Игорь северянин и владимир маяковский

Об отношении поэтов к "собрату" по перу - Игорю Северянину известно давно. Практически все они или терпели его (при этом не упуская случая уколоть из-за спины), или же ненавидели, называя "королем пудры, помады и гастрономических изысков".

А уж об отношении футуристов его поэзии и говорить неприходится. Их резкие "мужские" стихи не могли смириться с "женоподобной, надушенной" поэзией соседствующей рядом. И, разумеется, глашатай Футуристов - Владимир Маяковский, которого в тот роковой для него вечер в Политихническом университете, вечер 1915 года, когда зрители между ним и Северянином - выбрали Северянина - самовлюбленного, ЭГО-футуриста. Выбрали Королем поэтов...

Рецензия Владимира Маяковского:

О поэзии Игоря Северянина вообще сказано много. У нее много поклонников, она великолепна для тех, чей круг желаний не выходит из пределов:

• Пройтись по Морской с шатенками.

Но зачем-то ко всему этому притянута война? Впечатление такое: люди объяты героизмом, роют траншеи, правят полетами ядер, и вдруг из толпы этих «деловых» людей хорошенький голос: «Крем де виолет», «ликер из банана», «устрицы», «пудра»! Откуда? Ах да, это в серые ряды солдат пришла маркитантка. Игорь Северянин - такая самая маркитантка русской поэзии. Вот почему для выжженной Бельгии, для страдальца Остенде у него только такие «кулинарные» образы:

• О, город прославленных устриц!

Поэтому и публика на лекции особенная, мужчины котируются как редкость: прямо дамская кофейная комната у Мюра и Мерилиза.
Публики для военного времени много. Нетерпеливо прослушан бледный доклад Виктора Ховина, ополчившегося на воинственный итальянский футуризм и пытавшегося теоретически обосновать воспевание «гурманства» и «трусости», о которой дальше проскандировал Северянин:

• Да здравствует святая трусость
• Во имя жизни и мечты!

После вышел «сам». Рукоплескания, растущие с каждым новым стихотворением. Еще бы: «это - король мелодий, это - изящность сама». Увлекаются голосом, осанкой, мягкими манерами, - одним словом, всем тем, что не имеет никакого отношения к поэзии. Да в самом деле, не балерина ли это, ведь он так изящен, ну, словом -

• Летит, как пух из уст Эола:
• То стан совьет, то разовьет
• И быстрой ножкой ножку бьет.

Свидетельства современников крайне противоречивы, избрание "Короля" сопровождалось шутливым увенчанием мантией и венком, но известно, что сам Северянин отнесся к этому очень серьезно .

Интересно, что титул "Короля поэтов" подходил больше всего именно Игорю-Северянину. В начале своего славного пути он уже был "Принцем поэтов". Еще в 1913 году А. Чеботаревская (жена Ф. Сологуба) подарила ему книгу Оскара Уайльда "Афоризмы / пер. кн. Д.Л. Вяземского)" с дарственной надписью: "Принцу поэтов - Игорю Северянину книгу его гениального брата подарила Ан.Чеботаревская. Одесса, 17/III-1913". Книга хранилась в личной библиотеке Игоря-Северянина в Тойла.

История коронования

Большая аудитория Политехнического музея в первые послереволюционные годы стала самой популярной трибуной современной поэзии. Конечно, в ней, как и прежде, читались естественнонаучные лекции, проходили диспуты на волнующие общество темы, можно назвать хотя бы диспуты А. В. Луначарского с главой обновленческой церкви митрополитом А. И. Введенским, но все же, прежде всего, в Большой аудитории Политехнического музея москвичей собирала поэзия.

Рассказывая о вечерах поэзии, все современники говорят о переполненном зале, о толпе жаждущих попасть на вечер, о милиционерах, наводящих порядок, о царившей в зале атмосфере заинтересованности, неравнодушия. Политехнический музей и пропагандировал новую поэзию, и приобщал к ней самые широкие круги.

