Алексее Федоровиче Адашеве - руководителях Избранной рады, попавших в опалу, когда политика компромиссного правительстна перестала соответствовать интересам дворянства.
Уже не только единоплеменных княжат... чего не разграбили еще дед твой и отец твой... - Здесь Курбский указывает на традиционность политики Грозного, ее связь с политикой Ивана III и Василия III. При Иване III была окончательно ликвидирована независимость Ярославского и Ростовского княжеств. Предки Курбского утратили право на свои уделы. Именно это Курбский и называет грабежом.
...превзошедшему беззакония Манассии (687-642 гг. до и. э.)... - иудейский царь, отказавшийся от бога Яхве и возродивший культ чужих богов. Прославился своими жестокими преследованиями почитателей Яхве. По повелению Манассии мученической смертью погибли многие иудейские пророки.
...Курлятев - Князь Курлятев-Оболенский, бывший в близких отношениях с Курбским. Отказался присягнуть сыну Грозного Димитрию. В 1563 г. был насильно пострижен в монахи и сослан со своей семьей в монастырь, где был вскоре задушен.
...захотели князя Владимира посадить на престол... - Князь Владимир Андреевич Старицкий, двоюродный брат Ивана IV. В 1553 г. во время болезни Грозного боярская оппозиция выдвинула его на престол, но через неделю царь заставил бояр присягнуть своему сыну Димитрию. В 1569 г. князь Владимир Андреевич с женой и сыном был казнен.
...вНовом завете - о достойном хвалы Закхеином покаянии и о том, как в четырехкратном размере возвращено было все обиженным им. - Согласно Евангелию от Луки, Закхей был мытарем (сборщиком податей). Уверовав во Христа, обещал вернуть вчетверо больше всем обиженным им при сборе пошлин и податей.
...исповедника своего... - Речь идет о священнике московского Благовещенского собора Сильвестре, который был царским духовником.
...притчу о Хаме, посмеявшемся над наготой отцовской? - Согласно Библия, праведный Ной имел трех сыновей: Сима, Хама и Иафета. После потопа Ной занялся разведением винограда и научился изготовлять вино. Однажды он выпил лишнее, в опьянении сорвал с себя одежду и голый уснул. Хам, застав в таком виде отца, смеясь, рассказал об этом братьям. Когда Ной проснулся и узнал, как вел себя Хам, он проклял его потомков и предсказал, что они станут рабами Сима и Иафета. Ссылаясь на библейский рассказ, Курбский упрекает Грозного в недостойном отношении к Сильвестру.
...внезапно сожжение славного града Москвы... - Речь идет об опустошительном набеге в мае 1572 г. крымского хана Дивлет-Гирея, когда была сожжена Москва.
...кромешниками... -Так Курбский презрительно называл царских опричников.
...измаильский пес... - Имеется в виду крымский хан Дивлет-Гирей.
...ибо и Давид принужден из-за преследований Саула идти войной на землю Израилеву вместе с царем язычников. - Оправдывая свой поступок, Курбский ссылается на библейский рассказ, согласно которому Давид, бежав из Израиля в царствие Саула, готов был участвовать в войне филистимлян против Израиля.
Но каюсь в грехе своем, что принужден был по твоему повелению сжечь большой город Витебск и в нем 24 церкви христианские. - Московская летопись под 1562 г. сообщает, что «майя в 28 день, царя и великого князя боярин и воевода князь Ондрей Михайловичь Курбьской с товарьищи ходил с Лук Великих к Витебску и острог взяли и пожгли и народ в остроге поймали и людей в остроге многих побили и села и деревни около Витебска пожгли и повоевали места многие» (ПСРЛ, т. XXIX. с. 298-299).
...что князья того рода не привыкли... и тот внук вечно блаженный и боговенчанный! - Здесь Курбский аргументирует свою характеристику «издавна кровопивственного рода» московских князей, имея в виду следующие факты: казнь в Орде в 1318 г. тверского князя Михаила Ярославича по настоянию московского князя Юрия Дапиловича; заключение в тюрьму Иваном III в 1491 г. своего брата, князя углицкого Андрея Васильевича Большого; заточение и ссылку Василием Темным последнего серпуховского князя Василия Ярославича, после чего его сын и жена бежали в Литву; заточение Иваном III своего внука Дмитрия Ивановича.
А о Владимире, брате своем, воспоминаешь... - Сведений об участии Курбского в попытке сделать наследником престола князя Владимира Андреевича Старицкого нет. Обвинения лиц, осужденных Грозным в 60-70-х гг. в попытках «извести» царя и посадить на престол Владимира Андреевича, были обычными в те годы.
...еще когда сестру мою силой от меня взял и отдал за того брата своего... - Вторая жена Владимира Андреевича княгиня Евдокия Романовна Одоевская была двоюродной сестрой Курбского.
...под сенью разбойничьих крестов! - Вспоминая евангельский рассказ о том, что Христос был распят с двумя разбойниками, Курбский иронически говорит, что войско царя Ивана осенено не животворящим, а разбойничьим крестом.
...оуже кресты те во многих городах были повергнуты некиим Жабкой... - Речь идет о польско-литовском контрнаступлении. Согласно польско-литовской хронике М. Стрыйковского, крепость Динабург (ныне Даугавапилс) была взята польскими войсками при помощи «храброго казака Забьт» (Жабы).
...ав Кеси - стольном городе - латышами. - Бывшая столица Ливонского ордена - Кесь (Венден) была взята при помощи плотника-латыша, открывшего городские ворота заранее изготовленным ключом.
...атвои окаянные воеводишки... - Курбский имеет в виду пленение в ходе боев 1578 г. нескольких русских воевод.
Андрей Курбский, князь ковельский. - Ковель был пожалован Курбскому Сигизмундом II Августом.

Первое послание Курбского Ивану Грозному

Грамота Курбского царю государю из Литвы
Царю, от бога препрославленному, паче же во православии пресветлу явившуся, ныне же грех ради наших сопротивным обретеся. Разумевяй да разумеет, совесть прокаженну имуще, якова же ни в безбожных языцех обретается. И больши сего глаголати о всем по ряду не попустих моему языку, но гонения ради прегорчайшаго от державы твоея и от многие горести сердца потщуся мало изрещи ти, о царю.
Почто, царю, силных во Израили побил еси, и воевод от бога данных ти на враги твоя, различными смертьми расторгл еси, и победоносную святую кровь их во церквах божиих пролиял еси, и мученическими кровьми праги церковные обагрил еси, и на доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханные от века муки, и смерти и гоненья умыслил еси, изменами и чародействы и иными неподобными облыгая православных и тщася со усердием свет во тьму прелагати и сладкое горько прозывати? Что провинили пред тобою и чем прогневали тя кристьянскии предстатели? Не прегордые ли царства разорили и подручны тобе их во всем сотворили, у них же прежде в работе были праотцы наши? Не предтвердые ли грады ерманские тщанием разума их от бога тебе данны быша? Сия ли нам, бедным, воздал еси, всеродно погубляя нас? Али ты безсмертен, царю мнишися, и в несытную ересь прельщен, аки не хотя уже предстати неумытному судне, надежде христьянской, богоначяльному Исусу, хотящему судити вселенней в правду, паче же не обинуяся прегордым гонителем и хотяще истязати их до влас прегрешения их, яко же словеса глаголют. Он есть Христос мой, седяще на престоле херувимстем одесную величествия в превысоких, - судитель межу тобою и мною.
Коего зла и гонения от тебе не претерпех! И коих бед и напастей на мя не подвигл еси! И коих лъжей и измен на мя не възвел еси! А вся приключившася ми ся от тобе различныя беды по ряду, за множество их, не могу изрещи, понеже горестью еще душа моя объята бысть. Но вкупе вся реку конешне: всего лишен бых и от земли божия тобою туне отогнан бых. И воздал еси мне злая воз благая и за возлюбление мое - непримирительную ненависть. И кровь моя, яко вода, пролитая за тя, вопиет на тя к богу моему. Бог - сердцам зритель - во уме моем прилежно смышлях и совесть мою свидетеля поставлях, и исках, и зрех, мысленно обращался, и не вем себе, и не наидох в чем пред тобою согрешивша. Пред войском твоим хожах и исхожах и никоего тебе безчестия приведох, но развее победы пресветлы помощию аггела господня во славу твою поставлях, и никогда же полков твоих хребтом к чюжим обратих, но паче одоленья преславна на похвалу тебе сотворих. И сие не в едином лете, ни в двою, но в довольных летех потрудихся многими поты и терпением, яко мало и рождешии мене зрех, а жены моея не познавах, и отечества своего отстоях, но всегда в дальноконных градех твоих против врагов твоих ополчяхся и претерпевах естественный болезни, им же господь мой Исус Христос свидетель, паче же учащен бых ранами от варварских рук и различных битвах и сокрушенно уже ранами все тело имею. Но тебе, царю, вся сия ни во что же бысть.
Но хотех рещи вся по ряду ратные мои дела, их же сотворил на похвалу твою, но сего ради не изрекох, зане лугчи един бог весть. Он бо, бог, есть всем сим мъздовоздатель и не токмо сим, но и за чяшу студеные воды. И еще, царю, сказую ти х тому: уже не узриши, мню, лица моего до дни Страшнаго суда. И не мни мене молчаща ти о сем; до дни скончяния живота моего буду безпрестанно со слезами вопияти на тя пребезначяльной Троицы, в нея же верую, и призываю в помощь херувимскаго владыки матерь, надежу мою и заступницу, владычицу богородицу и всех святых, избранных божиих, и государя моего князя Федора Ростиславичя.
Не мни, царю, ни помышляй нас суемудренными мысльми, аки уже погибших и избьенных от тебе неповинно, и заточенных, и прогнанных без правды. Не радуйся о сем, аки одолением тощим хваляся: разсеченныя от тебе, у престола господня стояще, отомщения на тя просят, заточенные же и прогнанные от тебе бес правды от земля к богу вопием день и нощь на тя! Аще и тмами хвалишися в гордости своей в привременном сем скоротекущем веке, умышляючи на кристьянский род мучительные сосуды, паче же наругающи и попирающи аггельский образ, и согласующим ти ласкателем и товарищем трапезы бесовские, согласным твоим бояром, губителем души твоей и телу, иже детьми своими паче Кроновых жрецов действуют. И о сем даже и до сих. А писанейце сие, слезами измоченное, во гроб с собою повелю вложити, грядущи с тобою на суд бога моего Исуса. Аминь.
Писано во граде Волмере государя моего Августа Жигимонта короля, от него же наделся много пожалован быти и утешен от всех скорбей моих, милостию его госу-дарскою, паче же богу ми помогающу.
Слышах от священных писаний, хотящая от дьявола пущенна быти на род кристьянский прогубителя, от блуда зачятаго богоборнаго Антихриста, и видех ныне сингклита, всем ведома, яко от преблужения рожден есть, иже днесь шепчет во уши ложная царю и льет кровь кристьянскую, яко воду, и выгубил уже сильных во Израили, аки делом Антихристу не пригоже у тебя быти таковыми потаковником, о царю! В закони господни в первом писано: «Моавитин, и аммонитин, и выблядок до десяти родов во церковь божию не входят» и прочяя.

