План реферата «Идеология контрреволюционного либерализма» (успех «Вех» и его общественное значение) I. С какой философией воюют «Вехи» и думские речи кадета Караулова.II. Белинский и Чернышевский, уничтоженные «Вехами».III. За что ненавидят либералы «интеллигентскую»

После поражения восстания декабристов в стране нача­лась полоса реакций. Пришедший к власти в декабре 1825 г. Николай I за годы своего тридцатилетнего правления (1825-1855) постоянно стремился укрепить самодержавную власть, подавить всякое вольнодумство. Николаевский режим опи­рался на определенную социальную базу - помещиков и бюрократию всех чинов и рангов. Яркое представление о мировоззрении привилегированных сословий дают заметки одного из крупнейших деятелей николаевской эпохи - уп­равляющего III отделением Леонтия Васильевича Дубельта.

В своих заметках Л.В. Дубельт писал, что "первая обя­занность честного человека: любить выше всего свое Отече­ство и быть самым верным подданным своего государя". У Дубельта понятия Отечества и самодержавия сливались совершенно: без царя, по его мнению, не могло быть и Рос­сии. Залогом процветания России наряду с самодержавием Дубельт считал крепостничество. "Не дай Бог, - пишет он, - отменить крепостное право: "мужичок" сначала, мо­жет, и обрадуется, но потом, потеряв голову от магического слова "свобода", захочет попытать счастья в другом месте, пойдет шататься по городам, где потеряет свою святую нрав­ственность, - и погибнет..." Вместе с тем он признавал не­обходимость просвещения. Истинное просвещение, по его мнению, должно быть основано на религии.

Одну из важнейших задач верховной власти Дубельт ви­дел в безжалостной борьбе с любыми проявлениями "ложно­го" западного просвещения, предлагал отгородиться идейно, установить непроходимый карантин для "чужих учений", стре­мящихся проникнуть в русское общество и развратить его.

В начале 30-х гг. XIX в. появилось на свет идеологичес­кое обоснование реакционной политики самодержавия - теория "официальной народности". Автором этой теории был министр народного просвещения граф С.А. Уваров. В 1832 г. в докладе царю он выдвинул формулу основ русской жиз­ни: "Самодержавие, православие, народность". В основе ее точка зрения, что самодержавие - исторически сложив­шийся устой русской жизни; православие - нравственная основа жизни русского народа; народность - единение рус­ского царя и народа, ограждающее Россию от социальных катаклизмов. Русский народ существует как единое целое лишь постольку, поскольку сохраняет верность самодержа­вию и подчиняется отеческому попечению православной церкви. Любое выступление против самодержавия, любая критика церкви трактовались Уваровым как действия, на­правленные против коренных народных интересов.

Уваров доказывал, что просвещение может быть не толь­ко источником зла, революционных потрясений, как это слу­чилось в Западной Европе, но может превратиться в элемент охранительный. Поэтому всем "служителям просвещения в России предлагалось исходить исключительно из соображе­ний официальной народности". Таким образом царизм стре­мился сохранить и укрепить существующий строй.

В николаевской России становилось практически не­возможно бороться за социально-экономические и полити­ческие преобразования. Попытки русской молодежи продолжить дело декабристов успеха не имели. Студенчес­кие кружки конца 1820 - начала 1830 гг. были малочислен­ны, слабы и подвергались разгрому.

В условиях реакции и репрессий против революционной идеологии широкое развитие получила либеральная мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, ее настоящем и будущем родились два важнейших идейных тече­ния 40-х гг. XIX в.: западничество и славянофильство. Предста­вителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин, К.А. Аксаков и многие другие. Наиболее выдаю­щимися представителями западников были П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, И.С. Тургенев, П.А Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.

И западники, и славянофилы были горячими патриота­ми, твердо верили в великое будущее своей Родины, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права. Причем западники - Герцен, Грановский и др. подчеркивали, что крепостное право - лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю жизнь России. Ведь и "образованное меньшинство" страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в "крепости" у власти, у самодержавно-бюрократического строя.

Сходясь в критике российской действительности, за­падники и славянофилы резко расходились в поисках пу­тей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на со­временную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией "официальной народности").

Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий Западу в силу особенностей русской истории, русской ре­лигиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому католицизму. Напри­мер, А.С. Хомяков, писал, что Россия призвана стать в цент­ре мировой цивилизации, она стремится не к тому, чтобы быть богатейшей или могущественной страной, а к тому, чтобы стать "самым христианским из всех человеческих обществ". Особое внимание славянофилы уделяли деревне, считая, что крестьянство несет в себе основы высокой нрав­ственности, что оно еще не испорчено цивилизацией. Вели­кую нравственную ценность видели славянофилы в дере­венской общине с ее сходками, принимающими единодуш­ные решения, с ее традиционной справедливостью в соот­ветствии с обычаями и совестью.

Славянофилы считали, что у русских особое отношение к властям. Народ жил как бы в "договоре" с гражданской систе­мой: мы - общинники, у нас своя жизнь, вы - власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совеща­тельным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут быть отношения между земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и револю­ционных переворотов типа Великой французской революции. "Искажения" в русской истории славянофилы связывали с де­ятельностью Петра Великого, который, "прорубил окно в Ев­ропу" и тем самым нарушил договор, равновесие в жизни стра­ны, сбил ее с начертанного Богом пути.