Устраивались вечера отдельных писателей и поэтов - В. В. Маяковского, А. А. Блока, С. А. Есенина; проводились выступления группы объединенных едиными творческими принципами поэтов - футуристов, имажинистов и других. Но особенное внимание привлекали коллективные вечера, на которых выступали поэты различных школ и направлений.

Первым из наиболее ярких и запомнившихся вечеров, воспоминания о котором можно и сейчас еще услышать, был вечер 27 февраля 1918 года - "Избрание короля поэтов".

По городу была расклеена афиша, сообщавшая цели и порядок проведения вечера:

"Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

Всех поэтов, желающих принять участие на великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 12 (25) февраля. Стихотворения не явившихся поэтов будут прочитаны артистами.

Желающих из публики прочесть стихотворения любимых поэтов просят записаться в кассе Политехнического музея до 11 (24) февраля. Результаты выборов будут объявлены немедленно в аудитории и всенародно на улицах.

Порядок вечера:
1) Вступительное слово учредителей трибунала.
2) Избрание из публики председателя и выборной комиссии.
3) Чтение стихов всех конкурирующих поэтов.
4) Баллотировка и избрание короля и кандидата.
5) Чествование и увенчание мантией и венком короля и кандидата".

"Избрание короля поэтов" открыло собой длинную серию поэтических вечеров в Большой аудитории Политехнического музея, на которых поэты и публика вступали в прямой диалог; приговоры - поддержка, одобрение или неприятие - выносились тут же. Может быть, никогда еще поэты не стояли так близко к своему читателю и не ощущали его так отчетливо.

Вечера носили общее название "Вечеров новой поэзии", хотя некоторые из них имели и свои названия: "Смотр поэтических школ", "Вечер поэтесс", "Чистка поэтов" и т. д. Для всех этих вечеров была характерна общая заинтересованность и откровенная реакция публики, на них бушевали страсти, возникали скандалы, но, несмотря на анекдотичность некоторых эпизодов, за ними всегда чувствуется высокая поэтическая атмосфера этих вечеров.

Спасский С. В. Маяковский в воспоминаниях современников, с. 169-170

Зал был набит до отказа. Поэты проходили длинной очередью. На эстраде было тесно, как в трамвае. Теснились выступающие, стояла не поместившаяся в проходе молодежь. Читающим смотрели прямо в рот. Маяковский выдавался над толпой. Он читал "Революцию", едва имея возможность взмахнуть руками. Он заставил себя слушать, перекрыв разговоры и шум. Чем больше было народа, тем он свободней читал, тем полнее был сам захвачен и увлечен. Он швырял слова до верхних рядов, торопясь уложиться в отпущенный ему срок.

Но "королем" оказался не он. Северянин приехал к концу программы. Здесь был он в своем обычном сюртуке. Стоял в артистической, негнущийся и "отдельный". Прошел на эстраду, спел старые стихи из "Кубка". Выполнив договор, уехал. Начался подсчет записок. Маяковский выбегал на эстраду и возвращался в артистическую, посверкивая глазами. Не придавая особого значения результату, он все же увлекся игрой. Сказывался его всегдашний азарт, страсть ко всякого рода состязаниям.

Только мне кладут и Северянину. Мне налево, ему направо.

Северянин собрал записок немного больше, чем Маяковский. Третьим был Василий Каменский.

Часть публики устроила скандал. Футуристы объявили выборы недействительными. Через несколько дней Северянин выпустил сборник, на обложке которого стоял его новый титул. А футуристы устроили вечер под лозунгом "долой всяких королей".

Никулин Лев. Годы нашей жизни. М.: Московский рабочий, 1966, с. 128-130

После выборов Маяковский довольно едко подшучивал над его "поэтическим величеством", однако мне показалось, что успех Северянина был ему неприятен. Я сказал ему, что состав публики был особый, и на эту публику гипнотически действовала манера чтения Северянина, у этой публики он имел бы успех при всех обстоятельствах.

Маяковский ответил не сразу, затем сказал, что нельзя уступать аудиторию противнику, какой бы она ни была. Вообще надо выступать даже перед враждебной аудиторией: всегда в зале найдутся два-три слушателя, по-настоящему понимающие поэзию.