Первое послание Ивана Грозного Курбскому

Благочестиваго Великого Государя царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея Русии послание во все его Великие Росии государство на крестопреступников, князя Андрея Михаиловича Курбского с товарищи о их измене
Бог наш троица, иже прежде век сый, ныне есть, отец и сын и снятый дух, ниже начала имать, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, и имже царие царьствуют и сильнии пишут правду; иже дана бысть единороднаго слова божия Иисус Христом, богом нашим, победоносная херугви и крест честный, и николи же побе-дима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам божия слова всю вселенную, яко же орли летание отекше, даже искра благочестия доиде и до Руского царьства: самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившего всю
Рускую землю святым крещением, и великого царя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь восприемшу, и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Иванна, и в закосненных прародительствиях земля обретателя, блаженные памяти отца нашего, великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных, скипетродержания Руского царствия. Мы же хвалим за премногую милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе десницы пашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим велением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжое восхитихом. Сего православнаго истинного христианского самодержства, многими владычествы владеющаго, повеление, наш же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго христианства и нашего содержания боярину и советнику воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящего креста господня, и губителю христианскому, и ко врагом христианским слугатаю, отступльшим божественнаго иконного поклонения и поправшим вся священныя повеления и святыя храмы разорившим, осквернившим и поправшим со священными сосудами и образы, яко же Исавр, и Гноетесный, и Арменский, сим всем соединителю - князю Андрею Михайловичю Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти ярославскому владыце, ведомо да есть.
Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя...
Ты же тела ради душу погубил еси и славы ради мимотекущая нелепотную славу приобрел еси, и не на человека возъярився, но на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душею и телом сгнел еси! Збысться на тобе реченное: «И еже имея мнится, взято будет от него». Се твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети тамо сущий, разум имущий, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатства, сие сотворил еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив eси no твоему гласу, почто убоялся еси неповинныя смерти, еже несть смерть, но приобретение? Последи всяко же умрети. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предвладушым да повинуется: никакая же бо владычества, еже не от бога, учинена суть; тем же противляяйся власти, божшо повелению противится». Смотри же сего и разумевай, яко противляйся власти, богу противится; и аще кто богу противится, сии отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И сии же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумей же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же наипаче, противляяся власти, богу противится. Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля господня - еже, благое творяще, пострадати.
И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременные славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, падающему на камени и возрастшему, и восснявшу солнцу со зноем, абие словесе ради ложнаго соблазнился еси, и отпал еси и плода не сотворил ели...
Како же не усрамишися раба своего Васьки Шибанова? Еже бо он благочестие свое соблюде, и пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похваляя и всячески за тя умрети тшашеся. Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна не токмо свою едину душу, но и всех прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и оне, дав свои души, и до смерти своей служили и вам, своим детем, приказали служити и деда нашего детем и внучатом. И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща, нелепая глаголеши, и раба своего во благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отвергался еси.
Писание же твое приято бысть и разумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся, по пророку, глаголющему: «Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы». Тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити? И тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши?.. Что же, собака, и пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твои подобен будет, паче кала смердяй?..
А еже писал еси: «Про что есмя во Израили побили и воевод, от бога данных нам на враги наша, различными смертьми расторгли есмя, и победоносную их святую кровь в церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханный муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: «Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его». А сильных есмя во Израили не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы: земля правится божиим милосердием, и пречистые богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, а божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя...
Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бь, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, и, егда кого обрящем, всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящетея в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в инех землях сам узришь, елико содевается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити: а в иных землях израдец не любят: казнят их да тем утверждаются.
А мук, и гонения, и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, ино таких собак везде казнят...
Тако же изволися судьбами божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене прейти от земнаго царьствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царьство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр, и доброхотных отца нашего, и воевод избиша! И дворы, и села, и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и оспы колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михаиле Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царствовати начата. Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, питати начаша, яко иностранных или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкавши! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской седит на лавке, локтем опершнся, о отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняся не токмо родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды позно ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и таково в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша, бутто их родительское стяжание; а всем людей ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба перемепити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По всем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды, имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех, аки рабы, себе сотвориша, своя ж рабы, аки вельможа, устроиша; правити же мнящеся и строити и вместо сего неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще... То ли к нам прямая их служба? Воистинну, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере пашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!
Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашего, тогда, богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго бога начася строити царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения божия, распростершуся пламени огненному, царствующий град Москву попалиша: наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики, их же имена волею премину, аки благополучно время изменной своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и таковыми чародейством Москву попалили; да будто и мы тот их совет ведали: и таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольския церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятые богородицы и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церковныя, и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убити за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудрствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царству своему запалители самим быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубите, а своя сохраните? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании бесчеловечие бояр наших доброхотных убивали, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишися, собака, в гордости, такожде и инех собак и изменников бранною храбростию?..
А что, речеши, кровь твоя пролитая от иноплеменных за нас, по твоему мнимому безумию, вопиет на нас к богу, тем же убо смеху подлежит сие, еже убо от иного пролития, на иного же вопиет. Аще бы и тако, еже от сопротивных супостат пролитая кровь твоя, то должная отечеству си сотворил еси; аще бы сего не сотворил еси, то неси был еси християнин, но варвар; и сие к нам неприлично. Кольми же паче наша кровь на вас вопиет к богу от вас самех пролитая: не ранами, ниже кровными капли, но многими поты и трудов множеством от вас отягчен бык безлепотно, яко же по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего излобления и утеснения вместо кровей много излияся слез наших, паче же и воздыхания и стенания сердечная...
А еже убо речеши, яко «ратных ради отлучений, мало зрех рождыния тя, и жены своея, отлучения ради, не познах, и отечество оставлях, по всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчахся, претерпевал еси естественные болезни, и ранами учащен еси от варварских рук и различных браней, и сокрушено уже ранами все тело имеешь», и сия тебе вся сотворишася тогда, егда вы с попом и Алексеем владеете. И аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, то почто, сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладаете? Аще бы и мы сие сотворили, несть дивно; но понеже бо сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аще бы муж браниносец был еси, не бы еси исчитал бранные труды, но паче на предняя простирал бы ся; аще же исщитаеши бранныя труды, то сего ради и бегун явился еси, яко нехотя бранных трудов понести, и сего ради во упокоении пребывати. Сия же твоя худейшая браненосия нам ни во что же поставлена; еже ведомые измены твоя и яже протыкания о нашей главе тебя презрена бывша и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честню и богатеством. А еще бы не тако, то таких казней за свою злобу был еси достоин. И еще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно было тебе угонзнути к нашему недругу, аще бы наше к тебе гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранныя же дела твоя вся нам ведома. Не мни мя неразумна суща или разумом младенчествующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобио глаголаху; ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же прежде с попом Селивестром и со Алексеем лукавым советом прельстисте. Или мните пыне таковая сотворити? В притчах бо речено бысть: «егож не можете яти, того не покушайся имати».
Мздовоздаятеля же бога призывавши; воистину он праведный воздатель всяким делам, благим же и злым; но токмо подобает рассуждение имети всякому человеку, ка-ко и против каких дел своих кто мздовоздание приимет. Лице же свое пишешь не явити нам до дне страшнаго суда божия. Кто же убо восхощет таковаго ефопскаго лица видети?..
А еже свое писание хощешь с собою во гроб вложити, се убо последнее свое христианство отложил еси. Еже бо господу повелевшу не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси и по сему убо несть подобно и пению над тобой быти.
В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимонта короля нарицаеши, се убо свою злобесную собацкую измену до конца совершаешь. А еже от него надеешися много пожалован быти, се убо подобно есть, понеже не восхоте под властию быти божия десницы и от бога данным владыкам своим послушным и повинным быти, но самовольством самовластно жити. Сего ради такова государя искал еси по своему злобесному хотению, еже ничим же собою владеющая, но паче худейша от худейших раб суща, понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая.
Но что еще глаголю ти много? По премудрому Соломону: «С безумным не множи словес»; обличения бо ему о правде злоба слышати. Аще бы еси имел смысл цел и разум здрав, то по приточнику сему уподобился бы еси: «Разум премудраго яко потоп умножится и совети его яко животен источник». Ты же буй сын, а утроба буяго, яко изгнивший сосуд; ничто же удержано им суть; такожде и ты разума стяжатн не возможе.
Писана нашея великия Россия преименитого, царствующаго, престольнаго града Москвы, степеней нашего царьскаго порога, от лета миросоздания 7072-го, иулиа месяца в 4 день.

Второе послание Андрея Курбского Ивану Грозному

Краткое отвещание князя Андрея Курбского на зело широкую епистолию Великого князя Московского
Широковещательное и многошумящее твое писание приях, и вразумех, и познах, иже от неукротимаго гнева с ядовитыми словесы отрыгано, еже не токмо цареви, так великому и во вселенней славимому, но и простому, убогому воину сие было не достойно, а наипаче так ото многих священных словес хватано, и те со многою яростию и лютостию, ни строками, а ни стихами, яко обычей искусным и ученым, аще о чем случится кому будет писати, в кратких словесех мног разум замыкающе; по зело паче меры преизлишно и звягливо, целыми книгами, и паремьями целыми, и посланьми! Туто же о постелях, о телогреях, иные безчисленные, воистинну, яко бы неистовых баб басни; и так варварско, яко не токмо ученым и искусным мужем, но и простым и детем со удивлением и смехом, наипаче же в чюжую землю, идеже некоторые человецы обретаются, не токмо в граматических и риторских, но и в диалектических и философских учениях искусные.
Но еще к тому, и ко мне человеку смирившемуся уже до зела, во странстве, много оскорбленному и без правды изгнанному, аще и многогрешному, по очи сердечные и язык не неученный имущу, так претительне и многошумящне, прежде суда божия, претити и грозити! И вместо утешения, в скорбех мнозех бывшему, аки забыв и отступивши пророка - не оскорбляй, рече, мужа в беде его, довольно бо таковому, - яко твое величество меня неповиннаго в странстве таковыми, во утешения место, посещаешь. Да будет о сем бог тебе судьею. И сице грызти кусательне за очи неповинного мя мужа, ото юности некогда бывшаго верного слугу твоего! Не верую, иже бы сие было богу угодно.
И уже не разумею, ни чего уже у нас хощеши. Уже не токмо единоплемянных княжат, влекомых от роду великого Владимера, различными смертьми поморил еси, и движимые стяжания и недвижимые, чего еще был дед твой я отец не разграбил, но и последних срачиц, могу рещи со сдерзновением, по евангельскому словеси, твоему прегордому и царскому величеству не возброняхом. А хотех на коеждо слово твое отписати, царю, и мог бы избрание, понеже, за благодати Христа моего, и язык маю отеческий, по силе моей наказан, аще уже и во старости моей зде приучихся сему; но удержах руку со тростию, сего ради, яко и в прежнем посланию своем написах ти, - возлагаючи все сие на божий суд: и умыслих и лучше рассудих зде в молчанию пребыти, а тамо глаголати, пред маестатом Христа моего со дерзновением, вкупе со всеми избиенными и с гонимыми от тебя, яко и Соломон рече: «Тогда, рече, станут праведный пред лицеи мучащих», тогда, егда Христос приидет судити, и возглаголют со многии дерзновением со мучащими или обидящими их, идеже, яко и сам веси, не будет лицеприятия на суде оном, но кождому человеку правость сердечная и лукавство изъявляемо будет; вместо же свидетелей, самого каждаго свойственно совести вопиюще и свидетельствующе. А к тому еще и то, иже не достоит мужем рыцерским сваритися, аки рабом, паче же и зело срамно самым христианом отрыгати глаголы изо уст нечистые и кусательные, яко многажды рех и прежде. Лучше умыслих возложити упо вание мое на всемогущаго бога, в триех лицех славимого и поклоняемого, ибо он есть свидетель на мою душу, иже не чую ся пред тобою винна ни в чесом же. А сего ради пождем мало, понеже верую, иже близ, на самом праге преддверия надежды нашея христианския, господа бога и спаса нашего Исуса Христа пришествие. Аминь.