Славянофилов часто относят к политической реакции в силу того, что их учение содержит три принципа "офици­альной народности": православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы старшего поко­ления истолковывали эти принципы весьма своеобразно: под православием они понимали свободное сообщество верую­щих христиан, а самодержавное государство рассматривали как внешнюю форму, которая дает возможность народу по­святить себя поискам "внутренней правды". При этом славя­нофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В то же время они были убежденными демократами, сторонниками духовной свободы личности. Когда в 1855 г. на престол вступил Алек­сандр II, К. Аксаков представил ему "Записку о внутреннем состоянии России", в которой упрекал правительство в по­давлении нравственной свободы, приведшей к деградации нации. Крайние меры, указывал он, могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жиз­ни практику созыва земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права за­нимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.

Западники в отличие от славянофилов русскую само­бытность оценивали как отсталость. С точки зрения запад­ников, Россия, как и большинство других славянских народов, долгое время была как бы вне истории. Главную заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы Петра для западни­ков - начало вхождения России во всемирную историю.

В то же время они понимали, что реформы Петра со­пряжены со многими издержками. Истоки большинства са­мых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в том кровавом насилии, которым сопровож­дались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем. Поэтому Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в том, чтобы добиться осво­бождения личности и создать государство и общество, обес­печивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали "образованное меньшинство".

При всех различиях в оценке перспектив развития Рос­сии западники и славянофилы имели схожие позиции. И те и другие выступали против крепостного права, за освобож­дение крестьян с землей, за введение в стране политичес­ких свобод, ограничение самодержавной власти. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они высту­пали за реформистский путь решения основных социаль­ных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли в единый лагерь либерализма. Споры западников и славянофилов имели большое значение для развития общественно-поли­тической мысли. Они являлись представителями либераль­но-буржуазной идеологии, возникшей в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической систе­мы хозяйства.

Либеральные идеи западников и славянофилов пусти­ли глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. Их идеи продолжают жить и сегод­ня в спорах о том, чем является Россия - страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая является частью всего челове­чества, частью Европы, которая идет путем всемирно-исто­рического развития.

Столкновение идеологий в царской России

Идеология царского самодержавия на сломе эпох (1900-1917)

Для начала, следует уточнить, что на начало XX века официальной правительственной идеологией оставалась идеология николаевской России - "теория официальной народности". Ее творцом был министр просвещения граф С.С. Уваров. Основу теории составила "уваровская троица": православие - самодержавие - народность. Согласно этой теории, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность же понималась как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние. Спокойная, устойчивая, тихая Россия противопоставлялась мятущемуся, разлагающемуся Западу. В «теории официальной народности» ярко проявилась закономерность русской истории: любой поворот к консерватизму и охранительству всегда сочетается с антизападничеством и подчеркиванием особенностей собственного национального пути. Она возникла из стремления постичь природу государственной власти, сохранить и укрепить его историческое бытие и национальное своеобразие.

К началу ХХ столетия Россия оставалась самодержавной монархией во главе с императором, обладавшим всей полнотой власти. На протяжении веков вплоть до 1906 года императорские полномочия ни фактически, ни юридически не регламентировались и не ограничивались никакими формальными нормами и общественными институтами. Для выяснения содержательных характеристик самодержавной власти в России необходимо предпринять экскурс в эпоху появления на мировой политической арене Русского централизованного государства. Оно явилось следствием постоянной борьбы против внешней агрессии за независимость и незыблемость границ. Только жесткая власть и боеспособная армия могли спасти страну от поглощения западными соседями. Решив задачи по объединению русских земель, российское государство нацелилось на отвоевание утраченных позиций в ряде регионов, в том числе вдоль его западных, юго-западных и южных границ. Такая политическая переориентация наложила отпечаток на всю дальнейшую историю России, способствовала становлению, развитию и укреплению авторитарных черт государственного устройства.

Повышение воинственного менталитета общества, милитаризация всех сторон его жизни, перманентное состояние напряженности во внутренней и внешней политике отнюдь не способствовали зарождению демократических принципов, созданию гражданских институтов, формированию правовых основ государственности. Как результат, Россия заметно уступала в своей социально-политической и экономической эволюции передовым моделям государственных организаций средневекового мира. В российском обществе явно ощущался недостаток альтернативного дворянству социального слоя, для которого основным занятием являлась бы не военная служба, а задача внутренней модернизации на основе последних достижений в области науки, техники и культуры. Его отсутствие в какой-то мере также предопределило авторитарный государственный режим в России, который постоянно ужесточался по мере расширения территориальных просторов страны, а также многонационального и поликонфессионального состава ее населения. Концентрация всей полноты власти в руках монарха признавалась единственно возможным способом управления огромным государством.

Естественным следствием процесса создания абсолютистского самодержавия стало появление российской бюрократии, опиравшейся на богатый опыт функционирования всевластных государственных структур русского централизованного государства, деятельности различных приказов и институтов воеводства. Только благодаря укреплению и расширению бюрократических структур и принципов управления в центре и на местах Россия к началу ХХ века продолжала оставаться «казенной страной», в которой чиновничье засилье достигло наивысшего предела, несмотря на попытки проведения либеральных реформ во второй половине XIX столетия, в том числе в области государственного строительства.

Несмотря на это, Россия неуклонно продвигалась по капиталистическому пути, однако в ней, как и во всех странах, так называемого второго эшелона -- развитие капиталистических отношений тесно переплеталось с сохранявшимися от предыдущих этапов экономическими укладами.

Новой силой, которая рвалась к власти, была буржуазия. Она занимала главное положение в экономике. Роль буржуазии в политической жизни оставалась незначительной. Общая численность предпринимателей была менее 3 млн. человек.