Можно было еще повоевать...

Тогда я сказал, что устраивал выборы ловкий делец, импресарио, что, как говорили, он пустил в обращение больше ярлычков, чем было продано билетов.

Маяковский явно повеселел:

А что ж... Так он и сделал. Он возит Северянина по городам; представляете себе, афиша - "Король поэтов Игорь Северянин"!

Однако нельзя сказать, что Маяковский вообще отрицал талант Северянина. Он не выносил его "качалки грезерки" и "бензиновые ландолеты", но не отрицал целиком его поэтического дара.

Петров Михаил (Из неопубликованной книги "Донжуанский список Игоря Северянина")

Впрочем, может быть, никакой подтасовки и не было: 9 марта Маяковский пытался сорвать выступление новоизбранного короля русских поэтов. В антракте он пытался декламировать свои стихи, но под громкий свист публики был изгнан с эстрады, о чем не без ехидства сообщила газета "Мысль" в номере за 11 марта 1918 года.

В марте вышел в свет альманах "Поэзоконцерт". На обложке альманаха был помещен портрет Игоря-Северянина с указанием его нового титула. Под обложкой альманаха помещены стихи короля поэтов, Петра Ларионова, Марии Кларк, Льва Никулина, Елизаветы Панайотти и Кирилла Халафова.

Игорь-Северянин

В марте 1918 г. в аудитории Политехнического музея меня избрали "Королем поэтов". Маяковский вышел на эстраду: "Долой королей - теперь они не в моде". Мои поклонники протестовали, назревал скандал. Раздраженный, я оттолкнул всех. Маяковский сказал мне: "Не сердись, я их одернул - не тебя обидел. Не такое время, чтобы игрушками заниматься"...

Владимир Маяковский и Игорь Северянин те ещё были азартники, оба претендовали на звание «короля поэтов». И вот 27 февраля 1918 года в московском Политехническом музее состоялся баттл на звание лучшего среди поэтов! Выступали не только вышеназванные поэтические львы, но и неизвестные доселе юные рифмоплеты. Другие участники не особо волновали Маяковского и Северянина, ведь они являлись соперниками уже более пяти лет. Победа в этом поединке определила бы настоящего короля не только футуризма, но и всей поэтической арены!

Оба абсолютно непохожие — Маяковский декламирует стихи ярко, громогласно, словно Зевс; Северянин вещает плавно, певуче, словно Дионис среди лесных демонов и танцующих фиад.
Маяковский не любил манеру Северянина, что упомянул в своей великолепной поэме «Облако в штанах»:

А из сигарного дыма
ликерною рюмкой
вытягивалось пропитое лицо Северянина.
Как вы смеете называться поэтом
и, серенький, чирикать, как перепел!
Сегодня
надо
кастетом
кроиться миру в черепе!

После нелицеприятного стихотворного посвящения Северянин стал презрительно относиться к Маяковскому. Когда они сталкивались взглядами, окружающие находились будто между Сциллой и Харибдой.

Северянин пытался всячески избегать агрессивного Маяковского, который получал огромное удовольствие от насмешек над аристократизмом соперника. На общих трибунах поэты не вещали, но перепалка переросла в «холодную войну» в стихотворной форме.
Владимир Маяковский в произведении «Вам» вновь смеется над манерой Северянина нараспев читать стихи:

Если б он, приведенный на убой,
Вдруг увидел, израненный,
Как вы, измазанной в котлете губой,
Похотливо напеваете Северянина!
Северянин пишет «Мой ответ»:
Ещё не значит быть сатириком -
Давать озлобленный совет
Прославленным поэтам-лирикам
Искать и воинских побед…

На одной сцене

И вот на вечер выбора «короля поэтов» Северянин неожиданно приезжает в Москву, с целью выступить на одной сцене с ненавистным Маяковским.