Второе послание Ивана Грозного Курбскому

Такова грамота послана от государя из Володимерца же ко князю Андрею к Курбскому со князем Александром Полубенским
Всемогущие и вседержительные десница дланию содержащая всея земли конца господа бога и спаса нашего Исуса Христа, иже со отцем и святым духом, во единстве поклоняема и славима, милостию своею благоволи нам удержати скифетры Росийского царствия смиренным и недостойным рабом своим, и от его вседержавныя десница христопосныя хоругви сице пишем мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, Владимерский, Московский, Новугородцкий, царь Казанский и царь Астороханский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода, Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полотцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, государь отчинный и обладатель земли Лифлянская Неметцкого чину, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Сибирския земли и Северные страны повелитель - бывшему нашему боярину и воеводе, князю Андрею Михайловичу Курбскому...
Вспоминаю та, о княже, со смирением: смотри божия смотрения величества, еже о наших согрешениях; паче же о моем беззаконии, ждый моего обращения, иже паче Монасия беззаконовах, кроме отступления. И не отчеваюся создателева милосердия, во еже спасену быти ми, яко же рече во святом своем евангелии, яко радуется о едином грешнице кающемся, нежели о девятидесят и девяти праведник, тако ж о овцах и о драгмах притчи. Аще бо и паче числа песка морскаго беззакония моя, но надеюся на милость благоутробия божия: может пучиною милости своея потопити беззакония моя. Яко же ныне грешника мя суща, и блудника, и мучителя, помилова и животворящим своим крестом Амалика и Максеития низложи. Крестоносной проходящий хоругви и никая же бранная хитрость непотребна бысть, яко ж не едина Русь, но и немцы, и Литва, и татарове, и многия языцы сведят. Сам прося их, уведай, им же имя исписати не хощу, понеже не моя победа, но божия. Тебе ж от многих мало воспомяну; вся бо досады, яже писал еси ко мне, преже сего восписах ти о всем подлинно; ныне ж от многа мало воспоминати. Воспомяни убо реченное во Иове: «обшед землю и прохожю поднебесную», тако и вы хотесте с попом Селиверстом, и с Олексеем с Адашевым, и со всеми своими семьями под ногами своими всю Русскую землю видети: бог же дает власть, ему ж хощет.
Писал еси, что яз разтлен разумом, яко ж ни в языцех имянуемо, и я таки тебя судию и поставлю с собою: вы ли разтленны или яз? Что яз хотел вами владети, а вы не хотели под моею властию быти и яз за то на вас опалялся? Или вы разтленны, что не токмо не похотесте повинны мне быти и послушны, но и мною владеете, и всю власть с меня сияете, и сами государилися, как хотели, а с меня есте государство сняли: словом яз был государь, а делом ничего не владел. Колики напасти яз от вас приял, колики оскорбления, колики досады и укоризны! И за что? Что моя пред вами исперва вина? Кого чим оскорбих?.. А Курлятев был почему меня лутче? Его дочерям всякое узорочье покупай - благословно и здорово, а моим дочерям - проклято да за упокой. Да много того. Что мне от вас бед, всего того не исписати.
А и с женою вы меня про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было. А будет молвишь, что яз о том не терпел и чистоты не сохранил, ино вси есмя человецы. Ты чево для понял стрелецкую жену? Только б есте на меня с попом не стали, ипо б того ничево не было: все то учинилося от вашего самовольства. А князя Володимера на царство чего для естя хотели посадити, а меня из детьми извести? Яз восхищеньем ли, или ратью, или кровью сел на государство? Народился есми божиим изволением на царство; и не мню того, как меня батюшка пожаловал-благословил государством, да и возрос есми на государстве. А князю Володимеру почему было быти на государстве? От четвертого удельного родился. Что его достоинство к государьству, которое его поколенье, разве вашие измены к нему да его дурости? Что моя вина перед ним?.. И вы мнесте под ногами быти у вас всю Русскую землю; но вся мудрость ваша ни во что же бысть божиим изволением. Сего ради трость наша наострися к себе писати. Яко же рекосте: «Несть людей на Русии, некому стояти» - ино ныне вас нет, а ныне кто претвердые грады германские взимает?.. Не дожидаются грады германские бранного бою, но явлением животворящего креста поклоняют главы своя. А где по грехом, по случаю, животворящего креста явления не было, тут и бой был. Много отпущено всяких людей: спрося их, уведай.
А писал тебе в досаду, то мы тебя в дальноконыя грады, кабы опаляючися, посылали, ипо ныне мы з божиею волею своею сединою и дали твоих дальноконых градов прошли, и коней наших ногами переехали все ваши дороги, из Литвы и в Литву, и пеши ходили, и воду во всех тех местах пили, ино уже Литве нельзя говорити, что не везде коня нашего ноги были. И где еси хотел успокоен быти от всех твоих трудов, в Волмере, и тут на покой твой бог нас принес; а мы тут, з божиею волею сугнали, и ты тогда дальноконее поехал. И сия мы тебе от многа мало написахом. Сам себе разсуди, што ты и каково делал, и за что, и божия смотрения величества о нас милости; разсуди, что ты сотворил. Сия в себе разсмотри и сам себе разтвори сия вся. А мы тебе написахом сия вся, не гордяся, ни дмяся бог весть; но к воспоминанию твоего исправления, чтоб ты о спасении душа своея помыслил.
Писан в нашей отчине Лифлянские земли, во граде Волморе, лета 7086 года, государствия нашего 43, а царств наших: Росиискаго 31, Казанского 25, Астороханскаго 24.

Третье послание Курбского Ивану Грозному

На вторую епистолию отвещание цареви Великому Московскому убогаго Андрея Курбского, княжати Ковельского
Во странстве пребывающе и во убожестве от твоего гонения, титул твой величайший и должайший оставя, зане ото убогих тобе, великому царю, сие непотребно, но печли от царей царем сие прилично таковые имянования со преизлишним продолжением исчитати. А еще исповедь твою ко мне, яко ко единому презвитеру, исчитаеши по ряду, сего аз недостоин, яко простой человек, в военном чину сущ, и краем уха послушати, а наипаче же многими и безщисленными грехи обтяхчен. А всяко воистинну достойно было бы радоватися и зело веселитися не токмо мне, некогда рабу твоему верну бывшу, но и всем царем и народом християнским, аще бы твое было истинное, в Ветхом, яко Манасиино, покояние, ибо глаголют его по кровопийствах и неправдах покаявшася и в законе господне живуща аще до смерти кротко и праведно, и никого же, а ни мало к тому обидевша, в Новом же, яко Закхеино прехвальное покояяие и возвращение четверосугубное изообиженным от него.
И аще бы согласовало твое покояние тым священным узроком ихже, от священнаго писания приемлюще, приводишь, яко от Ветхаго, так и от Новаго! А еще потом, во епистолии твоей, в последующих, являются не токмо не согласно, но изуметельно и удивления достойно и зело на обе бедры храмлюще, и хождение неблагочинно являюще внутренняго человека, наипаче же в землях твоих супостатов, и де же мужие многие обретаются, не токмо внешней филосифие искусны, но и во священных писаниях силны: ово преизлишне уничижаешися, ово преизобильне и паче меры возносишися! Господь глаголет ко своим апостолом: «Аще и вся заповеди исполните, глаголите: раби непотребны есмы», а диявол подущает нас, грешных, усты точию каятися, а в сердцу превысоце о собе держати и святым преславлым мужем ровнятися. Господь повелевает никого же прежде суда осуждати и берно из своего ока первие отъпмати, и потом сучец из братня ока изимлти, а диявол подущает точию словом проблекотати, аки бы то покаяние, делом же не токмо возноситися и гордитися по безчисленных беззакониях и кровопролитиях, но и нарочитых святых мужей не токмо проклинати учит, но и дьяволом нарицати, яко и Христа древле жидове ово лстецом и беснующимся, ово о Велзауле, князе бесовстем, изгоняща бесы, яко во епистолии твоего величестве зрится, иже правоверных и святых мужей дияволом нарицаешь и духом божиим водимых духом бесовским не срамляешся повторяти, аки отступивши великаго апостола: «Никто же бо, рече, нарицает Исуса господом, токмо духом святым». А кто христианина правовернаго оклеветует, не того оклеветует, но самого духа святаго, пребывающаго в нем, и грех неисцелимый на главу свою сам привлачит, яко господь рече: «Аще кто хулит на духа святаго, не оставитися ему ни в сей век, ни в будущей».
А к тому еще что нагнушательнейшаго и пресквернейшаго? Еже исповедника твоего потворяти и сикованций на него умышляти, который душу твою царьскую к покоянию привел, грехи твои на своей вые носил и, взявши тя от преявственнейших скверны, яко чиста, пред начистейшим царем Христом, богом нашим, исчистя покоянием, поставил! Се тако ли воздает ему и по смерти? О чюдо! яко зависть, от презлых и прелукавых маньяков твоих сшитая, и по смерти на святых и предобрых мужей не угаснет! Не ужасавши ли ся, о царю, притчи Хамовы, яже насмевался наготе отчей? Како снесенно бысть о том на исчадия его проклятие! А аще таковая притча о телесных отцех случилася, кольми паче о духовных должны есмя покрыватн, аще бы нечто и случилося человеческия ради немощи, яко то и ласкатели твои клеветали на онаго презвитера, иже бы тя устрашая не истинными, но льстивыми видении. О воистинну и аз глаголю: льстец он был, коварен и благокознен, понеже лестию ял тя, исторгнувши от сетей диявольских и от челюстей мысленнаго лва и привел бы тя ко Христу, богу нашему. То же воистипну и врачеве премудрые творят, дикие мяса и неудобь целимые гагрины бритвами режут аж до живаго тела и потом наводят помалу и исцеляют недужных. Тако же и он творил, презвитер, блаженный Селивестр, видяще недуги твои душевные, многими леты застаревшиеся и неудобные ко исцелению. Яко нецыи премудрые глаголют: «Застаревшиеся, рече, злые обычаи в душах человеческих многими леты во естество прелагаются и неудобь исцельны бывают», тако же и он, преподобный, неудобь исцельнаго ради твоего недуга прилагал пластыри, ово кусательными словесы нападающе на тя и порицающе, яко бритвою непреподобные твои нравы наказанием жестоким режуще - негли он памятая пророческое слово: «Да претерпишь лучше, рече, раны приятеля, неже ласкательные целования вражий», ты же не воспомянул того или забыл, прельщен будучи от презлых и прелукавых, отогнал еси его от собя и Христа нашего с ним, ово, яко уздою крепкою со браздами, невоздержание и преизлишнюю похоть и ярость твою востязающе. Но збысться на нем Соломоново слово: «Накажи, рече, праведника, и приложит со благодарением приимати», и паки: «обличай праведнаго, и возлюбит тя». Прочие же последующие стихи умолчю, возлагающе их царьской совести твоей, ведуще тя священнаго писания искуснаго. А к тому да не зело приражуся кусательными словесы ко твоей царьской высоте аз, убоги, яко могучи вмещая, да укроюся от свару, понеже зело не достоит нам, воинам, яко рабам, сваритися.
А мог бы еси и воспомянути на то, яко во время благочестивых твоих дней вещи тобе по воле благодати ради божий обращалнся за молитвами святых и за избранным советом нарочитых синглитов твоих, и яко потом, егда прельстили тя презрелые и прелукавые ласкатели, пагубники твои и отечества своего, яко и что приключилося и яковые язвы, от бога пущенные, глады, глаголю, и стрелы поветренные, и последи мечь варварский, мститель закона божия, и преславутаго града Москвы внезапное сожжение, и всея Руские земли спустошение, и что наигоршаго и срамотънейшаго - царьские души опровержение и в бегство плечъ царьских, прежде храбрых бывших, обращение, яко пецыи зде нам поведают, аки бы, хороняся тогда от татар по лесом, со кромешники твоими, вмало гладом не погиб еси! А той же измаильтески пес прежде, когда богоугодно пребывал еси пред нами, намнейшнми слугами твоими, и на поле диком бегая, места не нашол, и вместо нынешних превеликих и тяжких даней твоих, имиже накупуеш его на християнскую кровь, нашими саблями, воинов твоих, в бусурманские головы было плачено, или дань давана ему.
А еже пишеши, имянуюше нас изменники, для того, иже есмя принужденны были от тебя по неволе крест целовати, яко там,о есть у вас обычай, аще бы кто не присягнул, горчайшею смертию да умрет, на сие тобе ответ мои: все мудрые о сем згажаюттся, аше кто по неволе присягает или клянется, не мому бывает грех, кто крест целует, по паче тому, кто принуждает, аще бы и гонения не было. Аще ли же кто прелютаго ради гонения не бегает, аки бы сам собе убийца, противящеся господню словеси: «Аще, рече, гонят нас во граде, бегайте во другий». А к тому и образ господь Христос, бог наш, показал верным своим, бегающе нe токмо от смерти, но и от зависти богоборных жидов.
А еще рекл еси, иже аки бы аз разгневався на человека, а приразился богу, сиречь церкви божий разорил и попалил, на сие ответ: или нас туне не оклеветуй, или выглади, царю, письмо, иже и Давид принужден был гонения ради Саулова со поганским царем на землю Израилеву воевати. Аз же не от поганских, но от християнских царей заповедание исполнях, заповеданием их хождах. Но исповедую грех мой, иже принужден бых за твоим повелением Витепское великое место и в нем двадесять четыре церкви християнских сожещи. Тако же и от короля Сигисмунда Августа принужден бых Луцкие влости воевати. И тамо зело стрегли есмы вкупе со Корецким князем, иже бы неверные церквей божиих не жгли и не разоряли. И воистину не возмогохом множества ради воинъства устрещи, понеже пять надесять тысящей тогда с нами было войска, между которыми не мало было ово варваров измаильтеских, ово других еретиков, обновителей древних ересей, врагов креста Христова: и без вашего ведома, по исхождении нашем закрадшеся нечестивые сожгли едину церковь и с монастырем. Да свидетельствуют о сем мнихи, яже пущени были от нас ис пленения! А потом, аки по лете едином, неприятель твой главный, царь перекопский, присылал, яко кролеве моляся, так и нас просячи, иже бы пошел есмы с ним на ту часть Руские земли, яже под державою твоею. Аз же, повелевающу ми и кролеви, отрекохся; не восхотех и помыслити сего безумия, же бы шел под бусурманскими хорунгами на землю християнскую с чюждим царем, безбожником. Потом и сам кроль тому удивился и похвалил мя, иже сам не уподобился безумным, прежде мене на сие дерзнувшим.
А еще пишеши, аки бы царицу твою очаровано и тобя с нею разлученно от тех предреченных мужей и от мене, аз ти за оных святых не отвещаю, бо вещи вопиют, трубы явленнейше глас испущающе, о святыне их и добродетели. О мне же вкратце отвещаю ти: аще и зело многогрешен есми и недостоин, но обаче рожден бых от благородных родителей, от пленицы же великого князя Смоленского Феодора Ростиславнча, яко и твоя царская высота добре веси от летописцов русских, иже той пленицы княжата не обыкли тела своего ясти и кровь братии своей нити, яко есть некоторым издавна обычай, яко первие дерзнул Юрей Московский в Орде на святого великого князя Михаила Тверскаго, а потом и протчие сущие во свежей еще памяти и пред очима. Что углицким учинено и Ерославичом и прочим единые крови? И како их всеродне заглаженно и потребленно? Еже ко слышанию тяжко, ужасно! От сесцов матерних оторвавши, во премрачных темницах затворенно и многими леты поморенно, и внуку оному присно блаженному и боговенчанному!
А тая твоя царица мне, убогому, ближняя сродница, яко узришь сродство оно на стране того листа написано.
А о Володимере, брате своем, воспоминаешь, аки бы есмо его хотели на государство; воистину о сем не мыслих, понеже и не достоин бых того. А тогды же есмь угодал грядущее мнение твое на мя, когда еще сестру мою насилием от мене взял еси за того то брата твоего, наипаче же, могу по истинне рещи со дерзновением, в тот ваш издавна кровопивственный род.
А еже хвалишися и величаешися, горе и долу, иже лифлянтов окоянных поработил еси, аки бы животворящаго креста сплою. Не нем и не разумею, аще бы то вере было подобно: подобнейше, с разбойнических крестов хоругвями! Иже еще кролеви нашему, от маестата своего не двигшуся, и вся шляхта в домех своих пребывающе, и все воинство королево при короле на месте было, а уже кресты тые во многих градех поломалися от неякого Жабки, а в Кеси, стольном граде, от латышей. А сего ради по истинне не Христовы кресты, но погибшего разбойника, яко пред разбойником ношено. Гетмани же лятцкие и литовские еще а ни начинали готовитися сопротив тебе, а твои окаянные воеводшика, а праведнеше рекше калики, ис-под крестов твоих влачили в чимбурех, зде на великом сойме, иде же различные народы бывают, ото всех подсмеиваеми и наругаеми, окаянный, на прескверное и вечное твое постыдение и всея святоруския земли, и на посрамощение народов сынов руских.
А еже пишеши о Курлетеве, о Прозоровских и о Ситцких, и не вем о яких узорочьях и за упокой, припоминаючи и Кроновы, и Афродитовы дела, и стрелецких жен, аки бы нечто смеху достойно и пияных баб басни, на сие ответу не потреба, по премудрому Соломону: «Глупающему, рече, отвещати не подобает», понеже уже всех тех предреченных, не токмо Прозоровских и Курлетовых, но и бесчисленных благородных лютость мучительская пожерла, а в то место осталися калики, ихже воеводами поставляти усильствуешь или любопришся упряма сопротив разума и бога, а того ради скоро и со града ищезают, не токмо от единаго воина ужасающеся, но и от листу, ветром веющаго, пропадающе и з грады, яко в оде Второномии пишет святый пророк Моисей: един, рече, поженет за беззакония ваша тысящу, а два двигнут тмы.
А в такой же епистолии припамянено, иже на мой лист уже отписано, но и аз давно уже на широковещательный лист твой отписах ти, да не возмогок послати непохвальнаго ради обыкновения земель тех, иже затворил еси царство Руское, сиречь свободное естество человеческое, аки во аде твердыни, и кто бы из земли твоей поехал, по пророку, до чюжих земель, яко Исус Сирахов глаголет, ты называешь того изменником, а естли изымают на пределе, и ты казнит различными смертми. Тако же и зде, тобе уподобяся, жестоце творят. И того ради так долго не послах ти его. А ныне, яко сию отпись на нынешную епистолию твою, так и оную, на широковещательный лист твой прежний, посылаю ко величеству высоты твоея. И аще будеши мудр, в тишине духа, без гнева, да прочтеши их! И к тому молю ти ся: не дерзай уже писати до чюжих слуг, паче же умеют отписати, яко некоторый мудрый рече: «Возглаголеши хотяще, да услышиши не хетяще», сиречь ответ на твое глаголание.
А ежи пишеши, аки бы тобе не покоряхся и землею твоею хотех владети, и изменником, и изгнанном нарицающе мене, сие отвещание оставляю явственного ради от тебе навету или потвору. Тако же и другии отвещевания оставляю того ради, иже достоило отвещати тобе и отписати на твою епистолию, ово сокращая епистолию мою, к тобе писаную, да не явитца варварско преизлишных ради глаголов, ово возлагающе на суд нелицемернаго судии Христа, господа бога нашего и во первых моих епистолиях о сем многажды уже воспомянух, и к тому не хотячи с твоею царскою высотою аз, убогий, вящей сваритися.
А всяко посылаю ти две главы, выписав от книги премудраго Цицерона, рпмскаго наилепшаго синглита, яже еще тогда владели римляне всею вселенною. А писал той ответ к недругом своим, яже укаряще его изогнанцом и изменником, тому подобно, яко твое величество нас, убогих, не могуще воздержати лютости твоего гонения, стреляюще нас издалеча стрелами огнеными сикованции твоея туне и всуе.
Андрей Курбский, княжа на Ковлю.