Главной социальной опорой самодержавия продолжали оставаться дворяне. Они занимали все высшие государственные посты. Дворянство представляло собой замкнутую касту, доступ в которую был затруднён. Им принадлежало почти половина всей пахотной земли. Численность дворян достигала 150 тысяч человек (1 % населения). Но роль этого класса в жизни страны постепенно снижалась.

В 1904 г. началась русско-японская война. Это была империалистическая война за захват колоний, за утверждение монопольных прав на дальневосточном рынке; в то же время война эта являлась попыткой разрешить империалистические противоречия между рядом держав, стремившихся к разделу Китая. Суть ее была в усилении влияния на Дальнем Востоке и завоевании выхода к Индийскому океану.

Погоня русского военно-феодального империализма за сверхприбылями вызывала экспансию русского капитала на Восток; однако здесь захватническая политика самодержавия пришла в столкновение с империалистическими интересами японского капитала. Империалистические устремления русского и японского капитала на Дальний Восток нашли свое разрешение в войне.

Россия не могла позволить себе проиграть эту войну. Но в результате технической отсталости армии и флота, нерешительности командования и политической нестабильности в самой России в связи с революцией война была проиграна.

К этому добавились кризис 1900 - 1903гг. и голодовки крестьян, недовольство властью, бесправие привели к третьей за последние полвека революционной ситуации. Главными проблемами по-прежнему были решение аграрного вопроса и свержение самодержавия. Второй пункт новый и связан с тем, что самодержавие упорно не хотело развиваться вместе с капитализмом, ведь новая этап - новые права и свободы, но ничего не менялось в самой системе. Весть о «Кровавом воскресении» стала катализатором - началась революция. Поднялось мощное рабочее движение, а позже и крестьянское.

По характеру революция была буржуазно-демократической. Движущими силами были пролетариат и крестьянство. Три политических лагеря: правительственный, революционно-демократический и либерально буржуазный - определяли ход революции.

Вся городская жизнь была парализована. Царь же испугался поднявшегося движение и поручил С.Ю. Витте, министру финансов, разработать программу «укрощения революции».

17 октября 1905г. Николай II подписал манифест «Об усовершенствовании государственного устройства», утвердил программу Витте и назначил его председателем объединенного Совета министров. Манифест даровал населению гражданские свободы, неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний, союзов. Создавался выборный орган - Государственная дума - для предварительной разработки и обсуждения законов. К участию в Думе привлекались широкие слои населения. Законы не могли иметь силу без одобрения Государственной думой. Были амнистированы политические заключенные и эмигранты.

Манифест формально означал конец существования в России неограниченной монархии. Царь шел на ограничение самодержавия, он это понимал. Более того, из формулировки Основного закона выпало понятие «неограниченное самодержавие». То есть, оно самодержавие, но уже вроде бы ограниченное, что само по себе противоречие. К тому же Россия к началу ХХ столетия оказалась неспособной к восприятию конституционной власти по той причине, что в течение веков царь являлся не просто авторитетным правителем, он был единственным, поставленным над своим народом свыше. Царь в России постоянно находился выше закона, в нем олицетворялись порядок, справедливость, право, власть. Что касается российских монархистов, то они не проявляли инициативы и ждали императорского решения, а когда оно было обнародовано, то воспринимали парламент в качестве совещательного органа, полагая, что он должен правдивым осведомлением о действительных нуждах народа и государства помогать законодателю, осуществлять назревшие преобразования. Уже после революции представители консервативных сил, находясь в эмиграции, оправдывали свое пассивное отношение к политическим событиям в России в начале ХХ века тем, что cам Царь-Самодержец приказал признавать Государственную Думу и законы 1906 года, содержащие в себе явные признаки ограничения самодержавия. В течение последующих одиннадцати лет вплоть до установления в стране советской власти им так и не удалось сформировать такую идеологическую и политическую платформу, которая стала бы реальной опорой императора и традиционного государственного курса.

Созданная Государственная дума неоднократно распускалась и лишь III Государственной думе удалось проработать полный срок с 1 ноября 1907 по 9 июня 1912 гг. Соответственно полномочия Думы не являлись серьёзным препятствием для правительства. Оно было ответственно только перед Николаем II.

После проигранной Русско-японской войны была проделана некая работа о реорганизации флота и армии. Были созданы новые типы кораблей, разработаны планы военных действий. Россия готовилась к новой войне, проигрыш за которую ей стоил всего государства. Была даже приблизительно определена дата начала войны, ошиблись всего лишь на пол года.

Первая мировая война - крупнейшая война в истории человечества. И она является практически самой главной причиной свержения самодержавия. До нее Россия вышла из кризиса и, несмотря на политические разногласия, стала одним из лидеров мирового капитализма. Политика, проводимая Столыпиным вытянула, на время страну из революционной ямы: он усилил борьбу с революционным движением, так, что «никто пикнуть, не смел», но после убийства Столыпина, Россия покатилась, и последний толчок этому дала Первая мировая война.

Первая мировая война стала войной за передел уже переделанного мира. После поражения от Японии и революции Россия не могла ставить масштабные самостоятельные задачи во внешней политике. И ей пришлось примкнуть к одному из уже существующих блоков: англо-французкой Антанте. А в 1914 году после убийства австрийского наследника престола, Австро-Венгрия объявила войну Сербии, а союзная с Австрией Германия нанесла удар по Франции. Началась I Мировая Война. И Россия, как союзник Антанты, тоже вступила в нее.