Маяковский выступал с отрывками из «Облака» и со стихотворением «Наш Марш». Как всегда в зале началась перепалка, Маяковский выкрикивал бранные высказывания, пытаясь доказать, что «истинная поэзия обязана служить делу пролетарской революции. Есенинские «березки» хоть и хороши, но с ними на белых бандитов не пойдешь. С изящными изделиями Северянина тоже в бой не сунешься».
Слушатели были в восторге от выступления Маяковского, неважно как это выражалось — одобрительным аплодисментами или свистом протеста.

Северянин же вышел к публике в чёрном плаще, без доли переживания. Уверенный в себе, слегка отрешенный, с бледностью лица начал читать произведения из великолепного «Громокипящего кубка». Полупел, полутанцевал (слегка раскачивался), в руках держал алую розу. Удивительно, но зал молчал во время чтений, а после — разразился бесконечными овациями.

Кто же стал «королем поэтов»?

Маяковский перед началом поэтического турнира был уверен, что его выберут победителем за громкость и яркость стихов. Но победил лирический Северянин. Маяковского назвали «вице-королем», а на третье место публика выбрала Константина Бальмонта.
В этом же году после коронации Северянин напишет стихотворение «Рескрипт короля».

Игорь Северянин приехал в Москву в феврале 1918 года из эстонского поселка Тойла, чтобы участвовать в вечере избрания «короля поэтов». Громкое событие проходило в Большой аудитории Политехнического музея. Принять в нем участие мог любой желающий. Больше всего набралось поэтов-футуристов. Главным и сильнейшим из них был Владимир Маяковский.

Маяковский начал сочинять «Облако в штанах», декламируя Северянина

Ко времени выборов «Короля поэтов» Маяковский и Северянин дружили, спорили и соперничали друг с другом уже пять лет. Молодых поэтов познакомила Софья Шамардина, за которой они оба ухаживали. В 1913 году был опубликован сборник стихов «Громокипящий кубок», принесший Игорю Северянину большой успех. В этом же году Маяковский написал цикл из четырех стихотворений «Я», уже содержащий многие лирические приемы, которые прославят «агитатора, горлана-главаря». В ноябре того же года поэты начинают выступать вместе, отправляются в турне по российской провинции в составе футуристов. Их стихи, манера общения с публикой, поведение на сцене и даже стиль одежды резко различались. Маяковский в желтой кофте рубил воздух громогласными рифмами, а Северянин в смокинге и с тростью в руках мягко исполнял стихи нараспев.

Владимир Маяковский

По словам поэта-футуриста Василия Каменского, начальные строки поэмы Маяковского «Облако в штанах» зародились, когда ее автор рассеянно смотрел в окно поезда и повторял начало северянинского стихотворения: «Это было у моря…». Вскоре Маяковский начал мрачно декламировать: «Это было, / Было в Одессе…».

Северянина Маяковский в «Облаке» вспомнил еще раз. Весьма нелицеприятно прошелся он по своему коллеге:

А из сигарного дыма
ликерною рюмкой
вытягивалось пропитое лицо Северянина.
Как вы смеете называться поэтом
и, серенький, чирикать, как перепел!
Сегодня
надо
кастетом
кроиться миру в черепе!

Колкие фразы больно ударили по Северянину, но поэты поссорились еще до написания этих строк, во время футуристического турне. Маяковского стала раздражать самовлюбленность Северянина, его загадочное молчание и аристократические манеры. В свою очередь Северянин приходил в бешенство от хамского поведения Маяковского и его издевок. После 1914 года каждый из них пошел своим путем — о совместных турне не было и речи. Разрыв между двумя поэтами увеличила начавшаяся Первая мировая война, а затем и Октябрьская революция. Между ними началась заочная перепалка.

Маяковский в стихотворении «Вам»:

Если б он, приведенный на убой,
Вдруг увидел, израненный,
Как вы, измазанной в котлете губой,
Похотливо напеваете Северянина!

Северянин принял вызов и написал стихотворение «Мой ответ», где менее грубо и более тонко намекает на Маяковского:

Ещё не значит быть сатириком —
Давать озлобленный совет
Прославленным поэтам-лирикам
Искать и воинских побед…

Игорь Северянин

Вечер избрания «короля поэтов» снова свел Маяковского и Северянина на одной сцене. Большая аудитория Политехнического музея была заполнена до отказа. Из воспоминаний современника: «На эстраде было тесно, как в трамвае. Теснились выступающие, стояла не поместившаяся в проходе молодежь. Читающим смотрели прямо в рот».