Первое послание Ивана Грозного Курбскому
(перевод)

Благочестиваго Великого Государя царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея Русии послание во все его Великие Росии государство на крестопреступников, князя Андрея Михаиловича Курбского с товарищи о их измене

Бог наш Троице, прежде всех времен бывший и ныне сущий, Отец и Сын и Святой дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, именем которого цари прославляются и властители пишут правду. Богом нашим Иисусом Христом дана была единородного сына божия победоносная и вовеки непобедимая хоругвь — крест честной первому из благочестивых царю Константину и всем православным царям и хранителям православия. И после того как исполнилась повсюду воля Провидения и божественные слуги слова божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства. Исполненное этого истинного православия самодержавство Российского царства началось по божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго и великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами, вплоть доотомстителя за неправды деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас, смиренных скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим бога за безмерную его милость, ниспосланную нам, что не допустил он доныне, чтобы десница наша обагрялась кровью единоплеменников, ибо мы не возжелали ни у кого отнять царства, но по божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих как родились па царстве, так и воспитались, и возмужали, и божием повелением воцарились, и взяли нам принадлежащее по благословениюпрарэдителей своих и родителей, а чужого не возжелали. Это истинно православного христианского самодержавия, многою властию обладающего, повеление и наш христианский смиренный ответ бывшему прежде истинного православного христианства и нашего самодержавия боярину, и советнику, и воеводе, ныне же — отступнику от честного и животворящего креста господня и губителю христиан, и примкнувшего к врагам христианства, отступившего от поклонения божественным иконам, и поправшему все божественные установления, и святые храмы разорившему, осквернившему и поправшему священные сосуды и образы, подобно Исавру, Гностезному и Армянину их всех в себе соединившему — князю Андрею Михайловичу Курбскому, изменнически пожелавшему стать Ярославским князем, — да будет ведомо. Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть напоследок все равно похитит тебя…

Ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, против бога восстал. Пойми же, несчастный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылись на тебе пророческие слова: «Кто думает, что он имеет, всего лишится». В том ли твое благочестие, что ты погубил себя из-за своего себялюбия, а не ради бога? Могут же догадаться находящиеся возле тебя и способные к размышлению, что в тебе злобесный яд: ты бежал не от смерти, а ради славы в этой кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся. смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: «Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от бога: тот, кто противит власти, противится божьему повелению». Воззри на него и вдумайся: кто противится власти — противится богу; а кто противится богу — тот именуется отступником, а это наихудший из грехов. А ведь сказано это обо всякой власти, даже о власти, добытой ценой крови и войн. Задумайся же над сказанным, ведь мы не насилием добывали царство, тем более поэтому кто противится такой власти — противится богу! Тот же апостол Павел говорит (и этим словам ты не внял): «Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть». Но это уж воля господня, если придется пострадать, творя добро.

Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни. Но ради преходящей славы, из-за себялюбия, во имя радостей мира сего все свое душевное благочестие, вместе с христианской верой и законом ты попрал, уподобился семени, брошенному на камень и выросшему, когда же воссияло знойное солнце, тотчас же, из-за одного ложного слова поддался искушению, и отвергся, и не вырастил плода…
Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил свое благочестие, перед царем и пред всем народом стоял, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и взываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и душу своих предков, ибо по божьему изволению бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушив крестное целование, присоединился к врагу христианства; и к тому же еще, не сознавая собственного злодейства, нелепости говоришь этими неумными словами, словно в небо швыряя камни, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить, подобно ему, перед своим господином.
Писание твое принято и прочитано внимательно. А так как змеиный яд ты спрятал под языком своим, поэтому хотя письмо твое по замыслу твоему и наполнено медом и сотами, но на вкус оно горше полыни; как сказал пророк: «Слова их мягче елея, но подобны они стрелам». Так ли привык ты, будучи христианином, служить христианскому государю? Так ли следует воздавать честь владыке, от бога данному, как делаешь ты, изрыгая яд, подобно бесу?.. Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий гнуснее кала?..
А когда ты вопрошал, зачем мы перебили сильных во Израиле, истребили, и данных нам богом для борьбы с врагами нашими воевод различным казням предали, и их святую и геройскую кровь в церквах божиих пролили, и кровью мученическою обагрили церковные пороги, и придумали неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброхотов, полагающих за нас душу, обличая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и в ином непотребстве, то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец твой, дьявол, ибо сказал Христос: «Вы дети дьявола и хотите исполнить желание отца вашего, ибо он был искони человекоубийца и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле: потому что Русская земля держится божьим милосердием, и милостью пречистой богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, но ипатами и стратигами. Не предавали мы своих воевод различным смертям, а с божьей помощью мы имеем у себя много воевод и помимо вас, изменников. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить…

Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряли; мучеников за веру у нас нет; когда же мы находим доброжелателей, полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза расточают и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отвернувшегося), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат честно и не забывают, подобно зеркалу, порученной службы, то мы награждаем их великим жалованьем; тот же, который, как я сказал, противится, заслуживает казни за свою вину. А как в других странах сам увидишь, как там карают злодеев — не по-здешнему! Это вы по своему злобесному нраву решили любить изменников; а в других странах изменников не любят и казнят их и тем укрепляют власть свою.

А мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали: если же ты говоришь о изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят…

Когда же суждено было по божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой царице Елене, переселиться из земного царства в небесное, остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами — никто нам не помогал; осталась нам надежда только на бога, и на пречистую богородицу, и на всех всятых молитвы, и на благословение родителей наших. Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний — получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе, и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца и воевод перебили! Дворы, и села, и имущество наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделяли. А ведь делал это дед твой, Михаило Тучков. Тем временем князь Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и таким образом воцарились; тех же, кто более всех изменял отцу нашему и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея, и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при пас, и, опозорив его, убили; и князя Ивана Федоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и па церковь руку подняли; свергнув с престола митрополита Даниила, послали его в заточение; и так осуществили все свои замыслы и сами стали царствовать. Нас же с единородным братом моим, в бозе почившим Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет — ни как родитель, ни как опекун, и уж совсем ни как раб на господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные бесчестные страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Все расхитили коварным образом: говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначили не по достоинству; а бесчисленную казну деда нашего и отца нашего забрали себе и на деньги те наковали для себя золотые и серебряные сосуды и начертали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние. А известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая па куницах, да к тому же на потертых; так если это и было их наследство, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги. А о казне наших дядей что говорить? Всю себе захватили. Потом напали на города и села, мучили различными жестокими способами жителей, без милости грабили их имущество. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами нарушали законы и чинили беспорядки, от всех брали безмерную мзду и в зависимости от нее и говорили так или иначе, и делали… Хороша ли такая верная служба? Вся вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о притеснениях, бывших в то время? Со дня кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они творить зло!

Когда женам исполнилось пятнадцать лет, то взялись сами управлять своим царством, и, слава богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи часто раздражают бога, то случился за наши грехи по божьему гневу в Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто наша бабка, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и слугами вынимала человеческие сердца и колдовала, и таким образом спалила Москву, и что будто мы знали об этом замысле. И по наущению наших изменников народ, собравшись по обычаю иудейскому, с криками захватил в приделе церкви великомученика Христова Дмитрия Солунского, нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского; втащили его в соборную и великую церковь и бесчеловечно убили напротив митрополичьего места, залив церковь кровью, и, вытащив его тело через передние церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника. И это убийство в святой церкви всем известно, а не то, о котором ты, собака, лжешь! Мы жили тогда в своем селе Воробьеве, и те же изменники подговорили народ и нас убить за то, что мы будто бы прячем от них у себя мать князя Юрия, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. Как же не посмеяться над таким измышлением? Чего ради нам самим жечь свое царство? Сколько ведь ценных вещей из родительского благословения у нас сгорело, каких во всей вселенной не сыщешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья измена. Это похоже на то, как если бы попытаться окропить водой колокольню Ивана Святого, имеющую столь огромную высоту. Это — явное безумие. В этом ли состоит достойная служба нам наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи стаи, убивают наших бояр да еще наших родственников? И так ли душу свою за нас полагают, что всегда жаждут отправить душу нашу из мира сего в вечную жизнь? Нам велят свято чтить закон, а сами нам в этом последовать не хотят! Что же ты, собака, гордо хвалишься и хвалишь за воинскую доблесть других собак-изменников?..

А что, по твоим безумным словам, твоя кровь, пролитая руками иноплеменников ради нас, вопиет на нас к богу, то раз она не нами пролита, это достойно смеха: кровь вопиет на того, кем она пролита, а ты выполнил свой долг перед отечеством, и мы тут ни при чем: ведь если бы ты этого не сделал, то был бы не христианин, но варвар. Насколько сильнее вопиет на вас наша кровь, пролитая из-за вас: не из ран, и не потоки крови, но немалый пот, пролитый мною во многих непосильных трудах и ненужных тягостях, происшедших по вашей вине! Также взамен крови пролито немало слез из-за вашей злобы, осквернении и притеснений, немало вздыхал и стенал…
А что ты «мало видел свою родительницу и мало знал жену, покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальноконных городах, страдал от болезни и много ран получил от варварских рук в боях и все тело твое изранено», то ведь все это происходило тогда, когда господствовали вы с попом и Алексеем. Если вам это не нравилось, зачем вы так делали? А если делали, то зачем, сотворив по своей воле, возлагаете вину на нас? А если бы и мы это приказали, то в этом нет ничего удивительного, ибо вы обязаны были служить по нашему повелению. Если бы ты был воинственным мужем, то не считал бы своих бранных подвигов, а искал бы новых; потому ты и перечисляешь свои бранные деяния, что оказался беглецом, не желаешь бранных подвигов и ищешь покоя. Разве же мы не оценили твоих ничтожных ратных подвигов, если даже пренебрегли заведомыми твоими изменами и противодействиями и ты был среди наших вернейших слуг, в славе, чести и богатстве? Если бы не было этих подвигов, то каких бы казней за свою злобу был бы ты достоин! Если бы не наше милосердие к тебе, если бы, как ты писал в своем злобесном письме, подвергался ты гонению, тебе не удалось бы убежать к нашему недругу. Твои бранные дела нам хорошо известны. Не думай, что я слабоумен или неразумный младенец, как нагло утверждали ваши начальники, поп Сильвестр и Алексей Адашев. И на надейтесь запугать меня, как пугают детей и как прежде обманывали меня с попом Сильвестром и Алексеем благодаря своей хитрости, и не надейтесь, что и теперь это вам удастся. Как сказано в притчах: «Чего не можешь взять, не пытайся и брать».

Ты взываешь к богу, мзду воздающему; поистине он справедливо воздает за всякие дела — добрые и злые, но только следует каждому человеку поразмыслить: какого и за какие дела он заслуживает воздаяния? А лицо свое ты высоко ценишь. Но кто же захочет такое эфиопское лицо видеть?..

А если ты свое писание хочешь с собою в гроб положить, значит, ты уже окончательно отпал от христианства. Господь повелел не противиться злу, ты же и перед смертью не хочешь простить врагам, как обычно поступают даже невежды; поэтому над тобой не должно будет совершать и последнего отпевания.

Город Владимир, находящийся в нашей вотчине, Ливонской земле, ты называешь владением нашего недруга, короля Сигизмунда, чем окончательно обнаруживаешь свою собачью измену. А если ты надеешься получить от него многие пожалования, то это так и должно, ибо вы не захотели жить под властью бога и данных богом государей, а захотели самовольства. Поэтому ты и нашел себе такого государя, который, как и следует по твоему злобесному собачьему желанию, ничем сам не управляет, но хуже последнего раба — от всех получает приказания, а сам же никем не повелевает…

Дано это крепкое наставление в Москве, царствующем православном граде всей России, в 7702 году, от создания мира июля в 5-й день (5 июля 1564 г.).

«Послания Ивана Грозного», Издательство Академии Наук СССР, 1951

Послания царя Ивана Грозного и князя Андрея Курбского – один из самых известных памятников древнерусской литературы, отразивший переломный характер своей эпохи. Переписка началась после отъезда опасавшегося гонений Курбского в Литву, откуда в 1564 году он отправил монарху свое первое послание. В нем князь обрушился с жесткой критикой на несправедливую политику царя, обвинив того в неслыханных репрессиях против лучших людей страны. Грозный ответил гневным трактатом, обвинив оппонента в преступлении не только против земной власти, но и против Бога. Впервые в российской истории бывший подданный решился написать государю. Между ними завязалась полемика, длившаяся 15 лет.
Участники переписки ставили перед собой публицистические задачи и обращались не только друг к другу, но и к образованным читателям в России и за рубежом. Царь и боярин касались обширного круга политических, культурных и религиозных тем − устройства государства, Божьего суда, литературного стиля. Их полемика предвосхитила расцвет индивидуальной манеры в российской литературе, на тот момент еще не знавшей самого понятия авторского стиля.