В мировую войну, или как поначалу ее называли -- Европейскую, Россия вступила без четко определенной цели. Никаких территориальных претензий к супротивным державам -- к Германии и Австо-Венгрии -- она не имела. Народу, да и всему миру объявлялось, что Россия вступает за братский сербский народ, над которым нависла австрийская угроза. Еще говорили о водружении святого креста над бывшим главным византийским храмом Святой Софии, ставшим за последние 400 лет главной мечетью магометанской Турции.

Идея завладения проливами (Босфором и Дарданеллами) всплыла только в ходе мировой войны, когда царское правительство было поставлено перед двумя фактами: война будет затяжной и война уже забрала слишком много жертв. Необходимо было политическое оправдание понесенным жертвам: за что полегла русская гвардия в прусских лесах? За водружение православного креста над святой Софией в Константинополе. Про насущную экономическую необходимость этих проливов для русского государства говорить постеснялись. Только взятие черноморских проливов передавало стратегический смысл этой войне. Теперь задача России состояла в том, что б захватив турецкие проливы, вывести Турцию из состояния войны, что само самой означало предпосылки к окончанию войны. А, как известно, в стране-победителе революции быть не может. Но вдруг выяснилось, что Черноморский флот не в состоянии выполнить эту операцию.

Самой крупной ошибкой Николая II было вступление в войну, к которой страна была не готова, хоть у Росси и были международные обязательства. А в период с 1915 по 1917 годы император совсем отошел от власти, пустив все на самотек. Но был уже не 1905 год, и власть была уже не та. Страна стояла на пороге Февральской революции.

Амурская область в конце XIX века

К концу XIX в. между российским Дальним Востоком и Цинским Китаем сложились нормальные добрососедские отношения. Приграничное население имело широкую возможность перемещаться в ту или иную сторону через границу...

Быт и обычаи правящей династии во второй половине 18 века

Быт правящей династии на рубеже 17-18 веков

Військова розвідка Росії на Далекому Сході в другій половині XIX-на початку XX століття

До кінця XIX століття організація центральних органів військової розвідки в російської армії залишалася такий же, який вона була введена в 1867--1869 р...

Выборг на перекрестке эпох

Своеобразен облик города Выборг. На его сравнительно небольшой территории сосредоточено много возведённых в разное время зданий и сооружений значительной историко-архитектурной ценности. Богата событиями многовековая история города...

Государственное устройство царства Селевкидов

Селевк, сын Антиоха и Лаодики, македонянин из маленького местечка Эвропос. В отличие от Кассандра и Лисимаха, Селевк вплоть до 301 г. до н.э., управлял территориями, удаленными от Эллады на тысячи километров - верхними сатрапиями Азии...

История евреев и еврейского образования в Беларуси

Вторая половина XIX в. стала временем кардинальных изменений в экономической и общественной жизни Беларуси. Отмена крепостного права, капитализма в стране обусловили необходимость проведения ряда реформ: земской, судебной...

Корея после русско-японской войны

Поворотным моментом на пути закабаления Кореи явилась русско-японская война 1904-1905 гг., разрешившая противостояние России и Японии на Дальнем Востоке в пользу последней. Ей предшествовали следующие события. С середины 1898 г...

Лжедмитрий I - легенда и действительность

По преданию, под личиной самозванца скрывался Отрепьев. Предание оказало сильное влияние на историографическую традицию. Н. И. Костомаров первым подверг его всесторонней критике. Однако в защиту традиционной версии вскоре выступил П. О...

Назревание революционного кризиса

Общественно-политические движения в России в XIX веке

После поражения восстания декабристов в стране началась полоса реакций. Пришедший к власти в декабре 1825 г. Николай I за годы своего тридцатилетнего правления (1825-1855) постоянно стремился укрепить самодержавную власть...

Політичний та економічний розвиток Македонії у 1990-2005 рр.

Економічно Македонія сьогодні є однією з найбідніших держав регіону. Приватизація розпочалася ще в 1990 р., коли передавалися акції всім членам трудового колективу...

Роль женщины в истории. А.Ф. Романова и Р.М. Горбачева: сравнительный анализ

Все империи смертны, но... Но отчего-то падение великих империй отзывается в человеческих душах и возникает странное ощущение непонятной утраты. Порой оно появляется, даже если человек в этой империи никогда и не жил. Иначе, чем объяснить...

Сравнительный анализ политической культуры Смутного времени и постсоветского периода

Первое что нам предстоит разобрать, это политические системы обеих эпох. Политическая система - совокупность политических отношений, политических институтов...