Маяковский читал куски из поэмы «Облако в штанах», стихотворение «Наш Марш». По воспоминаниям младшей сестры Лили Брик Эльзы Триоле, он «был в абсолютном исступлении, едва не потеряв голос в своей перебранке с публикой». На подобных выступлениях Маяковский часто пытался объяснить, функцию поэзии после 1917 года. «Истинная поэзия обязана служить делу пролетарской революции, — говорил он. — Есенинские «березки» хоть и хороши, но с ними на белых бандитов не пойдешь. С изящными изделиями Северянина тоже в бой не сунешься». Публика в Политехническом открыто выражала Маяковскому свой восторг или протест, криками выносила приговоры неодобрения, улюлюкала, взрывалась аплодисментами.

Северянин никому ничего не объяснял, в споры не лез и весь вечер вел себя абсолютно спокойно. Высокий, бледный, одетый в чёрный плащ, он выглядел отрешенным. Свои стихи из сборника «Громокипящий кубок» он читал, раскачиваясь и держа перед собой красную розу. Во время его декламации зал Политехнического замер. Когда поэт закончил, разразились долго неутихающие овации.

Выступление Маяковского в Политехническом музее

Сразу после выступления Северянина начался подсчет голосов. Обожавший азарт и соперничество Маяковский не находил себе места от волнения. Многие были уверены, что победит именно он — великолепный эстрадный поэт, пламенный, острый, идущий в ногу со временем. Однако публика неожиданно выбрала музыкальную, гипнотизирующую лирику Северянина. За него проголосовало больше. Маяковский был назван «вице-королем», Константин Бальмонт занял третье место.

Вечер закончился шутливой коронацией победителя — ему вручили мантию и королевский венок. Северянин принял их так, как будто его действительно возводили в ранг светоча русской поэзии. В том же 1918 году он написал стихотворение «Рескрипт короля», заканчивающееся строчками:

Я избран королем поэтов —
Да будет подданным светло!

Поэтическая дуэль завершалась шуточной коронацией победителя

По воспоминаниям Северянина, Маяковский после оглашения результатов поднял в зале большой шум. Он вышел на эстраду и прокричал «Долой королей — теперь они не в моде». Поклонники Северянина протестовали, назревал скандал. «Раздраженный, я оттолкнул всех, — писал «король поэтов». — Маяковский сказал мне: «Не сердись, я их одернул — не тебя обидел. Не такое время, чтобы игрушками заниматься…».

В начале марта Северянин вернулся в Тойла. После заключения Брестского мира и получения Эстонией независимости поэт оказался в эмиграции. С поэтического небосклона его имя вскоре исчезнет. Он умрет в Таллине в 1941 году. Маяковского ждала великая слава, разочарование и куда более неистовая, трагичная и надломленная судьба. С «точкой пули в своем конце».

Игорь Северянин "Ещё не значит..."

Ещё не значит быть изменником –
Быть радостным и молодым,
Не причиняя боли пленникам
И не спеша в шрапнельный дым...

Ходить в театр, в кинематографы,
Писать стихи, купить трюмо,
И много нежного и доброго
Вложить к любимому в письмо.

Пройтиться по Морской с шатенками,
Свивать венки из кризантэм,
По-прежнему пить сливки с пенками
И кушать за десертом крэм –

Ещё не значит… Прочь уныние
И ядовитая хандра!
Война – войной. Но очи синие,
Синейте завтра, как вчера!

Война – войной. А розы – розами.
Стихи – стихами. Снами – сны.
Мы живы смехом! живы грёзами!
А если живы – мы сильны!

В желаньи жить – сердца упрочены…
Живи, надейся и молчи…
Когда ж настанет наша очередь,
Цветы мы сменим на мечи!

Октябрь 1914

Владимир Маяковский "Вам!"

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и тёплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как,-
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведённый на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!