Переписка царя Ивана Грозного и князя Андрея Михайловича Курбского длилась с большими перерывами с 1564 по 1579 год. Монарху и его бывшему подданному было о чем спорить. Опасавшийся гонений боярин вместе со слугами и группой приверженцев бежал из России и перешел под знамена одного из главных противников Москвы − короля Польши и Литвы Сигизмунда II Августа. Тем самым Курбский поменял сторону в ключевом военном конфликте эпохи – Ливонской войне. Бывший воевода Ивана IV ранее одержал целый ряд побед над войсками Великого княжества Литовского, теперь же ему предстояло сражаться против российских сил. Беглый боярин чувствовал необходимость оправдаться. Для этого Курбский дерзнул написать тому, в ком видел причину побудивших его к бегству бед и опасений. Впервые в российской истории бывший подданный обратился к правителю с личным письмом.
Завязалась переписка, целью которой стало не только повлиять на адресата, но и отстоять свою точку зрения в глазах грамотной части российского и западного общества. Не даром царь уже в заглавии адресует свое первое послание против нарушителей клятвы, «крестопреступников», во все Российское государство, а Курбский подчеркивает, что тексты, подобные письмам царя, стыдно посылать в другие страны − там есть немало людей, искушенных в риторике и философии. Личные письма обратились в острые публицистические памфлеты.
Жесткая политика Грозного, направленная на укрепление власти монарха, ущемление интересов боярской знати, замена значительного числа приближенных из ее числа на служилых дворян, а позже опричнина не могли не вызвать возмущение представителей терявшей власть элиты. В этом историческом контексте и возникла знаменитая полемика.
Курбский происходил из рода ярославских князей, который он возводил к князю Владимиру Святославичу (крестителю Руси), участвовал в Казанских походах Грозного, до своего отъезда входил в число наиболее приближенных к царю лиц, которое сам боярин позже назвал «избранной радой». С апреля 1563 года Курбский был назначен воеводой в новоприсоединенный ливонский город Юрьев (современный Тарту), что, судя по всему, воспринял как опалу. В начале 60-х гг. XVI в. многие из бывших сподвижников царя были подвергнуты репрессиям, некоторые − казнены. В таких условиях назначение в удалённые от столицы земли могло вызвать понятные опасения. В конце 1563 года князь бежал в ливонский город Вольмар, занятый войсками Сигизмунда II Августа, откуда и послал в 1564 году свое первое обличительное письмо.
В нем Курбский обвинил царя в гонениях, против лучших из его подданных, казнях и муках. Он также перечислил нанесенные ему Грозным обиды и свои ратные подвиги, не оценённые царем по достоинству. В судьи между ними боярин призвал Бога, пообещав монарху «судиться» с ним не в этой жизни, а перед лицом Христа.
Ответом ему стало написанное в том же году пространное письмо, фактически, трактат против «изменников». В нем Иван IV обосновывает и защищает неограниченные права самодержца. Бегство Курбского в этом тексте превращается в религиозное преступление. В традиции идеи иосифлян о божественном происхождении монархии, Грозный настаивает, что всякий противящейся его власти, тем самым выступает против Бога. Напоминает он боярину и о клятве верно служить государю, скрепленной целованием креста.
Царь пытается устыдить оппонента, ставя Курбскому в пример его собственного слугу Василия Шибанова, до последнего остававшегося верным господину. Именно Шибанов вручил царю уязвившее его письмо. По легенде, Грозный пронзил посланцу ногу жезлом и выслушал послание от начала до конца, опершись на него. Умер слуга Курбского под пытками – царь надеялся узнать через него планы беглого боярина, но успеха не добился.
Не Курбского, а себя самого царь считает претерпевшим множество несправедливых обид. Поведение адресата в его глазах укладывается в некую сложившуюся практику в отношениях между царем и теми, кого князь пытается представить опорой Руси. Грозный вспоминает, как в его юные годы боярами-«изменниками» были истреблены приближенные его отца, расхищена казна, как непочтительно и невнимательно к ним с братом в детстве относились перехватившие бразды правления Василий и Иван Шуйские, как бояре во время московского пожара 1547 года распустили слух, что город колдовством спалила бабка царя Анна Глинская, в результате чего восставшие москвичи чуть ее не убили. Упрек в мучительстве и напрасных смертях он также переадресует знати – преступления совершались как раз в те времена, когда в стране «правили» священник Сильвестр (в миру Симеон Медведев) и боярин Алексей Адашев, столь «угодные» Курбскому, а Грозный был в своей власти ограничен. По мысли Иван IV, он вынужден был прервать эту «традицию», чтобы под тяжестью междоусобиц и раздоров не погибло государство. Царь уверен: правитель должен быть не только милостивым, но и жестким. Грозный, как и его оппонент, уверен, что Бог на его стороне.
Через 13 лет после начала переписки Иван IV еще раз вспоминает о письме бывшего подданного. Причиной этому служат успехи в Ливонской войне. Удается царю захватить и Вольмар, в котором Курбский написал свое первое письмо. В 1577 году царь посылает несколько писем адресатам в Литве и Польше − главнокомандующему польскими силами в Ливонии Яну Ходкевичу, Новогрудскому воеводе Александру Полубенскому, польскому королю Стефану Баторию, ливонским дворянам Таубе и Крузе, принятым на русскую службу, но позже бежавшим в Речь Посполитую, и еще одному эмигранту − боярскому сыну Тимофею Тетерину. Пишет он и Курбскому. Причина проста. В глазах царя военные успехи – мощный аргумент, доказывающий расположение Бога. Кроме того, они дают ему основания поглумиться над боярином, надеявшимся на «утешение» от своего нового государя.
Царь пародирует жалобы противника, насмехаясь над приписанным Курбскому желанием «успокоиться от всех трудов». Он с удовольствием подчеркивает − появление войск царя в землях, еще недавно принадлежавших польскому королю, не даст осуществиться надеждам князя. Чтобы избежать возможного упрека в гордыне, Иван IV не без иронии мотивирует свое письмо заботой об адресате – он хочет напомнить ему о необходимости «думать о душе» и стремиться к исправлению.
Свои новые письма Курбскому удается отправить лишь в 1579 году. К ответу на второе послание царя он прикладывает свое предыдущее сочинение – отправить его раньше он не смог, потому что царь, «затворил» страну «словно в адовой твердыне». К моменту составления этого текста военная удача изменила Грозному, и вот уже боярин обращает против него его собственное оружие, прямо призывая монарха искать причину поражений в допущенных и поощряемых им грехах. Он советует царю слушать достойных советников, покаяться и отказаться от губительных пороков, на которые его толкают «маньяки» из ближайшего окружения. Третье послание, Курбский, судя по постскриптумам, писал в несколько этапов. Одна из обширных приписок появляется в тексте 3 сентября 1579 года – на третий день после взятия польско-литовскими войсками Полоцка, другая – на четвертый день после победы войск Батория под городом Сокол (15 сентября 1579 года).
В переписке Грозный и Курбский касаются широкого круга политических, культурных и религиозных тем. Среди них устройство государства и место в нем знати, права и обязанности монарха, Божий суд, покаяние и прощение, полученная под давлением клятва и право на отъезд, литературный стиль.
Непримиримы царь и боярин оказываются не только в политических вопроса, но и в эстетических. Изучивший в эмиграции латынь Курбский ориентируется на западную риторическую традицию. Его послания лаконичны, стилистически выдержаны, в отличие от царя он цитирует не только отцов церкви и Библию, но и античных авторов. К своему третьему письму он даже прикладывает в качестве риторического образца переводы нескольких фрагментов сочинений Цицерона. Его возмущает невыдержанность литературной марены Грозного, неумеренное хаотичное цитирование из священных книг, смешение стилей – вкрапление бытовых деталей в рассуждения о делах духовных. В свою очередь неистовый нрав Ивана IV находит полное отражение в его посланиях. Речь Грозного изобилует ядовитыми насмешками над оппонентом, эмоциональные взрывы контрастируют в его письмах с краткими афористичными выводами, брань перемежается с торжественным библейским стилем.
Послания формально представляют собой произведения эпистолярного жанра, однако местами они сближаются с дипломатической документацией и полемическими трактатами. От первой царь заимствует форму писем: обширное вступление с обязательным перечислением титулов, пересказ ключевых доводов оппонента со следующим непосредственно за каждым из них ответом. С полемическим трактатом сочинения Ивана IV сближают, в том числе, стремление к максимальной обоснованности каждого тезиса и обширная богословская аргументация с привлечением значительного числа цитат из религиозных сочинений.
Послания противников сохранились до нашего времени в рукописной традиции в нескольких редакциях. Переписка Ивана Грозного с Курбским не сохранилась в современных ей списках, что не является редкостью для древнерусских памятников. Основные списки сочинений царя и боярина принадлежат к XVII веку. Это обстоятельство, однако, дало основание профессору Эдварду Кинану усомниться в подлинности писем, предположив, что они представляют собой апокриф времен Смуты. Теория вызвала широкую научную полемику, но в настоящий момент большинство ученых считают доказанной аутентичность переписки. Упоминания о ней встречаются в подлинных документах XVI века, недавно был найден наиболее ранний список Первого послания Курбского, датируемый концом XVI века. Причин для отсутствия более ранних списков много. Очевидно, с распространением посланий Курбского могли бороться, тогда как Первое послание Ивана Грозного, созданное в противовес сочинению боярина, очень быстро потеряло актуальность. В частности, в 1569 году царем был казнен Никита Фуников-Курцев, тот самый «казначей наш Никита Афанасьевич», за преследования которого Иван IV укорял Курбского и его соратников в своем первом письме. Не могло долго бытовать и второе послание монарха – торжество Грозного по поводу доказывающих Божье благоволение военных побед вскоре обратилось против него − русская армия стала терпеть поражение за поражением практически до самого конца Ливонской войны.
Основные идеи своих посланий царю Курбский затем развил в историческом сочинение, по сути представляющем памфлет против Грозного − «Истории о великом князе Московском». Он также является автором целого ряда писем, переводов с латыни, предисловия к составленному им «Новому Маргариту». Литературное наследие Ивана IV также не ограничивается перепиской с Курбским. Он создал значительное число ярких самобытных писем, включающих послания английской королеве Елизавете I, польскому монарху Стефану Баторию, шведскому королю Иоганну III, послание монахам Кирилло-Белозерского монастыря, завещание потомкам − духовную грамоту, а также ряд произведений религиозной тематики − Канон и Молитву Ангелу Грозному воеводе (под псевдонимом Парфений Уродивый), несколько стихир.

Калугин В. В. Андрей Курбский и Иван Грозный (Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя). М., 1998.

Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М., 2000.

Лихачев Д. С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993.

Лурье Я. С. Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли древней Руси // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. – М., 1993.

Скрынников Р.Г. Переписка Грозного и Курбского: Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973.

Шмидт С.О. Заметки о языке посланий Ивана Грозного // Труды отдела древнерусской литературы. – М.; Л., 1958.

Бачинский А.А. Дипломатические послания Ивана Грозного как публицистический текст: Дис... канд. фил. наук / А.А. Бачинский; РГГУ. - М., 2011. - 201 с.

Что побудило князя Андрея Курбского вступить в переписку с Иваном Грозным, а царя – ответить ему?

О чем спорили царь и его бывший подданный?

Что общего в их позициях, чем отличаются их взгляды на оптимальное устройство государства?

Почему Иван IV обвиняет Курбского в религиозном преступлении?

Чем отличаются литературные манеры Ивана Грозного и Андрея Курбского?

На какие литературные образцы ориентировался Курбский при составлении своих текстов?

Князь Андрей Михайлович Курбский особенно прославился при взятии Казани. Еще раньше он выказал свою отвагу, отражая татар от русской южной Украины; несмотря на раны, Курбский неутомимо бился под Казанью и немало помог взятию ее и истреблению татарского войска. Царь высоко ценил воинскую доблесть Курбского. Когда в Ливонской войне дела русских приняли было худой оборот и русские войска приуныли, царь призвал его и сказал:

– Принужден я или сам идти супротив лифлянтов, или тебя, любимого моего, послать, «да охрабрится» снова мое войско. Иди и с Божией помощью послужи мне верно.

Не напрасно царь надеялся на мужество и военное искусство Курбского: он в два месяца одержал восемь побед над рыцарями и разгромил Ливонию. До 1563 года Курбский безупречно и доблестно служил царю и отечеству, но в этом году дело изменилось. В одном случае Курбскому не посчастливилось: под Невлем он проиграл битву хотя у него было гораздо больше войска, чем у неприятеля. Неудача эта рассердила царя, и он обмолвился гневным словом... Друзья Курбского известили его об этом. Знал он и раньше о перемене в царе, о лютых казнях, о ненависти царя к боярам и глубоко скорбел. Один за другим гибли в Москве от царского гнева люди, близкие Курбскому, бояре именитые, оказавшие большие услуги царю; и вот – очередь за ним... Ему ли на тридцать пятом году жизни, полному сил и надежд, уже знаменитому победами, образованнейшему из русских бояр, погибнуть бесславной смертью на плахе? Ему ли, Курбскому, потомку Владимира Мономаха, не ведающему за собой никакого проступка, пострадать от гнева царя, окруженного презренными наушниками, готовыми чернить всех честных людей? Подобные вопросы легко могли явиться у Курбского. Могло припомниться ему и старое право не только именитых князей, но даже и простых дружинников переходить по своему желанию на службу от одного русского князя к другому. А польский король, он же и великий князь литовский и русский (по юго-западным русским областям), уже рассылал московским боярам зазывные листы, обещая им королевскую ласку и привольное житье в своем государстве. Некоторые уже и перешли на службу в Литву.

Мысль о позорной казни после стольких заслуг возмущала Курбского, а жить, видно, ему еще очень хотелось.

– Чего хочешь ты, – спросил он свою жену, – мертвым ли видеть меня пред собой или с живым навеки расстаться?

– Не только видеть тебя мертвым, но и слушать о смерти твоей не желаю! – ответила жена Курбскому.

Обливаясь горькими слезами, простился Курбский с женою и сыном. Тайком, ночью, перелез он через городскую стену (города Дерпта, где он был в то время воеводою). Здесь, в поле, ждал его верный слуга Василий Шибанов с конями, и Курбский, вдвоем со своим холопом, ускакал в город Вольмар, занятый в то время литовцами. Сильно обрадовались враги Москвы измене знаменитого русского воеводы.

Но едва ли радовался он сам... Бежал он от позорной смерти, но позор измены следовал за ним по пятам! Стыд, горе и ненависть к тому, кто побудил его опозорить себя изменою, давили Курбского. Страстно захотелось ему излить свои чувства, сказать царю ту горькую правду, которой никто не осмелился бы сказать ему в лицо, сорвать свое сердце...

И вот Курбский пишет письмо к Ивану Васильевичу, полное горьких укоров. Верный холоп Курбского, Василий Шибанов, готовый служить даже прихотям своего любимого господина, повез письмо в Москву, подал его на Красном крыльце самому царю и сказал:

– От господина моего, твоего изгнанника, князя Курбского!

Царь в припадке страшного гнева, по словам предания, ударил своим остроконечным посохом в ногу Шибанову и пробил ее. Кровь заструилась из раны у него, но он даже не изменился в лице и стоял недвижно, а царь налег на свой посох и приказал читать письмо...

Первое послание Курбского Ивану Грозному

«Царю, от Бога препрославленному, пресветлому прежде в православии, а теперь за наши грехи ставшему противником этому. Да разумеет разумеющий, да разумеет тот, у кого совесть прокаженная, какой даже не найти и среди безбожных народов!»

Так начинается письмо Курбского.

За что на доброхотов твоих, душу свою за тебя полагающих, умыслил ты неслыханные мучения и гонения, ложно обвиняя их в изменах и чародействах?.. Чем провинились они пред тобою, о царь? Чем прогневали тебя? Не они ли прегордые царства разорили и своим мужеством и храбростью покорили тебе тех, у которых прежде наши предки были в рабстве? Не их ли разумом достались тебе претвердые города германские (ливонские)? Это ли нам бедным воздаяние твое, что ты губишь нас целыми родами? Уж не бессмертным ли себя, царь, считаешь? Уж не прельщен ли ты небывалой ересью, не думаешь ли, что тебе не придется и предстать пред неподкупным Судиею, Иисусом Христом?.. Он, Христос мой, сидящий на престоле херувимском, будет Судиею между тобою и мною!