После поражения восстания декабристов в стране началась полоса реакций. Пришедший к власти в декабре 1825 г. Николай I за годы своего тридцатилетнего правления (1825-1855) постоянно стремился укрепить самодержавную власть, подавить всякое вольнодумство. Николаевский режим опирался на определенную социальную базу — помещиков и бюрократию всех чинов и рангов. Яркое представление о мировоззрении привилегированных сословий дают заметки одного из крупнейших деятелей николаевской эпохи — управляющего III отделением Леонтия Васильевича Дубельта.В своих заметках Л.В. Дубельт писал, что "первая обязанность честного человека: любить выше всего свое Отечество и быть самым верным подданным своего государя". У Дубельта понятия Отечества и самодержавия сливались совершенно: без царя, по его мнению, не могло быть и России. Залогом процветания России наряду с самодержавием Дубельт считал крепостничество. "Не дай Бог, — пишет он, — отменить крепостное право: "мужичок" сначала, может, и обрадуется, но потом, потеряв голову от магического слова "свобода", захочет попытать счастья в другом месте, пойдет шататься по городам, где потеряет свою святую нравственность, — и погибнет..." Вместе с тем он признавал необходимость просвещения. Истинное просвещение, по его мнению, должно быть основано на религии.Одну из важнейших задач верховной власти Дубельт видел в безжалостной борьбе с любыми проявлениями "ложного" западного просвещения, предлагал отгородиться идейно, установить непроходимый карантин для "чужих учений", стремящихся проникнуть в русское общество и развратить его.В начале 30-х гг. XIX в. появилось на свет идеологическое обоснование реакционной политики самодержавия — теория "официальной народности". Автором этой теории был министр народного просвещения граф С.А. Уваров. В 1832 г. в докладе царю он выдвинул формулу основ русской жизни: "Самодержавие, православие, народность". В основе ее точка зрения, что самодержавие — исторически сложившийся устой русской жизни; православие — нравственная основа жизни русского народа; народность — единение русского царя и народа, ограждающее Россию от социальных катаклизмов. Русский народ существует как единое целое лишь постольку, поскольку сохраняет верность самодержавию и подчиняется отеческому попечению православной церкви. Любое выступление против самодержавия, любая критика церкви трактовались Уваровым как действия, направленные против коренных народных интересов.Уваров доказывал, что просвещение может быть не только источником зла, революционных потрясений, как это случилось в Западной Европе, но может превратиться в элемент охранительный. Поэтому всем "служителям просвещения в России предлагалось исходить исключительно из соображений официальной народности". Таким образом царизм стремился сохранить и укрепить существующий строй.В николаевской России становилось практически невозможно бороться за социально-экономические и политические преобразования. Попытки русской молодежи продолжить дело декабристов успеха не имели. Студенческие кружки конца 1820 — начала 1830 гг. были малочисленны, слабы и подвергались разгрому.В условиях реакции и репрессий против революционной идеологии широкое развитие получила либеральная мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, ее настоящем и будущем родились два важнейших идейных течения 40-х гг. XIX в.: западничество и славянофильство. Представителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин, К.А. Аксаков и многие другие. Наиболее выдающимися представителями западников были П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, И.С. Тургенев, П.А Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей Родины, резко критиковали николаевскую Россию.Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права. Причем западники — Герцен, Грановский и др. подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю жизнь России. Ведь и "образованное меньшинство" страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в "крепости" у власти, у самодержавно-бюрократического строя.Сходясь в критике российской действительности, западники и славянофилы резко расходились в поисках путей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на современную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией "официальной народности").Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий Западу в силу особенностей русской истории, русской религиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому католицизму. Например, А.С. Хомяков, писал, что Россия призвана стать в центре мировой цивилизации, она стремится не к тому, чтобы быть богатейшей или могущественной страной, а к тому, чтобы стать "самым христианским из всех человеческих обществ". Особое внимание славянофилы уделяли деревне, считая, что крестьянство несет в себе основы высокой нравственности, что оно еще не испорчено цивилизацией. Великую нравственную ценность видели славянофилы в деревенской общине с ее сходками, принимающими единодушные решения, с ее традиционной справедливостью в соответствии с обычаями и совестью.Славянофилы считали, что у русских особое отношение к властям. Народ жил как бы в "договоре" с гражданской системой: мы — общинники, у нас своя жизнь, вы — власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут быть отношения между земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных переворотов типа Великой французской революции. "Искажения" в русской истории славянофилы связывали с деятельностью Петра Великого, который, "прорубил окно в Европу" и тем самым нарушил договор, равновесие в жизни страны, сбил ее с начертанного Богом пути.Славянофилов часто относят к политической реакции в силу того, что их учение содержит три принципа "официальной народности": православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы старшего поколения истолковывали эти принципы весьма своеобразно: под православием они понимали свободное сообщество верующих христиан, а самодержавное государство рассматривали как внешнюю форму, которая дает возможность народу посвятить себя поискам "внутренней правды". При этом славянофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В то же время они были убежденными демократами, сторонниками духовной свободы личности. Когда в 1855 г. на престол вступил Александр II, К. Аксаков представил ему "Записку о внутреннем состоянии России", в которой упрекал правительство в подавлении нравственной свободы, приведшей к деградации нации. Крайние меры, указывал он, могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права занимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.Западники в отличие от славянофилов русскую самобытность оценивали как отсталость. С точки зрения западников, Россия, как и большинство других славянских народов, долгое время была как бы вне истории. Главную заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы Петра для западников — начало вхождения России во всемирную историю.В то же время они понимали, что реформы Петра сопряжены со многими издержками. Истоки большинства самых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в том кровавом насилии, которым сопровождались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем. Поэтому Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в том, чтобы добиться освобождения личности и создать государство и общество, обеспечивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали "образованное меньшинство".При всех различиях в оценке перспектив развития России западники и славянофилы имели схожие позиции. И те и другие выступали против крепостного права, за освобождение крестьян с землей, за введение в стране политических свобод, ограничение самодержавной власти. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они выступали за реформистский путь решения основных социальных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли в единый лагерь либерализма. Споры западников и славянофилов имели большое значение для развития общественно-политической мысли. Они являлись представителями либерально-буржуазной идеологии, возникшей в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства.Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. Их идеи продолжают жить и сегодня в спорах о том, чем является Россия — страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая является частью всего человечества, частью Европы, которая идет путем всемирно-исторического развития.

Воззрения русских консерваторов первой четверти XIX века

Минаков А. Ю.

Идеология официальной народности получила окончательное оформление стараниями министра просвещения графа С.С. Уварова в начале 30-х гг. XIX века. Ныне достаточно хорошо известны немецкие источники, которые обусловили появление формулы Уварова: "православие - самодержавие - народность"1, однако до сих пор историками недостаточное внимание уделяется русским предшественникам Уварова, которые сформулировали основные постулаты указанной идеологии уже в царствование Александра I. Речь идет о работах А.С. Шишкова, Н.М. Карамзина и М.Л. Магницкого.

Именно указанные идеологи и практики русского консерватизма в период его зарождения начали разработку таких основополагающих для зрелого консервативного сознания понятий как "православие", "самодержавие", "народность". Однако можно говорить о том, что отдельные упомянутые категории разрабатывались каждым из них более подробно, нежели другие. Так, в работах А.С. Шишкова, таких как "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка" (1803)2 и "Рассуждение о любви к Отечеству" (1811)3 содержится развернутая трактовка прежде всего понятия "народность" с православно-консервативных позиций, в "Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях" (1811)4 Н.М. Карамзина содержится целая концепция самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанной с православием и Православной Церковью, в "Кратком опыте о народном воспитании" (1823)5 М.Л. Магницкого сформулирована консервативная программа, стержневой категорией которой является православие и самодержавие.

Хронологически первой, в трудах Шишкова, приобрело относительно четкие контуры понятие "народность" (в его разработку внесли определенный вклад С.Н. Глинка и Ф.В. Ростопчин, но в данном случае они выступали как последователи Шишкова, популяризаторы и пропагандисты его идей). Оно появилась на свет в конкретно-исторических условиях, когда лидер русских консерваторов того времени А.С. Шишков повел борьбу с галломанией и космополитизмом, характерными для большей части русского образованного общества в начале XIX в. Известная его полемика "о старом и новом слоге" с Н.М. Карамзиным носила отнюдь не только лингвистический и филологический характер, но и имела четкую политическую подоплеку.

Наплыв галлицизмов в русский язык, неумеренное заимствование иностранных слов и обычаев, а главное - попытки реализации на русской почве либеральных политических проектов, расценивались Шишковым как своеобразная подрывная акции со стороны "западнического лагеря". "Ломка" языка, с его точки зрения", неизбежно вела к размыванию того, что ныне назвали бы национальной ментальностью - основ веры, традиций, устоев, наконец, самой монархической государственности. Язык выступал в понимании Шишкова как субстанция народности, квинтэссенция национального самосознания и культуры. Естественно, для того, чтобы отстоять свою позицию, Шишков должен был обратиться к русской языковой (ее он связывал почти исключительно с церковно-славянским языком), культурной и религиозной традиции. Таким образом, Шишков неизбежно обращался к апологии русского допетровского прошлого, которое он, подобно позднейшим славянофилам, явно идеализировал и противопоставлял современности. Забвение этого прошлого, попытка заменить "предания старины" новейшими идеалами заграничного происхождения, почерпнутыми почти исключительно из просветительской, масонской и мистической литературы были с точки зрения Шишкова чрезвычайно опасны, поскольку это вело к нравственному релятивизму, опасному вольнодумству, атеизму, волевой, моральной и интеллектуальной расслабленности, и, соответственно, к упадку нации, политической зависимости ее от западноевропейских стран, в первую очередь, Франции. Увлечение западноевропейской культурой, считал Шишков, приводит русского образованного человека (прежде всего дворянина) "к тому, что он не способен быть ни воином, ни судьею, ни другом, ни мужем, ни хозяином, ни гостем..."

Недопустимость подражательства западноевропейским образцам и отказа от собственных традиций, необходимость опоры на собственные традиции (языковые, религиозные, политические, культурные, бытовые (например, в одежде, еде, повседневных поведенческих стереотипах), изучения русского языка во всех его ипостасях (любопытно, что Шишков, при всей своей приверженности "высокому стилю" церковно-славянского языка, одним из первых начал собирать народные песни, видя в них потенциальный источник для литературного языка), патриотизм, включающий культивирование национального чувства и преданность самодержавной монархии, борьба с галломанией и космополитизмом ("граждан света" Шишков причислял "к роду животных", "извергов", по его словам, космополиту "один ад стал бы... рукоплескать") - таковы основные составляющие понятия "народность" в православно-консервативной трактовке, данной А.С. Шишковым.

В "Записке о древней и новой России..." Н.М. Карамзина, которая по сей день, с нашей точки зрения, анализировалась крайне мало, тенденциозно и односторонне, впервые в истории русской консервативной мысли была сформулирована оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию концепция, самодержавия.

С точки зрения Карамзина, самодержавие представляло собой "умную политическую систему", прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России. Эта система была "великим творением князей московских", начиная с Ивана Калиты, причем, основных своих элементах, она обладала качеством объективности, то есть слабо зависела от личных свойств, ума и воли отдельных правителей, поскольку не была продуктом личной власти, а довольно сложной конструкцией, опирающейся на определенные традиции и государственные и общественные институты. Система эта возникла в результате синтеза автохтонной политической традиции "единовластия", восходящей к Киевской Руси и некоторых традиций татаро-монгольской ханской власти. Большую роль также сыграло сознательное подражание политическим идеалам Византийской империи.