Какого только зла я не потерпел! – продолжает Курбский. – За благие дела мои ты воздал мне злом, за любовь мою – ненавистью! Кровь моя, как вода, пролитая за тебя, вопиет на тебя к Господу моему! Бог свидетель, прилежно я размышлял, искал в уме своем и не нашел своей вины и не знаю, чем согрешил я пред тобою. Ходил я пред войском твоим и не причинил тебе никакого бесчестия, только славные победы, с помощью ангела Господня, одерживал во славу тебе... И так не один год и не два, но много лет трудился я в поте лица, с терпением трудился вдали от отечества, мало видел и моих родителей, и жену мою. В далеких городах против врагов моих боролся, многие нужды терпел и болезни... Много раз был ранен в битвах, и тело мое уже все сокрушено язвами. Но для тебя, царь, все это ничего не значит, и ты «нестерпимую ярость и горчайшую ненависть, паче разожженной печи, являешь к нам.

Хотел было я рассказать по порядку все мои ратные дела, которые совершал на славу твою, с помощью Христа; но не рассказал потому, что Бог лучше знает, нежели человек. Бог за все мздовоздатель... Да будет ведомо тебе, царю, – объявляет Курбский Грозному, – уже не увидишь ты в этом мире лица моего. Но не думай, что я буду молчать! до смерти моей буду непрестанно вопиять со слезами на тебя безначальной Троице... Не думай, царь, что избиенные тобой неповинно, заточенные и изгнанные без правды, уже погибли окончательно, не хвались этим как победой. Избиенные тобой у престола Господня стоят, отмщения на тебя просят; заключенные же и изгнанные тобой без правды на земле вопиют на тебя к Богу и день, и ночь!..

Письмо это, – говорит в заключение Курбский, – слезами измоченное, умирая, идя к Богу моему, Иисусу Христу, на суд с тобою, велю вложить с собою в гроб».

Отношение Грозного к первому письму Курбского

Понятно, как это послание Курбского должно было подействовать на царя. Один из лучших воевод его, один из надежных бояр изменяет ему, переходит к врагам, дерзко корит его, своего царя, говорит, что у него «прокаженная совесть»! Измена Курбского и письмо его, конечно, разожгли еще пуще злобу царя, еще больше усилили его недоверие к боярам. Кому же и верить из них, если Курбский изменил ему и выказал столько вражды?!

Царь приказал пытать Шибанова, чтобы выведать от него все подробности побега Курбского, узнать его доброхотов и единомышленников в Москве. Шибанов подвергся страшным пыткам, но в мучениях хвалил своего господина и не открыл ничего. Такая твердость и верность слуги своему господину изумили всех...

Гнев и злоба, закипевшие в душе царя от укоров Курбского, требовали исхода; но жертва ускользнула из рук, оставалось только одно – донять изменника словом, и царь излил свои чувства и мысли в огромном послании Курбскому. Много сказалось здесь и едких слов, и горькой правды, и обидной напраслины... Сильно, видно, говорило сердце у царя, когда он писал свое послание: нет здесь той связности и обдуманности, какая бывает у того, кто пишет спокойно, – иные мысли как будто не досказаны, другие повторяются, местами речь запутанная; но из послания царя видны и ум его, и начитанность; видны и взгляды его на самодержавие, на царские обязанности, на бояр... Вот почему письмо это драгоценно для истории.

Первое послание Ивана Грозного Курбскому

Первое послание Грозного Курбскому начинается очень длинным вступлением: «Бог наш Троица, иже прежде век сый, ныне есть Отец и Сын и Святой Дух, ниже начала имать, ниже конца, о нем же живем и движемся есмы, им же царие царствуют и сильнии пишут правду...» Далее во вступлении Грозный говорит: «Победоносная хоругвь и крест честный даны первому в благочестии царю Константину Великому и его преемникам, всем православным царям и блюстителям православия... Божие слова всю вселенную, как орлы, облетели... Искра благочестия дошла и до Русского царства: самодержавство Божиим изволением получило начало от великого князя Владимира, просветившего всю Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, который от греков «высокодостойнейшую честь» принял, и храброго великого государя Александра Невского, победившего безбожных немцев, и достохвального великого государя Дмитрия, который одержал за Доном великую победу над безбожными агарянами. Дошло самодержавство до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Ивана, до блаженной памяти отца нашего, великого государя Василия, старых прародительских земель обретателя, дошло и до нас смиренных скипетродержание русского царствия. Мы же, – продолжает Грозный, обращаясь к Курбскому, – хвалим за премногую милость к нам Бога, не попустившего доселе руке нашей обагриться единоплеменной кровью, потому что мы ни у кого не отнимали царства, но Божиим изволением и прародителей, и родителей своих благословением как родились в царском достоинстве, так и выросли, и воцарились, – свое взяли, не чужое отняли...»

После этих слов, которыми Иван Грозный, очевидно, хотел показать всю законность, всю силу и величие своей власти, он обращается к Курбскому так:

«Наш христианский смиренный ответ бывшему прежде истинного христианского самодержавства и нашего государства боярину и советнику и воеводе, а ныне же клятвопреступнику и губителю христианства и врагам его служителю, князю Андрею Михайловичу Курбскому...

Зачем, князь Курбский, думая соблюсти благочестие, ты душу свою отверг? Что дашь взамен ее в день Страшного суда? Если и весь мир приобретешь, все же наконец смерть постигнет тебя! Зачем ради тела погубил ты душу свою? Убоялся ты смерти по ложному слову своих друзей, а все они, как бесы, преступивши крестное целование, всюду нам сети расставляли, надзирая за нашими словами и движениями, думая, что мы должны быть (безгрешны) как бесплотные, и потому сплетали на нас поношения и укоризны... От этих бесовских слухов наполнились вы ярости на меня, как смертоносного змеиного яда, и душу свою погубили и на разорение церкви стали... Или думаешь, окаянный, что убережешься от этого? Никак! Если придется тебе заодно с ними (литовцами) воевать, то должен будешь ты и церкви (православные) разорять, и иконы попирать, и христиан губить. Где руками своими не дерзнешь творить этого, то мыслью своею смертоносною (советом) много злобы сотворишь. Подумай же, как при вражеском нашествии конскими копытами будут растерзаны и растоптаны нежные члены младенцев... И вот твое «злобесное умышление» уподобится Иродову неистовству в избиении младенцев...

Ты, ради тела, душу погубил... Разумей же, бедняк, – восклицает Грозный Курбскому, – с какой высоты и в какую пропасть низвергся ты!.. Это ли твое благочестие, что погубил ты душу свою ради своего самолюбия? Разумные люди и там (в Литве) поймут, что ты, желая славы мимолетной и богатства, это сделал, а не от смерти бежал. Если ты праведен и благочестив, как говоришь, почему же убоялся неповинной смерти – ведь это не смерть, а приобретение? Придется же во всяком случае умереть! Презрел ты и слова апостола Павла: «Всякая душа владыкам властвующим да повинуется: нет такого владычества, которое не от Бога учинено, – и потому противящийся власти Божию повелению противится. Смотри же и пойми: кто противится власти, тот Богу противится». А кто Богу противится, – полагает Иван Грозный, – тот зовется отступником, а это – горчайшее согрешение. Сказано это апостолом о всякой власти, которая даже добыта кровью и войною. Припомни же сказанное выше, что мы не насилием приобрели царство... Презрел ты также слова апостола Павла, сказанные в другом месте: «Рабы, слушайтесь своих господ, не только пред очами их повинуясь, как человекоугодники, но как Богу, и не только благим (господам), но и строптивым, не только за гнев, но и за совесть». Это воля Божия, творя благое, пострадать!

Почему же не захотел ты, Курбский, от меня, строптивого владыки, страдать и венец жизни (нетленный мученический венец) наследовать? Ради временной славы сребролюбия и сладостей мира сего ты все свое душевное благочестие с христианскою верою и законом попрал!

Как не устыдился ты, – продолжает Иван Грозный, – раба своего Васьки Шибанова! Он благочестие свое соблюл. Пред царем и пред народом, при смертных вратах стоя, он не изменил крестному целованию, но, восхваляя тебя, готов был всякую смерть принять за тебя... А ты из-за одного гневного слова моего не только свою душу, но и души всех прародителей погубил, потому что Бог деду нашему поручил их в работу; и они, дав свои души (т. е. присягнув), до смерти своей служили и вам, своим детям, приказали служить деда нашего детям я внучатам. И это все ты забыл, «собацким изменным обычаем» преступил крестное целование, соединился с врагами христиан, да к тому же еще «скудоумными словами» нелепости говоришь против нас, словно камни на небо бросая...

Писание твое, – говорит Грозный Курбскому, – я хорошо уразумел (вразумлено внятельно)... Оно кажется снаружи наполненным меда и сота, но яд аспида ты скрыл под устами своими... От слепотствующей злобы твоей ты не можешь истины и видеть... Разве это «совесть прокаженная» – свое царство держать в своей руке и власти своим рабам не давать? «Разве тот «супротивник разуму», кто не хочет быть во власти своих рабов? И в том ли «православие пресветлое», чтобы рабы владели и повелевали?

Если и есть на мне малое согрешение, то от вашего же соблазна и измены. Я – человек: нет человека без греха, безгрешен только един Бог. Я не считаю себя, как ты, выше человека, равным ангелам. А о безбожных государях что и говорить! Они своими царствами не владеют: как велят им их рабы, так они и властвуют; а российские самодержцы изначала сами владеют, а не бояре и вельможи. И ты, – заявляет Грозный Курбскому, – этого не мог в своей злобе рассудить; по-твоему, благочестие – самодержавству быть под владычеством попа и под вашей властью, а это, по твоему разуму, – нечестие, что мы сами захотели иметь власть, данную нам от Бога, и не пожелали быть под властью попа...

Потому ли я противником вашим явился, – продолжает Грозный, – что не дал вам погубить себя?.. А ты сам поступил и против разума, и против клятвы из-за ложного страха смерти!.. Чего сам не творишь, то нам советуешь... Как начали вы поношения и укоризны нам, так и ныне не перестаете, звериной яростью распалясь, совершаете вы свою измену. Эта ли ваша доброхотная, прямая служба – поносить и укорять?!.

Что ж, собака, и пишешь, и соболезнуешь, совершив такую злобу?»

Затем в письме Грозного Курбскому приводятся примеры из священной истории и из истории Греции, показывающие что подданным следует покоряться власти, а властителям следует быть в иных случаях и очень строгими, по словам апостола: «Иных милуйте, иных же страхом спасайте». Злодеев нельзя называть мучениками, не разбирая, за что кто пострадает... злодеев щадить не следует... – пишет царь. – Константин Великий убил сына своего для блага царства, князь Федор Ростиславич, прародитель твой, много крови пролил в Смоленске на Пасху, а все же причтен к лику святых. Давид оказался угодным Богу, хотя и приказал избить в Иерусалиме своих врагов и ненавистников...»

«И во всякое время, – говорит далее Грозный в своём первом письме Курбскому, – царям следует быть осмотрительными: иногда кротчайшими, иногда же ярыми; добрым людям оказывать милость и кротость, злым ярость и мучение. Не могущий так поступать не царь. Хочешь не бояться власти? – благотвори. Если же злое творишь, – бойся: не напрасно царь носит меч, а на месть злодеям и в защиту добродеям.

Ты же, – продолжает Грозный обвинять Курбского, – уподобился Иуде-предателю! Как он на Владыку всех «возбесился» и на смерть предал Его, так и ты, пребывая с нами и хлеб наш вкушая, собирал злобу на нас в своем сердце!.. Почему ты являешься учителем моим? Кто тебя поставил судьей или начальником над нами?.. От кого ты послан проповедовать? Кто рукополагал тебя?..