Возникшее в условиях тяжелейшей борьбы с татаро-монгольским игом самодержавие было безоговорочно принято русским народом, поскольку не только ликвидировало иноземную власть, но и внутренние междоусобицы. "Рабство политическое не казалось в этих условиях чрезмерной платой за национальную безопасность и единство.

Вся система государственных и общественных институтов была, по Карамзину, "излиянием монаршей власти", монархический стержень пронизывал всю политическую систему сверху донизу. При этом самодержавная власть была предпочтительнее власти аристократии. Аристократия, приобретающая самодовлеющее значение, могла стать опасной для государственности, например, в удельный период или в период Смуты XVII века. Самодержавие "встраивало" аристократию в систему государственной иерархии, жестко подчиняло ее интересам монархической государственности.

Исключительную роль в данной системе, по Карамзину, играла Православная Церковь. Она являлась "совестью" самодержавной системы, задающей нравственные координаты для монарха и народа в стабильные времена, и, в особенности, когда происходили их "случайные уклонения от добродетели". Карамзин подчеркивал, что власть духовная действовала в тесном союзе с властью гражданской и давала ей религиозное оправдание. Оправдание самодержавной власти мистическими мотивами было несвойственно для Карамзина, вероятно, в силу того, что он прошел солидную школу рационального мышления, и апеллировал в своих теоретических построениях, при объяснении роли и значения православия и Православной Церкви, к таким категориям как "нравственность", "нравственное оправдание" и т.д.

Самодержавная система политической власти, по Карамзину, зиждилась также на общепризнанных народом традициях, обычаях и привычках, того, что он обозначал как "древние навыки" и, шире, "дух народный", "привязанность к нашему особенному".

Карамзин категорически отказывался отождествлять "истинное самодержавие" с деспотизмом, тиранией и произволом. Он считал, что подобные отклонения от норм самодержавия было обусловлено делом случая и быстро ликвидировалось инерцией традиции "мудрого" и "добродетельного" монархического правления. Эта традиция была столь мощной и эффективной, что даже в случаях резкого ослабления или даже полного отсутствия верховной государственной и церковной власти (во время Смуты), приводила в течение короткого исторического срока к восстановлению самодержавия.

В силу всего вышеперечисленного, самодержавие явилось "палладиумом России", главной причиной ее могущества и процветания. С точки зрения Карамзина основные принципы монархического правления должны были сохраняться и впредь, лишь дополняясь должной политикой в области просвещения и законодательства, которые вели бы не к подрыву самодержавия, а к его максимальному усилению. При таком понимании самодержавия всякая попытка его ограничения являлась бы преступлением перед русской историей и русским народом.

В наиболее концентрированной и отчетливой степени взгляды на такие составляющие консервативной идеологии как православие и самодержавие, были развиты М.Л. Магницким. 7 ноября 1823 г. Магницкий отправил Александру "записку о народном воспитании", которое является с нашей точки зрения одной из этапных вех в истории русского консерватизма александровской эпохи. Начиналось это "собственноручное всеподданнейшее письмо" в характерной для Магницкого манере: "сей плод моего усердия к Церкви и Царю, в обыкновенном служебном порядке не вмещающийся, куда понесу. Государь, ежели не к ногам Вашим?"6

В этой записке Магницкий предлагал царю проект создания целостной системы "народного воспитания", которой, по его словам, покуда еще нет ни в одном из существующих христианских государств: "самоважнейшая часть управления как бы брошена везде на произвол исполнителей и ежели получила некоторое устройство, то как бы случайно и от обстоятельств". Напротив же, "люди злонамеренные" (в их число Магницкий относил Талейрана, Наполеона и Вейсгаупта), целенаправленно "занялись составлением полной системы народного воспитания". Это привело к тому, что "большая часть лучших учителей", которые должны учить наследника престола "заражены опаснейшими началами неверия идей возмутительных". Мало того: "Нет книги, по которой бы безопасно можно было учить его истории всеобщей и Российской. Нет курса прав, который можно было преподать царевичу Российскому в истинном его смысле. Нет истории систем философских, которая бы не развратила мыслей".

Созданная антихристианская система народного воспитания является плодом реализации "правильного, обширного и давно втайне укоренившегося плана и заговора". Судя по некоторым деталям, Магницкий имеет в виду, прежде всего масонство, но прямо не говорит об этом, предпочитая возлагать ответственность за происходящее в мире зло прежде всего на "князя тьмы века сего".

В записке содержится религиозно-философская трактовка Магницким тех процессов, которые происходят в мире и таких характерных явлений нового времени как "общественное мнение", "свобода книгопечатания", "конституции". В его изображении всё вышеперечисленное есть ни что иное, как порождение дьявольских сил: "Князь тьмы века сего производит большую часть влияний своих на мир и миродержителей гражданских чрез общее мнение, которое есть как бы труба, коею он, как в древности оракулы, произносит свои заключения, суды и приговоры, сеет лжи и клеветы, распространяет нелепые предсказания и нечестивые понятия. У большей части народов, и в том числе у нас, гул сей, совершенно вопреки истине, почитается гласом Божиим (глас народа - глас Божий). В конституциях, сем неистовом порождении бунта народного, главным их основанием положена свобода книгопечатания, или, что одно и то же, беспрепятственное волнение и необузданность мнения общественного, т.е. труба для глаголов князя тьмы, как можно более широкая, громкая и всегда отверзтая; а как он знает, что доброе воспитание народное, улучшая сердце и образ мыслей падшего человека, составить может и общее мнение доброе, т.е. из трубы, для него нужной, может сделать проток благодати не только на поколение настоящее, но и на будущие; то он, отвлекая всеми способами внимание правительств и людей благонамеренных от сего важного предмета, указывает его одним своим чадам и последователям, как рычаг, которым можно потрясти весь мир гражданский ".

Магницкий явно переходил за границы дозволенного, когда утверждал, что предлагаемые им планы можно осуществить лишь вопреки "духу времени", которым ранее руководствовался Александр I: " Духу времени сие не понравится, но если бы вы знали, кто этот дух времени, которому вы служите, то старались бы не делать ему угодного". Подобного рода напоминания о былых либеральных увлечениях не могли не вызвать у монарха сильное раздражение.

В обоснование вышеизложенного Магницкий ссылается на революционные события, которые прокатились по Европе в 1820-21 гг.: "Единомыслие разрушительных учений в Мадриде, Турине, Париже, Вене, Берлине и Петербурге не может быть случайным".

Исходя из своего видения общеевропейских процессов, в которых главную роль играют разрушительные силы, Магницкий предлагал Александру воспользоваться "тактикой и указаниями врагов монархии и христианства, поскольку из них же можно, как кажется, почерпнуть и противуядие, как то делается в медицине, когда кровью бешеной собаки исцеляется ее укушение", то есть составить на определенных началах план "народного воспитания", который бы охватывал все учебные заведения Российской империи.

В качестве "основного начала" народного воспитания Магницкий называл православие. На мистической стороне православия Магницкий не заостряет внимание. Оно интересует его главным образом с точки зрения политической, как учение, освящающее царскую власть: "Верный сын Церкви Православной, единой истинной веры Христовой, знает, что всякая власть от Бога, и посему почитает он всех владык земных, Нерона и Калигулу; но истинным помазанником, Христом Божиим, не может признавать никого, кроме помазанного на царство Церковью Православною. Итак, мы одни, по слову Оригена, исповедуем обе религии: и первого и второго величества. У нас одних корона самодержавия лежит на алтаре Божием, неприкосновенна для рук черни, но приемлется в таинственном священнодействии, из рук Церкви. Над нею крест, над державою крест, над скиптром крест. Тут нет ничего человеческого. Нашего Государя мы открыто во всяком училище отечества нашего называем и должны называть помазанником Божиим, и все знают и веруют, что это правда. Пусть скажут сие училищах Пруссии, Нидерландов, Англии о их государях, там рассмеются".

Однако понимание православия Магницкого отнюдь не было "казенным", в духе позднейшего С.С. Уварова а, напротив, "оппозиционным". Его высказывания на этот счет явно отражали позицию тех православных кругов, которые были недовольны "петровской революцией". Так, поминая недобрым словом "Лефортов и Биронов" он утверждал, что "дух времени" "более ста уже лет" нападает на православие: "Пусть заглянут в акты Синода и Тайной канцелярии от начала 18 столетия до конца его и между прочим в дела о Феофилакте, епископе Тверском, и члене синода Арсение". Однако, несмотря на то, что православие оказалось ослабленным борьбой с "духом века сего", оно остается единственной верой истинной, "в которой Слово Божие не только сохранено во сей чистоте непрерывной иерархиею Апостольскою; но и засвидетельствовано, подписано кровью мучеников всех веков прошедших и даже ежедневных" (Магницкий ссылался на то, что в Греции был напечатан мартиролог в котором перечислялись сотни современных мучеников за веру, погибших от рук турок).

Понимаемое таким образом православие теснейшим образом связано с самодержавием. Без первого невозможно второе. Более того, "самодержавие вне православия есть одно насилие", утверждал Магницкий. Православие и самодержавие, таким образом, "два священных столпа, на которых стоит империя". Говоря о том, что "православие и благоговение к помазаннику Божию должны быть основанием русского народного воспитания", Магницкий уже в 1823 г. приближался к триединой формуле, представленной впоследствии С.С. Уваровым.

Таким образом, в условиях явного кризиса идеологии "просвещенного абсолютизма", то есть той идеологической доктрины, которой российская монархия придерживалась в течение весьма длительного времени, русские консерваторы фактически дали идеологическое обоснование и выражение консервативному повороту в политике самодержавия, причем с православно-патриотических, а не с господствующих в то время мистико-космополитических позиций. Однако их взгляды не разделялись в то время верховной властью.

Впоследствии, С.С. Уварову лишь оставалось придать теоретическим построениям эпохи царствования Александра I характер чеканной формулы, явно противостоящей главному лозунгу противостоящего консерваторам лагеря: "Свобода, равенство, братство".

Список литературы

1 Зорин А.Л. Идеология "православия - самодержавия - народности" и ее немецкие источники // В раздумьях о России (XIX веку) / Отв. ред. Е.Л. Рудницкая. М., 1996. С. 105-128.

2 Шишков А.С. Рассуждение о старом и новом слоге российского языка. СПб., 1803.

3 Рассуждение о любви к Отечеству // Шишков А.С. Собрание сочинений и переводов: в 17 т. Т.4. СПб., 1825.

4 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. М., 1991.

5 Собственноручное всеподданнейшее письмо действительного статского советника Магницкого, с поднесением записки о народном воспитании// Сборник исторических материалов, извлеченных из архивов I Отделения с. е.и. в. к. СПб., 1876. Вып.1. С. 363.

6 Сборник исторических материалов, извлеченных из архивов I Отделения с. е. и. в. к. СПб., 1876. Вып.1. С. 363. Далее все ссылки идут по этому изданию: С.363-374.