Нигде ты не найдешь того, чтобы не разрушилось царство, обладаемое попами. Они в Греции царство погубили и туркам подчинились! Эту погибель и нам советуешь? Пусть она на твою голову падет.

Разве это хорошо, попу и прегордым лукавым рабам владеть, а царю только царским почетом пользоваться, а властью быть ничем не лучше раба? Как же он и самодержцем будет называться, если не сам все устрояет?»

«Когда Бог избавил израильтян от рабства египетского, то вспомни, кого поставил властвовать, священника или многих правителей? Одного Моисея поставил властителем, а священствовать велел Аарону, а в мирские дела не вмешиваться. Когда же Аарон стал вмешиваться, тогда отпали люди даже от Бога... Когда Илий-жрец взял на себя и священство, и царство, то и сам, и сыновья его погибли злою смертью и весь Израиль побежден был до дней царя Давида!»

Затем в письме Грозного Курбскому приводятся примеры из истории Рима, Византии, Италии, в доказательство того, что и могучие царства гибли от разделения власти и подчинения царей вельможам. «Иное дело, – говорит далее Курбскому Грозный, – душу свою спасать (быть иноком), иное – заботиться о душе и теле многих; иное дело – святительская власть, иное – царское правление. В монашестве можно быть подобно агнцу смиренному или птице, которая не сеет, не жнет и в житницы не собирает; царское же правление требует страха, и запрещения, и обуздания... «Горе, – говорит пророк, – дому тому, которым многие обладают». Видишь, – обращается Иван Грозный к Курбскому, – что владение многих подобно женскому безумию!»

Далее Грозный корит Курбского за то, что он называет изменников доброхотными. «А что ты писал, «за что я сильных во Израили побил и воевод, данных нам от Бога, погубил разными смертями», – так это ты писал ложно, лгал, как отец твой, дьявол, научил...

Кто сильнейший во Израили, – продолжает Грозный, – не знаю; земля правится Божиим милосердием, Пречистой Богородицы милостию, всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и наконец нами, государями, а не судьями и воеводами. Если я и казнил разными смертями воевод своих, так их у нас множество и кроме вас, изменников. Своих холопов вольны мы жаловать, вольны и казнить... В иных землях сам увидишь, сколько зла творится злым: там не по-здешнему! Это вы своим злобесным обычаем утвердили, чтоб изменников любить: в иных землях их казнят, тем и власть утверждается. А мук, гонения и смертей различных ни на кого я не умышлял, а что упомянул ты об изменах и чародействе, так собак таких всюду казнят!»

После этого в письме Курбскому Иван Грозный подробно припоминает о тех обидах, какие он терпел от бояр в детстве, о тех смутах и беззакониях, какие творили они после смерти матери его. Глубоко запали в память Грозного разные, даже мелочные случаи, поразившие его в детстве.

Припоминает Иван Грозный о самоуправстве и насилиях бояр над близкими ему людьми; затем говорит: «Нас же с единородным братом, святопочившим Юрием, держали как посторонних и убогих детей. Каких только лишений не вынес я в одежде и пище?!

Вспомню хоть это одно: играю я в детстве, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опершись и положив ногу на постель нашего отца... Кто может вынести такую гордыню? Трудно исчислить, сколько страданий вынес я в детстве! много раз поздно ел не по своей вине... Что сказать о казне (имуществе) родительской? Все лукаво расхитили, будто детям боярским на жалованье, и деда нашего бесчисленную казну и отца себе захватили... Наковали себе сосудов золотых и серебряных и имена родителей своих на них вырезали, будто это их родительское добро... А о казне дядей наших что и говорить? – Все себе расхитили!..»

Припомнив московский пожар и народный мятеж, Грозный говорит Курбскому о том, как «собака» Алексей (Адашев) и поп Сильвестр, который «восхитился (увлекся) властью, как Илий-жрец», сблизились с ним; как Сильвестр с Алексеем сдружился и стали они между собою тайно от нас, говорит царь, советоваться о делах, считая нас неразумными... Припоминает Иван Грозный, как эти советники на все места поставили своих угодников. «Все они по своему хотению творили. Что бы мы ни посоветовали, хотя и благое, – все это им казалось непотребным; они же хотя бы и что дурное советовали – все считалось благим... Даже в домашней жизни, – с горечью прибавляет Грозный, – все творилось по их хотению, я же был не в своей воле, словно младенец! Разве это противно разуму, что я в зрелом возрасте не захотел быть младенцем?»

Дальше Иван Грозный в своем письме корит Курбского и бояр, что они не оберегали его, как следует, во время казанского похода, что во время его болезни не хотели по его требованию присягать его сыну, хотели воцарить Владимира, питали вражду к царице Анастасии. «Таково их доброхотство к нам!» – восклицает Грозный.

«Ты, – обращается Грозный к Курбскому, – их, тленных людей, называешь предстателями у Бога... Ты еллинам (язычникам) уподобляешься, осмеливаясь тленных людей называть предстателями... Мы же, христиане, знаем христианскую Пречистую Владычицу Богородицу; затем предстатели – все небесные силы, архангелы и ангелы; затем молитвенники наши пророки, апостолы, святые мученики... Вот предстатели христианские! И нам царям, носящим порфиру, неприлично называться предстателями. Ты же не стыдишься тленных людей, притом изменников, называть предстателями!.. А что писал ты, будто те «предстатели прегордые царства разорили и проч.», то это разумно сказать только о Казанском царстве, а около Астрахани и близко вашей милости не было... В том ли состоит храбрость, чтобы службу считать опалою? Когда вы ходили в поход на Казань без понуждения, охотно? Вы всегда ходили, как на бедное хождение... Когда истощились запасы под Казанью, вы, – продолжает обвинять Курбского Грозный, – постояв три дня, уже хотели вернуться, если бы я не удержал вас... Если бы при взятии города я не удержал вас, сколько бы вы погубили православного воинства, начавши бой не вовремя? А потом, когда милостию Божиею город был взят, вместо того, чтобы порядок водворять, вы кинулись грабить! Это значит прегордые царства разорять, как ты безумно и надменно хвалишься!..» Затем царь корит бояр за то, что и во время Ливонской войны они плохо делали свое дело, как рабы, с понуждением, а не по собственной воле...

Исчислив все недостатки бояр, действительные и мнимые, Иван Грозный говорит: «А за такие ваши заслуги, как сказано выше, вы достойны были многих опал и казней; но мы еще милостиво вас наказывали...

Если бы я по твоему достоинству поступил, – ты к нашему недругу не уехал бы!

«Кровь твоя, – говоришь ты, – пролитая иноплеменниками за нас, вопиет на нас к Богу». Это смеха достойно! Не нами, а другими пролитая на других и вопиет. Если и пролил ты кровь в борьбе с супостатами, так сделал ты это для отечества. Не сделай ты этого, ты не был бы христианин, а варвар. Во сколько раз больше наша кровь вопиет на вас к Богу, нами самими пролитая не ранами, не каплями, но многим потом и многим трудом, каким вы отягощали меня сверх силы! И от вашей злобы вместо крови много слез наших излилось, еще больше воздыханий и стенаний сердечных; оттого получил я и боль в пояснице!»

Затем Иван Грозный презрительно отзывается о заслугах Курбского, корит его за неудачу под городом Невлем, и потом прибавляет: «Военные твои дела нам хорошо ведомы... Не считай меня неразумным или младенцем по уму. Не думайте также меня «детскими страшилами» напугать, как прежде делали с попом Сильвестром и с Алексеем...

Лица твоего, пишешь, уже не увидеть нам до дня Страшного суда Божия... Да кто и захочет такое ефиопское лицо видеть?!.

Убиенные, говоришь, предстоят у престола Божия, и это помышление твое суемудренно; по словам апостола: «Бога никто же нигде же виде». Вы, изменники, если и вопиете без правды, ничего не получите... Я же ничем не хвалюсь в гордости: делаю свое царское дело и выше себя ничего не творю... Подвластным людям благим воздаю благое, злым – злое... Не по желанию казню их, а по нужде...

А что свое писание с собою в гроб хочешь положить, – заключает письмо Курбскому Грозный, – этим ты последнее свое христианство отверг от себя! Господь велел не противиться злу, ты же даже обычное, что и невежды понимают, прощение пред кончиною отверг, и потому ты не достоин и отпевания...»

Идеи и понятия, развиваемые Грозным в первом письме Курбскому

Эти выдержки из огромного послания Ивана Грозного ясно показывают, что с Курбским он никак не мог сойтись в понятиях. Он крепко держался той мысли, что для блага государства необходимо, чтобы государь был настоящий самодержец, не стеснялся бы ничьими советами, и чтобы бояре были только верными слугами, исполнителями его воли, служили бы ему так же верно, как, например, Шибанов – Курбскому. А Курбский, выставляя на вид Грозному свое высокое происхождение от св. Федора Ростиславича, князя Смоленского и Ярославского, все хорошее в начале царствования Ивана Васильевича вменяет в заслугу только боярам и стоит на том, что бояре должны быть советниками и сотрудниками царя, а не слугами, беспрекословно исполняющими его волю. «Царь хотя и почтен царским саном, – говорит Курбский в своей истории, – но может и не получить от Бога некоторых дарований и потому должен искать доброго и полезного совета не только у советников своих (бояр), но и простых людей, ибо дар духа дается не по богатству внешнему и не по силе царства, но по правости душевной».

Укоры в жестокости были нисколько не убедительны для Ивана Грозного. Казнить лиходеев и изменников он считал своим неотъемлемым правом. Убедить же царя в невинности казненных бояр Курбский, конечно, менее всего был в состоянии: напротив того, измена его самого и резкое письмо еще больше утверждали царя в той мысли, что на бояр, даже и самых близких, полагаться ему нельзя. В Грозном крепла все больше и больше мысль, что его личное благо и благо всей земли требуют, чтобы боярская крамола была истреблена с корнем.

Краткий ответ Курбского на первое послание Грозного

Послание царя полно веских укоров, едких и злых насмешек... Сильно задели они за живое Курбского. Да и мог ли он успокоить свою совесть?! Его измена, от каких бы причин она ни вышла, все же оставалась изменой; присяга была им нарушена; от родной земли он отрекся, перешел на сторону врагов ее...

На длинное послание Ивана Грозного Курбский ответил коротким письмом, из которого видно, как укоры царя и насмешки доняли его. Он называет царское письмо «широковещательным и многошумящим», говорит, что оно полно «неукротимого гнева и ядовитых слов», что так писать не только великому царю, но и простому воину непристойно, что в письме царя «нахватано из Священного писания со многою яростью и лютостью не строками и стихами, как в обычае у людей ученых, а целыми книгами, посланиями, и тут же говорится и о постелях, о телогреях и иные бабьи басни». Так писать, по словам Курбского, совсем непристойно в страну, где есть люди ученые, искусные в книжном деле. «Да и пристойно ли, – говорится дальше в письме Курбского, – мне, человеку смирившемуся, оскорбленному, без правды изгнанному, хотя бы и многогрешному, прежде суда Божия так грозить?.. И вместо утешения так кусательно грызть меня неповинного, бывшего от юности твоим верным слугою! Не думаю, чтобы это было Богу угодно... И чего же ты, – продолжает Курбский, – от нас еще хочешь? Не только своих единоплеменных князей из потомства великого Владимира ты поморил и отнял от них имущества движимые и недвижимые, чего не успел отнять твой дед и отец, но и последние рубахи свои, могу сказать, по евангельскому слову, мы отдали твоему прегордому и царскому величеству... Хотел было я на каждое твое слово возразить, о царь, и мог бы это сделать, но удержал руку мою с тростию, возлагая все на Божий суд, – рассудил лучше здесь молчать, а говорить там, пред престолом Христа, Господа моего, вместе со всеми избиенными и гонимыми тобой. Да притом непристойно людям рыцарским (благородным) браниться, как рабам; очень стыдно и христианам извергать из уст слова нечистые и кусательные!..»

Но на этом переписка Ивана Грозного с Курбским еще не кончилась. Несколько лет спустя Грозный и Курбский снова обменялись письмами, о которых будет сказано ниже.